Глава 17. – Вы готовы? – крикнула Мел, стоя внизу в холле и в последний раз оглядывая все кругом

– Вы готовы? – крикнула Мел, стоя внизу в холле и в последний раз оглядывая все кругом. Она закрывала дом в Нью‑Йорке на лето. Два больших чемодана уже ждали в холле вместе с тремя теннисными ракетками, двумя большими соломенными шляпами девочек и небольшим зеленым чемоданом Ракели.

Экономка каждый год на шесть недель уезжала с ними, а затем продолжала отпуск в Нью‑Йорке до их возвращения.

– Поехали, ребята! Нам надо через полчаса быть в аэропорту.

Вчера она попрощалась со всеми в конце выпуска новостей, а потом они пошли с Грантом отметить ее отпуск. Они по‑прежнему оставались друзьями, но он видел, что она все еще смущена и нервничает, а в последнее время выглядит уставшей. Она много работала на студии, закончила репортаж об операциях на сердце, сделала до отъезда еще два крупных репортажа и несколько набросков, чтобы они могли использовать их в течение лета. Грант подозревал, что состояние Мел связано с чувством, которое захватило ее, хотя до сих пор она ничего ему так и не рассказала. Питер продолжал звонить ей ежедневно, но Мелани не представляла, что из этого может получиться, да и получится ли что‑нибудь вообще. А в последнее время она заволновалась даже из‑за своего контракта, который предстояло возобновить в октябре. На телестудии произошло множество перемен, поговаривали о новом владельце, и одному Богу известно, что это сулит всем сотрудникам. Но Грант при встрече заверил Мел, что ей абсолютно не о чем волноваться, да и Питер говорил то же самое, когда она поделилась с ним своим беспокойством. Тем не менее она продолжала думать об этом, но теперь можно забыть обо всем на два месяца. Она не станет думать о работе и даже о Питере и Гранте. Она будет только отдыхать со своими дочками. Наконец девочки стремглав сбежали по ступенькам, неся в руках отобранные игры, книги и сумки. Валерия несла в руках огромного надувного медведя.

– Вал… ради Бога…

– Мамочка, я должна его взять. Джош подарил мне этого медведя на прошлой неделе, а у него родители в Чаппаквиддике; он будет навещать нас, и если я не…

– Ладно, ладно. Только сложи весь этот хлам, пожалуйста, и поторопись в такси, а то мы никогда не доберемся до аэропорта.

Путешествовать с дочерьми всегда было трудно, но интересно. Водителю такси удалось запихнуть почти все вещи в багажник, и наконец они тронулись в путь. Мел с девочками разместилась сзади, при этом Вал держала огромного медведя, а Ракель села на переднее сиденье со шляпами и теннисными ракетками.

Пока машина мчалась в аэропорт, Мел перебирала в уме, все ли она сделала: закрыла ли дверь в сад и все окна, включила ли охранную сигнализацию, выключила ли газ… У нее всегда возникало тревожное чувство, не забыла ли она что‑нибудь. Но когда самолет взлетел, все развеселились, а Мел почувствовала облегчение, которого не испытывала уже несколько недель. Все сомнения остались в Нью‑Йорке, и Мел собиралась обрести покой в Мартас‑Винъярде.

Питер звонил каждый день, а иногда и дважды в день, и Мел радовалась их разговорам и терзалась из‑за них. Зачем он звонил? Когда они снова увидятся?

И что ждет их в будущем? Он признавался, что переживает такое же смятение, какое испытывала и она.

Но неудержимая сила влекла их к невидимой цели, которая по‑прежнему пугала их обоих и о чем они изо всех сил старались не говорить. Они старались избегать опасной темы, но то и дело признавались, как им не хватает друг друга. «Но почему? – спрашивала Мел. – Почему я скучаю по нему?» Она до сих пор не знала ответа или не желала его знать.

– Мам, как ты думаешь, мой велосипед еще сгодится или он уже заржавел? – Валерия со счастливым видом смотрела в иллюминатор, прижимая к себе медведя, привлекая к себе похотливые взгляды мужчин, сидевших через проход. Мел порадовалась, что не разрешила ей лететь в маленьких голубых французских шортах, в которых она вышла к завтраку и привела всех в ужас, сказав, что поедет в них в Мартас‑Винъярд.

– Не знаю, милая. Увидим, когда окажемся на месте. – Женщина, у которой они каждый год арендовали дом, позволяла им оставлять некоторые вещи в подвале.

В Бостоне они взяли напрокат машину и поехали в Вудс‑Хоул, где на пароме переплыли в Винъярд‑Хивен. Им больше всего нравилось в этом путешествии плыть на пароме. Создавалось впечатление, что реальный мир оставался далеко позади, а с ним и все треволнения. Несколько минут Мел стояла одна у перил, позволяя ветру трепать ей волосы и впервые почувствовав себя свободной. Только сейчас, за последние месяцы, она вдруг поняла, как ей необходим отпуск. И Мел наслаждалась этими краткими мгновениями уединения, пока девочки не отыскали ее. Они оставили Ракель, разговорившуюся с каким‑то мужчиной на нижней палубе, а когда та наконец присоединилась к ним, стали подтрунивать над ней. Мел внезапно рассмеялась, представив себе миссис Хан.

Невозможно было вообразить, чтобы кто‑то стал подтрунивать над этой женщиной, или ее, флиртующей с мужчиной на пароме. Но они любили Ракель за ее независимую манеру поведения, и Мел понравилось, как Джесс обняла их милую помощницу перед подходом к берегу. И даже Ракель улыбнулась. Винъярд им всем казался райским уголком, а когда они добрались до знакомого дома в Чилмарке, девочки тотчас босиком побежали на берег и стали гоняться друг за другом, а Мел наблюдала за ними.

Они быстро обосновались в доме, как делали это каждый год, а к вечеру всем четверым казалось, что они тут уже целый месяц. У них появился легкий загар за день, проведенный на берегу. Обстановка в доме была уютной, хотя и непритязательной. Он напоминал домик бабушки, с верандой и качелями, с цветастыми ситцевыми занавесками во всех комнатах.

Вначале там всегда стоял затхлый запах, который исчезал через несколько дней. Девочки ездили сюда с младенческих лет, и, как объяснила Мел Питеру, когда он позвонил в тот вечер, Чилмарк является как бы их вторым домом.

– Им здесь нравится, да и мне тоже.

– Напоминает Новую Англию, Мел? – Он попытался представить это место по ее описанию. Бесконечная полоса пляжа, белый песок и рассеянный образ жизни. Небольшая компания интеллектуалов, приехавших из Нью‑Йорка и собиравшихся время от времени на ужин с омарами или на пикник на морском берегу. – Мы ежегодно ездим на горный курорт в Аспен. Почему бы вам не приехать к нам вместе с дочками? Мы едем туда на первую декаду августа.

– Их ничем не выманишь отсюда. Ну… – Она передумала и не закончила фразу, и они вместе засмеялись. Они продолжали общаться по телефону, но их отношения казались такими призрачными. – Не думаю, что мне удастся увезти их отсюда.

– Я тоже сомневаюсь.

Затем воцарилось странное молчание, и Мел напряженно вслушивалась, размышляя, что у него на уме, но, когда он вновь заговорил, Мел показалось, что он поддразнивает ее.

– Это очень плохо.

– Что именно?

Он тянул с разъяснением, а ей не хотелось играть в шутки по телефону, но он явно был в игривом настроении.

– Что вы не хотите уезжать оттуда.

– Зачем? – У нее заколотилось сердце. Он заставлял ее нервничать.

– Потому что меня попросили принять участие в конференции в Нью‑Йорке и сделать доклад перед хирургами всего Восточного побережья. Они соберутся в Колумбийском обществе пресвитерианцев.

Минуту она молчала, затаив дыхание, а затем быстро заговорила:

– Неужели? И вы поедете?

– Я мог бы. Обычно я отказываюсь, особенно в это время года. Нью‑Йорк в июле не самое лучшее место, но я подумал, что, возможно, при сложившихся обстоятельствах… – Он ужасно покраснел, а Мел чуть не задохнулась.

– Питер! Вы приедете?

Он нежно засмеялся, удивляясь им обоим. Они вели себя как два ребенка.

– Я согласился сегодня в три часа. А теперь как решить проблему с вами и Мартас‑Винъярдом?

– Мы только что приехали сюда.

Он поспешил заверить ее:

– Если вы не хотите, чтобы я приезжал, то для меня это не обязательно.

– Ради бога, не говорите глупости. Сколько мы еще сможем продолжать подобное общение? Звонить друг другу дважды в день и не иметь возможности увидеться?

Прошло всего три с половиной недели после ее отъезда из Калифорнии, но им показалось, что минуло более трех лет. Им было необходимо встретиться и разобраться в своих чувствах.

– Я тоже так подумал. Ну и… – Он снова засмеялся, предвкушая встречу с ней.

– Когда вы приезжаете?

– В следующий вторник. Мне бы хотелось, чтобы это произошло завтра.

– Мне тоже. – Она погрустнела. А потом, приободрившись, добавила:

– Так осталось всего шесть дней.

– Знаю, – восторженно, как ребенок, усмехнулся он. – Мне забронировали номер в гостинице «Плаза».

Но, когда Мел услышала это, у нее мелькнула мысль. Она поколебалась, прежде чем высказать ее вслух, опасаясь поставить их обоих в неловкое положение.

– Почему бы вам не остановиться в нашем доме?

Девочек не будет, и в вашем распоряжении окажется целый этаж. Вам там будет намного удобнее, чем в гостинице.

Он помолчал, взвешивая все «за» и «против», так же, как раздумывала и она, прежде чем сделать такое предложение. Пребывание под одной крышей могло бы поставить их в крайне неловкое положение и ко многому обязывало… но на разных этажах…

– А вы ничего не имеете против? Так было бы проще, но мне не хотелось бы стеснять вас или… – Он запинался, а она, засмеявшись, вытянулась на постели, прижимая трубку к уху.

– Я волнуюсь так же, как и вы, но мы ведь взрослые люди и сможем справиться с этим.

– Сможем ли? – улыбнулся он. Он не был столь уверен в себе. – А вы оставите девочек одних?

– Нет, но здесь с нами Ракель, так что все будет в порядке. – Она представила скорую встречу с ним и обрадовалась:

– О, Питер, я не в силах дождаться!

– Я тоже!

Следующие шесть дней им обоим показались вечностью. Они говорили по телефону по два, а то и по три раза в день, и в конце концов Ракель догадалась, что Мел кем‑то увлечена, но девочки, казалось, ничего не замечали. В воскресенье вечером Мел невзначай упомянула, что должна на несколько дней съездить в Нью‑Йорк и уезжает во вторник утром. Это известие ошеломило всех. Она никогда не возвращалась в Нью‑Йорк, за исключением одного раза, когда Джесс сломала руку и Мел хотела показать ее опытному ортопеду. Но сейчас они прожили здесь всего два дня!

Мел сказала, что вернется в пятницу после обеда; значит, она собирается отсутствовать четыре дня. Им было трудно поверить, что она действительно уезжает, но она настаивала, что служебные дела требуют ее присутствия на студии. В тот вечер девочки, не переставая удивляться, вернулись на пляж, чтобы с друзьями устроить костер, но после того, как убрали со стола. Ракель пристально посмотрела на нее.

– Надеюсь, это серьезно?

Мел отвела глаза и понесла стопку тарелок на кухню.

– Что именно?

– Меня вы не проведете. У вас новый мужчина.

– Вовсе нет. Это просто человек, у которого я брала интервью. – Но она не могла посмотреть на Ракель, так как знала, что глаза выдадут ее. – Только, пожалуйста, присмотрите за девочками, пока меня не будет, особенно за Вал. Я заметила, что этот Джекобс чересчур взрослый и облизывается всякий раз, когда видит ее.

– Он не сделает ничего дурного. Я прослежу за ними. – Затем она проводила взглядом Мел, удалившуюся в свою комнату, и с усмешкой пошла на кухню, держа сигарету в зубах. Она была проницательной женщиной и любила их семью.

Во вторник утром Мел улетела из Бостона в Нью‑Йорк. Она приехала домой в четыре часа дня, и у нее оставалось достаточно времени, чтобы проветрить все комнаты, а затем включить кондиционер, купить свежие цветы и кое‑что из продуктов, которые могли понадобиться, затем вернулась и стала готовиться к встрече. Его самолет прилетел в девять вечера, но на всякий случай Мел выехала в аэропорт в половине восьмого и правильно сделала, так как движение было весьма интенсивным, повсюду были пробки, и она добралась туда только без четверти девять. Она успела выяснить, у какого выхода его следует встречать, а затем от волнения переминалась с ноги на ногу в течение получаса, так как самолет опоздал на пятнадцать минут. Ровно в девять пятнадцать большая серебристая птица подкатила к воротам, и начали выходить пассажиры. Мел стояла, не спуская глаз с вереницы людей с калифорнийским загаром, в соломенных шляпах и без колготок, и вдруг увидела мужчину, отличавшегося от остальных пассажиров, в бежевом полотняном костюме и голубой рубашке с синим галстуком. У него был серьезный вид, когда он шагнул к Мел и посмотрел на нее, а потом без лишних церемоний наклонился и поцеловал ее. Люди обходили их, как река, омывающая горы, пока они стояли так, прижавшись друг к другу. Затем он взглянул на нее и улыбнулся.

– Здравствуйте, Мел!

– Как прошел полет?

– Не так приятно, как наша встреча. – Питер усмехнулся, и, держась за руки, они направились за его багажом. По пути из здания аэропорта они то и дело останавливались и целовались, и Мел удивилась, как она выжила без него.

– Вы замечательно выглядите. Мел.

Загар оттенял ее изумрудные глаза и волосы цвета меди; на ней было белое шелковое платье, белые босоножки на высоких каблуках и цветок в волосах.

Мел выглядела совсем по‑летнему, здоровой и радостной, и не могла отвести взор от его глаз, как будто ждала его целую вечность.

– Знаете, я несколько лет не был в Нью‑Йорке. – Он смотрел на неприглядный пейзаж, мелькавший за окнами машины, когда они въехали в город, и качал головой. – Я всегда отказывался от приглашений, но на этот раз решил… – Он пожал плечами и снова поцеловал ее. Мел не предполагала, что он окажется таким смелым, но и не ожидала, что ей будет так приятно с ним. Но оказалось, что бесконечные телефонные разговоры придали легкость их отношениям, которой в противном случае могло и не возникнуть. Они знали друг друга всего два месяца, а у них было ощущение, что они знакомы целую вечность.

– Я рада, что на этот раз вы не отказались от их приглашения. – Она улыбнулась ему, а затем перевела взгляд на дорогу. – Вы голодны?

– Не очень. – По калифорнийскому времени было всего без четверти семь, хотя в Нью‑Йорке скоро десять.

– У меня дома есть еда, но мы можем заехать куда‑нибудь поужинать, если хотите.

– Как вам больше нравится. – Он не мог отвести от нее взгляда. Он забыл обо всем, коснувшись ее руки. – Я так рад видеть вас, Мел. – Не верилось, что они снова вместе.

– Похоже на сон, правда? – спросила она с улыбкой.

– Да. На самый лучший сон, какой я когда‑либо видел. – Они снова замолчали.

Он улыбнулся и коснулся ее шеи.

– Я решил, что должен вам хотя бы одну поездку на восток, раз вы дважды побывали в Лос‑Анджелесе. – Однако ему требовался какой‑нибудь повод, причина, чтобы приехать. Ведь он не просто сел в самолет и прилетел повидать ее. Но для них обоих так было проще, они могли приближаться друг к другу постепенно, маленькими шажками.

– Президент слишком быстро поправился.

– Да, прошло всего пять недель, а он уже на ногах и по несколько часов в день проводит в своем кабинете. – Мел покачала головой, продолжая удивляться всему этому, а затем спросила:

– Кстати, как там Мари?

– Прекрасно. – На мгновение он нахмурился, но тотчас отбросил волнение в сторону. – Я оставил за себя двух врачей, пока не вернусь. С ней все в порядке, но у нее возникли ужасные проблемы со стероидами. Ее лицо стало как полная луна, и мы ничего не можем поделать. Но она никогда не жалуется. – Он с грустью посмотрел на Мел. – Мне хотелось, чтобы у нее не было подобных трудностей.

Мел попыталась сосредоточить внимание на Мари, но в данный момент могла думать только о нем.

Все остальное в их жизни отошло на второй план.

Дети, пациенты, война, телевизионные передачи. На свете существовали только они двое.

Такси повернуло на Девяносто шестую улицу, Питер с интересом смотрел на улицы города, по которым они проезжали, гадая, каким может быть ее дом.

Он многое знал о ней, что она чувствует и думает, но, с другой стороны, ему совершенно неизвестно ее окружение.

Они вышли из такси возле ее дома, и она улыбнулась про себя, вспомнив, как в первый раз увидела его дом в районе Бел‑Эра и как он поразил ее своей помпезностью. Питер был очарован, когда вошел в дом и почувствовал запах цветов, увидел повсюду яркие краски и заглянул в очаровательный садик. Он обернулся к ней с восторженной улыбкой.

– Этот дом так подходит вам. Я предполагал, что он должен выглядеть именно так. – Он обнял ее за талию, и Мел улыбнулась.

– Вам нравится?

– Я влюбился в него.

– Пошли, я покажу вам все остальное. – Она взяла Питера за руку и повела наверх, останавливаясь на пороге своей комнаты, кабинета, а затем проводила на этаж выше к комнатам дочек. Она решила разместить его в комнате Джессики, которая была более аккуратной, – там ему будет уютнее. Везде гостеприимно горел свет, на столе и возле его постели стояли свежие цветы, серебряный термос наполнен водой со льдом, а рядом с ванной лежали стопки толстых полотенец.

– У вас изумительно. – Он присел за стол и с восторгом огляделся, а потом вновь посмотрел на Мел. – Все устроено с такой любовью.

Он протянул к ней руки, и в его глазах была такая нежность. Она медленно пошла к нему.

– Я так рад снова видеть вас, Мел.

Он посадил ее к себе на колени и нежно поцеловал. Она не могла справиться с волнением, даже когда они спустились вниз. Они сидели за кухонным столом и разговаривали час за часом, как делали это по телефону в течение нескольких недель. И только около двух часов ночи они снова поднялись наверх, пожелали друг другу спокойной ночи, обменялись бесконечно долгим поцелуем возле комнаты Мел, и он, улыбнувшись и махнув на прощание рукой, пошел наверх к себе. А Мел обдумывала каждое слово, сказанное им сегодня вечером, и поняла, как ей хорошо с ним. Готовясь ко сну, она мысленно возвращалась к Питеру, радуясь, что он остановился в их доме. Они прекрасно справились с ситуацией, и ей нравилось слышать его шаги наверху. Учитывая разницу во времени, он еще не успел устать, и, как ни странно, она тоже.

Сейчас она могла только лежать и думать о нем, и ей показалось, что прошло несколько часов, прежде чем она услышала его тихие шаги на лестнице, затем мимо ее комнаты. Она услышала, как закрылась дверь на кухню, и, усмехнувшись, встала с постели и последовала за ним вниз. Он сидел за кухонным столом и ел бутерброд с ветчиной и сыром, запивая пивом.

– Я же говорила, что нам надо поесть! – Она улыбнулась и тоже сделала себе бутерброд.

– Почему вы не спите. Мел?

– Не могу заснуть. Наверное, я просто возбуждена. – Она сидела напротив него, и он улыбнулся.

– Я тоже. Я мог бы сидеть здесь всю ночь и разговаривать с вами, но тогда завтра утром я усну во время доклада.

– А вы приготовили речь?

– Более или менее. – Он объяснил, о чем собирается говорить и что хочет использовать слайды нескольких операций, в том числе когда он оперировал Мари. – А чем вы хотите заняться на этой неделе?

– Буду просто бездельничать и развлекаться, пока вы здесь. Я могу прийти послушать вас?

– Только не завтра. Лучше в пятницу. А вы хотите?

– Конечно. – Он удивился, а Мел рассмеялась. – Вы помните, кто я? Я – та дама, которая брала у вас интервью в центральной городской больнице.

Он, изобразив удивление, хлопнул себя по лбу.

– Так вот, значит, кто вы! Я чувствовал, что мы где‑то встречались, но никакие мог припомнить, где именно.

– Обманщик! – Она ласково дернула его за ухо, а он похлопал ее по спине. Было так уютно сидеть вместе среди ночи. Наконец они снова поднялись по лестнице, держась за руки, словно многие годы прожили вместе, а когда остановились у ее комнаты, Питер поцеловал ее перед сном.

– Спокойной ночи, дружок.

– Спокойной ночи, любовь моя. – Слова сами собой соскользнули с ее губ, и она взглянула на него снизу вверх широко раскрытыми глазами, и он вновь нежно обнял ее, и ей было так хорошо и спокойно.

– Спокойной ночи, – прошептал он, еще раз поцеловав ее в губы, и исчез наверху Мел вошла в свою комнату, выключила свет и легла в постель, снова думая о нем и о том, что только что сказала. И самое удивительное, она поняла, что это правда. И Питер, лежа в постели наверху, тоже понял, что любит ее.