Глава 9. Миссис Хан уже поджидала ее, стоя у окна на Бед‑Эре, и, сухо поздоровавшись, повела наверх в комнату для гостей

Миссис Хан уже поджидала ее, стоя у окна на Бед‑Эре, и, сухо поздоровавшись, повела наверх в комнату для гостей. Мел поблагодарила ее и огляделась, умирая от голода и усталости, мечтая о горячей ванне, но слишком утомленная, не в силах что‑либо делать. Она уронила портфель и сумку возле постели, подумав, найдет ли свой чемодан в Нью‑Йорке, но в данный момент ее это не очень‑то волновало. Она прилегла на кровать полностью одетой и стала уже засыпать, думая о Питере и о Мари, когда услышала тихий стук в дверь. Она с удивлением повернулась и с трудом приоткрыла глаза.

– Да?

Вошла миссис Хан с маленьким плетеным подносом.

– Доктор сказал, что вы должны поесть.

Она почувствовала себя в роли его пациентки, взглянув на тарелку с дымящейся яичницей и поджаренным хлебом и на чашку с горячим шоколадом, запах которого еще с порога донесся до нее.

– Я не принесла вам кофе, чтобы вы могли заснуть.

– Большое спасибо. – Мел смутилась, что ей прислуживают, но еда показалась ей восхитительной, и она села на край постели в мятом жакете и юбке, с растрепанными волосами. Не сказав больше ни слова, миссис Хан поставила поднос на маленький столик возле кровати и снова вышла из комнаты.

У Мел внезапно прорезался волчий аппетит, и она с жадностью набросилась на яичницу с хлебом. В это время наверху послышались тихие шаги, и она подумала, что это Мэтью или Пам собираются в школу.

Но у нее не было сил подняться наверх и поздороваться с ними. Она выпила горячий шоколад с остатками хлеба и снова легла, насытившаяся, измученная, довольная своей ночной работой, а когда проснулась, было уже три часа. Она с ужасом взглянула на часы, вскочила с постели, но вдруг осознала, что ей некуда идти. У нее мелькнула мысль, что подумает миссис Хан о том, что она проспала весь день, что в любую минуту дети вернутся домой. Они собирались в школу, когда она уснула. А затем, пройдясь по комнате, она забеспокоилась, как дела у Мари, ведь прошло уже семь часов. Мел увидела телефон на столе в другом конце комнаты и пошла к нему в чулках, глядя на свою измятую одежду. Она набрала номер больницы, попросила соединить ее с кардиологическим отделением, а затем с самим Питером, но женщина ответила, что не может позвать его к телефону, и Мелани подумала, что, может быть, он тоже спит.

– Я звоню, чтобы узнать о самочувствии Мари Дюпре, которой сделали пересадку сердца. – На другом конце молчали. – Это звонит Мелани Адамс.

Я была в операционной прошлой ночью. – Но больше ей ничего не надо было говорить. В больнице все знали, кто она такая и что она делала репортаж о Питере Галламе и Патти Лу Джонс.

– Минутку, пожалуйста, – четко проговорили на том конце и положили трубку, а через мгновение она услышала знакомый голос.

– Вы проснулись?

– Кажется, да. И в ужасе оттого, что проспала весь день.

– Ерунда. Вам это было необходимо. Вы чуть не отключились, когда уезжали отсюда. Миссис Хан дала вам что‑нибудь поесть?

– Конечно. Это самая лучшая гостиница в городе. – Она улыбнулась, оглядывая уютную, прекрасно обставленную комнату, и подумала, что все здесь обустроено Анной. – Как Мари?

– С ней все прекрасно. – У него был довольный голос. – Прошлой ночью у меня не было времени объяснить вам, но мы использовали новую технику, и это сработало. Потом я вкратце поясню, но пока достаточно сказать, что до сих пор все идет хорошо. Во всяком случае, мы можем не беспокоиться, что произойдет отторжение по крайней мере в течение недели.

– Она давно вне опасности?

– Некоторое время. – И Мел знала, что и на всю оставшуюся жизнь. – Мы думаем, что с ней все будет хорошо. Она отвечает всем критериям потенциального успеха.

– Надеюсь, что она не подведет.

– Мы тоже.

Ее опять поразило, как мало должного он воздает себе, и она не могла вновь не восхититься им.

– Вам удалось поспать?

– Немного, – уклончиво произнес он. – Я решил сам сделать утренний обход, а потом ненадолго прилег. Возможно, сегодня вечером я приеду домой поужинать с детьми. К тому времени я смогу оставить здесь кого‑нибудь за себя. – Затем у него мелькнула мысль. – Тогда я увижусь с вами. Мел. – Его голос прозвучал так приветливо, тепло и дружелюбно, что ей вдруг ужасно захотелось его увидеть.

– Ваши дети устанут от меня.

– Не думаю. Они будут в восторге, что вы еще здесь, и я тоже. Во сколько у вас самолет, или вы еще не думали об этом?

– Я полечу тем же рейсом. – Она чувствовала себя достаточно отдохнувшей, чтобы лететь «красным глазом», проспав весь день. – Я должна выехать в восемь.

– Тогда все прекрасно. Миссис Хан обычно кормит нас в семь, а я буду дома в шесть, если здесь все пойдет нормально. Если что‑либо случится, я позвоню вам.

На мгновение она представила, как он говорил то же самое Анне, и ей показалось странным слышать от него эти слова, будто она пыталась занять место умершей женщины, но она отругала себя за глупые мысли, когда он попрощался с ней. В сказанном им не было ничего необычного, и Мел разозлилась на себя, что снова фантазирует. И как бы желая смыть свои мысли, она, сбросив одежду на кровать, шагнула под душ, включила полный напор и долго стояла под сильными струями воды. Ей пришло в голову, что неплохо бы поплавать в бассейне, но еще не хотелось выходить из дома. Ей требовалось время, чтобы окончательно проснуться и привести мысли в порядок после долгой ночи. А когда она вышла из душа, то сообразила, что надо позвонить на студию в Нью‑Йорк, а потом Ракели. Она попросила редактора новостей позвонить к ней домой вчера вечером и надеялась, что он выполнил ее просьбу. Ракель подтвердила это.

Девочки огорчились, что она задержалась на день, но она пообещала, что на следующее утро будет дома.

Затем она позвонила в редакцию новостей и сказала, что все в порядке. Она заверила их, что пересадка сердца прошла очень успешно и они засняли всю операцию.

– Это будет грандиозный репортаж, мальчики.

Вот увидите.

– Согласны. Рады будем вновь увидеть тебя, Мел.

Но она не разделяла их радости. Мелани не хотелось покидать Лос‑Анджелес и расставаться с Питером. Казалось, есть столько причин остаться здесь.

Патти Лу, Питер, Мари… она могла придумать множество оправданий, но понимала, что просто не хочет уезжать.

Мел положила трубку, оделась и пошла искать миссис Хан. Она нашла ее на кухне, готовившей на ужин тушеное мясо. Мел снова поблагодарила ее за завтрак и извинилась, что проспала весь день.

Это не произвело никакого впечатления на миссис Хан.

– Доктор сказал, что именно ради этого вы приедете сюда. Хотите что‑нибудь съесть? – Она была деловитой и холодной, и было что‑то пугающее в ее манере говорить и двигаться. Мелани не хотелось бы видеть ее рядом со своими детьми, и ее удивляло, что она устраивает Питера. Но Мел опять вспомнила, что именно Анна взяла на работу миссис Хан. Священная Анна.

Мел отказалась от еды и удовольствовалась чашкой черного кофе с тостом. Она уселась в светлой комнате с белыми плетеными стульями.

Мел эта комната казалась самой солнечной в доме, и в ней она чувствовала себя уютно. Официальность других комнат пугала ее. Она легла на шезлонг и стала жевать поджаренный хлеб, глядя на мирный вид бассейна. Она даже не слышала шагов и не имела понятия, что находится не одна до тех пор, пока не услышала голос.

– Что вы здесь делаете?

Она вскочила, пролив немного кофе на брюки.

И, обернувшись, увидела Пам.

– Привет! Ты меня напугала. – Она улыбнулась, но Пам не ответила на улыбку.

– Я думала, что вы уже в Нью‑Йорке.

– Я почти улетела. Но твой отец разрешил присутствовать на операции по пересадке сердца, которую он делал сегодня ночью. Это было невероятно. – У нее снова загорелись глаза при воспоминании об искусных руках Питера, но у его дочери был недовольный вид, и это известие не произвело на нее впечатления.

– Ясно.

– Как дела в школе, Пам?

Она уставилась на Мел.

– Это любимая комната моей мамы.

– Я ее понимаю. Мне она тоже нравится, здесь так много солнца. – Но замечание Мел только усилило неловкость, чего и добивалась Пам.

Пам села в другом конце комнаты, подальше от Мел и выглянула наружу.

– Она обычно каждый день сидела здесь и смотрела, как я играю в бассейне. – Мел внимательно наблюдала за выражением лица девочки и, увидев на нем печаль, решилась на отчаянный шаг.

– Тебе, должно быть, очень не хватает ее.

Лицо Пам как будто окаменело, она долго не отвечала.

– Ей могли бы сделать операцию, но она не доверила это отцу.

Жестоко было так говорить, и Мел внутренне съежилась от того, как Пам воспринимала решение Анны.

– Думаю, не все так просто.

Пам вскочила.

– Что вы знаете об этом, кроме того, что он сказал вам?

– У нее было право выбора. – Но Мел понимала, что вступает на зыбкую почву. – Иногда трудно понять поступки других.

– В любом случае он не мог бы спасти ее. – Она нервно зашагала по комнате, а Мел наблюдала за ней. – Все равно сейчас она уже умерла бы, даже если бы ей сделали пересадку сердца.

Мел медленно кивнула. Скорее всего это было правдой.

– А какое решение, по‑твоему, следовало принять твоей маме?

Пам пожала плечами и отвернулась, и Мел увидела, что у нее дрожат плечи. Мел, не задумываясь, подошла к ней.

– Пам… – Она медленно повернула девочку к себе и увидела, что у нее по лицу текут слезы. Мел осторожно прижала ее к себе и дала ей выплакаться. Несколько минут Пам стояла, прижавшись к Мел, а та нежно гладила ее по волосам. – Мне жаль, Пам…

– Да. Мне тоже. – Наконец она оторвалась от Мел и снова села, вытирая лицо рукавом. Она посмотрела на Мел, и лицо ее было полно страдания. – Я так любила ее.

– Я уверена, что и мама очень любила тебя.

– Тогда почему она не попыталась выжить? Может быть, она еще и сейчас была бы с нами.

– Я не знаю ответа, да и, наверное, никто не знает. Думаю, твой отец тоже все время задает себе этот вопрос, но вы должны продолжать жить. Тебе больше ничего не остается, как бы ни было больно.

Пам молча кивнула и посмотрела на Мел.

– Я некоторое время не ела. Думаю, мне тоже хотелось умереть. По крайней мере, так сказал психиатр. Марк считает, что я просто хотела свести с ума папу, но это не так. Я просто ничего не могла есть.

– Твой отец понимает это. А сейчас тебе лучше?

– Иногда. Я не знаю… – Она выглядела печальной, а Мел не находила слов для утешения. У нее были два брата, но ни один из них не мог помочь ей, черствая немка‑экономка, совершенно лишенная душевной теплоты, и отец, слишком занятый спасением других людей. Без сомнения, этому ребенку нужен кто‑то еще, но кто? На мгновение Мел захотелось остаться здесь ради нее, но у нее была собственная жизнь за три тысячи миль отсюда, свои дети, проблемы, работа.

– Знаешь, Пам, мне бы очень хотелось, чтобы ты когда‑нибудь приехала в Нью‑Йорк навестить меня.

– Ваши дочки, наверное, решат, что я – глупая.

Так думают мои братья. – Она снова громко всхлипнула, при этом стала похожа на маленькую девочку.

Мел ласково улыбнулась ей.

– Я надеюсь, что они не столь суровы, мальчишки не всегда нас понимают. У Марка переходный возраст, и ему тоже приходится ко многому приспосабливаться, а Мэтью еще слишком мал для этого.

– Нет, я не маленький, – произнес тонкий голосок. Никто не заметил, как он вошел в комнату. Он только что вернулся из школы на специальном автобусе, который каждый день подвозил школьников. – Я сам убираю постель, сам моюсь в ванне и могу приготовить суп. – Даже Пам рассмеялась при этом, а Мел улыбнулась ему.

– Я знаю, ты – потрясающий малыш.

– Ты вернулась. – Он выглядел очень довольным, когда подошел к ней и сел.

– Нет, просто я уезжаю немного позже, чем предполагала. Как прошел день, дружок?

– Прекрасно. – Затем он уставился на Пам. – Почему ты опять плачешь? – Но, прежде чем она смогла ответить, он повернулся к Мел. – Она все время плачет. Девчонки такие глупые.

– Вовсе нет. Плачут все. Даже взрослые.

– Мой папочка никогда не плачет. – Он произнес это с огромной гордостью.

– Я уверяю тебя, что и он плачет.

– Нет, – решительно произнес он, но вмешалась Пам:

– Да, он плачет. Один раз я видела, как он плакал. После… – Но она не закончила фразу. Этого и не требовалось. Они все поняли, а Мэт сердито посмотрел на нее.

– Это не правда. Он сильный. И Марк тоже. – С этими словами в комнату вошла миссис Хан и увела Мэтью умываться. Он сопротивлялся изо всех сил, но она была непреклонна, и Мел с Пам снова остались наедине.

– Пам, – Мел коснулась руки девочки, – если тебе понадобится моя помощь или дружеский совет, позвони мне. Перед отъездом я оставлю тебе мой номер телефона. Звони в любое время. Я очень хорошо умею слушать, а Нью‑Йорк не так уж далеко.

Пам внимательно посмотрела на нее, а затем кивнула.

– Спасибо.

– Я действительно хочу этого. Звони в любое время.

Пам кивнула и встала.

– Мне пора делать уроки. Вы скоро уезжаете? – Это было сказано наполовину с надеждой, а может быть, и наоборот, как и все ее чувства по отношению к Мел.

– Сегодня вечером. Вероятно, я пробуду здесь до восьми часов.

– Вы будете ужинать с нами? – Она явно встревожена, и Мел вспомнила ее слова.

– Возможно. Я не уверена. Тебе бы этого очень не хотелось?

– Нет, все нормально. – В дверях она обернулась и спросила:

– Хотите снова взять мой купальник?

– Думаю, сегодня я обойдусь, но спасибо за предложение.

– Не за что. – Пам вновь кивнула и ушла, а спустя несколько минут в комнату вернулся Мэтью, захватив с собой пару книг, чтобы она ему почитала. Было видно, что они оба изголодались по вниманию и любви, и мальчик все время занимал и забавлял ее до тех пор, пока не приехал Питер. Он выглядел бледным и уставшим, и ей стало жаль его. От него столько ждали в больнице и дома. Работа отнимала у него так много сил и времени. Удивительно, что его вообще хватало на детей. Но он старался всегда, когда только мог, посвящать себя детям.

– Как Мари? – Ее глаза были полны сочувствия, и он устало улыбнулся.

– Она ведет себя прекрасно. Наверное, Мэтью весь день сводил вас с ума.

– Вовсе нет. Я чудесно поговорила с Пам.

Он удивился:

– Ну, это уже хоть что‑то. Не хотите пройти в кабинет выпить стаканчик вина?

– С удовольствием. – Мел последовала за ним, а когда они дошли до кабинета, она вновь извинилась за то, что воспользовалась его домом.

– Напрасные извинения. У вас вчера выдалась трудная ночь. Почему же не отдохнуть здесь день?

– Это было очень мило.

– Ну и ладно. – Он улыбнулся и передал ей стакан вина. – За вас. – От него снова повеяло теплом.

Как и его дочь, он то становился добрее, то снова замыкался в себе. Но и у Мел возникали столь же противоречивые чувства, и она не знала, как справиться с ними. Она просто смотрела ему в глаза, потягивая вино, и у них завязался разговор о больнице, которая чуть ли не казалась ей теперь вторым домом, но не успели они допить вино, как в дверь резко постучала миссис Хан.

– Ужин подан, доктор.

– Спасибо. – Он встал, Мел тоже, и они направились в столовую, где к ним вскоре присоединились Нам, Мэт и Марк, только что вернувшийся домой, и Мел снова оказалась втянутой в их добродушное подшучивание друг над другом. Ей было на удивление приятно с ними со всеми, и, когда подошло время ехать в аэропорт, ей на самом деле не хотелось уезжать. Она обняла Нам, поцеловала на прощание Мэта, пожала руку Марку, поблагодарила миссис Хан, и ей казалось, что она покидает старых друзей. Потом она повернулась к Питеру и пожала ему руку.

– Еще раз спасибо. Сегодня был самый лучший мой день в Лос‑Анджелесе. – Она посмотрела на стоящих рядом детей, затем снова на него. – А теперь пора вызывать такси, а то мы никогда не расстанемся.

– Не спешите. Я сам отвезу вас в аэропорт.

– Даже не думайте. Вы тоже не спали всю ночь.

И вам не удалось поспать днем, не в пример мне.

– Я поспал достаточно. Пошли, хватит говорить чепуху. – Голос у него стал почти резким. – Где ваш чемодан?

Мел засмеялась:

– В Нью‑Йорке, надеюсь, ждет меня там.

Он смотрел на нее, ничего не понимая, и она объяснила:

– Я уже зарегистрировалась и сдала багаж вчера вечером, когда вы позвонили.

Тогда он тоже засмеялся:

– Вы молодчина.

– Я ни за что на свете не упустила бы такую возможность. – Она взглянула на помятую шелковую блузку, о которой совсем забыла за последние несколько часов. Но здесь, казалось, никто не обращал внимания, как она одета. – Не упрямьтесь и позвольте мне вызвать такси. – Она взглянула на часы. – Мне действительно пора ехать.

Питер вытащил ключи из кармана и помахал ими.

– Поехали.

Он повернулся к детям и миссис Хан:

– Если позвонят из больницы, я буду дома через пару часов. Я захватил рацию, так что они смогут связаться со мной, если возникнет необходимость. – На всякий случай он позвонил туда перед отъездом, чтобы узнать о состоянии Мари и Патти Лу, и дежурный врач ответил, что у них все в порядке. Питер повел Мел к выходу, она в последний раз помахала детям, и они сели в машину. У нее появилось такое чувство, будто все решения принимались за нее, но Мел это понравилось, приятно, когда кто‑то заботится о тебе.

– В вас, доктор, что‑то есть. Вы принимаете решение за меня, а я не могу даже возразить.

Он засмеялся:

– Я привык отдавать указания в большинстве" случаев. И чтобы мне подчинялись.

– Но и я тоже. – Она усмехнулась. – А знаете, приятно ради разнообразия подчиняться чьим‑либо приказам, даже когда речь идет о вызове такси.

– Это – самое маленькое, что я могу сделать для вас. В течение последних четырех дней вы были моей тенью, и я подозреваю, что вам удалось сделать прекрасный репортаж.

– Не говорите так, пока не увидите законченный фильм.

– Я могу это сказать, судя по вашей манере работать.

– Слишком большое доверие. Не уверена, что заслуживаю его.

Он снова взглянул на Мел.

– Вы его заслуживаете. – Но затем он нахмурился. – Между прочим, о чем вы говорили с Пам?

Мел вздохнула:

– Она – несчастный ребенок.

– К сожалению, вы правы.

– Она страдает из‑за смерти Анны. – Странно было произносить имя его жены; она испытывала какую‑то неловкость при этом. – Думаю, со временем с ней все будет в порядке. Ей больше всего нужен человек, с которым она могла бы поговорить.

– Я показывал ее психоаналитику, – защищаясь, сказал он.

– Ей надо совсем другое. И… – Она помедлила, потом решилась продолжить:

– Миссис Хан не производит впечатление душевного человека.

– Да, по крайней мере внешне, но она любит детей. И она очень умелая женщина.

– Ей нужен кто‑то, с кем она могла бы поговорить, Питер, и Мэтью тоже нуждается в этом.

– И что вы можете предложить? – с горечью произнес он. – Чтобы я нашел новую жену специально для них?

– Нет. Если у вас будет нормальный образ жизни, вы со временем найдете себе жену.

– Я совсем не хочу этого. – Она заметила, как он стиснул зубы, и вдруг почувствовала, что они оба устали больше, чем предполагали.

– А почему бы и нет? Ведь раньше вы были счастливы в браке, вы можете быть счастливым снова.

– Так уже никогда не будет. – Он печально посмотрел на Мел. – Я действительно не хочу больше жениться.

– Вы не можете оставаться в одиночестве до конца жизни.

– Почему бы и нет? Вы ведь больше не вышли замуж. Почему же я должен жениться?

– Я не из тех, кто стремится замуж. Но это не для вас.

Он рассмеялся от такого рассуждения.

– Ну и ответ. А почему нет?

– Просто это не для меня. Я слишком занята работой, чтобы снова связать себя узами брака.

– Я не верю в это. Думаю, вы просто боитесь. – Она чуть не вздрогнула от этих слов; он задел за живое.

– Боюсь? – Она сделала удивленный вид. – Чего?

– Обязательств, любви, сблизиться с кем‑то. Я не уверен, чего именно. Я не так хорошо знаю вас. – Но он видел ее насквозь.

Она долгое время молчала, просто глядя в темноту, а затем повернулась к нему:

– Возможно, вы правы. Но я уже слишком стара для подобных перемен.

– В тридцать два, четыре, пять, сколько вам? Это чушь.

– Вовсе нет. И мне тридцать пять. – Она улыбнулась. – Но мне нравится моя жизнь такой, как есть.

– Это будет до тех пор, пока ваши дочери не вылетят из родного гнезда.

– Вам тоже следует подумать об этом. Но в вашем случае вашим детям нужен кто‑нибудь, да и вам тоже. – И вдруг она засмеялась, посмотрев на него. – Это безумие. Мы тут чуть ли не кричим, убеждая друг друга, что каждый из нас должен вступить в брак.

А мы ведь знакомы всего четыре дня.

Он лукаво посмотрел на нее.

– Как это ни покажется странным, но у меня такое впечатление, что мы знакомы много лет.

Мел задумалась.

– У меня тоже такое ощущение, но это же бессмысленно.

Они неожиданно слишком быстро приехали в аэропорт, залитый ярким светом и многолюдный.

Питер с сожалением вышел из машины и последовал за Мел, сокрушаясь, что они больше не могут пообщаться наедине. После вчерашней ночи она стала ему еще ближе. Спасение жизни Мари Дюпре сделало их в некотором роде боевыми друзьями. И сегодня сильнее, чем накануне, Питер страдал от того, что расстается с Мел.

– Сообщите мне, как получится фильм. – Они смущенно стояли у входа на посадку, когда объявили ее рейс, и Мел вдруг страстно захотелось, чтобы он обнял ее.

– Обязательно. Берегите себя. И передайте привет детям. – Казалось, они уже пережили подобную сцену, но на этот раз прощание было мучительнее. – И Мари, и Патти Лу, – тихо добавила она.

– Берегите себя Не слишком усердствуйте на работе, Мел.

– Вы тоже. – Он в упор смотрел на нее, но от смущения не находил слов и не знал, что делать. Здесь было не до интимных разговоров, и он все еще не был уверен, какие чувства испытывает к ней – Спасибо за все – Она быстро поцеловала его в щеку, прошла через ворота и, махнув рукой на прощание, исчезла, а он все стоял и смотрел ей вслед, но вдруг услышал вызов по рации и поспешил к телефону. Питер не мог ждать, когда самолет взлетит. Он по звонил в больницу, и дежурный врач сообщил, что у Мари немного поднялась температура и он хотел узнать у Питера, не надо ли изменить дозировку лекарств. Он дал указания врачу и вернулся к машине, думая не о Мари, а о Мел, улетавшей на самолете, который гигантской серебряной птицей взмыл вверх, а Мел смотрела вниз на стоянку автомашин, гадая, где там он и увидит ли она когда‑нибудь еще его или его детей. И на этот раз она не сомневалась. Ей было грустно улетать и еще грустнее возвращаться домой Этой ночью она даже не пыталась убедить себя, что это не правда. Она просто сидела у окна, думая о нем и о последних четырех днях, зная, что он нравится ей и что это ни к чему не приведет. У них разная жизнь в разных мирах, на расстоянии трех тысяч миль И ничто никогда не изменится.