Глава 14. Земля предков встречала путешественников проливными дождями

Земля предков встречала путешественников проливными дождями. Потоки воды хлестали по обглоданной бетонке. Компактный «Боинг» успешно произвел посадку и теперь медленно рулил на край аэродромного поля. Видимость за стеной дождя практически нулевая. Сгущались сумерки.

– Страшно здесь… – бормотала Криста. – Почему такой сильный дождь? Не видно ни черта…

– Сезон дождей, – Анджей нежно пощипывал губами подбородок девушки. – У нас всегда так. Если видно с взлетной полосы здание аэровокзала, значит, будет дождь.

– А если не видно?

– Значит, уже идет…

Не было таможенного досмотра, не было перехода границы, постных масок официальных лиц. Почему – оставалось только гадать. Не только деньги отворяют двери. Черный джип, в котором были двое молчаливых мужчин, Ангерлинк в глухом плаще с капюшоном, съехал с асфальтовой дороги, запрыгал по проселку, как тарантас. Короткой дорогой едем, сообразил Анджей.

Ни встречных машин, ни поперечных… Коттедж, в котором состоялось первое знакомство с фигурантами дела, вновь считался надежным убежищем. Знал фрейграф, что делал, если решил остановиться здесь с двумя охранниками. Светиться не хотел. Инкогнито из Праги…

– Отдохните два часа, Анджей. Я решу текущие вопросы.

У этого человека было завидное терпение. А может, намеренно себя обуздывал, не позволяя раньше времени впасть в искус? Верил ли Раковский этому человеку? Он не мог определиться. Трещала голова после болтанки в воздухе. Они уснули на втором этаже – упали на застеленную кровать, обнялись и отключились. Но уснуло левое полушарие, ответственное за разумные поступки. А правое работало. Мельтешили видения в режиме ускоренной перемотки. Причудливые существа, достойные кисти Дали, головоногие моллюски с человеческими головами, люди с головами из чего угодно, но с узнаваемыми голосами. Свистели шквалистые ветры, унося существ, штурмовали цунами, двигалась земля, огонь пожирал дома и деревья – все четыре природные стихии сошлись в одной точке пространства, чтобы устроить маленький термоядерный взрыв…

В час ночи их разбудил охранник. Лаконично поведал, что Ангерлинк ждет в гостиной. На первом этаже горел камин. Потрескивали березовые поленья. Пятна света метались по гостиной. Ответственное лицо всесильной тайной организации аморфной массой растекалось по креслу. Анджей смотрел на огонь. По морщинистому лицу носились тени и рыжие сполохи. На верхней каминной полке выстроились в ряд пять фигурок. Старые знакомые. Великое войско. Жрец, Мудрец, Колдун, Предок, Обезьяна… Страшные, как первородный грех. Дикие, безобразные, необузданные, необъяснимо притягательные…

– Ступайте за Оракулом, пан Раковский, – пробормотал старик. – Не будем вам мешать, давить своим назойливым авторитетом. Или смущать, если вдруг окажется, что вы опять соврали. Ступайте, надеемся на ваше благоразумие. А девушка, пока вы будете ходить, посидит рядом со мной. Зачем ей месить эту грязь?..

Он что-то замыслил, этот загадочный старикашка. Недаром он приехал сюда, в Варшаву, с минимальной охраной, прихватив коллекцию умбара. Он хочет остаться с ней наедине, чтобы не мешали назойливые друзья и враги. Он что-то знает, чего не знают другие. По крайней мере, хорошо, что он пока еще отбрасывает тень…

Анджей брел под проливным дождем, увязая по колено в грязи. До выезда на трассу метров шестьсот, а если срезать через лощину, то всего триста. Лучше бы не сворачивал – шел бы и пришел куда надо, так нет – поволокся через глухие заросли и стройку, где окончательно завяз. Ни одного магазина – а он бы с удовольствием тяпнул сейчас чего покрепче. Воспринимать эту дичь на трезвую голову – выше всяких сил. Дождь свирепо молотил по макушке. Раковский выбрался на дорогу у километрового знака «15». По этим местам две недели назад кружил смертельно раненный Замойский, подыскивая подходящее место для хранилища… Табличка на столбе, опушка, поваленное дерево. «Шестое чудо света», облепленное грязью и прошлогодними листьями. Не сбежал, поганец. В свете дисплея телефона мерцала сплюснутая, как у земного шара, голова, близко посаженные бугры презлющих глаз, разверзнутая пасть в половину черепа. Корявые тонкие ручки, вывернутые в бессильной злобе, две ноги, переходящие в одну. Самое извращенное и безобразное создание из всей представленной великолепной шестерки. От него, как от могилы, веяло холодом…

Анджей возвращался бегом, падал. Словно кто-то гнал его в спину, торопил, дрожа от нетерпения. Промокший до нитки, он пролез в калитку (никто не вышел навстречу), заспешил к крыльцу…

В гостиной было душно, неуютно, пахло оплавленным воском. Камин почти прогорел, тлели отдельные угольки. По краям камина в бронзовых подсвечниках догорали свечи. Перед уходом Раковского этих свечей не было. Ангерлинк поставил – для пущей мистической атмосферы. Странное чувство, что его появление осталось незамеченным. Криста как-то неправильно сидела на диване, ее лицо пряталось в полумраке. Не шевелился Ангерлинк перед камином – выделялся резкий профиль в мерцании свечей. Между подсвечниками, словно пять перстов на одной руке, маячили погруженные в тень африканские божки…

Он поставил шестого, для чего пришлось сдвинуть подсвечник. Пламя взметнулось, озарив перекошенное лицо старика, приоткрытые глаза. Анджей склонился над ним. Старик был мертв. Опять дешевый спектакль? Он оттянул Ангерлинку веко. Дьявол… Отшатнулся, побежал к Кристе. Глаза у девушки светились в темноте.

– Ты живая? – Анджей схватил ее за плечи, встряхнул, как отжатую рубашку.

– Живая… – она глубоко вздохнула. – О, боже…

Он помог ей принять правильное положение. Криста опустила ноги на пол, взяла Раковского за руку. Он притянул ее к себе.

– Тебя накормили маленькими розовыми таблеточками?

– Нет…

– В эту комнату кто-нибудь входил?

– Нет…

– Почему он мертвый?

– Кто мертвый?..

– Ангерлинк. Что произошло, когда я ушел? Не томи, Криста.

– Я не поняла, Анджи… Мы сидели в тишине. Он молчал, не говорил ни слова… Потом зажег свечи, опять сел. Смотрел на этих уродцев, словно они из чистого золота… Потом захохотал, сказал, что у коллекции умбара должен быть полновластный хозяин. Только в этом случае они проявят свою силу, которая не обязательно должна быть деструктивной… Что их бессмысленно выставлять в музее на всеобщее обозрение. Это только усилит негативную энергию – усилит в шесть раз… Он опять что-то бормотал про хозяина, что божки должны принять этого хозяина, смириться с его существованием, признать за своего повелителя… Он срывался в истерику, начал заговариваться. Потом долго всматривался в их… лица. Затем вздрогнул, схватился за сердце, упал в кресло и как-то тяжело задышал. Мне тоже стало плохо, в груди давило, не могла пошевелиться…

– А сейчас?

– Отпустило немного… Знаешь, Анджей, мне кажется, эти чудища не признали в нем своего повелителя. Он не такой уж всемогущий. Они его просто прикончили. Другого хотят…

Вспыхнула головешка в камине. Яркий свет на мгновение озарил гостиную. Сердце сжалось в тоскливом предчувствии. Шесть неподвижных существ стояли на верхней каминной полке и пристально смотрели Анджею в глаза. Этого не могло быть…

Неведомая сила подняла его на ноги, заставила подойти к камину. В ушах звенело, что-то равномерно постукивало. Постепенно стук делался отчетливее, становился ритмичным, обретал рисунок. Ритуальные африканские барабаны! Больше драйва, мощнее, энергичнее… Вступил племенной хор, голосисто, с подвываниями. Затряс леопардовыми шкурами шаман в рогатой маске, задергался в истерике, вызывая духа. Завертелся хоровод из рядовых участников племени. Вспыхнул жертвенный костер, взметнулся к небу…

Такую же какофонию не смог пережить Ангерлинк. Сердце разорвалось, словно ветхая тряпка. Анджей зажмурился. Какофония стихла. Он открыл глаза. Ничего не изменилось. Догорали свечи. Реликвии умбара пристально смотрели на молодого художника. Криста поднялась с дивана, подошла сзади, обняла его за плечи. Он чувствовал необычайную легкость в теле. Мир желаний, мир возможностей… ну просто Уголовный кодекс! Всё по плечу, если не сказать большего. Почему бы не взглянуть на себя с положительной стороны?

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила Криста.

Скрипнула дверь, на пороге появился охранник – рослый сумрачный парень. Помедлив, вошел в гостиную, посмотрел на шефа.

– Господин Ангерлинк скончался, – тихо сказал Анджей. – Сердечный приступ.

Охранник, поколебавшись, опасливо обогнув камин, приблизился к шефу. Приподнял веко, пощупал пульс. Убедившись в отсутствии признаков жизни, вздохнул, отошел к столу, вынул из кармана портативный диктофон, включил и растворился в полумраке.

– Доброй ночи, Анджей, – усталым голосом сказал Ангерлинк. – Полагаю, сейчас именно это время суток.

Раковский вздрогнул, резко повернулся к покойнику.

– Не надо вздрагивать, – в голосе старика прорезалась ирония. – Если вы слышите эту запись, значит, меня уже нет в живых. Всё. Хватит. Приветствую, так сказать, с того света. Не обращайте внимания на гул – запись сделана в самолете. Если со мной что-то случится – а вероятность такого исхода, я думаю, процентов пятьдесят, – коллекция умбара поступает в ваше распоряжение. Это правильное решение, не надо паниковать. Отныне это ваша собственность. Вы сумели ее раздобыть, поэтому только вы сможете быть ее надежным хранителем. К вам они будут снисходительны. Не смейтесь. Все были удивлены, когда я выбрал именно вас. Еще в Берлине. Но я что-то чувствовал касательно вашей персоны. Прихоть старого, больного человека, знаете ли, – уж простите… Поместите коллекцию в надежное место и, ради святого, не вздумайте разлучать статуэтки. Они отплатят вам добром – и не только вам… Не забывайте – это ангелы-хранители. Не советую отдавать их в музей. Нашим симпатичным созданиям не понравится, что на них постоянно будут глазеть. Вы все еще стоите, пригвожденный к полу, Анджей? Напрасно. Собирайте коллекцию, хорошо упакуйте, поезжайте домой. Мои люди вас проводят. Забудьте про меня. Не волнуйтесь о последствиях – не найдется храбреца, что решится отобрать у вас коллекцию. Теперь вы охраняетесь, как государственный валютный резерв. Удачи вам. И вашей девушке тоже. Не стал бы я на вашем месте избавляться от такого сокровища. Я имею в виду девушку…

Запись оборвалась. Вошел второй охранник – безмолвная, физически развитая тень, поставил на стол пустую вместительную сумку.

– Извиняемся, – сказал по-польски первый. – Но доставить вас домой мы не сможем. Машина потребуется для перевозки… покойного. Позаботьтесь о себе сами.

Охранники бережно приподняли Ангерлинка, вынесли из комнаты ногами вперед.

Они молчали несколько минут. Криста доверчиво терлась щекой об отрастающую щетину Раковского.

– И что ты будешь делать с этим подарком?

Он с отрешенным видом пожал плечами.

– Не знаю. На полку поставлю. Буду пыль стирать раз в неделю…

Он стряхнул оцепенение. Изыди, прошлое…

– Поедешь ко мне? До города рукой подать. Квартирка небольшая, но кровать входит. Поживешь в этой стране, тут не так уж плохо.

Анджей помнил, что имеется в природе удручающий фактор по имени Алиция Квятковская, но эту проблему он обязан решить. Алька поймет. Не каждый день встречаешь женщину, с которой хочется просыпаться в одной постели до глубокой старости.

– Не знаю, чего хочу, – жарко прошептала она ему на ухо. Раковский чуть не засмеялся. Чего хочет женщина? Чтобы всё было так, как она хочет. Даже если сама не знает, чего хочет.

– Хочешь стать домашней хозяйкой?

– Нет, – она решительно покачала головой. – Не мое. Я стану дикой хозяйкой. У меня работа в Англии, дом, гипоаллергенный кот, заботу о котором я взвалила на соседей…

– А у меня миллион долларов, – вспомнил Анджей.

– Серьезно? – девушка задумалась. – Прости, я, кажется, забыла. Это несколько меняет дело. Ты можешь поехать со мной в Англию, открыть собственную галерею…

– Я так и сделаю. Когда-нибудь…

Мягкое тепло расползалось по телу. Хорошо, когда с тобой кто-то есть. Он извлек телефон, вызвал абонента. Соединение прошло, абонент откликнулся. Просто праздник.

– Ты где? – спросил Анджей.

– В воздухе, – сказал Павел. – Представь, что будет, если парашют не раскроется.

– Приземлишься первым. Позволь догадаться… Самолет летит в Польшу?

– Вроде того, – уклончиво ответил Айзик. – На Канары решили не ездить. Слишком далеки они от народа – эти Канарские острова. Из Лондона своих обормотов с трудом выгнал. Вот сидим втроем и под пивко составляем ведомость расходов – специально для тебя.

– Надеюсь, туда не входят расходы на английских проституток и многочисленные пабы? – встревожился Анджей.

– Мы не железные, – хмыкнул Павел. – Завтра жди в гости. Заодно подумай о своих обещаниях.

– Не понимаю, о чем идет речь, – прикинулся бестолковым Анджей.

– А если не понимаешь, о чем идет речь, значит, речь идет о деньгах, – захохотал Павел. – Старая английская поговорка. Ты извини, я не спрашиваю, как твои дела. У тебя нахальный твердый голос. Можно допустить, что твои дела если не прекрасны, то терпимы.

– Можно, – рассмеялся Анджей и отключил телефон. С Павлом всё по-старому – в извечной борьбе духовного и материального побеждает злой расчет.

– Гламурные посиделки намечаются, – вздохнула Криста. – Видит Бог, напьюсь до белых олеандров…

Он обнял женщину своей мечты с большими жгучими глазами. Где бы взять такси в три часа ночи?