Глава 22. После возвращения в Мартас‑Винъярд из Аспена недели потянулись для них черепашьим шагом

После возвращения в Мартас‑Винъярд из Аспена недели потянулись для них черепашьим шагом. Ничто не напоминало прежний отдых здесь в июле, когда они от всей души наслаждались морскими купаниями, пикниками, общением с друзьями Вал все время смотрела в пространство невидящим взором, а Мел в основном висела на телефоне. Джессика подтрунивала над ними обеими.

– Боже, какие вы обе смешные.

Валерия изматывала себя, каждый день заглядывая в почтовый ящик в ожидании писем от Марка, а Мел, если отлучалась из дома, то, всякий раз возвращаясь, как бы невзначай спрашивала:

– Никто не звонил?

И обе девочки смеялись при этом. Только Ракель воспринимала все происходящее как серьезную болезнь, свалившуюся на их дом. Ведь она их предупреждала, что через шесть месяцев… они увидят сами!

Она никогда не договаривала своих пророчеств, но они на всех производили гнетущее впечатление.

– Ракель, расслабьтесь!

– На этот раз это серьезно, миссис Мел.

– Да, вы правы. Но серьезно и окончательно – разные понятия.

Грант тоже иногда звонил Мел. Он безумно влюбился в диктора пятого канала. Кроме того, у него появилась очаровательная миниатюрная женщина‑жокей с рыжими волосами из Уайт‑Плейнс, не говоря уже о какой‑то потрясающе сексуальной кубинке. Мел подшучивала над ним и советовала помнить о возрасте. Девочки не утерпели и обмолвились ему о Питере.

– Ты не могла сама рассказать мне? Я‑то думал, что мы – друзья, – обиженно заявил он ей, позвонив в очередной раз.

– Мы – друзья, но мне требовалось время, чтобы во всем разобраться.

Грант удивился.

– Неужели это все так серьезно?

– Возможно, но мы до сих пор не решили проблему расстояния.

– Расстояния? – И вдруг все стало на свои места. – Ах ты, маленькая негодница, так это тот кардиохирург с Западного побережья, верно?

Она усмехнулась.

– Ну и что ты собираешься делать? Ты – здесь, он – там.

– Я еще не решила.

– Что тут решать, Мел? Ты опять нашла себе «несбыточную мечту». Ради Бога, опомнись. Никто из вас не бросит свою работу, свой дом. Разумно ли ты поступаешь?

Ей стало грустно после разговора с Грантом, и несколько дней она размышляла над тем, есть ли хоть капля правды в его словах. Неужели она позволила вовлечь себя еще в один роман, у которого нет будущего?

Желая разобраться в своих чувствах, она позвонила в Калифорнию.

Питер был в приподнятом настроении после встречи с Мари, которая прекрасно себя чувствовала.

И Мел стала молить Бога, чтобы на следующей неделе не появился какой‑нибудь новый пациент, нуждающийся в пересадке сердца, иначе он не сможет прилететь на празднование Дня труда.

Он сказал, что Пам и Мэт готовы к путешествию на восток. Мэтью просто вне себя от возбуждения.

– А Пам?

– Внешне сдержанна, но сама радуется не меньше, чем Мэт – Девочки тоже ждут не дождутся вашего приезда.

Они уже строили массу планов, как развлечь Пам, а Мел хотела окружить заботой Мэтью. Даже Ракель волновалась в связи с предстоящим прибытием гостей, хотя делала вид, что недовольна прибавлением работы. Им пришлось поломать голову над тем, как всех разместить. В конце концов было решено, что Марк будет спать на диване в гостиной, Пам – на раскладушке в комнате двойняшек, Мэт – на второй кровати в комнате Ракели, а Питеру отведут комнату для гостей. Кое‑что передвинули, кое‑что убрали, и в доме для всех нашлось место.

Когда приехали Пам и Мэтью, в семействе Адамс царило всеобщее ликование. Двойняшки сразу же решили показать гостям пляж и познакомить со своими друзьями. Мальчик, которым Вал заинтересовалась в начале лета, потерял для нее всякую привлекательность. С полдюжины ребят были влюблены в Джесс, которая не обращала на них никакого внимания. Пам понравилась двоим мальчикам, и никто не мог поверить, что ей всего четырнадцать лет. Она была очень высокой и выглядела старше своего возраста. Мел радовалась, глядя на дружную компанию, и всю неделю дважды в день докладывала обо всем Питеру.

– Мне так хочется, чтобы ты поскорее приехал к нам.

– Мне тоже Марк практически не находит себе места.

Но накануне отъезда их поездка чуть не сорвалась.

Поступила молодая женщина, у которой началось отторжение донорского сердца, и с тяжелой инфекцией.

Когда она услышала об этому у Мел заныло под ложечкой, однако она не стала настаивать, чтобы Питер непременно приехал или уговорил своих коллег вместо него прооперировать больную. Но к утру бедная женщина умерла. Он в подавленном настроении сообщил Мел об этом по телефону на следующий день.

– Мы ничего не могли сделать.

– Я знаю это. Сейчас тебе необходимо уехать и отвлечься.

Но для него поездка была омрачена смертью пациентки, и он молчал всю дорогу, пока они с Марком летели до Бостона. Но потом Питер несколько оживился и завел с Марком разговор о Мел и ее дочерях.

– Они очень хорошие, папа. – Марк покраснел, говоря нарочито беспечным тоном, и Питер улыбнулся.

– Мне они тоже нравятся.

Как чудесно вновь увидеть Мел, и он думал только об этом, когда маленький самолет приземлился на узкой взлетно‑посадочной полосе. Питер устремился из самолета вслед за Марком, который пулей вылетел в дверь и заспешил вниз по шаткому металлическому трапу, а затем резко затормозил перед Вал, не зная, пожать ей руку, поцеловать ее или просто сказать «привет!». Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, краснея. С Вал творилось то же самое. А Питер крепко обнял Мел и прижал к себе, а потом поцеловал Пам, Джесс и Вал, а затем Мэта. Вал с Марком направились в багажное отделение. Питер заметил, как Марк украдкой взял ее за руку, и усмехнулся, глядя на Мел.

– Ну вот, они снова вместе.

Мел улыбнулась, глядя на шедших далеко впереди влюбленных.

– По крайней мере, здесь они не могут потеряться в горах.

Однако они слишком надолго уплывали на лодке в море, и Питеру пришлось им напомнить о правилах, на которых он настаивал в Аспене.

– Эти правила остаются в силе и здесь.

– Ох, папочка, – едва не плача, возразил Марк, чего с ним не случалось уже несколько лет, но ему так хотелось побыть наедине с Вал. – Нам просто нужно поговорить.

– Тогда делайте это при всех.

– Фи! – Пам сморщила носик. – Ты бы только послушал, какую чепуху они несут.

Но Мел заметила, что на пляже появился четырнадцатилетний мальчик, к которому Пам отнеслась благосклонно. К концу выходных, кажется, только Джесс и Мэтью сохранили благоразумие. Джессика уже думала о школе, а Мэт был так счастлив с Мел и отцом, что ни о чем не беспокоился. Ему все время неосознанно хотелось обрести полноценную семью.

А Питер посмеивался над Ракелью, которая по достоинству оценила его и подолгу рассуждала о том, как ему повезло, что он познакомился с Мел, что ей так нужен был хороший человек. Мел пришла в ужас, когда Питер рассказал ей об этом, лежа на пляже.

– Ты шутишь? Она так и сказала?

– Да. Возможно, она права. Может быть, именно это тебе и надо. Хороший муж, чтобы ты ходила босая и беременная.

Этот разговор, похоже, забавлял его, но еще больше ему нравилось наблюдать, как резвятся дети в последние дни уходящего лета. Он не спускал глаз с Марка. Ему не хотелось, чтобы сын уединялся с Вал.

Питер понимал, как их влечет друг к другу. Потом Питер снова повернулся к Мел, вспоминая слова Ракели.

– Что ты скажешь на это?

– Не сомневаюсь, что для всех это станет сенсацией.

Она удивилась вопросу, но не восприняла его всерьез. Сейчас Мел просто радовалась, что они вместе, и ей не хотелось задумываться о будущем.

– Ты напомнил мне кое о чем. Я должна позвонить своему адвокату после Дня труда.

– Зачем?

– Мой контракт заканчивается в октябре, и я хочу хорошенько заранее подготовиться и обдумать, какие основные пункты мне следует включить в новый контракт.

Питера приводило в восторг то, как она справлялась со своей работой. По правде говоря, его многое восхищало в ней.

– Теперь у тебя должно быть право выдвигать собственные требования.

– В какой‑то мере да. Я хочу как‑нибудь посидеть с адвокатом и выяснить, что он думает по этому поводу.

Питер беззаботно усмехнулся; безумство последних лет коснулось их всех.

– Почему бы тебе просто не оставить работу?

– А что потом?

– Переехать в Калифорнию.

– И продавать на пляже жевательную резинку?

– Конечно, нет. Возможно; тебя удивит, но теперь у нас там есть телевидение. И даже выпуски новостей. – Он улыбался, а Мел подумала, что он никогда не выглядел таким красивым.

– Неужели? Как интересно – Но она не воспринимала это предложение всерьез до тех пор, пока он не потянулся к ней и не коснулся ее руки, и вдруг Мел заметила, что он как‑то странно смотрит на нее.

– Ты знаешь, ведь ты могла бы сделать это.

– Что? – У нее по спине вдруг побежал озноб, несмотря на палящее солнце.

– Оставить работу и переехать в Калифорнию. Ты могла бы устроиться на телестудию в Лос‑Анджелесе.

Она от неожиданности приподнялась и уставилась на Питера, лежащего на песке.

– Ты хоть представляешь, сколько лет мне потребовалось, чтобы занять теперешнее положение на студии? Я работала как вол, чтобы получить эту работу, и не собираюсь отказываться от нее, поэтому, пожалуйста, не шути так, Питер. Никогда. – В расстроенных чувствах Мел снова легла рядом с ним на песок.

Она не находила ничего забавного в этом предложении. – Почему бы тебе не отказаться от своей работы и не начать все заново в Нью‑Йорке?

Она заметила, что он внимательно смотрит на нее, и ей стало стыдно за свой резкий тон. Он обиделся.

– Я бы сделал это, если бы мог, Мел. Я готов на все, чтобы быть рядом с тобой.

– А ты понимаешь, что и мне это сделать не легче? – примирительно произнесла она. – Для меня покинуть Нью‑Йорк означает спуститься на ступеньку, куда бы я ни поехала.

– Даже в Лос‑Анджелес? – Он выглядел подавленным. Ситуация казалась безнадежной.

– Даже в Лос‑Анджелес. – Помолчав, она добавила:

– Нам необходимо найти какой‑то способ быть вместе.

– Что ты предлагаешь? Проводить выходные в Канзасе? – с горечью спросил Питер.

– Как ты считаешь, что из этого может получиться, Мел? Летний роман? Мы станем встречаться в выходные и по праздникам?

– Я не вижу выхода. Я могу навещать вас в Лос‑Анджелесе, а вы будете приезжать в Нью‑Йорк.

– Ты знаешь, как редко мне удается оставить своих пациентов.

Она тоже не могла все время бросать девочек, и оба понимали это.

– Что ты мне посоветуешь? Что теперь я должна от всего отказаться? Ты этого хочешь? – Внезапно она испугалась того, к чему привел этот разговор. – Я не нахожу ответа, Питер.

– Я тоже. Но что‑то подсказывает мне, что ты не хочешь его искать.

– Не правда. Все дело в том, что у каждого из нас важная работа в разных концах страны, которую мы не можем бросить и переехать в другой город. Во всяком случае, мы пока еще не готовы к этому.

– Разве? – снова рассердился он. – Почему?

– Потому что мы знакомы всего четыре месяца, не знаю, как для тебя, но мне этот срок кажется небольшим.

– Я женился на Анне через пять минут после нашего знакомства и был прав.

– Это была Анна. – Теперь она уже кричала на него, но, к счастью, они были на пляже одни. Все дети ушли играть в волейбол, а Мэт и Ракель искали ракушки. – Я – не Анна, Питер, я – это я. И я не собираюсь идти по ее следам. Несмотря на то, что ты вытащил меня в Аспен, куда ездил с ней каждый год.

– При чем тут Аспен? Тебе там не понравилось?

– Понравилось. Но только после того, как я поборола то чувство, которое вызывало во мне дрожь всякий раз, когда я думала, что ты бывал там с ней, возможно, даже спал в той же постели.

Он вскочил, и Мел следом за ним.

– Возможно, тебе интересно будет узнать, что в этом году я снял другой коттедж. Я не такой уж бесчувственный, как вам могло показаться, мисс Адамс.

Потом они долго стояли молча, и внезапно Мел опустила голову.

– Прости меня… Я не хотела обидеть тебя… – Затем она снова подняла на него глаза. – Понимаешь, иногда трудно сознавать, как ты был привязан к ней.

Питер нежно прижал ее к себе.

– Я был женат на ней восемнадцать лет, Мел.

– Знаю… но у меня такое чувство, что ты постоянно сравниваешь меня с ней. Идеальная жена. Идеальная женщина. Я – не идеальная.

, – Кто сравнивает тебя? – поразился он. Он никогда не говорил ничего подобного. Но этого и не надо было говорить.

Мел пожала плечами, когда они снова сели на песок.

– Ты… дети… возможно, миссис Хан.

Питер пристально посмотрел на нее.

– Тебе не нравится миссис Хан, правда? Почему?

– Может быть, потому, что ее наняла Анна. Или оттого, что она слишком холодная. Мне кажется, что и она меня недолюбливает. – Мел улыбнулась, вспомнив Ракель, а Питер засмеялся, зная, о чем она подумала.

– Да, она явно не Ракель. – Экономка ему тоже понравилась, но он сомневался, что смог бы примириться с ее вольными высказываниями в своем доме.

Ему нравилась сдержанность миссис Хан и то, как она справлялась с детьми. Ракель больше походила на друга со шваброй в одной руке и с микрофоном в другой.

– Питер, ты всерьез говорил о том, чтобы я переехала в Калифорнию? – озабоченно спросила она, и он отрицательно покачал головой.

– Думаю, нет. Просто помечтал. Я знаю, что ты не можешь отказаться от своей работы. Да мне бы и не хотелось этого. Но я мечтаю, чтобы мы были вместе. Очень трудно общаться, летая туда‑сюда. – Ей слышались слова Гранта: тупик… тупик… А Мел этого совсем не хотелось.

– Я знаю, как тебе тяжело было вырваться сюда.

Я постараюсь как можно чаще прилетать в Лос‑Анджелес.

– Я тоже постараюсь приезжать к тебе.

Но оба понимали, что ездить в основном придется ей. Другого выхода не было. Мел было легче оставить двойняшек, чем ему своих пациентов, а иногда она могла бы брать их с собой. И, словно в подтверждение ее слов, поздно вечером в воскресенье ему позвонили.

У одного из старых пациентов с донорским сердцем случился сильный сердечный приступ, и он давал все возможные рекомендации по телефону. Но пересадка была сделана два года назад, и шансы этого человека выжить были невелики, независимо от того, оказался бы Питер на месте в клинике или нет. Но он не мог уснуть всю ночь, беспокоясь о своем пациенте, понимая, что ему следовало быть там, рядом с ним.

– Я отвечаю за этих людей, Мел. Я не снимаю с себя ответственность одновременно с операционной маской и перчатками. Это продолжается до тех пор, пока они живы. По крайней мере, я так считаю.

– Именно поэтому ты так великолепен в том, что ты делаешь. – Мел сидела рядом с ним на крыльце, обхватив колени, наблюдая восход солнца, а через час позвонили из Лос‑Анджелеса и сообщили, что больной умер. Они долго бродили молча по пляжу, держась за руки. Прогулка успокоила его. Как ему будет не хватать Мел! Она так нужна ему.

Понедельник был последним днем их пребывания в Винъярде. У детей были свои планы. А Ракель занималась уборкой перед закрытием дома. Мел попросила их собрать вещи накануне, чтобы не терять последний день на укладывание чемоданов. Они решили, что уедут во вторник утром. Питер с детьми улетят семичасовым утренним рейсом из Винъярда, чтобы успеть на девятичасовой рейс из Бостона в Лос‑Анджелес. Разница во времени позволяла Питеру прямо из аэропорта поехать в больницу на обход, завезя детей домой. У Пам и Мэтью занятия в школе начинались только на следующей неделе, а у Марка до занятий в колледже оставалось еще три недели.

А Мел с двойняшками переплывут на пароме в Вудс‑Хоул, доедут до Бостона, где вернут взятую напрокат машину, и оттуда полетят в Нью‑Йорк. Но, когда они стали обсуждать в понедельник вечером свой отъезд, наступило молчание. Грустно было вновь расставаться друг с другом, когда они так подружились. Пам первая высказала сожаление по поводу отъезда, и Марк тотчас поддержал мнение сестры, крепко держа Вал за руку – картина, к которой уже все стали привыкать.

– Сможем ли мы оторвать эту парочку друг от друга? – слегка обеспокоенно произнес Питер, когда они лежали в постели в ту последнюю ночь.

– С ними все будет в порядке. Думаю, что, чем меньше шума мы будем поднимать вокруг них, тем лучше.

– Только если никто не забеременеет.

– Не беспокойся. Я слежу за Вал, да и Джесс тоже.

И честно говоря, я полагаюсь на порядочность Марка. Не думаю, чтобы он воспользовался неопытностью Вал, даже если бы она и поощряла его.

– Надеюсь, что ты не переоцениваешь его, Мел. – Он обнял ее за плечи и мысленно вернулся к прошедшим выходным. Затем с нежной улыбкой посмотрел на нее.

– Итак, когда ты приедешь в Лос‑Анджелес?

– Я возвращаюсь на работу через два дня. Давай посмотрим, как все сложится, а потом поговорим.

Может быть, через две или три недели, – с надеждой произнесла она, но он огорчился.

– Это практически в октябре.

– Я постараюсь выбраться как можно раньше.

Питер кивнул, не желая спорить с ней, но ее старания не очень‑то совпадали с его желаниями. Ему хотелось, чтобы она всегда находилась рядом с ним, но он не знал, как это осуществить. Однако он не был готов и отказаться от нее. За последний месяц Питер понял, что не может жить без нее. Она нужна была ему, чтобы делить все радости и невзгоды повседневной жизни. Без нее все теряло смысл, но он не мог увезти ее с собой в Лос‑Анджелес. И когда они в ту ночь занимались любовью, ему хотелось запомнить каждую черточку ее дорогого лица, каждый изгиб ее желанного тела.

– Ты уверена, что не поедешь со мной? – шепнул Питер перед посадкой в самолет, вылетающий в Бостон.

– Мне бы очень хотелось. Но я скоро приеду.

– Я позвоню тебе сегодня вечером. – Но даже мысль о том, что придется опять общаться с ней только по телефону, угнетала его. Он наконец‑то нашел женщину, о которой мечтал, но не мог быть с ней. И не потому, что она принадлежала другому мужчине, просто телестудия считала, что она принадлежит ей, и, что еще хуже. Мел это нравилось. Но он знал, что она любит его, надеялся, что со временем все уладится.

Он улыбнулся про себя. Возможно, она решит, что тоже не может жить без него.

– Я люблю тебя, Мел.

– А я еще больше люблю тебя, – прошептала она, и краешком глаза они увидели, что Вал и Марк целуются и обнимают друг друга, а Нам состроила ужасную гримасу.

– Фи. Они отвратительны. – Но она ужасно покраснела, когда пришел прощаться с ней понравившийся ей мальчик. Только Мэт не принимал участия в этой романтической сцене. Все, Ракель, Мел и двойняшки, совсем зацеловали его. Мел и Питер поцеловались в последний раз.

– Приезжай скорее.

– Обещаю.

Оба клана неистово махали руками, пока калифорнийский контингент поднимался на борт маленького самолета, безуспешно стараясь не расплакаться на людях, а затем семейство Адамс село в машину и направилось к парому. Двойняшки махали носовыми платками и плакали, а у Мел ныло сердце.