Эпоха великих завоеваний. Завоевание Южной Италии рано или поздно должно было привести Рим к столкновению с могущественным Карфагеном

Завоевание Южной Италии рано или поздно должно было привести Рим к столкновению с могущественным Карфагеном. Карфаген, основанный на побережье Северной Африки в IX в. до н.э. выходцами из финикийского города Тира, превратился благодаря исключительно выгодному географическому положению в крупнейший торговый центр Средиземноморья и объединил в обширную державу финикийские (по латыни – «пунические») колонии Северной Африки, Южной Испании, Западной Сицилии и Сардинии.

Первая Пуническая война – война Рима с Карфагеном – началась в 264 г. до н.э. в Сицилии. Карфаген и раньше не упускал случая вмешиваться в дела сицилийских греков, но теперь неожиданно столкнулся с новым и куда более грозным противником – Римом. Война для римлян началась удачно, однако очень скоро стало очевидным, что никакая победа над Карфагеном не будет убедительной без победы на море. С величайшей энергией римляне строят военный флот, и хотя римские корабли уступали карфагенским в оснащении, а экипажи и командиры – в опытности, все это с лихвой компенсировалось остроумным изобретением абордажных мостиков («воронов»). Используя неслыханную до того тактику абордажа, римские воины перебирались на вражескую палубу, где вступали в рукопашный бой, в котором не знали себе равных. Так, римляне разгромили карфагенский флот уже в первом крупном сражении при мысе Милы у северного берега Сицилии (260 г. до н.э.). В честь победителя консула Дуилия в Риме была воздвигнута колонна, украшенная рострами (носами) вражеских кораблей.

В 256 г. до н.э. римляне отправили свой флот в Африку, к самому Карфагену. Вновь разбив пунийцев около мыса Экном в одном из самых крупных морских сражений древности, они высадились на берег, захватили несколько городов и осадили Карфаген. Положение города было критическим, и Карфаген охотно согласился на мирные переговоры. Однако условия, которые выдвинул командующий римскими войсками консул Регул, были настолько унизительными, что переговоры были сорваны и доведенные до отчаяния жители города решили бороться до последнего. Римляне, предвкушая близкую победу, не заметили, как к началу новой кампании у врага было готово новое войско. Плата за легкомыслие была велика: легионы были разбиты у стен города, а консул Регул попал в плен. После поражения военное счастье словно отвернулось от римлян: дважды в жестоких бурях погибал флот. Во главе карфагенских войск в Сицилии был поставлен молодой, талантливый и энергичный полководец Гамилькар по прозвищу «Барка» («Молния»), изнурявший римлян постоянными набегами на южное побережье Италии и вглубь Сицилии. Стало ясно, что война зашла в тупик, и тогда сенат пошел на крайнюю меру: так как казна была опустошена, деньги взяли у частных лиц и построили на эти пожертвования новый флот, который в сражении у Эгатских островов близ Сицилии нанес сокрушительное поражение карфагенскому флоту. Карфаген запросил мира (241 г.); по его условиям пунийцы отказывались от Сицилии, должны были выплатить контрибуцию и освободить римских пленных баз выкупа.

Одним из последствий I–й Пунической войны стало для Рима появление первой провинции – Сицилии с Сардинией и Корсикой. Провинции не считались равноправными членами италийской федерации: «чужая» территория, захваченная оружием, рассматривалась как собственность римского народа. Население провинций находилось под управлением римских наместников, и одна десятая часть его доходов шла в римскую казну.

Карфаген, не смирившийся с поражением, тем временем готовился к реваншу. Во главе военной партии, представлявшей главным образом интересы купечества, стал Гамилькар Барка. По его плану исходной позицией для новой войны с Римом должна была стать Иберия (Испания). В 237 г. Гамилькар высадился на Пиренейском полуострове и приступил к его завоеванию. Вместе с ним в Иберию отправился его девятилетний сын Ганнибал, которого отец накануне отъезда заставил поклясться в вечной ненависти к римлянам («ганнибалова клятва»). Через несколько лет после гибели Гамилькара Ганнибал в возрасте 25 лет стал командующим карфагенской армией.

В 219 г. Ганнибал взял в Иберии г. Сагунт, связанный с Римом союзническими отношениями. Это был прямой вызов, и римское посольство, прибыв в Карфаген, потребовало выдачи пунийского командующего. Последовал отказ, и в 218 г. Рим объявил войну Карфагену – началась II–я Пуническая война, самая драматичная и трудная из всех войн, которые вел Рим в эпоху республики. Ганнибал между тем уже вел войска на север. Его гениальный и дерзкий план состоял в том, чтобы, перейдя Альпы, вторгнуться в Италию и вести войну на территории врага. Рассчитывал полководец и на помощь цизальпинских галлов, и на то, что от Рима начнут отпадать союзники по италийской федерации.

Был сентябрь, и на альпийских перевалах уже лежал снег. Южные народы, составлявшие б о льшую часть войска Ганнибала, страдали от холода; местные горцы устраивали постоянные засады. Но несмотря ни на что, Ганнибал стремительно и непреклонно вел свою армию через горы. Этот переход стоил ему почти половины войска (около 20 тыс.), однако Ганнибал сумел так воодушевить уцелевших, что они показали себя не только пригодными к бою, но и способными побеждать. Первые победы над римлянами (при р. Тицине и р. Требии) склонили на сторону Ганнибала еще колебавшиеся галльские племена и сделали его господином Северной Италии.

Отдохнув на зимних квартирах и пополнив поредевшую армию отрядами галлов, весной 217 г. Ганнибал устремился на юг. Предполагалось, что пуниец пойдет в Этрурию через горные проходы Апеннин, где его поджидала римская армия под командованием консула Гая Фламиния. Но Ганнибал отправился в обход по болотистой равнине р. Арна. Четыре дня и три ночи карфагенское войско шло по пояс в воде, от ядовитых испарений у Ганнибала воспалился глаз, которого он в конце концов лишился. Однако цель этого блестящего маневра была достигнута: совершенно неожиданно коварный противник оказался в тылу у римлян. Фламиний бросился вдогонку и попал в засаду у Тразименского озера, где была уничтожена большая часть римского войска во главе с консулом, а несколько тысяч попало в плен. Рим охватила паника; ожидали, что вот-вот Ганнибал окажется у ворот города, но пуниец отправился вдоль Адриатического побережья в Южную Италию, дабы дать отдохнуть измученному войску, а заодно побудить италиков к отпадению от Рима.

В критической ситуации, как это бывало и раньше, римляне избрали диктатора – опытного и осторожного сенатора Квинта Фабия Максима. Он стал вести войну по-новому: уклоняясь от генерального сражения, следовал за Ганнибалом по пятам, дразня противника мелкими стычками. За такую тактику Фабий получил прозвище «Кунктатор» («Медлитель»). Но эта единственно возможная в тех условиях манера ведения войны вызвала недовольство в Риме: роптало крестьянство, чьи поля безжалостно опустошались врагом. Консулами на 216 г. были избраны сторонник решительных действий, популярный в народе Гай Теренций Варрон и аристократ Люций Эмилий Павел. Летом 216 г. пунийская и римская армии встретились близ города Канны в Апулии. Несмотря на возражения более осторожного Эмилия Павла, Теренций решил дать генеральное сражение, назначив его на тот день, когда верховное командование принадлежало ему (консулы командовали поочередно). 2 августа 216 г. произошла знаменитая битва при Каннах. Ганнибал построил свою меньшую по численности (почти в два раза) армию так, что в центре стояли галлы и иберы – далеко не лучшая часть войска –, а на флангах – отборная ливийская пехота и конница. По мере того как римляне, ударив в центр, стали теснить галлов, они постепенно втягивались в мешок между карфагенскими флангами, и прежде чем центр был прорван, по знаку Ганнибала ливийская пехота ударила во фланги римлян, а конница, атаковавшая с тыла, завершила окружение. В этом жутком мешке погибла практически вся римская армия (из 80 тыс. – около 70[24]), в том числе консул Эмилий Павел. Как рассказывает римский историк Тит Ливий, сразу после битвы начальник карфагенской конницы Магарбал предложил Ганнибалу немедленно идти на Рим. Но тот не решился, и тогда Магарбал произнес: «Ты знаешь, как побеждать, Ганнибал, но не знаешь, как воспользоваться плодами своей победы!» Ганнибал отправился в Кампанию, где ему открыла ворота Капуя – богатейший город Италии.

В Риме же, несмотря на всеобщее горе, срочно набирались новые легионы. Недостаток людей вынудил пойти на крайние меры: два легиона были сформированы из освобожденных рабов, выпущенных на волю преступников и должников. Уроки Канн не пропали даром. Избегая больших сражений, изнуряя врага мелкими стычками, римляне в течение ряда лет медленно, но верно теснили Ганнибала на юге. Другая часть римского войска сражалась с пунийцами в Иберии, а третья – в Сицилии, осаждая отпавшие от Рима и перешедшие на сторону противника Сиракузы. В 211 г. до н.э. в войне наступает перелом. Пали Сиракузы (во время грабежей каким-то легионером был убит знаменитый ученый Архимед), а через год последние карфагенские отряды покинули Сицилию. В Италии римляне осадили Капую. Ганнибал, стремясь во что бы то ни стало сохранить столицу Кампании в своих руках, решается на отчаянный шаг и ведет свои войска на Рим. Его приближение вызвало в городе переполох: слова «Hannibal ante portas!» («Ганнибал у ворот!») как выражение крайней опасности вошли в поговорку. Но захватить город с лету не удалось, а на длительную осаду сил не было. Постояв немного под Римом, разорив окрестности, Ганнибал ретировался. Через некоторое время сдалась Капуя, сурово наказанная римлянами за свою измену.

В 210 г. в Иберию, где ситуация складывалась для римской армии трагично (погибли оба командующих – братья Публий и Гней Сципионы), были посланы подкрепления во главе с новым командиром. Им стал 25-летний Публий Корнелий Сципион, сын и племянник погибших полководцев. Его приветливый нрав, образованность, личное мужество снискали ему популярность у народа и рождали у римлян надежду, которую Сципион блестяще оправдал, ибо ко всем прочим достоинствам обладал еще и незаурядным талантом полководца: Пиренейский полуостров был очищен от пунийцев.

Тем временем в Италии продолжалась война. Каждый небольшой успех в борьбе в Ганнибалом давался с трудом: страна была истощена. Сципион, избранный консулом, выдвигает новый план действий: отправиться в Африку, чтобы нанести там решающий удар по Карфагену и тем заставить Ганнибала покинуть Италию. Высадившись в Африке в 204 г. до н.э., Сципион нашел здесь себе верного союзника и друга в лице Масиниссы, молодого царя восточных нумидян. Через год обеспокоенное карфагенское правительство отозвало Ганнибала из Италии. С тяжелым сердцем покидал он страну, где провел 15 лет, не проиграл ни одного сражения, но так и не стал победителем. В 202 г. до н.э. близ города Замы Ганнибал встретился наконец со Сципионом, может, и не равным по гениальности, но достойным противником. Решающую роль в этом сражении сыграла превосходно действовавшая римская и, еще в большей степени, нумидийская конница Масиниссы. Пунийцы были разбиты, битва при Заме стала первой битвой, которую проиграл Ганнибал.

По условиям заключенного в 201 г. мира Карфаген терял все владения за пределами Африки, лишался военных кораблей и боевых слонов, должен был выплатить контрибуцию. Он терял право вести войну без разрешения Рима и вынужден был смириться с появлением на своих границах сильного нумидийского царства Масиниссы.

Сломив могучую Карфагенскую державу и став хозяином Западного Средиземноморья, Рим обратил свои взоры на Восток. В первой половине II в. до н.э. в результате ряда войн с Македонией был положен конец Македонскому царству: страна была разделена на четыре самостоятельные области, а половина податей, которые платили местные жители, шла отныне в Рим. В это же время римляне сокрушили мощь другого эллинистического царства – государства Селевкидов, поделив сирийские владения в Европе и Малой Азии между своими союзниками – Пергамом и Родосом. В ходе этих войн фактически утратили независимость греческие города Балканского полуострова, попавшие под римский контроль.

Приблизительно с этих пор характер римской внешней политики начинает меняться, она становится все более агрессивной. Споры о задачах внешней политики велись в сенате уже давно, начиная с 90-х гг. II в., тогда же сформировались две основные позиции. Победитель Ганнибала, Сципион Африканский стоял во главе группировки «умеренных», полагавших, что нет нужды обращать завоеванные области в провинции, достаточно поставить их в зависимость от Рима. Но постепенно росло влияние сторонников захватнической политики, возглавляемых Марком Порцием Катоном. Этот известный ревнитель старины в вопросах морали и быта представлял во внешней политике интересы богатого купечества и активных землевладельцев, заинтересованных в новых рынках, притоке рабов, устранении конкурентов и т.д. В 80-х гг. политические противники организовали серию судебных процессов против Сципиона и его брата. Обиженный полководец удалился в свое поместье, где умер в 183 г., завещав не хоронить его в Риме[25]. Катон, став цензором, вычеркнул из списка сенаторов многих сторонников Сципиона.

В начале 40-х гг. II в. до н.э. в Македонии вспыхнуло антиримское восстание, которое было жестоко подавлено. Со сципионовским либерализмом во внешней политике было покончено, и Македония была без колебаний превращена в римскую провинцию. Столь же плачевно закончилось восстание некоторых греческих городов, попытавшихся освободиться от иноземного диктата. В 146 г. консул Л. Меммий, командующий римской армией, вступил в мятежный Коринф. Город был разрушен до основания, а жители проданы в рабство. Большая часть Греции была присоединена к македонской провинции[26]; из завоеванной Эллады широким потоком полились в Рим награбленные произведения искусства.

Настал черед окончательно покончить со старинным недругом и конкурентом Карфагеном, который к середине II в. до н.э. вполне оправился от поражения во II-й Пунической войне. Цветущее состояние города не давало покоя Катону, побывавшему там в 153 г. в качестве главы римского посольства. С тех пор каждое выступление в сенате Катон заканчивал фразой: «Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен» («Сeterum censeo Carthaginem delendam esse»). В 149 г., воспользовавшись неурядицами в отношениях Карфагена с римским союзником, царем Нумидии Масиниссой, сенат объявил войну. Началась III-я Пуническая война. Римская армия два года безуспешно осаждала Карфаген, пока во главе ее не был поставлен Публий Корнелий Сципион Эмилиан[27]. Прибыв к Карфагену, полководец прежде всего восстановил дисциплину, изгнав из армии торговцев, женщин и посторонних. У входа в карфагенскую гавань была сооружена плотина, чтобы отрезать город от моря. В осажденном Карфагене начались голод и болезни, и весной 146 г. после шестидневного штурма город пал. По решению сената, где победили непримиримые последователи скончавшегося незадолго до этого Катона, Карфаген следовало сравнять с землей, предав вечному проклятию место, на котором он стоял. Сципион, хотя и не одобрял такие крайности, выполнил приказ. Владения Карфагена были превращены в римскую провинцию Африка.

Еще одной провинцией стало бывшее Пергамское царство, доставшееся Риму по завещанию скончавшегося в 133 г. до н.э. царя Аттала. В этом же году Сципион Эмилиан подавил восстание в двух испанских провинциях, созданных после II-й Пунической войны – Ближней и Дальней Испании. Таким образом, в результате успешных завоевательных войн Рим в середине II в. до н.э. превратился в самое могущественное и обширное государство Средиземноморья. Эти завоевания не только перекроили карту мира, но и привели к серьезным последствиям в жизни Рима и Италии.

То, что происходило в культурной жизни Рима в эпоху великих завоеваний, можно кратко выразить словами римского поэта Горация: «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила, в сельский Лаций искусства внеся...» Влияние греческой культуры чувствовалось в Италии задолго до II в. до н.э.; его проводниками были прежде всего города Великой Греции. Но непосредственное соприкосновение с эллинской культурой и образованностью во время войн в Восточном Средиземноморье привело к тому, что молодое поколение римлян, завороженное чудесами греческой цивилизации, становится ее страстным поклонником. Своего рода центром, объединившим филэллинов – любителей греческой культуры, – стал кружок Сципионов. Греческий язык входит в моду: римские аристократы не только бойко говорят на нем[28], но и пишут литературные произведения. Первые историки – старшие анналисты – рассказывали об истории Рима на греческом языке. Произведения греческих историков, поэтов, философов увлеченно читаются и обсуждаются. Филэллины стремились сызмала приохотить к греческому наследию своих сыновей, к которым они приглашали греков в качестве учителей и наставников мудрости. В Рим потянулись греческие философы, представлявшие различные философские школы (стоики, платоники, перипатетики), и толпы народа собирались, чтобы послушать их ученые споры. Такие представители «свободных» профессий, как актеры, музыканты, врачи, были почти сплошь греки. Если учесть, что в римских домах было множество рабов из Эллады, а в Риме жили многие видные греки как заложники, можно представить себе, какими быстрыми темпами шла эллинизация римской культуры и быта.

Под влиянием греческой архитектуры Рим украшается зданиями нового типа: нарядный и торжественный вид принимает форум с его портиками, колоннадами и арками, украшенными позолоченными статуями в греческом стиле. Меняется и внутренний, и внешний вид римского дома. Старый римский дом, состоявший из атрия и спальни, теперь кажется примитивным. У греков римляне заимствуют перистиль – двор, обнесенный колоннадой, где среди фонтанов, зелени и цветов проходила жизнь состоятельной римской семьи. Специальные помещения отводили под библиотеки; сады украшали греческими статуями, которые в Риме было нетрудно приобрести, так как в Италию в изобилии свозилось награбленное в Элладе добро. Во время пиров римляне, как и греки, стали возлежать на ложах. Заимствуется греческая мода, обычай носить украшения и т.д. Расшатывались устои патриархальной семьи, слабела власть отцов, более свободно стали чувствовать и вести себя женщины. Они добились права самостоятельно распоряжаться своим имуществом, появились первые разводы.

Иноземные влияния не ограничивались только узким кругом римской знати, а шли гораздо дальше, проникая в самую гущу населения. Особенно это заметно в религии, где необычайную популярность приобрели греческие культы. Под влиянием эллинских образцов римские боги приобретают антропоморфный вид и отождествляются с греческими. Появляется в Риме и первый культ восточного происхождения – культ фригийской богини Кибелы, Великой Матери богов. Мода на экзотические культы была столь велика, что встревоженный сенат принял ряд постановлений против тех из них, которые уж слишком противоречили добрым римским нравам. Так, были запрещены культ Вакха – восточная экстатическая разновидность культа Диониса – и тайные встречи его адептов – вакханалии.

Далеко не всегда греческое влияние было сугубо культурным и положительным. Праздность, изнеженность, погоня за наслаждениями – пороки, которые практически были неведомы ранее в суровой римской общине, – встречаются теперь все чаще и чаще. Распространяется греческий обычай попоек с неумеренным возлиянием неразбавленного вина (римляне, как раньше, до македонской гегемонии, и греки, пили всегда вино, разбавленное водой). Это называлось «грековать», или «пить по-гречески». Подобные крайности давали ревностным почитателям староримских нравов и дедовского образа жизни удобный повод для критики филэллинов. Идейным вождем римских консерваторов был Катон. Вел он подчеркнуто простой образ жизни, своего старшего сына учил сам, не желая привлекать учителей-греков. Но даже такому усердному гонителю всего греческого не удалось избежать влияния культуры Эллады: Катон выучил-таки греческий язык и был прекрасно знаком со многими произведениями греческой литературы.

Появление и развитие римской литературы и театра в значительной степени объяснялось все тем же греческим влиянием. Первым римским поэтом был грек Ливий Андроник, родом из Тарента. Попав после завоевания своего родного города в рабство (272 г. до н.э.), он обучал детей хозяина. Получив свободу, Андроник занялся литературой. Он перевел на латинский язык «Одиссею» Гомера, а также некоторые греческие трагедии и комедии. Переводы эти были довольно нескладны, стих («сатурнийский») неуклюж, но первый, самый тяжелый шаг был сделан: Ливий Андроник не только познакомил римлян с греческой литературой, но и положил начало римской. Его младший современник, Гней Невий, сочинил эпическую поэму о I–й Пунической войне, сопроводив ее кратким изложением истории Рима, начиная с Энея. Невий был создателем оригинальной римской трагедии – «претексты»[29] («Воспитание Ромула и Рема»); он также переделывал средне- и новоаттическую греческую комедию, т.е. был родоначальником жанра «паллиаты». Квинт Энний, живший поколением позже (в конце III – II вв. до н.э.) заимствовал у греков благозвучный гекзаметр, который он использовал при написании «Анналов» – истории Рима от царей до пунических войн. От произведений первых римских поэтов до нас дошли только отрывки.

Со II в. до н.э. начинается расцвет римского театра. Театральные представления случались в Риме и раньше: выступали этрусские актеры, ставились народные фарсы, или ателланы[30], с их устойчивым набором масок: Макк – хвастливый пустомеля и дурак, Папп – глупый старик, Буккон – обжора, Доссен – хитрый горбун и шарлатан. Начиная с Ливия Андроника на римской сцене ставили переводы и подражания греческим комедиям и трагедиям. Так была подготовлена почва для появления двух великих римских драматургов, прославивших на века римскую комедию – Плавта и Теренция.

Тит Макций Плавт (254 – 184 гг.) написал около 130 пьес, из которых до нас дошли 20 комедий. Комедиограф не был оригинален в своем творчестве: его комедия – паллиата, т.е. вдохновение, сюжеты, образы автор черпал из новоаттической комедии. Но хотя герои Плавта носят греческие имена, ходят в греческих плащах – паллиях, живут в Греции или греческих колониях, их речь, постоянные упоминания римских реалий, привычки, шутки выдают в них римлян. Из серьезной и трогательной комедии грека Менандра Плавт сделал шумное, буйное и веселое зрелище, приноравливаясь к менее утонченным и более грубым римским нравам. Чаще всего в комедиях Плавта главную роль играет умный, находчивый жизнерадостный раб – прототип мольеровского Скапена или Фигаро Бомарше, – всегда оказывающийся умнее своего хозяина, отца несчастного влюбленного юноши, которому этот раб помогает. Молодые люди, герои любовных похождений, неизменно отличаются полной беспомощностью и склонностью к рыданиям, и только благодаря хитроумным проделкам раба влюбленные соединяются. Другие бессмертные образы из комедий Плавта: парасит (греч. «прихлебатель»), хвастливый воин, жадный ростовщик, скупец, докучливая жена, ловкая сводня и т.д. От Плавта эти вечные комические типы перешли в комедии Мольера, Лопе де Вега, Шекспира, Бомарше, Шеридана и других.

Знаменитым автором комедий был также Публий Теренций Афр (190 – 159 гг.). Бывший раб родом из Карфагена (отсюда его прозвище «Афр»), Теренций пользовался покровительством кружка Сципионов, что и позволило ему заняться литературой. Его образованность и изящный вкус доставили ему славу «второго Менандра». До нас дошли шесть пьес Теренция, среди которых «Девушка с Андроса», «Свекровь», «Евнух». Теренций, отличавшийся изысканным языком, надолго стал излюбленным поэтом для школ, по его произведениям учились разговорной латыни и в средние века, и в Новое время. Латынь – объединяющее разноязычные народы средневековья культурное начало – обеспечила преемственность и хотя бы частичную сохранность античного наследия, благодаря чему влияние римского театра на развитие европейской комедии Нового времени трудно переоценить.

Эпоха великих войн и завоеваний принесла Риму новые территории, неисчислимые богатства и огромное множество рабов. Сотни тысяч невольников хлынули в Италию, и этот неиссякаемый источник дешевой рабочей силы изменил характер и рабства, и экономики Италии. Рабство перестало быть как прежде патриархальным, домашним. Рабы теперь не только обслуживали хозяйскую семью – фамилию, являясь в какой-то мере ее частью, но и широко применялись в различных отраслях хозяйства: в сельском хозяйстве, в горнодобывающем деле, в строительстве и т.д. В отличие от патриархального, «классическое» рабство использует раба как средство получения прибыли, поэтому резко усиливается эксплуатация рабов и ухудшается их положение. Раб приравнивается к вещи, животному; хозяин может безнаказанно распоряжаться им, как ему вздумается. Катон в своем трактате «О земледелии» советует управляющему следить за тем, чтобы рабы всегда, даже в праздник и непогоду, были заняты делом; от старых и больных рабов следует избавляться, чтобы не кормить их даром. Еще более цинично подходил к рабам писатель I в. до н.э. Марк Теренций Варрон. Он говорил, что средства, которыми возделывают поля, делятся на «орудия говорящие, орудия полуговорящие и орудия немые. К говорящим относятся рабы, к полуговорящим – волы, к немым – телеги.» Правда, по мере роста количества рабов в римском обществе увеличивалось и количество вольноотпущенников (либертинов). Вольноотпущенник принимал имя бывшего господина, становился его клиентом. Иногда он оставался в доме хозяина, иногда платил ему оброк со своего промысла (например, ремесленной мастерской) или выполнял услуги делового и торгового агента. Отпущенничество стало массовым явлением в эпоху ранней империи. Тогда же многие либертины заняли важные посты в бюрократическом имперском аппарате, немало их было и среди императорских любимчиков.

Главной сферой применения рабского труда являлось сельское хозяйство. Если раньше римский крестьянин с семьей и одним – двумя рабами обрабатывал небольшой участок в несколько югеров, то теперь преобладающим в Италии становится тип среднего поместья (около 200 югеров), в котором работало от полутора до двух десятков рабов. Крупные поместья – латифундии, где рабов было гораздо больше, а контроль за ними затруднителен, – приносили меньше дохода и встречались в основном на юге страны. Представители нобилитета увеличивали свои земельные владения за счет оккупации общественных земель (ager publicus), фондом которых они распоряжались. Другим источником концентрации земли было обезземеливание мелкого и среднего крестьянства – одно из фатальных последствий эпохи великих завоеваний. Использование дешевой рабской силы, приток дешевого хлеба из захваченных новых провинций, постоянный отрыв хозяина от его земли из-за длительных заморских войн, – все это приводило к массовому разорению италийского крестьянства. Некоторые крестьяне, отказываясь от невыгодного хлебопашества, переходили к возделыванию виноградников и выращиванию оливок. Но чтобы заняться новым делом, нужны были средства, которыми располагали далеко не все. Разорившиеся крестьяне шли в арендаторы, занимались поденной или сезонной работой. Большая же часть уходила в город, пополняя ряды «люмпен-пролетариата» – праздной толпы, живущей за счет общества и подачек знати. Из этой среды римские аристократы в эпоху поздней республики вербовали себе бесчисленные армии клиентов, которые выстраивались с вечера у дома патрона, чтобы с утра приветствовать его в надежде на небольшой подарок, сопровождали его на форум, голосовали, как им скажут на выборах, а если надо – раздавали тумаки политическим оппонентам.