Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Трое в одной лодке, не считая проблем 2 page





Впрочем, пассажиров второго класса Сарн пока не трогал. Тех просто заклинивали в каютах. С ними можно будет разобраться и дома. А вот первый класс – о, какой улов!

Жена одного сенатора! Дочь другого! Сын третьего! Парочка банкирских семеек, кхонская аристократка, судя по кимоно и блестящим глазкам, еще одна кхонка, но, видимо, статусом пониже, а это явно франс – только у них признаком аристократии считаются вживленные в кожу лба драгоценные камни…

Сарн ухмыльнулся. И это только те, кого он знал. А всего… всего этот рейс принесет ему пару миллиардов галактических хомов. В худшем случае. А в лучшем – намного больше.

И это не считая линкора, крейсера и репутации. А славу, не важно, добрую или дурную, тоже надо учитывать.

– Кэп, мы прошлись по всем каютам. Сопротивление подавлено, – раздался над ухом тихий голос.

– Отлично, – кивнул Сарн. – Теперь передайте Тому, чтобы тащил крейсер домой, а Маки пусть готовится брать линкор.

– Кэп, но он не…

– А здесь останется призовая команда. Поведете крейсер. Твоя десятка, десятка Рика и десятка Марко. Хватит?

– Еще добавьте десяток Ивана.

Сарн чуть сдвинул брови, но кивнул. Алекс Соколофф, русский офицер, бежавший по какой‑то причине из своей родной империи, никогда не спорил по пустякам. Но, если был уверен в своей правоте, готов был стоять на своем против кого угодно.

– Хорошо. Еще?

– Больше ничего.

– Тогда дай мне десять минут на развлечения и выбор трофеев – и мы отправимся обратно на «Варга». А ты останешься здесь за главного. Покажешь себя хорошо – получишь крейсер.

– Слушаюсь, кэп.

– А этих оставишь в зале до прилета. Пусть прочувствуют всю прелесть ожидания. Ясно?

– Да, кэп.

– Дорни нашли?

– Уже отправили на «Варга».

Дорни и был тем самым двойным агентом, засланным на линкор. Именно он заменил заболевшего стюарда, именно он посылал сигналы, именно он передал Сарну информацию о курсе линкора и количестве кораблей сопровождения…

– Цел?

– И невредим. Отсиделся.

– Вот как?

– А то! Как только началась атака – вывел из строя все электронные системы дальней связи и закрылся в серверной. Оттуда и вытащили.

– Молодец. Надо будет наградить.

– Желательно. Парень хорошо сделал. Теперь погоню не придется ждать еще сутки.

Сарн коротко рассмеялся. Захват лайнера был на редкость легким. Сопротивление, настоящее сопротивление, оказали только несколько человек. Остальные были типичными солдатами НОПАШ. Ленивыми, бездарными и свято уверенными в своей безопасности. За что и поплатились. То есть пока еще не поплатились. Но – всему свое время. Пират лениво оглядывал большой бальный зал лайнера, куда его ребята стащили все трупы и согнали всех пленных. Трупы можно бы и не тащить, но это очень помогает давить на психику твердолобым амерам. Очень хорошо доходит, когда они видят, что все защитники – сдохли. И можно еще расстрелять нескольких из тех, кто сдался. Тела тех, кто сопротивлялся, были свалены в одном углу. Во второй загнали оставшихся в живых солдат. А пленники были выставлены в три шеренги посреди зала и чувствовали себя весьма неуютно под дулами лучевиков.

Сарн Готтран коротко рассмеялся.

– Так, и что же тут у нас за улов?

Ему нравились эти минуты. Безумно нравились. Когда сладко пахло кровью, смертью и ужасом. Когда паника плескалась в глазах жирных лещей, обреченных на то, чтобы их поймал умелый рыболов… ну и чуть‑чуть ободрал шкурку…

Сначала надо выбрать себе три‑четыре игрушки. Добыча последнего захвата ему уже надоела. Надо будет отдать их команде. Да и никакой регенератор уже не мог удалить все шрамы с кожи девушек. А Сарн любил проводить ножом по чистой и гладкой коже, любил смотреть, как появляются порезы, наслаждался болью и криками, часто работал с кнутом…

А сколько еще народов в галактике! Например, фершайхи! Какие великолепные игрушки придумали они для тех, кого провожают на алтарях к богам! А какие стимуляторы! При правильном использовании жертва живет до месяца, постоянно испытывая жуткую боль.

Почему‑то все женщины оказывались слишком хрупкими для его развлечений…

Пожалуй, вот эта темненькая кхонка сойдет. И вот эта, в зеленом платье. Один из его любимых типов. Блондинка с голубыми глазами, огромной грудью и пухлыми губками. Интересно, что именно у нее натуральное, а что имплантированное? Надо бы поглядеть… и можно – прямо здесь.

Это ведь так сладко – боль и унижение жертвы, ползающей у твоих ног…

– Раздеть ее, – приказал он Здоровяку Марви и Красавчику Динго, которые неотступно следовали за ним. Верные адъютанты. Или раньше было смешное слово – оруженосцы.

Женщина завизжала, когда ее за волосы потащили к ногам Сарна. Потом ее бросили на пол так, чтобы она сильно ушиблась, и принялись срывать одежду. Особенно усердствовал Динго. Впрочем, у него всегда были схожие вкусы с Сарном.

– Не попорть шкурку, – сделал он единственное замечание.

Динго кивнул – и через несколько секунд их жертву так же, за волосы, вздернули вверх.

– Очаровательно, – ухмыльнулся Сарн. – Просто очаровательно.

Женщина была именно такой, какие ему нравились. Не слишком худощавая, но и не толстая. Без единого волоска на теле, длинноногая, с тонкой длинной шеей, высокой грудью и упругой попкой. Пожалуй, с этой он поиграется чуть подольше. Но и брюнеточку надо взять. Разнообразие – полезная и приятная вещь.

Вспышка!

Грохот выстрела на миг оглушил всех. Сарн не пострадал. Но Динго, зачем‑то шагнувший в этот момент назад, медленно осел на пол. Весь бок пирата представлял собой сплошной ожог.

– Взять!!! – взревел Сарн, обхватывая блондинку и прижимая ее так, чтобы она закрывала его от выстрелов.

Пираты бросились в тот угол, откуда прозвучал выстрел. И через пять секунд на пол перед Сарном бросили еще одну женщину. На этот раз – в скафандре. С простреленным левым плечом и разбитым стеклом шлема, она была похожа на парня, но у Сарна глаз был на баб наметан.

– Снять скафандр, – приказал он.

Его рука блуждала по телу блондинки. М‑да. А грудки определенно с имплантами. Надо будет вырезать их… когда наиграется.

Та съежилась и не решалась даже вздохнуть лишний раз. Сарн всей кожей ощущал ее ужас, ее страх и испуг. И не стал сдерживать себя. Он наклонил голову – и сильно укусил ее в шею, туда, где под кожей бился пульс. Блондинка закричала, а пират с удовольствием посмотрел на наливающийся темной кровью след своих зубов и облизнулся. Ему нравилось, когда у женщины тонкая и чувствительная кожа.

Тем временем пираты справились со скафандром. Женщина на полу была серьезно ранена и потрепана. Но безусловно – жива.

– Кто проверял трупы? – ласково спросил Сарн.

Несколько минут все молчали. А потом один из парней шагнул вперед.

– Так‑так… Отвертка Люк, – еще нежнее уточнил Сарн. – Ты решил стать капитаном?

Парень побледнел.

– Шеф, вы чего! Я никогда… я… это…

– Верю, – интимным тоном шепнул Сарн. А потом, улыбнувшись, достал из‑за пояса новенький плазмер последней модели. И всунул его в руку блондинки.

– Убей его.

Та дернулась и в ужасе поглядела на своего мучителя.

К Люку тут же подлетели двое бойцов, схватили его и завернули руки за спину. Случайно он проглядел живого человека или нет, никого не интересовало. Важно было другое. Динго валялся на полу, доживая последние минуты, – и на его месте мог оказаться любой. Страх за свою шкуру превратил мужчин в зверей.

– Я… не… – пискнула блондинка.

Сарн развернул ее к себе – и впился поцелуем в розовые губы, нещадно кусая их. Когда он наконец оторвался от женщины, по ее лицу сбегала тонкая струйка крови, а губы покраснели и распухли.

– Если ты этого не сделаешь – я отдам тебя команде. Сейчас же. Это просто. Надо только нажать на кнопочку. Решай, чего ты больше хочешь – внимания одного мужчины или пары сотен?

– Какая разница – достаться шакальей стае сразу или чуть погодя, – раздался с пола тихий, но твердый голос.

Сарн настолько изумился, что на миг даже отпустил блондинку. Впрочем, ее тут же перехватил Здоровяк – и начал тискать, никого не стесняясь. Оно и понятно, у этого придурка все мозги ушли в мышцы и реакцию. Что ж…

– Марви, возьми пару ребят в помощь и покажи девочке, что ее будет с вами ждать. Пока – только покажи, без активных действий. Ясно?

– Шеф, ну вы ж завсегда первый, – пробурчал Здоровяк.

– Главное – не забывай об этом, – милостиво кивнул Сарн. – И будешь жить долго и с удовольствиями.

Марви кивнул, перехватил блондинку за талию – и потащил в угол, кивнув по дороге Рамси и Барни. Те перевели взгляд на Сарна, дождались короткого кивка и отправились вслед за ним. А Сарн внимательно осмотрел еще одну свою добычу, с которой сняли‑таки скафандр. Но руки и ноги украсили силовыми наручниками. Так, на всякий случай. Тонкое белье, которое надевалось под боевой скафандр, все промокло от геля, пота и крови – и не скрывало красоты сильного гибкого тела. Хотя и не во вкусе Сарна. Слишком много мышц. Слишком мало плавных и округлых линий. Но тоже вполне ничего. Умное, волевое лицо, яркие карие глаза, резкие, не знавшие скальпеля хирурга черты лица, несколько шрамов…

Эту кобылку тоже будет приятно укрощать. Но для начала ее надо засунуть в регенератор. А потом…

Сарн даже зажмурился от открывающихся ему перспектив. Вот этих троих он точно возьмет себе. Блондинку, кхонку и эту воительницу. Хотя ее вначале придется держать на цепи. Но он справится. И не таких обламывал…

– Ты кто? – резко спросил он. – Имя, звание…

– Да пошел ты… – Женщина послала его далеко и изобретательно.

Глупо. Очень глупо.

Сарн только покачал головой. И резко надавил ногой на ее рану.

– Будешь дерзить мне, наглая тварь?

Он медленно ввинчивал каблук сапога в свежую рану, пока не дождался сдавленного стона. На миг замер, потом надавил еще сильнее – и убрал ногу.

– Видишь, из‑за тебя я испачкал свои любимые сапоги. Придется тебе их отчистить. Но это потом. А пока назовись. Или я придумаю что‑нибудь похуже.

Ответом ему был поток еще более грязных ругательств.

Сарн рассмеялся.

– Кто‑нибудь, сходите за фершайхским ошейником. А пока продолжим с тобой, Люк. Марви!

Но прежде чем здоровяк успел оставить блондинку в покое, мертвенную тишину зала нарушило легкое покашливание.

– Простите, Сарн, но я позволю себе прервать ваше развлечение.

Пират резко развернулся в ту сторону, откуда донесся голос. Говорил один из пленников. Ничем внешне не примечательный русоволосый мужчина лет сорока. Мимо такого пройдешь – и не заметишь. Взгляду просто не за что зацепиться. Средний рост, среднее лицо…

И все же… мало кто позволит себе что‑то подобное…

– Кто ты такой?

– Эрасмиус Гризмер. Я полагаю, вы слышали обо мне, капитан.

Эрасмиус Гризмер!

Это имя прогремело громом над головами пиратов.

Эрасмиус Гризмер.

Пассажиры отшатнулись в сторону, как будто он был чем‑то донельзя опасным и отвратительным.

Эрасмиус Гризмер.

Сарн расхохотался. Громко и задорно, словно и не он только что издевался над беззащитной женщиной. Впрочем, знающие его люди не дали бы высокую цену за шкуру человека, который вызвал этот смех.

– Док, какая судьба вас занесла на корабль? И помнится, у вас было другое лицо – на сайтах новостей в инфосетях?

Эрасмиус улыбнулся.

– Уважаемый капитан, это одна из моих маленьких разработок. Биомаска, полностью имитирующая человеческое лицо. Не буду рассказывать все здесь и сейчас, но поверьте – ее не обнаружит ни один сканер. И при медосмотре она будет вести себя как живая. Если вы поцарапаете мне лицо… кстати, можете попробовать, я не почувствую боли. Так, легкое пощипывание. Но вы увидите вполне натуральные кровь и мясо. – Ученый вежливо развел руками.

Сарн с уважением взглянул на этого человека. Мало кто был бы так спокоен на его месте. Хотя…

Сарн знал, что вызывает у всех – страх. Но имя Эрасмиуса Гризмера вызывало у людей холодный леденящий ужас. И – заслуженно.

Пират перевел взгляд на женщину, которая старалась не стонать у его ног, и, подозвав к себе Счастливчика Локо, коротко распорядился:

– Этих двух шлюх – и еще вон ту, темненькую, – в отдельную камеру. Обычная процедура. Остальные в вашем распоряжении. Трофеи собрать. Считать потом будем. Корабль возьмем призом, продадим ребятам с Альфы‑2. Переведи сюда человек пятьдесят, думаю, должно хватить.

– Слушаюсь, кэп!

– Выполняй. А я пообщаюсь с уважаемым доктором… если это он.

Последние слова были сказаны с явной угрозой. Но Эрасмиус Гризмер даже бровью не повел. Он был абсолютно и безмятежно спокоен. И Сарн оценил это спокойствие. Мало кто был бы таким невозмутимым, учитывая его репутацию. Но Гризмер…

Этот – еще и не то мог.

Сарн улыбнулся светловолосому человеку.

– Док, прошу вас на мой корабль. Я последую за вами через пять минут. Дорт, проводи уважаемого доктора в мою каюту!

Разиня Дорт сделал вежливый жест плазмером. Доктор чуть скривился и осторожно, одним пальчиком, отодвинул оружие в сторону.

– Сделайте одолжение, не машите им на меня. От него гарью пахнет. Сколько вы его не чистили?

Сарн сделал себе пометку – поглядеть потом оружие Разини и, если он правда не чистил плазмер, вставить ему лещей по самые рога. Разорвет еще оружие… Разиню не жалко, но может кто‑то другой покалечиться.

А потрясающая чувствительность к запахам – это действительно была одна из особенностей уважаемого доктора.

Несколько секунд Сарн еще стоял и смотрел, как командует Локо, а в голове крутились самые разные мысли.

Что Гризмер здесь делает?

Почему он так спокоен?

Что можно получить от этого доктора и где его использовать?

Это все предстояло выяснить.

Эрасмиус Гризмер. Что же Сарн про него слышал?..

На память капитан никогда не жаловался. Стоило сосредоточиться – и перед его мысленным взором замелькали страницы инфосети.

 

Эрасмиус Гризмер.

Он же Безумный доктор, он же Полярный убийца, он же доктор Моро, он же доктор Лектер. Это были еще самые распространенные клички. А число им было – легион. Каждый инферлист [8]старался как‑нибудь да выделиться из стаи шакалов пера, рассказав по‑своему о гениальном – и безумном – ученом.

Его история началась около тридцати лет назад, когда в семье обычных инженеров на Артонге родился гениальный ребенок.

Хотя это поняли не сразу. До шести лет Эрасмиус молчал, несмотря на все усилия психологов, родителей, логопедов и педагогов. В детском саду он сидел, отвернувшись лицом к стене. Никогда не смотрел познавательные и развивающие голофильмы или мультфильмы. Брезгливо отказывался от любой еды, если она была приготовлена вне дома. Ни один ребенок не подходил к нему близко, потому что Эрасмиус просто разворачивался и уходил. А когда дети решили побить его – устроил настоящее светопреставление. Дрался, царапался, кусался, как дикий звереныш… Он попал тогда в больницу вместе с несколькими своими противниками.

Одним словом, психологи поставили на нем жирный крест уже к пяти годам. И советовали родителям скорее отдать его в лечебницу. Или куда‑нибудь еще.

Родители гордо отказывались. «Пусть он сумасшедший. Пусть хоть какой. Это – мой ребенок. И для меня он самый лучший», – повторяла мать Эрасмиуса.

Все изменилось, когда малышу исполнилось шесть лет. Его мать родила второго ребенка. Девочку. Но и тут судьба была беспощадна. Люсия Гризмер родилась с пороком Вейларо‑Инковского. Видимо, потому, что в молодости ее отец работал на добыче муарта. Безумно опасный металл, рядом с которым уран был практически нерадиоактивным элементом, так или иначе воздействовал на организм шахтера. И все сказывалось на его детях.

Поэтому на добычу муарта либо направляли тех, кого было все равно не жалко – пиратов, воров, отребье, либо туда ехали вполне добровольно. Чтобы заработать и вырваться из нищеты.

Алексиус Гризмер был инженером. И поступил именно так. Приехал по доброй воле, заработал себе на домик с садиком и тихую старость – и уехал. Вроде бы живой и невредимый. Но…

Эрасмиус, по общему мнению, получился ненормальным. А порок Вейларо‑Инковского у дочери был по сути приговором. Девочке могли поддерживать жизнь только в клинике. Потому что ее кости были слишком хрупкими. Почти стеклянными. Даже не так. Стекло может быть прочным. А тут… малейший толчок, малейшее сжатие – и кости только хрупнут, сломанные в пыль. С этим боролись. Да. Но всем было ясно, что Люсия никогда не выйдет из клиники. Никогда не побежит по траве с другими детьми. Никогда не сможет любить, рожать своих собственных…

Ничего не сможет. Ее мир будет ограничен больничной палатой.

Это понимали все. Кроме Эрасмиуса.

Детям неведомо такое слово «никогда». И мальчик целыми днями просиживал в палате сестренки. Разговаривал с ней. Что‑то показывал, играл в свои любимые игрушки…

Да, разговаривал. Именно тогда мальчик заговорил – на удивление чисто и четко, вызвав слезы радости у своих родителей. И не просто заговорил. А спокойно объявил, что найдет лекарство от болезни сестренки.

Это восприняли с улыбкой. Мало ли что говорят дети. И родители начали осторожно готовить сына к тому, что Люсия обречена. Рано или поздно ее косточки потеряют последнюю прочность – и девочка просто умрет, не дожив даже до десяти лет. Так бывало. Кости становились настолько хрупкими, что их могло сломать даже неосторожное движение. Даже резкий вдох. И – все. Смерть.

Но Эрасмиус ничего не слушал.

Мальчик полностью сосредоточился на достижении своей цели. Биология, анатомия, физиология, патология, книги, фильмы, аудиокниги…

Когда его родители увидели на столе восьмилетнего ребенка учебник физиологии, они были в шоке. А когда мальчик спокойно начал им объяснять, что он прочитал и что понял, шок перешел в… ужас? Потрясение?

Они и сами не знали. Но сильно подозревали, что способности их сына выходят за грань нормального.

А Эрасмиус учился. Семилетний ребенок сам пошел к директору школы и разговаривал с ним. Сам решал вопросы с учителями. Сам разобрался с одноклассниками, когда те решили «проучить наглого выскочку». Да так, что родители побитых им детей едва не обратились в полицию. Потому что Эрасмиус, как уже было сказано, полностью сосредоточился на одной задаче – вылечить сестру. Остальное значения не имело.

А все окружающее рассматривалось им с точки зрения «поможет или помешает?». Если что‑то могло помочь – он начинал работать над увеличением пользы. Могло помешать? Надо немедленно устранить помеху.

Собственно, это и взбесило родителей его одноклассников. Никого бы не ужаснули ребячьи драки. Но маленькие пакетики, наполненные чем‑то чрезвычайно едким и вонючим, разъедающим слизистую и практически выводящим противника из строя на пару дней, которые щедро кидал в детей Эрасмиус, вызвали возмущение.

Но мальчику было плевать на все.

Его оставили в покое и дали заниматься своим делом. Это – главное.

Со школьными предметами он разобрался так же безжалостно и рационально, как и с одноклассниками.

Для излечения сестры ему нужны в основном четыре предмета: биология, химия, физика, математика. Все остальное – не важно и не нужно.

Труд? Долой.

Литература? Что там может быть интересного и полезного? Долой!

История? Какие глупости!

Языки? Безусловно. Чтобы читать медицинскую литературу на других языках.

Астрономия? Нужно узнать про другие расы. Возможно, у них найдется лекарство для его сестренки.

Физкультура? Бесцельная и бесполезная трата бесценного времени!

Астронавигация – это важнее.

Обычаи народов галактики – обязательно!

Иногда мальчик еще советовался с родителями. Но часто после уроков шел в больницу – и проводил там все время до вечера. Следил за сестренкой. Помогал кормить ее и поить. Купать и ухаживать.

Медперсонал просто обожал мальчика. Такого спокойного. Умного. И потрясающе любопытного там, где дело касалось медицины. Эрасмиус же хотел знать все. Особенно про то, как вылечить сестру.

Но время шло. Люсии было уже три года. И врачи давали ей не больше двух лет жизни. И мальчик понимал – будь проклято время!!!

Он просто не успеет!!!

Не успеет.

Будь у него еще лет пять…

Но кости девочки все быстрее теряли кальций, а с ним и последнюю прочность. Два года. Три? Уже вряд ли.

Мальчик учился как безумный.

И тут один охранник в больнице, глядя на его мучения, рассказал мальчику о фит’данго.

Дело было так. Эрасмиус задержался в школе, на уроке генетики. Даже не задержался, ему просто надо было ответить преподавателю выученный урок, чтобы получить зачет по предмету. Но упертый ретроград заставил мальчика ждать конца занятий, потом долго, больше двух часов подряд, спрашивал по генетике почти с самого начала, задавая вопросы даже из курса института.

Эрасмиус получил зачет, но был в ярости. У него отняли бесценное время. Время, которое он мог отдать учебе. Время, которое он мог провести с сестрой. Аэробус ушел из‑под носа. И пришлось ждать следующего больше часа. Как на грех, еще пошел дождь. Мальчик промок, замерз и добрался до больницы не в лучшем состоянии духа. И – в довершение всего – поскользнулся на мокрых пластиковых ступеньках и больно ударился коленом и локтем.

Это оказалось последней каплей. Ребенок разрыдался прямо у входа.

И из караулки выглянул человек, которому предстояло определить дальнейшую судьбу юного гения. Отставной сержант Ромаро Ахонт, ныне охранник городской детской больницы. Он отлично знал мальчика. Да и кто не знал его в госпитале! Им восхищались. Его любовью к сестренке, его умом… И Ромаро – в том числе. С его точки зрения, такая преданность близким и такая целеустремленность были похвальны. Поэтому он помог мальчику подняться, увел в караулку и напоил горячим котэ. [9]И постарался утешить. Но у ребенка просто начался нервный срыв. И Эрасмиус твердил, что не успеет, не сможет, не справится… что Люсия умрет, а он не может этого допустить, никак не может, и, если бы можно было, чтобы он умер, а она жила, он бы и не задумался…

Кто‑то другой позвал бы врачей с успокоительным. Но Ромаро не знал, что такое нервный срыв. И поступил с мальчиком, как с новобранцем. А именно – крепко встряхнул за плечи и рявкнул:

– Ты мужчина?! Тогда не реви! Выход есть всегда! Ты что, о фит’данго не слышал?!

Эрасмиус вытер слезы и медленно поднял глаза на мужчину.

– Слышал. Мало. Не помню. Что такое фит’данго?

И Ромаро рассказал ему, что в галактике есть народ фит’данго. Одни из самых странных существ. Нечто среднее между растениями и животными. Больше всего они напоминают гибрид муравья‑переростка и плюща, только размером полтора метра. Могут питаться растительной или животной пищей, но могут обойтись и фотосинтезом. И их девиз: «Все ради знания».

Ради нового знания они могут предать, продать, убить, умереть…

Если они не знают, как можно вылечить девочку, вряд ли кто‑то другой знает это.

– Они ценят только знания? – Глаза Эрасмиуса горели безумным огнем. Огнем надежды.

– Да.

– А мы с ними торгуем?

– Нет. Нам нечего им предложить.

– И туда не идут корабли?

– Фит’данго никого не пускают на свою планету. Есть их представительство на Эритрее‑3. Но их надо заинтересовать.

– Чем?

– Не знаю. Этого никто не знает.

Эрасмиус сдвинул брови:

– Эритрея‑3. Три недели лету. Долго. Ближе нету?

– Нету. – Мужчина развел руками. И вдруг испугался пылающего в голубых глазах мальчика огня.

– Что ж. Спасибо вам. Если ваш рассказ о фит’данго окажется правдой, я этого не забуду. Никогда.

И Эрасмиус вышел. Ромаро только головой покачал. Мальчишка, с его точки зрения, был безумен. Но пусть попробует прорваться к фит’данго. Ромаро знал, что сестра Эрасмиуса умирает. И пусть лучше мальчишка винит фит’данго, которые не захотели ему помочь, чем себя.

Так будет лучше для него.

Ромаро знал многих, кого ломала смерть близких. И не хотел, чтобы этот мальчик пополнил их число.

Он ошибался. Не в фит’данго – в Эрасмиусе. Средство для спасения сестры может быть у фит’данго? Отлично. Фит’данго не хотят ни с кем разговаривать? Захотят. С ним – они будут говорить. На остальных – плевать.

Эрасмиус просто пришел домой – и попросил у родителей экскурсию на Эритрею‑3. Чтобы ненадолго развеяться.

И родители радостно согласились. Учитывая, что последние три года мальчик не отходил от больной сестры и прогнозы врачей… Они надеялись, что Эрасмиус хоть чуть‑чуть отвлечется.

А мальчик действовал.

Три недели полета он изучал ксенопсихологию и систематизировал все, что узнал о фит’данго. Все, что было в интерсетях. Все, что было в книгах. Все, что могли рассказать попутчики.

Этого было мало, но кое‑что он для себя понял.

И не стал терять времени.

Вместо того чтобы спокойно отдыхать в гостинице после перелета, мальчик быстро нацарапал записку – и вышел вон. Поймать такси и отправиться к посольству фит’данго было вообще делом минуты. И только у посольства мальчик чуть замешкался.

Фит’данго не строили домов. И больше всего их посольство напоминало кусочек джунглей настоящих в джунглях каменных большого города. К такому он не привык. Но ему нужно было средство для спасения Люсии. Остальное было не важно. И Эрасмиус сделал то, до чего не дошли маститые ученые. Он встал перед аналогом ворот – колючими кустами с длиннющими шипами, которые могли проткнуть его насквозь, – и раскрыл свое сознание.

За время полета и время, потраченное на изучение мемуаров первых контактеров с фит’данго, он понял одну, как ему казалось, важную вещь. И собирался проверить ее на практике. Сердце мальчика колотилось как безумное. Пульс зашкаливал. Если бы сейчас к его мозгу подключили прибор, регистрирующий нервную активность, тот бы просто сгорел – настолько силен был зов мальчика. Бешено, нечеловечески силен.

Эрасмиус понимал – фит’данго не люди. И все, что можно предложить людям, их не заинтересует. Но кое‑кто находил с ними общий язык. Почему? Потому что эти люди были интересны фит’данго. И именно заинтересовать их мальчик и собирался.

Прошла минута.

Две.

Десять.

Эрасмиус не сдвинулся с места. Он отлично знал – или он добьется своего, или умрет. И все. Разум его был открыт. Чувства текли потоком. Дети не признают полумер. Эрасмиус же вообще не знал, что такое мера.

Страстная, безумная любовь к сестренке. Желание ее защитить. Отчаяние, когда он узнал про болезнь малышки. Надежда на фит’данго. Безумное желание узнавать что‑либо новое. Невероятный клубок мыслей и чувств, разрывающий на части и душу и сердце.

Эрасмиус ждал.

И фит’данго дрогнули.

Потом Эрасмиус узнал, что их вело любопытство. Научился всему, что умели и знали они. Понял их логику, принял ее – и сам стал больше фит’данго, чем человеком. Все потом.

А сейчас он стоял перед воротами, крепко сжав кулачки, – и ждал.

Он не смог бы сказать – прошел час или минута. Или сутки? Он просто ждал. И знал – он не уйдет отсюда, не пообщавшись с фит’данго. Скорее умрет прямо перед воротами.

И внезапно ощутил, как к его плечу притронулось что‑то жесткое. И открыл глаза.

Неужели он шагнул слишком близко к воротам?

Но вроде бы…

ДА!!!

Рядом с ним висела морда громадного муравья, только зеленого цвета. И этот муравей пристально глядел на мальчика. А потом сделал жест усиком‑сяжкой. Проходи, мол, раз пришел…

Эрасмиус даже не рассуждал.

У фит’данго может быть лекарство для его сестренки.

И мальчик шагнул в ворота.

Никто, кроме самого Эрасмиуса, так и не узнал, что происходило в посольстве фит’данго. Ни политики, набежавшие уже через два часа. Ни инферлисты, опередившие, кстати, политиков на полтора часа. Ни даже родители мальчика.

Правду знал только он и фит’данго.

Официальная версия гласила, что фит’данго забирают к себе обоих детей и их родителей. Люсию – на лечение. Родителей девочки – чтобы те заботились о ней и вообще, чтобы не страдала хрупкая детская психика.

Эрасмиуса – на двадцать стандартных галактических лет, [10]на обучение.

Люсия с родителями вернулись от фит’данго уже через два года. Девочка была полностью здорова. Если Сарн правильно помнил, сейчас Люсия жила на той же самой планете, где и родилась. Вышла замуж за местного богача, нарожала четырех очаровательных детей, старшего из которых назвала в честь брата. А когда инферлисты спрашивали ее про брата и его страшные опыты на людях, настолько бесчеловечные, что корежило даже ко всему привыкших следователей галактической полиции, уверенным голосом отвечала одно и то же: «Мой брат – самый лучший и добрый. Он не мог сделать такого. Это все – гадкая клевета. Пошли вон!»

Впрочем, и когда тридцатью годами раньше ее пытались расспросить о фит’данго или Эрасмиусе, она хранила молчание. Как и ее родители.

Единственным итогом был подаренный ей фит’данго патент на метод излечения порока Вейларо‑Инковского. Кстати, этого вполне хватило, чтобы девочка стала весьма богата. А ведь брат еще и потом делал ей «маленькие» подарки. Штук десять патентов, каждый из которых на сегодняшний день принес ей не меньше десятка миллионов галактических хомов.

Date: 2015-07-27; view: 237; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию