Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






К вопросу о численности, структуре, боевой активности потерях гарнизона Центральных Аджимушкайских каменоломен

по материалам военно-поисковой экспедиции “Аджимушкай”

второй половины 1980 – 1990-х гг. [*]

Среди множества страниц военной истории Керчи Аджимушкай, пожалуй, наиболее известен. Героическая оборона каменоломен, продолжавшаяся почти полгода (с середины мая до последних чисел октября 1942 г.), даже в годы Великой Отечественной войны явилась событием заметным и сравнимым по ожесточенности, накалу и безысходности борьбы лишь с боями в Брестской крепости.

Видимо, поэтому первая попытка оценить масштабы трагедии, развернувшейся в небольшом поселке близ Керчи, была предпринята сразу после освобождения Аджимушкая в ходе Керченско-Эльтигенской десантной операции осенью 1943 г. Тогда же были получены и первые документальные свидетельства о борьбе остатков частей Крымского фронта в каменоломнях – специальная комиссия, в состав которой вошли представители 414-й стрелковой дивизии, политотдела армии и местных органов власти, провела обследование каменоломен и нашла ряд документов, наиболее интересным из которых оказался дневник участника обороны, политрука 2-го батальона 83-й морской стрелковой бригады А. Сарикова.[1] Немало документов было собрано в каменоломнях и партизанами отряда «Красный Сталинград», однако след этих документов затерялся и в научный оборот они так и не были введены.[2] Собственно, результатом работы комиссии стал «Акт комиссии 414-й стрелковой дивизии от 16.02.44 г.» и «Донесение Политотдела ОПА Начальнику Главного Политического Управления Красной Армии от 22.03.44 г.» Хотя, справедливости ради, следует отметить, что задачами лиц, их составивших, было, скорее, выявление фактов, пригодных в дальнейшем для использования в пропагандистских целях,[3] а не всестороннее и тщательное выяснение деталей происходивших здесь событий.

Вновь обратились к теме Аджимушкая в конце 1950-х – начале 1960-х гг. Появляются публикации С.С. Смирнова, В.В. Биршерта, Н.И. Камбулова, Ф.А. Третьякова и др. Но, несмотря на множество вышедших очерков и статей, практически все они изобиловали повторами, серьезными ошибками и неточностями, что, впрочем, легко объяснялось почти полным отсутствием (по понятным причинам) документальной базы. Не считая воспоминаний самих аджимушкайцев, оставшихся в живых, чьи свидетельства (написанные спустя несколько десятилетий) носили крайне субъективный характер и, главное, освещали в большинстве своем лишь первые недели обороны, в распоряжении исследователей по-прежнему имелись лишь «Дневник Сарикова–Трофименко» и копия немецкого «Обобщенного донесения о советском движении сопротивления в каменоломнях Аджим-Ушкай (Крым)», обнаруженная в фондах Государственного архива Автономной Республики Крым.[4] Эти документы, затрагивая некоторые моменты обороны каменоломен, весьма расходились по ряду важнейших вопросов или вообще не касались их. К числу последних можно отнести структуру гарнизона и организацию обороны, характер боевых действий и развитие событий, потери гарнизона и захоронения в каменоломнях.

В целом же сложившуюся к началу 1970-х гг. и бытующую до настоящего времени точку зрения на происходившие события можно представить следующим образом. После выполнения задачи по прикрытию и обеспечению переправы войск фронта отряды прикрытия, находившиеся в районе Аджимушкая, не получив приказа на отход, спустились в каменоломни. В 20-х числах мая (по некоторым данным – 21-го) в Центральных (Больших) Аджимушкайских каменоломнях был сформирован гарнизон под командованием полковника П.М. Ягунова численностью до 15000 человек в составе трех батальонов (командиры батальонов – подполковник Г.М. Бурмин, капитан В.М. Левицкий, капитан А.П. Панов), штаба (начальник штаба старший лейтенант П.Е. Сидоров), служб управления и обеспечения. Заняв жесткую оборону по линии входов, аджимушкайцы пресекли предпринятые противником попытки штурма, и перешли к активной обороне, периодически совершая вылазки, носившие зачастую спонтанный характер (хотя численность бойцов, участвовавших в некоторых из них, достигала нескольких тысяч). Понеся значительные потери в ходе первых газовых атак (по данным «Дневника Сарикова–Трофименко», погибшими и сдавшимися в плен до 12000 человек), гарнизон еще около двух месяцев (до начала августа) вел активные боевые действия, перейдя к пассивной обороне лишь в августе 1942 г. вследствие значительного сокращения численности от голода и болезней. Тем не менее, сопротивление в каменоломнях продолжалось до конца октября, когда последние защитники (7 человек) были пленены в ходе операции, проведенной оккупантами 28, 29 и 31 октября 1942 г.

Таким образом, в целом верное представление о проходивших событиях страдало почти полным отсутствием деталировки, и восполнить это могли только подлинные документы штаба гарнизона, спрятанные в каменоломнях последними защитниками незадолго до окончания обороны.[5] Собственно, желание найти подземный архив, способный ответить на все вопросы и восстановить имена подавляющего большинства участников продиктовало необходимость проведения поисковых работ непосредственно в каменоломнях. В 1972 г. по инициативе Керченского историко-археологического музея и журнала «Вокруг света» была проведена первая экспедиция.

И, хотя за прошедшие десятилетия основная цель поиска – документы штаба гарнизона – так и не была достигнута, военно-поисковая экспедиция «Аджимушкай», ставшая единственной постоянно действующей поисковой экспедицией на территории бывшего СССР,[6] накопила богатейший опыт, пройдя на этом пути несколько этапов. Не считая необходимым детально характеризовать поисковые работы в Аджимушкае в разные годы, должны отметить, что с середины 1980-х гг. они вышли на качественно новый уровень, что было определено рядом объективных и субъективных причин, и, в первую очередь, переходом к сплошной зачистке больших участков штолен и научным подходом к планированию и обработке полученных материалов.[7] Именно эти факторы стали отличительной особенностью экспедиций 1980-х - 1990-х гг. и во многом определили их результативность.[8]

Понятно, что постепенное накапливание массы даже типового материала создавало предпосылки для анализа и попыток воссоздания на этой основе достоверной картины. В центре же внимания исследователей по-прежнему оставались численность, структура, боевая деятельность и потери гарнизона Центральных Аджимушкайских каменоломен.[9]

Существенно пополнились наши представления о структуре гарнизона после, в своем роде, сенсационной находки документов штаба 2-го батальона. Осенью 1987 г. одесская группа «Поиск» сумела проникнуть в заваленную комнату, где в полевой сумке и небольшом железном ящике обнаружили документы, как впоследствии оказалось - штаба 2-го батальона за период июнь-август 1942 г. (более сотни наименований, среди которых: строевые записки, приказы и распоряжения, списки личного состава, наградные листы, акты о смерти и наличии вещей у умерших и пр.).[10] Достаточно полно отражая ситуацию в батальоне в этот период, комплекс содержал и интереснейшую информацию по гарнизону в целом. Стало очевидным, что кроме ранее известных штаба, политотдела, служб разведки, связи и тыла, в гарнизоне действовали химотдел, военный трибунал и прокуратура; можно предположить, что разведобеспечение было возложено не на группу разведки, а особый отдел (наряду с его основными контрразведывательными задачами), сотрудники которого упоминаются в ряде документов.[11] Строжайшими мерами обеспечивался четкий порядок, дисциплина и выполнение требований Уставов РККА. Ежедневно составляемые строевые записки позволили не только проследить за изменениями численности личного состава (и причинами этих изменений), но и выдвинуть предположение, что уже в июне батальоны в гарнизоне были двухротного состава.[12] Окончательное подтверждение эта версия получила в 1997 г. в результате находки фрагмента журнала дежурств и записки-распоряжения на имя командира 3-го батальона,[13] после которой стало ясно, что в 1-й батальон входили 1-я и 6-я роты, во 2-й – 2-я и 4-я, в 3-й – 3-я и 5-я.

Находка указанных документов и объектов – штаба 2-го батальона (1987 г.) и канцелярии 5-й роты 3-го батальона (1997 г.) – дала возможность определить и разграничительные линии между батальонами, принадлежность некоторых служб (в том числе, госпиталей), внести ясность в их дислокацию и ответственность за участки и сектора обороны. Как представляется, разграничительные линии пересекали шахтное поле поперек и проходили: между 1-м и 2-м батальонами – от условной точки в 15-20 м южнее так называемой «нижней» братской могилы на территории подземного музея вдоль целиков севернее завала «Крутой спуск»,[14] по южной границе «комнаты со ступеньками» и далее – в восточном направлении до линии входов; между 2-м и 3-м батальонами – от тупиков в 40 м западнее подземного колодца, вдоль северной границы подземного музея и далее – в северо-восточном направлении (схема №1). При этом 1-й батальон контролировал южную часть каменоломен, включая выходы в примыкающий к каменоломням большой карьер со стороны Царского кургана, и, возможно, выходы вдоль восточной границы полностью заваленного взрывами участка, от которого сохранилась лишь небольшая отсеченная часть. Под контролем 3-го батальона находилась обширная северная часть (по протяженности – около половины длины шахтного поля) с большим количеством выходов вдоль восточной границы, включая наиболее важные – к двум колодцам на поверхности (так называемым, «соленому» и «сладкому»). А 2-й занимал центральную часть, находящуюся между ними.

Собственно, определение разграничительных линий заставило еще раз обратиться к вопросу о том, где же именно в каменоломнях располагался личный состав гарнизона.

Ранее не вызывало сомнений, что аджимушкайцы, контролируя всю территорию подземных выработок, и жили практически на всей территории каменоломен, исключая тупиковые («затапливаемые») районы и крайнюю северную часть, где находилось мирное население. При этом причины, постоянно отмечаемой, большей или меньшей обжитости тех или иных районов и существенных различий в характере вещевого материала, оставались вне нашего внимания. В то же время, анализ последнего показывает, что в крайних юго-западных и северных районах предметов (особенно бытовых) встречается заметно меньше, чем в остальной части каменоломен, а подавляющее большинство находок составляют фрагменты обмундирования, снаряжения, оружия и боеприпасов. Напрашивается вывод, что эти районы и не были местом постоянного обитания, а (конечно, не считая первых дней, когда людей в каменоломнях было очень много) лишь контролировались постами и секретами расположенных вблизи подразделений. Подобный вывод подтверждается и следами жилых комнат, которые наиболее четко (и массово) прослеживаются на территории от «соленого» колодца на севере, до «комнаты со ступеньками» на юге.[15] Фактически, этот жилой массив совпадает с территорией 2-го батальона и лишь незначительно вклинивается в территории 1-го и 3-го батальонов. Видимо, объяснение этого обстоятельства следует искать в количественном составе, а, возможно, и боеспособности самих подразделений.

Интересно и то, что, начинаясь практически в предвходовых районах, этот жилой массив имеет, пусть нечеткую, но, тем не менее, заметную границу в глубине каменоломен. Еще в середине 1980-х гг., составляя примечания к рабочей карте, научный руководитель одесских поисковых групп В.М. Соколов выделил ряд районов, в качестве районов возможных захоронений – в последующие годы, как одиночные, так и групповые захоронения там действительно были обнаружены. Участок этот представляет собой неширокую полосу, идущую с севера на юг вдоль блокирующих стенок северной части подземного музея. Однако, при анализе поисковых отчетов за прошлые годы, и фиксации следов захоронений, раскопанных «черными» поисковиками, создается впечатление, что полоса захоронений шла вдоль всей территории, на которой базировались подразделения, создавая своеобразную границу между жилыми районами и малопосещаемой (судя по малочисленности, конечно относительной, вещевого материала) глубиной каменоломен, а иногда и между батальонами (схема №2). Видимо, в этой полосе захоронений были и разрывы, появление которых обусловлено существованием отдельных объектов в глубине каменоломен (таких, например, как подземный колодец, строительство которого закончилось в середине июля 1942 г.) и необходимостью их постоянного посещения.

Представляется вероятным, что в какой-то момент, в результате резкого сокращения численности, личный состав гарнизона сконцентрировался на сравнительно небольшой территории, которую и занимал продолжительное время. Единственная известная нам причина столь резкого сокращения численности – огромные потери в ходе первых газовых атак, начатых немецкими войсками 24 мая 1942 г. Следовательно, уже в начале июня подобная дислокация подразделений в каменоломнях существовала и параллельно (или, скорее, чуть позже) со строительством газоубежищ начали строить и большое количество «бутовок» и жилых комнат.[16]

Конечно, с одной стороны, подобное плотное расположение подразделений облегчало задачи управления и связи, но, с другой, создавало дополнительные трудности в охране незанятой территории и блокировании входов. Не исключено, что об этом знало и немецкое командование, и попытки штурма каменоломен были не единичными, а некоторые из них заканчивались прорывами противника под землю. Так, в 1996 г. в северной части каменоломен (район отметки 129 и завала № 70), примерно в 30 м от существовавшего ранее входа были найдены следы оборонительных стенок и ожесточенного боя - сотни стреляных винтовочных гильз, обрывки пулеметных лент, деревянные ручки от немецких ручных гранат М-24, многочисленные следы пуль и осколков на стенах[17] - в ходе которого фашисты, видимо, проникли в каменоломни и захватили вход, взорванный после того, как они были выбиты из-под земли. Подобные следы боев в предвходовых районах фиксировались и на других участках. Прямым подтверждением реальности таких фактов можно считать и упоминание в немецком «Донесении о бандитизме в Крыму», где в разделе «Происшествия» сказано: «… в пещерах Аджим-Ушкай открыт румынской частью грот, в котором находилось много трупов. Также найдено там много убитых в румынской форме…»[18]

На наш взгляд, подобные данные могут свидетельствовать о том, что борьба за входы была гораздо более ожесточенной и продолжительной, чем это принято считать, и не ограничилась первыми попытками штурма 18-20 мая 1942 г., либо такие попытки со стороны противника носили периодический характер на протяжении длительного времени. В любом случае, обе стороны в первые месяцы вели достаточно активные действия, причем, проведение вылазок подземным гарнизоном требовало тщательной подготовки и проработки деталей операции. В этой связи представляются сомнительными воспоминания аджимушкайцев о вылазках, возникавших чуть ли не стихийно. Примером может служить боевая операция, проведенная гарнизоном примерно 17 июня 1942 г. По свидетельству участников, она началась случайно, с разведки боем, в который постепенно был вовлечен чуть ли не весь гарнизон. Однако в 1997 г. на одном из участков в южной части каменоломен были найдены документы, из которых видно, что подготовка к указанной операции шла в течение недели – во все стороны посылались разведгруппы для определения или уточнения сил противника.[19] Вряд ли эта операция была каким-либо исключением.

Впрочем, сейчас уже очевидно, что о боевой деятельности гарнизона даже в летние месяцы 1942 г. (не говоря уже о более позднем периоде) мы знаем немного. Видимо, и принятая в настоящее время периодизация обороны каменоломен[20] достаточно условна. Иначе, чем можно объяснить неожиданные «всплески» активности оккупантов в 20-х числах сентября, когда, судя по имеющимся данным, серией мощнейших взрывов, образовавших так называемый «линейный» завал, каменоломни были практически рассечены на две части. Тогда же была взорвана и вся восточная часть, в результате – старые входы засыпаны и предвходовые районы почти полностью завалены, после чего, как вспоминают, организованное сопротивление в каменоломнях прекратилось.[21] На этот вопрос ответа пока нет. Впрочем, и это были еще не последние попытки окончательно подавить столь надоевший оккупантам очаг сопротивления. В уже упоминавшемся «Донесении о бандитизме в Крыму» есть пометка о проведении румынским горным корпусом взрывных работ в Аджимушкае в период с 18 по 31 октября 1942 г.[22] Понятно, что ликвидация последних групп защитников каменоломен сопровождалась увеличением боевой активности противоборствующих сторон, но, как известно, эта операция ограничилась тремя днями – 28, 29 и 31 октября. Тогда, чем были вызваны эти взрывы на протяжении почти двух недель? И этот вопрос остается открытым.[23] Не исключено, что, говоря о гарнизоне Центральных каменоломен, следует иметь в виду не пассивный характер обороны, а постепенное сокращение масштабов активного сопротивления, вызванное неуклонным сокращением численности и физических возможностей защитников каменоломен.

Возвращаясь к вопросу о дислокации подразделений в каменоломнях, хотелось бы еще раз обратить внимание на ранее отмечавшуюся характерную деталь – максимальное совпадение хорошо обжитых районов с территорией, занимаемой 2-м батальоном. Видимо, не случайно здесь же располагались и наиболее важные объекты гарнизона, в том числе, штаб и политотдел – ведь, по некоторым данным, именно 2-й батальон был наиболее боеспособным, организованным и надежным подразделением. А, может быть, и самым многочисленным?

Последнее предположение, правда, может показаться излишне смелым. Так, известно, что уже к концу июня 1942 г. во 2-м батальоне было менее 300 человек,[24] а в середине июля в Центральных каменоломнях еще оставалось около 1000 военнослужащих, включая раненых.[25] Но следует иметь в виду то, что сведения, приводимые в дневнике А.И. Клабукова, по ряду причин могут быть не совсем точны, а, кроме того, именно в июне мы наблюдаем значительное сокращение численного состава гарнизона, что, несомненно, связано с его высокой боевой активностью и неизбежными при этом потерями; сведениями же о том, какие подразделения (батальоны) несли основную тяжесть боевых операций (и, соответственно, наибольшие потери), мы не располагаем. Ситуация на начало июня – время интенсивного строительства жилых комнат и газоубежищ – могла быть принципиально иной, чем спустя месяц-полтора, и один из батальонов (по нашему мнению – 2-й) мог, наименее пострадав в первых газовых атаках, стать на какой-то момент основным боевым ядром гарнизона и послужить основой для последующего доукомплектования остальных. Подтверждением того факта, что именно 2-й батальон мог быть источником пополнения других подразделений, можно считать обнаруженные в 1996 г. в северной части каменоломен останки бойцов, погибших, судя по характеру захоронений и культурного слоя, в середине лета 1942 г.,[26] среди которых были значащиеся в списках личного состава 2-го батальона.[27] Ранее логичного объяснения этому факту мы найти не могли.

Возникает вопрос, могли ли быть не одинаковыми потери от газовых атак в разных батальонах? Общеизвестно, что эффективность пуска газов зависит от характера подземных выработок. Например, в Малые каменоломни, которые глубже и холоднее Центральных, газы не шли, и их защитники газоубежищ не строили. Впрочем, и в тупиковые районы Центральных каменоломен газы практически не доходили.[28] Есть и еще одна особенность – наличие в Центральных каменоломнях нескольких больших входов, находящихся на противоположных концах шахтного поля и расположенных не на одной прямой,[29] создает предпосылки к возникновению естественной вентиляции. Понятно, что в зависимости от силы и направления ветра на поверхности эта тяга и скорость движения воздушных масс через всю систему подземных выработок меняются. Поэтому более чем вероятно, что в момент проведения первых газовых атак совпадение ряда факторов привело к тому, что отравляющие вещества,[30] пущенные на одном из концов выработки, прошли полосой через каменоломни, загоняя вглубь и настигая людей на территории одного из батальонов и «выдавливая» их на поверхность на территории другого. При этом, наибольшие потери (как погибшими, так и сдавшимися в плен) должны быть в «крайних» – 1-м и 3-м батальонах, а 2-й, стоявший в центре и чуть в стороне (учитывая расположение и расширение шахтного поля и изгиб линии входов, уходящей к востоку от направления север-юг), мог быть гораздо менее других затронут газами. Возможно, что, обрушивая и заваливая те или иные входы, находящиеся в средней части шахтного поля, немецкие саперы могли усиливать естественную вентиляцию (и, соответственно, скорость движения газов по каменоломням) и препятствовать преждевременному выходу отравляющих веществ из-под земли, пытаясь «накрыть» таким образом максимальную площадь.

Если принять эту гипотезу за факт, то остается неясным, были ли сразу 1-й и 3-й батальоны, потерявшие большую часть своих людей, доукомплектованы бойцами 2-го,[31] или после внутренней реорганизации некоторое время выполняли, главным образом, вспомогательные функции, в то время как на личный состав 2-го батальона были возложены основные задачи по активному противодействию оккупантам, что продолжалось до конца июня, когда в результате боевых потерь численный состав батальонов уравнялся.

В то же время, в случае реальности подобных предположений, наши прежние представления о потерях гарнизона в ходе первых газовых атак не совсем верны, и известную из «Дневника Сарикова-Трофименко» цифру захороненных на территории одного батальона (824 трупа) следует увеличить не более чем вдвое (а не втрое, как это делали раньше).

К сожалению, документов, способных точно ответить на затронутые вопросы, в нашем распоряжении все еще нет, а попытки оценить численность гарнизона, в том числе, и на момент его формирования, остаются гипотетическими. Напомним, что в «Дневнике Сарикова-Трофименко» называется цифра 15000 человек, в немецком «Обобщенном донесении…» - 7550,[32] в «Донесении о бандитизме в Крыму» еще меньше – 5000,[33] хотя есть и другие данные, которые вряд ли следует принимать всерьез.[34] На наш взгляд, наиболее достоверные данные, позволяющие произвести соответствующие подсчеты, содержит «Обобщенное донесение…» Однако, определяя численность гарнизона Центральных каменоломен в 7550 человек, указанный документ не учитывает часть боевых потерь, включая и потери (погибшими) в ходе первых газовых атак, которые могли составить, как отмечалось выше, около 1500 человек.[35]

Наибольшие же трудности возникают при подсчете потерь гарнизона в результате вылазок и разведки, определить которые можно лишь весьма приблизительно.

Известно, что в подземном госпитале от ран умерло около 200 человек, причем, можно предположить, что эти данные относятся к маю-июню, когда госпиталя работали еще достаточно эффективно, а отсутствие продовольствия не было главной причиной смертности среди раненых. С учетом того, что 72% раненых в годы войны из госпиталей возвращались в строй,[36] с несущественными допусками можно определить общее количество раненых в 700-720. А, зная, что количество убитых, как правило, в 3-3,5 раза меньше, можно считать, что в ходе вылазок гарнизон потерял убитыми не более 200-250 человек. Видимо, еще около 100 бойцов и командиров погибли в ходе разведывательных операций.[37]

Представляется вероятным, что с учетом последних, общую численность гарнизона в каменоломнях на начало обороны следует определить в 9350-9400 человек, с возможной корректировкой в сторону уменьшения.

Если безусловно доверять данным противника (а видимых оснований для обвинения немцев в преуменьшении собственных побед нет), то следует признать, что в каменоломнях было захоронено (включая попавших под завалы) чуть более 2500 человек, из них – около 1500 погибших при первых газовых атаках. С учетом того, что погибших при пуске газов хоронили в больших братских могилах, которые ныне находятся на территории подземного музея, эта цифра вызывает некоторое удивление. Получается, что на оставшейся территории каменоломен было захоронено не более 1000 человек, хотя в «Тетради учета перезахороненных на Воинское кладбище из Аджимушкайких каменоломен» только за период 1961-1987 гг. значится 2409 человек,[38] в то время как перезахоронение из упомянутых выше могил не производили. Явное несоответствие между количеством погибших и извлеченных останков вызывает новые вопросы: сколько же погибших осталось все-таки под землей? Почему не совпадают цифры погибших и перезахороненных? Какова вероятность обнаружения в настоящее время сколь-нибудь значительных захоронений (или большого количества останков) в каменоломнях?

Отвечая на первый вопрос, мы все-таки склонны придерживаться данных их «Обобщенного донесения…» (впрочем, выше это уже отмечалось). Что касается второго вопроса, то, на наш взгляд, этому факту может быть два объяснения.

Первое. Данные в «Тетради учета…» не соответствуют реальному положению вещей. Как представляется, косвенным подтверждением этому может служить, например, запись за 1962 г., которая зафиксировала перезахоронение 1623 останков. Зная каменоломни, трудно представить, откуда и каким образом могло быть одномоментно эксгумировано более 1600 останков, да, еще так, что под землей не осталось никаких следов могил, а среди местных жителей и исследователей – ни одного свидетельства о столь широкомасштабной акции. Скорее всего, так были учтены останки бойцов, собранные в районе каменоломен (относящиеся, главным образом, к событиям 1943-1944 гг.), а не только под землей, и в общее число перезахороненных из каменоломен их все включать не следует. Само же число найденных в каменоломнях в те годы останков, таким образом, значительно уменьшается и, по нашему мнению, вряд ли может быть более 1000 (а, возможно, даже и 800), особенно принимая во внимание то, что какая-то часть из них найдена в Малых каменоломнях, а какая-то – учтены дважды.[39]

Второе. Количество захороненных в больших братских могилах на территории подземного музея сильно завышено. Принято считать, что в этих могилах хоронили всех (или почти всех) погибших в ходе первых газовых атак, По нашим подсчетам их количество определяется примерно в 1500 человек, хотя в «Донесении Политотдела ОПА…» речь идет о пяти братских могилах, в которых захоронено 3000 трупов.[40] В то же время, простые расчеты показывают, что в низовке размером 7х5х3 м (примерные габариты «нижней» братской могилы) могло быть похоронено не более 330 трупов, в двух могилах, соответственно, - 660. О наличии еще трех могил аналогичных размеров нам ничего не известно – вероятно, остальные захоронения, обнаруженные комиссией в 1944 г., были гораздо меньшими.[41] А из этого следует, что не только 3000, но и 1500 павших не могло быть захоронено в этих могилах, то есть – значительная часть аджимушкайцев, погибших 24-29 мая 1942 г. похоронены в многочисленных небольших братских могилах, разбросанных по всей территории каменоломен, и были эксгумированы в предыдущие годы.

Впрочем, в любом случае количество погибших и захороненных под землей приближается к количеству останков, эксгумированных за период 1961-2000 гг.,[42] и вероятность обнаружения в ходе поисковых работ новых братских захоронений сравнительно мала.

Таким образом, результаты исследований последних пятнадцати лет дали возможность взглянуть на события, происходившие на Аджимушкайской земле, под несколько иным углом, внеся некоторые коррективы, и реконструировать их следующим образом.

В 20-х числах мая 1942 г. в Центральных Аджимушкайских каменоломнях был сформирован гарнизон численностью около 9500 человек, состоявший из трех батальонов, штаба, политотдела, служб связи, тыла, особого отдела, военной прокуратуры и трибунала. Заняв оборону и отбив первые попытки штурма, аджимушкайцы перешли к активным действиям, тщательно планируя и готовя боевые операции. В ходе проведенных оккупантами первых газовых атак гарнизон понес значительные потери, сохранив в большей степени личный состав 2-го батальона, в связи с чем занимаемая им территория резко сократилась и ограничилась центральной частью каменоломен, где впоследствии было построено большое количество жилых комнат и газоубежищ, ставших укрытием для оставшихся аджимушкайцев, Тем не менее, гарнизон продолжал контролировать всю территорию каменоломен, хотя малочисленность постов и секретов и трудности связи приводили к тому, что не все попытки противника проникнуть под землю удавалось немедленно пресекать, и в отдельных случаях бои шли непосредственно в каменоломнях – ликвидировать такие прорывы удавалось с большим трудом, в ходе ожесточенного противоборства, неся большие потери. Подобная активность сторон продолжалась до конца августа – начала сентября, но и впоследствии оккупанты вынуждены были периодически проводить интенсивные подрывные работы с целью окончательно сломить сопротивление в каменоломнях, продолжавшееся до последних чисел октября 1942 г.[43]

Подводя итоги, необходимо еще раз отметить, что все вышеизложенное, без подтверждения подлинными документами штаба гарнизона, носит не более чем предположительный характер. Несомненно, что продолжение исследований будет давать все новые факты, либо укладывающиеся в предложенную схему, либо выпадающие из нее. Но только подземный архив, поиск которого должен быть продолжен, сумеет расставить все по своим местам.

 

 

Литература, источники, примечания


[*] Опубликовано – Военно-исторические чтения. Крымфронт-Аджимушкай. Сборник научных статей. Керчь, 2003. Выпуск 1. С. 69-87.


[1] Как показали дальнейшие исследования, автором дневника был младший лейтенант А.И. Трофименко, житель ст. Ахтырская Краснодарского края. Поскольку впоследствии этот дневник стали называть «Дневник Сарикова–Трофименко» это название использовано и нами.

[2] След упомянутых документов обрывается в ст. Ахтанизовской Краснодарского края, куда они были переданы в местные органы НКВД. В 1970-е гг. первый директор Аджимушкайского музея С.М. Щербак долго пытался разыскать их путем переписки с различными инстанциями и архивами, но безуспешно. Со слов партизан известно, что документы находились в нескольких мешках, но сведений об их характере не сохранилось.

[3] Найденные документы широко использовались для воспитания у воинов ОПА стойкости и мужества в бою, ненависти к фашистским захватчикам. Эти же целям отвечали и стихотворение И.Л. Сельвинского «Аджимушкай», и небольшая заметка М. Туровского «В Аджимушкайских каменоломнях», опубликованные в газетах «Вперед за Родину» 5.12.43 г. и «Красный флот» 9.12.43 г. соответственно.

[4] В последние годы к ним прибавился еще один документ – немецкое «Донесение о бандитизме в Крыму» от 8.01.43 г. - обнаруженный автором настоящей статьи в фондах Государственного архива Автономной Республики Крым.

[5] О захоронении сейфов с документами есть два свидетельства – воспоминания участников обороны каменоломен Г.И. Самохвала и А.Г. Степаненко, однако, сколь-нибудь точных указаний места, где спрятаны документы штаба, они не содержат. Да и достоверность самих воспоминаний у ряда исследователей вызывает определенные сомнения.

[6] Имеется в виду, что экспедиции в каменоломнях, начиная с 1972 г., проводились ежегодно, на сравнительно небольшой территории, с обязательным составлением отчетов и концентрацией их в одном месте – архиве Керченского историко-культурного заповедника.

[7] Нельзя не отметить ту роль, которую в данном вопросе сыграл В.М. Соколов, начавший работу в экспедициях в 1985 г. (будучи в то время сотрудником Одесского УВД) и ставший фактическим руководителем одесских групп, а с начала 1990-х гг. – и научным руководителем экспедиций. По его инициативе с конца 1980-х гг. все находки стали тщательно фиксироваться в отчетах, а с начала 1990-х гг. – применять методику сплошной зачистки пола.

[8] Даже не считая уникальных находок документов штаба 2-го батальона (1987 г.), комплекса документов руководителей гарнизона Малых Аджимушкайских каменоломен (1990 г.) и ряда других, можно отметить, что за период с 1986 г. по 1997 г. только одесскими поисковыми группами найдено несколько сотен документов, содержащих фамилии участников обороны и другую информацию.

[9] Собственно, в этом, на наш взгляд, и заключается главное отличие экспедиций «Аджимушкай» от обычных военно-поисковых экспедиций, цель которых, как правило, не выходит за рамки поиска незахороненных останков погибших военнослужащих, их личных документов и, по возможности, установления родственников погибших.

[10] Более подробно об этом см.: Соколов В.М. Штаб второго батальона // Вокруг света, 1988. № 12. С. 13-16. Однако справедливости ради следует отметить, что приоритет установления места расположения штаба 2-го батальона оспаривают ростовчане, которые с 1985 г. разбирали завал, названный ими «Гробовой» или «Завал четырех курсантов», где и были впоследствии найдены документы – см.: Щербанов В.К. Парадоксы Аджимушкая. Ростов-на-Дону, 2000. С. 20-21.

[11] Известно, что группой разведчиков в каменоломнях командовал старший лейтенант Г.И. Бармет. Однако, судя по ранее занимаемой должности (командир телеграфно-кабельной роты 250-го отдельного батальона связи 320-й стрелковой дивизии), он вряд ли мог обладать необходимым опытом и специальными знаниями для того, чтобы возглавить разведотдел. В то же время, в гарнизоне были кадровые чекисты – сотрудники особых отделов, несомненно, обладавшие подобным опытом и подготовкой. На наш взгляд, гораздо логичнее было бы возложить разведобеспечение операций на сотрудников особого отдела, о существовании которого есть упоминание и в «Обобщенном донесении…» - ГА АРК. Ф. 849. Оп. 1. Д. 198. Л. 102.

[12] Из найденных документов стало известно, что в батальоне в этот период были 2-я и 4-я роты.

[13] Соколов В.М., Симонов В.В. Отчет военно-поисковой экспедиции «Аджимушкай-97» // Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 1059. Л. 12.

[14] Здесь и далее в тексте использованы нумерация и названия объектов, согласно поисковым картам и примечаниям к ним, составленным одесским клубом «Поиск», а также – бытующие среди поисковиков.

[15] Правда, севернее «соленого» колодца тоже немало жилых комнат, но, судя по вещевому материалу, подавляющее большинство из них принадлежало мирным жителям.

[16] «Бутовками» называют стены, сложенные из нестандартных обрезков и обломков камня – «бута». Из такого же камня строили стенки жилых комнат и газоубежищ, главное же отличие последних заключалось в том, что все щели в стенах тщательно забивались мелким камнем и каменной крошкой – «тырсой», и промазывались грязью. «Бутовками» могли быть, как стены помещений, так и отдельно стоящие перегородки, служащие для изменения направления движения воздуха.

[17] Соколов В.М. Отчет военно-поисковой экспедиции «Аджимушкай-96» // Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 1055. Л. 13.

[18] ГА АРК. Ф. 151. Оп. 1. Д. 391. Л. 113.

[19] Соколов В.М., Симонов В.В. Отчет военно-поисковой экспедиции «Аджимушкай-97». Л. 17.

[20] Абрамов В.В. Героическая оборона Аджимушкайских каменоломен. М., 1983. С. 21, 22.

[21] К этому моменту в Центральных каменоломнях оставалось немногим более сотни человек, среди которых значительное число раненых, больных и ослабевших от голода.

[22] ГА АРК. Ф. 151. Оп. 1. Д. 391. Л. 112.

[23] Судя по всему, к середине октября в разных частях каменоломен оставалось несколько десятков человек – не более 50.

[24] Соколов В.М. Краткая историческая справка об обороне Аджимушкайских каменоломен (май-октябрь 1942 г.) // Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 1039. Л. 5. Численность батальона определена на основании строевых записок, часть из которых хранится в фондах КИКЗ.

[25] Сведения из дневника капитана А.И. Клабукова – участника обороны Малых Аджимушкайских каменоломен. – В катакомбах Аджимушкая. Документы, воспоминания, статьи. Симферополь, 1970. Изд. 2-е. С. 86.

[26] Соколов В.М. Отчет военно-поисковой экспедиции «Аджимушкай-96». Л. 6, 7.

[27] Имеется в виду красноармеец И.А. Сушко.

[28] В распоряжении автора настоящей статьи имеются воспоминания мирных жителей, которые слышали о пуске газов, но не испытали их воздействия, находясь в северной части каменоломен в тупиковых районах. Кстати, вызывает удивление то обстоятельство, что первые газовые атаки явились для командования гарнизона полной неожиданностью, в то время как под землей было достаточно много лиц, знавших или слышавших о попытках использования газов оккупантами против партизан в Малых каменоломнях в ноябре-декабре 1941 г., да и разведданные о подготовке газовых атак в гарнизон поступали. Представляется более вероятным, что командование гарнизона, зная, что подобные мероприятия в 1941 г. оказались практически безрезультатными, не учло разницу в характере выработок и не ожидало, что последствия пуска газов окажутся на этот раз столь катастрофическими.

[29] Речь идет о нескольких входах в районе «сладкого» колодца и о крайних южных со стороны большого карьера.

[30] По данным экспертиз, проведенных в 1973 г. специалистами Военной Академии химической защиты и в 1984 г. – Крымского медицинского института, немцами, кроме нагнетания газа (или дыма) с помощью компрессоров, использовались металлохлоридные дымовые гранаты и шашки, при сгорании которых образуются фосген и хлорацетофенон – Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 940. О том, что у немецких частей на Крымском фронте было химическое оружие, известно из различных источников, в том числе, и разведсводок 51-й армии. – ЦАМО РФ. Ф. 407. Оп. 9839. Д. 165. Л. 24, 66.

[31] Следует иметь в виду, что на момент формирования подземного гарнизона батальоны имели другую нумерацию, а после первых газовых атак прежний номер сохранил только 2-й батальон. Причины этого не совсем ясны, но данный факт вполне может быть косвенным подтверждением разницы в потерях, чем и было вызвано переформирование 1-го и 3-го батальонов.

[32] ГА АРК. Ф. 849. Оп. 1. Д. 198. Л. 105.

[33] Там же. Ф. 151. Оп. 1. Д. 391. Л. 112.

[34] Так, например, в радиограмме разведчицы оперативного пункта № 1 разведотдела штаба 47-й армии Е.Д. Дудник, со ссылкой на данные противника, число защитников каменоломен определялось в 30000 бойцов. – Рябикин А. «Вы остаетесь в Керчи…» // Вокруг света, 1977. № 4. С. 23.

[35] Характерно, что в немецких документах нет никаких упоминаний о числе погибших в ходе газовых атак. Называется лишь количество сдавшихся в плен в первый день – 24 мая – 1000 человек (которые вошли в общее число 7550).

[36] Елисеев В.Т., Михлев С.Н. Так сколько же людей мы потеряли в войне? // Военно-исторический журнал, 1992. № 6-7. С. 33.

[37] Последние данные приводятся на основании воспоминаний аджимушкайцев, хранящихся в архиве КИКЗ – см.: Симонов В.В. Попытки установления двухсторонней связи между командованием 47-й армии, Керченской военно-морской базы и гарнизоном Центральных Аджимушкайских каменоломен // Проблемы истории, филологии, культуры. М.-Магнитогорск, 2001. Выпуск Х1. С. 365, 368.

[38] Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 921. Л. 4.

[39] В «Тетради учета…» останки, найденные в Малых Аджимушкайских каменоломнях, никак не выделены, но, судя по отдельным фамилиям бойцов, они там есть. Что же касается, так называемых, учтенных дважды, то достоверно известно, что не только в 1960-е гг., но и в ходе первых экспедиций были случаи, когда из найденного захоронения изымались только крупные кости (а иногда - только череп). Очень часто такие захоронения находили последующие экспедиции и после полной эксгумации вновь учитывали фактически второй раз обнаруженные останки, как найденные и перезахороненные.

[40] Аджимушкайская трагедия. Документы и материалы // Военно-исторический журнал, 1962. № 7. С. 72.

[41] Со слов В.М. Соколова известно, что, по мнению В.В. Абрамова, в каменоломнях, недалеко от могил, расположенных на территории музея, есть еще одна (за его пределами). На чем базируется это утверждение, нам неизвестно, так же, как и место, где такая могила может быть. В изданном в 2002 г. справочнике-путеводителе «Керчь», со ссылкой на данные 1957 г., упоминаются шесть ям-могил, в которых захоронено 1200-1500 бойцов и командиров (см.: Санжаровец В.Ф., Диканов В.А. Керчь. Справочник путеводитель с приложениями плана города и схемы маршрутов городского автотранспорта. Керчь, 2002. С. 67), но никаких существенных деталей ни в справочнике, ни в документах, находящихся в распоряжении его авторов, нет. Остается неясной и методика подсчета количества останков в могилах (а, отсюда, и достоверность приводимых в документах цифр), перезахоронение из которых в тот момент не производилось. Видимо, следует отметить и то, что за весь период работы экспедиций братские могилы в каменоломнях находили не раз, и количество останков в них составляло обычно от 3 до 20 (максимальное – 32).

[42] По приблизительным подсчетам, за период 1961-2000 гг. в Центральных Аджимушкайских каменоломнях найдено и эксгумировано около 1200 останков.

[43] Известно, что и после последнего прочеса каменоломен под землей все еще оставались отдельные небольшие группы советских воинов. Одна из таких групп, возглавляемая, видимо, начальником штаба гарнизона старшим лейтенантом П.Е. Сидоровым, была захвачена противником 14 ноября 1942 г.


<== предыдущая | следующая ==>
Финалисты 2013 года | Справка главной судейской коллегии

Date: 2015-07-27; view: 606; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.01 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию