Одиннадцатое сентября

Знаю, что мои родители как‑то спокойно отнеслись к тому, что случилось со мной. Мама ничего не говорит и лишь заботится о моем здоровье. Даже папа возмущается не так сильно, как я думала. Оказывается, они просто ждали, когда закончится действие сильнейших обезболивающих, с тем чтобы по возвращении с работы высказать ту родительскую боль, которая у них накопилась.

Я была в своей комнате, слушала музыку из фильма «Милашка в розовом», когда услышала три коротких сильных удара в дверь. Они вошли. Отец велел мне выключить стерео. Они присели на кровать рядом со мной: папа справа, а мама слева. Морщинка на лбу у мамы была более глубокой, чем обычно. Отец со всей силы сжал руки в замок, словно старался сдержать свой гнев. Его лысина покрылась потом.

Допрос был долгим и беспощадным:

– Как давно ты выбегаешь из дома за нашей спиной? С кем ты встречаешься? Куда ты ходишь? Почему, ответь нам ради бога, ты бегаешь по ночам? Разве твой тренер тебя недостаточно нагружает? Почему мы не видим никого из твоих старых друзей? Что с тобой происходит?

Я отвечала на все вопросы честно, потому что считала, что так от меня побыстрее отвяжутся. Но не такие ответы хотели услышать мои родители. Если бы я убегала из дома, чтобы встречаться с парнем, они бы это поняли. Бетани так часто делала. Убегать из дома, потому что ты влюблена – да, это можно понять. Они читали об этом в «Эсбери‑парк пресс». Но убегать, чтобы бегать, потому что ты не можешь заснуть, этого они понять не могут. Поэтому они запретили мне месяц куда‑либо выходить. Это уже перегиб, поскольку я все равно не смогла бы.

Когда они удалились, я поставила обратно диск и продолжила слушать любимую музыку.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я пела вместе с Морисси – певцом, воспевающим грусть, кумиром всех музыкальных фанатов‑любителей меланхолической музыки в Великобритании и за ее пределами:

– Хотя бы раз в жизни позволь мне получить то, что я хочу.

Бог знает, что это первый раз в жизни.

По крайней мере он знал, что хотел.