Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Небесная Башня





В огромном камине отчаянно боролся за жизнь угасающий костерок. Малак сидел в огромном кресле. Он подсел как можно ближе к чахлым язычкам огня, почти не дававшим тепла измученному телу. Спутанные, грязные волосы и борода, бледное, нездоровое лицо... Запавшие глаза без всякого интереса уставились куда-то в бесконечность. Малак был одет в драную и тяжелую пурпурную одежду, давно нуждавшуюся в стирке. Вот уже неделю он не мылся и не переодевался.

Позади уходил во тьму разрушенный зал Башни. Безжизненные тела усеяли огромный стол и деревянный пол, распространяя повсюду смрад разлагающейся плоти. Это были ученики — в свое время Малак знавал их — и еще неофиты, много лет искренне занимавшиеся магией, но лишенные одаренности.

Нападение Черной Школы было молниеносным, эффективным и решительным. Сражения не вышло — у Белой Школы просто не было солдат, которые могли бы ее защитить. Впрочем, Малак не обращал внимания на вакханалию смерти вокруг. Он вполне осознавал, что случилось, — по возвращении он тут же обследовал Башню в поисках тех, кто выжил, — просто момент переживаний о гибели Школы уже прошел. Малаку казалось, что все это было очень давно. Теперь в нем остались лишь пустота и горечь, а еще ярость к погибшему брату.

Левую ногу пронзила острая боль, и Малак нахмурился: неожиданное ощущение вмиг вернуло его к тяжкой реальности. Он глянул вниз и увидел Баст: друг семьи агрессивно подергивала спиной, запуская клыки прямо в икры Малака, Луна росла, теперь это был почти полный диск; как следствие, росла и Баст. Мускулистая холка животного почти доставала Малаку до пояса. Он сердито, но не больно пнул Баст, чтобы та отвязалась, однако большая кошка легко отмахнулась лапой от ноги хозяина и вновь чувствительно куснула его.

— Ну, что еще? — зло крикнул ей Малак.

Склонив голову набок, Баст гневно посмотрела на него. Глаза зверя в точности подтвердили то, что Малак и так знал: Баст хотела, чтобы он вновь поднялся на ноги и приступил к активным действиям. Малак устало вздохнул и оттолкнул Баст прочь. В ответ большая кошка подняла переднюю лапу и угрожающе взмахнула растопыренными когтями.

—Ладно, ладно, — проворчал Малак, медленно, словно в летаргическом сне, поднимаясь со стула. — Видишь, я уже встал!

В блестящих глазах Баст мелькнуло молчаливое удовлетворение.

Оказавшись на ногах, Малак почувствовал, что дремота ушла. Сознательный разум заполучил первые стимулы, и он сразу же осознал две вещи: во-первых, костерок угасал, давая дорогу мраку и почти невыносимому холоду; во-вторых, чувство голода вызывало спазмы в желудке. Малак вспомнил, что не ел с того самого времени, как вернулся в Башню.

Малак скривился, утер нос рукавом и задумался: очевидно, придется ему снова обращать внимание на свой внешний вид. Он не имел ни малейшего представления ни о том, сколько же он просидел у огня, ни о том, как долго находится в Башне. Все это время показалось ему одним долгим и призрачным сном. Какая-то крохотная частица в мозгу напоминала ему, что он все еще заперт в кошмаре.

Не обращая внимания на тела погибших единомышленников, он побрел в кладовую. Найдя лампу, он зажег ее, и кладовую залил невыносимо яркий свет. Через некоторое время глаза привыкли к свету, и Малак решил оглядеться.

Кладовая была, что называется, забита доверху, вот только все припасы оказались уже несъедобными. Вонь от испорченных продуктов неслась отовсюду. Без особого удовольствия он стал рыскать по полкам, брезгливо морщась каждый раз, когда открытая снедь обдавала его запахом тухлятины.

Его находки в основном состояли из заплесневевшего, черствого хлеба, скисшего молока да гнилых овощей и фруктов. К свиной и говяжьей солонине Малак даже не притронулся, гадая, зачем они здесь. Наконец, под рукой оказалась небольшая жестянка с окаменевшим от старости сдобным печеньем. Малак взял печенье без всякого энтузиазма — мысль о еде уже потеряла для него всякую привлекательность, да и потекшие гнилью овощи не вызывали аппетита.

Потом он вернулся в разгромленный зал и нашел Баст. Она лежала, вылизывая когти на передних лапах. Отломив кусочек печенья, Малак предложил его зверю. Друг семьи подозрительно обнюхала твердую, как камень, посеревшую сдобу, затем мягко взяла ее. Баст сделала несколько жевательных движений, а потом ловко выплюнула остатки печенья уголком пасти.

—Так я и думал, — пробормотал Малак.

Впрочем, Баст не было нужды поддерживать свои силы земной пищей — а вот он в этом нуждался. Малак ласково почесал большую кошку за ухом, и та с наслаждением замурлыкала.

Он выглянул в крохотное оконце рядом: темные волны озера Мишмар перекатывались через хрустальную дорожку. Воздух играл и перетекал с места на место, бурля всеми цветами радуги. Казалось, будто Башня подстраивает свое пространственное положение в соответствии с Энией. Малак знал, что это плохой знак, но не мог выудить из себя ни капли интереса к этому событию.

Он с отвращением посмотрел на жестянку с печеньем. Подчинившись внезапному порыву ярости, швырнул ее через весь зал и выбежал на главную лестницу Башни.

Несколько часов спустя Малак проснулся от собственных жалобных стонов. Он лежал в кровати, свернувшись калачиком. Тяжелая ткань одежды пропиталась потом и теперь липла к телу; волосы спутались от испарины. Соленые слезы текли по лицу, попадая на губы. Дыхание было частым и неровным — Малаку показалось, что в комнате не хватает воздуха. Неимоверным усилием воли он заставил тело расслабиться и успокоиться.

Как только Малак засыпал, его преследовали кошмарные сны. Сотни раз он переживал во сне гибель Лины, и сотни раз ему казалось, что он не спит. Каждый ночной кошмар отличался от других: Малак пытался найти новый способ спасения жены, но конец всегда был один и тот же. По какой-то жестокой иронии однажды во сне ему таки удалось спасти Лину, но самым ужасным в тот раз было пробуждение к жестокой реальности.

Жизнь без жены казалась ему невыносимой. Малак чувствовал, что вместе с Линой Розовый круг поглотил и большую часть его самого; он ощущал, что в глубинах Клиппот терзается и его собственная душа. Осознание того, что Лина пошла на эту жертву, чтобы спасти от ужасного бремени его, Малака, делало боль вдвойне невыносимой. В жизни Лина была для него буквально всем, он не помнил ни одного дня, когда бы они не были вместе.

А сейчас... Сейчас Малак вспоминал ее улыбку, блеск ее прекрасных черных волос. Вспоминал нежные прикосновения любимой, ее элегантность и упрямство. И еще он вспоминал ее огненный, необузданный характер, ее любовь к животным и детям. Но больше всего он помнил об их любви.

Вдруг Малаку показалось, что колонна рядом с его головой шевельнулась, и он тут же откатился в сторону. Обернувшись, он увидел Сквинта. По замурзанной мордашке гнома текли слезы, в покрасневших глазах застыло горе. Малак моргнул, чтобы смахнуть слезы, и погладил голову элементала. Конечно, Сквинт не мог говорить, — но к чему сейчас были слова!

Задумчиво вздохнув, Малак заставил себя сесть, сорвал затасканные одежды и обмотал себя полотенцем. Он понимал, насколько важно как можно быстрее вернуться к реальной жизни. После этого он добрых полчаса полоскался в ледяной воде, взбадривая ослабевшую силу воли. Выбравшись из холодной купели, он насухо растерся и облачился в самую плотную одежду, какую только мог найти. Он достал значок Адепта и, прежде чем прицепить его на грудь, несколько секунд разглядывал его; потом, пожав плечами, опустил кусочек серебра в карман — теперь носить значок было бессмысленно.

Затем он вернулся в келью и прогнал оттуда Баст. Друг семьи удивленно смотрела, как хозяин запирает за ней двери, но вскоре обнаружила подходящую ничейную кровать. Швырнув подушку на середину комнаты, Малак уселся на нее, скрестив ноги в позе совершенства.

Он замедлил удары сердца и дыхание, чтобы успокоить тело и разум, потом попытался определить, сколько ущерба нанес себе за неделю бездействия. Результат оказался ошеломляющим: не стряхни он с себя апатию, через несколько дней он бы умер. Физическое тело не может долго протянуть, если у человека нет воли к жизни.

Окончательно гармонизировав физическое, ментальное и эмоциональное тела, Малак полностью сосредоточился на мятущемся разуме — его следовало привести в состояние полной и спокойной неподвижности. Вначале он решительно распрощался с мыслями о будущем и всякими связями с прошлым; потом заблокировал все физические ощущения и восприятия, чтобы избавиться от настоящего. Теперь разум был девственно чист. Сознание Малака быстро приближалось к мистическому состоянию.

...Мощный взрыв в голове разбросал множество образов — Малаку показалось, что их были тысячи. Больше других стремились привлечь к себе внимание Малака образы Лины, корчащейся в агонии самых изощренных пыток. За ними пришли вопли муки и ужаса, в которых Малак узнал свой собственный голос. Сцены выглядели настолько естественно, что все его тело сжималось от страха. Мощная волна чувств захлестнула юношу: теперь он желал только одного — забиться в жалобных стенаниях, чтобы выпустить эти чувства на волю. Он просто хотел подчиниться неизбежности, зарыться головой в песок, позабыв всякую ответственность и обязательства. Ничто в мире не могло так выбить его из колеи, как созерцание картин недавнего прошлого.

Однако старое «Я» еще мерцало где-то в глубинах его души. Оно и вызвало к жизни несгибаемую волю. Глаза резко раскрылись, верхняя губа задрожала от ненависти. Одним движением Малак вскочил на ноги и вынул из куска ткани Меч возмездия. Холодное прикосновение головки меча помогло ему немного успокоиться, постепенно удаляя картины адских мучений. Чтобы полностью восстановить душевное равновесие, Малак начертил в воздухе Запрещающую пентаграмму. Потом он с силой вонзил кагану в пол. Доска раскололась, и клинок закачался. Малак опустился на колени и начал внимательно вглядываться в искристый сапфир, наполняя его туман собственным разумом. Исследовав Энию из конца в конец при помощи ясновидения, он называл имена учеников, которые могли избежать побоища в Башне. Никого, нет даже следов Желтой или Черной Школ. Желтая Школа всегда умела заметать собственные следы, а Черные Адепты были уничтожены полностью — либо оставшиеся хорошо спрятались.

Он направил свой разум в Миоск — столицу Энии, расположенную далеко на юго-востоке. Увиденное не то чтобы удивило — скорее, встревожило Малака: ночные улицы запружены бесчинствующими толпами, все горит и подвергается разграблению. Такого на Энии еще не бывало, поэтому губернатор Демаакс оказался совершенно неспособен справиться с ситуацией. Его так называемый отряд стражников насчитывал всего-навсего десяток солдат, которые и мечей-то в руках держать не умели.

Тогда Малак использовал ясновидение, чтобы осмотреть остальные крупные города. Везде творилась одна и та же безумная вакханалия. Он понимал, в чем причина: простой люд Энии привык к тому, что его защищают от реального мира, и давно разучился контролировать свои отрицательные эмоции. Из плана сновидений Эния превратилась в план кошмара. Кристалл сапфира позволял Малаку во всех тонкостях прочувствовать растерянность и враждебность народа.

Увиденное оказало на Малака гнетущее впечатление. Он не представлял, что следует делать; нет, конечно, он знал, что новый Маг должен занять пустовавшее место, но Малак осознавал, что пройдет еще много лет, прежде чем он будет достоин стать Магом. План Энии вряд ли просуществует до того времени.

Несколько минут он сидел и размышлял над этой напастью. Вдруг ему в голову пришла идея. Малак вскочил: он уже представлял себе, где найдет решение возникшей проблемы.

Малак рылся на полках библиотеки. Книгохранилище занимало целый этаж Башни, так что потеряться в нем ничего не стоило. Внутри царила тяжелая атмосфера учености, накапливавшаяся здесь веками. Воздух был напитан приятным запахом стиракса. Большинство книг были невероятно древними — в прежнюю Эпоху проводилось немало оригинальных исследований по определению местоположения высших планов и их исследованию. В собранных трудах можно было почерпнуть немало сведений и о Малкут —физической Вселенной, плане, который существовал ниже Иесод.

Собственная идея казалась Малаку настолько ужасной, что он мог описать ее лишь в самых общих выражениях. Он пробежал глазами небольшой раздел книг, посвященных демоническим существам. Ничего интересного там не было, но все же в голове запульсировал сигнал тревоги. Все тело возмущенно напряглось, и от этого напряжения Малак едва не свалился со стула, окончательно почувствовав, что кто-то за ним наблюдает.

Затылок начало покалывать — верный знак опасности. Малак медленно обернулся. Где-то в тридцати футах от него виднелась высокая фигура в черном. Скрестив руки на могучей груди, она молча наблюдала за ним. Малак понял, что это некая астральная форма, возможно довольно редкая.

Внезапно он узнал стоявшего и так поразился своему открытию, что не удержался на ногах и упал со стула на пол, неуклюже пытаясь сохранить равновесие.

—Здравствуй, Малак.

Голос Детена, как всегда, был холодным и бесстрастным.

—Но ты же мертв?!

—Да, кажется, я всего лишь тень, — казалось, эта мысль вовсе не радует Детена.

—Что ты здесь делаешь, брат?

Малак почувствовал, что вся накопившаяся злость к Детену при виде брата вдруг улетучилась.

—Я прибыл бы сюда пораньше, но, к сожалению, с моим астральным телом приключился неприятный случай. Пришлось потратить немного времени, чтобы сделать себе другое.

Малак молчал, вынуждая черного мага продолжать. Рот Детена скривился в презрительной ухмылке:

—Как там Лина, а, Малак?

Вопрос брата вынудил разум Малака вернуться на многие жизни назад. В их первых инкарнациях на Энии близнецы родились в семье Галана. То была Эпоха Созидания, когда Магом был Логус из Белой Школы. Галан, который в то время уже был выдающимся Адептом Желтой Школы, старался воспитать в них одинаково сильных магов, но Детен благодаря своей натуре чаще держал верх.

Детен всегда отличался крайним цинизмом. Он видел в мире только печаль, и брат во многом перенял эти взгляды. Галан же сохранял нейтральную позицию; он не препятствовал Детену, когда тот, возмужав, решил основать Черную Школу — в конце концов, ведь существовала же Белая Школа, так что новое течение лишь давало равновесие.

Малак естественным образом последовал за братом, поскольку оба они имели сходные верования и философские принципы. Однако их сотрудничество драматическим образом разрушилось, когда Малак встретил Лину — она уже была Белым Адептом. Малак немедленно влюбился, и все его взгляды на жизнь перевернулись буквально за одну ночь. Тогда и произошла битва между Малаком и Детеном. Малак нанес брату смертельную рану и вышел победителем. После он стал Белым Адептом и в свое время стал даже Мастером Школы.

Малак внимательно изучил тень брата. В голосе Черного Мастера не было и нотки удовлетворения — просто спокойная констатация.

—Разве ты не видишь, Малак, насколько жестока жизнь? — на мгновение в интонации Детена послышалось отчаяние — отчаяние последней попытки спасти брата. — Не ослепляй себя всеми этими розовыми сказочками и прочим дерьмом! Смотри на мир реалистически. Погляди, что он сделал с тобой; посмотри, черт побери, что он сотворил с Линой! Этот мир — обуза, проклятие! Черная Школа —вот истинный путь. Когда-то ты понимал это и в глубине души до сих пор знаешь, что это так!

Малак молча слушал Детена. Недавно его посещали такие же мысли, но отвернуться от Белой Школы сейчас значило предать все, во что он верил. Хуже всего — это значило бы предать Лину. Такого Малак не сделал бы никогда. И все же, его вера в Свет рассыпалась в прах, так что временами он даже спрашивал себя, не оказались ли испытанные некогда мир и счастье всего лишь иллюзией? Во всяком случае, сейчас все это представлялось ирреальным.

Он взглянул на призрака.

—Нет, Детен. Я уже не могу свернуть с моего пути.

—Ты же знаешь, что не так уж сильно отличаешься от меня. Скажи, ты когда-нибудь думал, почему я создал Черную Школу или почему еще со времени первого рождения на Энии мое сердце было таким черным?

Малак нахмурился: действительно, он не раз думал над этим.

—Так вот, прежде, чем родиться твоим братом-близнецом, я жил в Малкут. Тогда я был Адептом Белой Школы, полностью посвятил себя духовному самосовершенствованию и Богу.

Малак в изумлении уставился на брата, но ни на йоту не засомневался в сказанном — Детен никогда не лгал.

—Знаю, это удивляет тебя, и все же это правда. В юности я дал кармический обет преодолеть Бездну. Мой Мастер предупредил меня, чтобы я не допускал привязанности к вещам или людям. Однако произошло нечто неизбежное.

Я встретил девушку по имени Аня; она также была Адептом Ордена. Аня была самым прелестным созданием из всех, кого мне доводилось когда-либо видеть, — одним словом, это была сама любовь и нежность. Мы безумно влюбились друг в друга, и я целый год не вспоминал о своем обете. В то время я привязался к ней так же, как ты был привязан к Лине, — я любил ее всей душой!

Наконец, подошло время преодолеть Бездну. Я был не готов к этому, моя карма не была искуплена. Тогда, вместо того чтобы уничтожить меня, Кронзон овладел моим физическим телом. И он заставил меня вонзить острие моего изгоняющего меча в Аню...

Онемев от ужаса, Малак слушал историю брата. Интонации Детена подсказывали, насколько губительно сказалось на нем происшедшее.

—Она умерла в моих объятиях, Малак! Даже делая последний вздох, она пыталась оттолкнуть меня. Можешь ли вообразить себе чувство моей вины?! О, то было лишь начало моих страданий! И существо, которое совершило это, — оно управляет всем, что происходит ниже Бездны! Он приводит в движение каждую планету, каждую звезду, управляет каждой молекулой воздуха, которым мы дышим! Я поклялся не давать себе роздыху, пока не уничтожу Его полностью!

—А как же Бог? — спросил Малак.

—Я ничего не знаю о природе Бога, однако кем бы ни было существо, которое позволяет Демону вроде Темного наслаждаться болью и жестокостью во многих мирах, это существо вряд ли обладает любовью и состраданием. Давай без обиняков: он просто не заботится о низших планах. Живет себе в совершенном Ацилут и не собирается копаться в такой грязи, каковой являемся мы с тобой!

Малак не нашел, что возразить на подобный аргумент. После всего, что произошло с братом и с ним самим, он не имел ни малейшего желания спорить с Детеном.

—Малак, я снова прошу тебя, пойдем со мной. Присоединяйся ко мне, и Черная Школа уничтожит Демона Кронзона, Того, рядом с которым Лилит кажется всего лишь куклой, изображающей зло. У каждого из нас не может быть иной цели.

Малак склонил голову. Он более не испытывал никаких чувств к Богу, — но все же не мог предать память Лины. Наконец он снова поднял глаза.

—Детен, я уже избрал свой путь. Ведь это ты, а не Кронзон разрушил мою жизнь. И я никогда не прощу тебе этого!

Теперь в его голосе звенел металл гнева. Малак с удовольствием заметил, как смутился Детен. В его голосе была та определенность, перечить которой черный маг не решился.

Постепенно выражение печали на лице Черного Адепта сменилось яростью, и последние его слова буквально сочились ядом:

—В таком случае, Малак, ты будешь уничтожен!

Призрак растворился в воздухе, в последний раз блеснув черными глазами.

Малак поежился от услышанной угрозы. Он понимал, что отныне брат будет стремиться занять место Мага — у него не было другого пути к своей черной цели, — однако прежде ему нужно возродиться во плоти.

Малак обернулся к книжным полкам. Теперь он был полон решимости воплотить в жизнь самый опасный план из всех, что когда-либо приходили ему в голову.

Наконец он снял с полки огромный фолиант с обложкой темно-розового цвета. Книга была невероятно древней даже с точки зрения редкостной библиотеки Башни. Малак даже подозревал, что написана она не на Энии. Мягкая, теплая и упругая обложка чем-то напоминала кожу. Он пробежал пальцем по серебряным буквам заглавия: «Священная книга демонических договоров Абремена».

Несколько мгновений он нерешительно колебался, прежде чем открыть книгу и предаться замыслу, который нельзя было повернуть вспять.

 

Каждая жизнь по-своему единственна и уникальна, но каждая должна подойти к концу. Поэтому не страшись Смерти, ибо она представляет собой завершение Круга и исполнение Предназначения.

«Бусидо, Путь Воина»

Эния

Date: 2015-07-27; view: 281; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию