О чем думают экономисты. Тал это само собой разумеющимся, поскольку команда, с которой я работал

тал это само собой разумеющимся, поскольку команда, с которой я работал

в Израиле, мой предыдущий кризисный опыт, твердость в решениях и

действиях, во многом повлияли на результат, но, к сожалению, не везде это

помогало в той же мере.

После мексиканского кризиса мы проводили полный структурный ана-

лиз и обсуждали способы предотвращения подобных кризисов в будущем.

Мы сконцентрировали свое внимание на статистических данных, уровне

прозрачности, макроэкономике и финансовом секторе. Но самый главный

урок, который я вынес из всего этого, можно сформулировать следующим

образом: нельзя допускать, чтобы дефицит платежного баланса, равный

8% ВВП, финансировался за счет краткосрочных заимствований. На мой

взгляд, это очень хороший урок [смеется].

Не думаю, что я полностью усвоил, насколько опасна система фиксиро-

ванных валютных курсов. Я знал, что это была непосредственная причина

возникновения проблемы. Но то, что такая система — просто приглашение

для кризиса, на том этапе, мне кажется, я полностью не осознавал.

Бланшар: Почему?

Фишер: В странах Азии было все хорошо, несмотря на то, что там суще-

ствовали, в той или иной степени, привязанные обменные курсы, и я думал,

что они могли вовремя скорректировать ситуацию. Чего я тогда не понял,

так это политических аспектов жесткой привязки курса. Если вы решили

привязать валютный курс, тогда чем дольше будет существовать эта при-

вязка, тем больше экономическая политика и структура финансовой систе-

мы будут зависеть от неизменности привязки. Чем дольше вы практикуете

такую привязку, тем дороже вам обойдется отказ от нее. Яркий пример

тому — Аргентина, которая очень сильно пострадала от этого. К моменту,

когда в Аргентине разразился кризис, я знал, насколько опасна политэко-

номия сильной привязки, но на том этапе мало что можно было с этим

поделать. Опыт Израиля был перед глазами: они привязали свой валютный

курс, но несколько раз его корректировали, затем сделали его плавающим

и в конечном счете свободным. Польша сделала то же самое. Но Израиль,

в отличие от Мексики, довольно сильно контролировал движение капитала,

чтобы им управлять.

Бланшар: Что можно сказать о последующих кризисах?

Фишер: Кризис в Азии, затем в России, крах хедж-фонда LTCM в Соеди-

ненных Штатах, в бразильский кризис, конечно, не давали нам скучать, а

временами даже пугали. Примерно с октября 1997 г. по март 1999 г., когда

уже стало очевидным, что экономика Бразилии стабилизируется, мы на-

ходились в постоянном напряжении. Читая как-то раз один из отчетов о

кризисе в Корее, я удивился, что почему-то плохо помню те события, а по-

том понял, что одновременно мы боролись еще и с индонезийским кризи-

сом, который в это время был на пике.

Ззо