Глава 9. В субботу утром я прослушал по радио семичасовые последние известия в своей комнате и восьмичасовые — на кухне

В субботу утром я прослушал по радио семичасовые последние известия в своей комнате и восьмичасовые — на кухне. Пришли Сол, Фред и Орри и поднялись в комнату Вулфа. Я слушал в конторе девятичасовые известия, когда они появились. Обычно прослушать известия два или три раза в течение суток вполне достаточно, но меня не каждый день интересует, не нашел ли какой-нибудь сыщик, полицейский или сотрудник ФБР полмиллиона долларов у какого-нибудь мистера Нэппа, незаконно владеющего этими деньгами.

Я прочел и утренние газеты. Окружная прокуратура осторожничала в отношении смерти Джимми Вэйла. Причиной смерти называла Бенджамина Франклина, хотя расследование еще продолжалось. Впрочем, в последнем я сомневался. Окружной прокурор должен был так заявить, чтобы оградить себя от неожиданностей, но вряд ли пятерым людям, которые последними видели Джимми Вэйла в живых, слишком уж докучали следователи.

Но не было никаких сомнений, что по делу о похищении расследование шло. Так как Джимми умер, не успев никому рассказать, как и где он был схвачен, где и кто содержал его в заточении, то не оставалось никаких следов. Сторожа загородного дома в Кэтоне допрашивал добрый десяток следователей, но он твердил одно: Вэйл уехал на своей машине «тандербирд» вскоре после восьми часов вечера в воскресенье, сказав, что едет в город, и вернулся на «тендербирде» в половине восьмого утра в среду, усталый, свирепый, грязный и голодный. Сторожу он ничего не говорил. Можно было только предположить, что похитители захватили «тандербирд» и держали машину там же, где содержался Джимми Вэйл. Машину тщательно исследовала целая армия экспертов, которые искали отпечатки пальцев и пытались выяснить, как далеко она побывала, кто находился в ней. Машина была подробно описана по радио и в газетах, показана по телевидению с просьбой ко всем, кто видел ее между воскресным вечером и утром в среду, немедленно сообщить в полицию, в окружную прокуратуру Вестчестера или ФБР.

Также был описан, но не показан по телевидению чемодан, в котором были деньги: коричневой кожи, размером двадцать восемь на шестнадцать на девять дюймов, старый, потертый, на трех ремнях — одним посередине и двум по краям. Миссис Вэйл брала его с собой в банк, где в него были сложены деньги.

Оставалась единственная надежда — найти кого-нибудь из тех, кто был в ресторане «Фоулер» или «Жирном теленке» в среду вечером и мог видеть одного из похитителей. Лицо человека, которому мисс Вэйл передала чемодан, было скрыто платком. Предполагалось, что миссис Вэйл никому не показывала записок, которые она вынимала из телефонной книги. Посетители обоих заведений запомнили миссис Вэйл, а кассир в ресторане «Фоулер» видел, как она листала телефонную книгу в будке, однако никто не заметил, чтобы кто-нибудь проявлял к ней особый интерес.

Погребальная служба по Джимми Вэйлу была назначена в субботу на одиннадцать часов утра в Дэнстэнской церкви.

Благодаря Ниро Вулфу и Арчи Гудвину (хотя никто не поблагодарил нас за это, кроме Лона Коэна), убийство Дины Атли получило широкую огласку в печати и в эфире. Сообщалось не только о том, что тело было обнаружено на месте или поблизости от того места, куда миссис Вэйл доставила выкуп, но кто-то проговорился, то ли в Уайт-Плейнс, то ли на Манхэттене, что она была соучастницей похищения. Итак, Кремер согласился с умозаключением, которое Вулф сделал на основании записок и сообщил об этом в Вестчестер, поэтому, когда Бен Дайкс явился к нам в одиннадцать тридцать, пришлось выдумывать ему объяснение.

Как уже сказано, я был в конторе, слушая девятичасовые известия по радио, когда Сол, Фред и Орри спустились из комнаты Вулфа. Новости о похищении и об убийстве уже были переданы, поэтому я выключил приемник и приветствовал всю троицу. Если нам понадобится детектив для сложного дела и вам бы предложили выбрать одного из тех, вы, наверное, остановили бы свой выбор на Фреде Даркине или Орри Кэтере и совершили бы ошибку. Фред был высок, широк в плечах и выглядел надежным и честным, каким он являлся в действительности, однако он был слегка медлителен для ситуаций, нуждающихся в мгновенных решениях. Орри был строен, красив и умен и быстро ориентировался в любых ситуациях, однако заключения его, случалось, бывали поверхностны. Сол был небольшого росточка, жилист, с узким длинным лицом и крупным носом. Всегда казалось, что ему пора побриться, он носил кепку вместо шляпы, и его штаны, как правило, были выглажены неделю тому назад. Но во всем Нью-Йорке не было ни одного агентства, которое отказалось бы взять его на работу, если бы он не предпочитал независимость. Десять долларов в час, которые он получал, были ничто по сравнению с тем, что ему удавалось достичь.

— Мне нужна фотография Ноэля Теддера, — сказал Орри.

— А мне Ральфа Парселла, — сказал Фред.

— Значит, выберете каждый по одному? — Я направился к сейфу и, присев на корточки, повернул ручку. — Самый лучший способ тратить впустую время и деньги. Что касается фотографий, то у меня только вырезки из газет.

— Я достану у Лона, — сказал Сол. — Мистер Вулф говорит, что он куплен вами.

— Конечно! — Я открыл сейф и достал коробку с деньгами. — Грузовик, доверху забитый фотографиями, ничто по сравнению с тем, чем он нам обязан. Значит, тебе достался Эндрю Хлад?

Он кивнул и добавил, что Вулф велел мне находиться в конторе и ждать телефонных сообщений. Так я и знал! В сложных случаях всегда приятно знать, что для нас работают три хороших человека, но мне-то придется сидеть у телефона и только в случае необходимости отправиться помогать им. Я выдал каждому из них по две сотни потрепанными пятерками, десятками и двадцатками, занес эти деньги в расходную книгу, и они ушли. Они явились в восемь, сейчас было уже девять тридцать, так что на нашем балансе было уже минут тридцать семь с полтиной.

Просмотрев утреннюю корреспонденцию, я занялся данными о произрастании и цветении орхидей. Я их перепечатывал на отдельных карточках, принесенных из оранжереи, делая записи вроде следующей: «27 банок удобрения без следов плесени через автоклав 18 фунтов 18, 4, 61», — я с тоской ожидал звонка либо от Ноэля, либо от Маргот, и даже от их родительницы. Но до одиннадцати, когда вниз спустился Вулф, никто и не позвонил. Теперь-то уж никто и не позвонит, потому что все они были на похоронах.

Совещание с Беном Дайксом, явившимся в 11.40, с опозданием на десять минут, вопреки моим ожиданиям, прошло совершенно гладко. Он даже не намекал на какие-либо беды, которые нас ждут, хоть и упомянул, что Хоберт рассматривает вопрос о том, нужно ли привлекать нас к суду. Единственное, что ему было нужно от нас, это информация. Он видел наше объявление в газетах, знал, что мы рассказали Кремеру и что я рассказал Мандельбауму, но этого ему было мало. Поэтому он крутился и юлил, пытаясь выведать у нас хоть что-нибудь. Он не говорил этого, но главным для него было то, что похититель получил полмиллиона долларов выкупа на территории его графства. Возможно, эти деньги все еще находились в графстве, спрятанные где-то; если он их отыщет, то, кроме радости, это принесет ему и прямую выгоду. Если попутно он узнает что-либо об убийстве Дины Атли, очень хорошо, но это уже второстепенное дело. Он пробыл у нас больше часа, пытаясь выискать хоть какую-нибудь наводящую нить в том, что говорили миссис Вэйл, Маргот или Джимми. Когда он уходил, я сказал, что территория графства Вестчестер принадлежит ему и он и его люди должны знать, как им следует действовать. Он буркнул ему «конечно». Проблема заключалась в том, чтобы его не обошли полиция штата и супермены ФБР.

В час дня по радио не передали ничего нового, не было новостей и у нас. Звонили Сол, Фред и Орри. Все втроем они отправились на похороны, которые облегчали их задачу. Ничего не поделаешь — куда бы объект ни пошел, вы должны следовать за ним. Однажды я болтался четыре часа по Пятой и Мэдисон-авеню, следя за парнем и прибегая ко всем известным мне уловкам и ухищрениям только ради того, чтобы в конце концов узнать, что он искал в магазинах пару серых подтяжек с желтой полоской.

Именно такой неудачный день был сегодня. Снова молоки на обед, на этот раз приправленные свининой и поджаренные в сметане с добавлением всяких трав. Каждую весну я поглощаю столько молоки, что молю бога придумать им другое употребление. Пусть ими давятся киты. Около трех часов дня, когда мы вернулись в контору, произошло некоторое развитие действия, если можно так назвать. Позвонил Орри Кэтер и доложил, что его и Фреда объекты находятся вместе. Он звонил из телефонной будки на углу Пятьдесят четвертой улицы и Лексингтон-авеню. Ноэль Теддер и Ральф Парселл только что вошли в аптеку напротив. Вот и все. Через десять секунд после того, как я повесил трубку, телефон вновь зазвонил. Ноэль Теддер. Просто мурашки по спине, если представить себе, что Фред и Орри с другой стороны улицы не спускают глаз с аптеки, а тот, за кем они следят, разговаривает со мной по телефону. Ноэль сказал, что уговорил дядюшку Парселла посетить Вулфа и что он будет у нас через двадцать минут. Я повернулся к шефу; он взглянул на часы и ответил категорическим нет.

— Сожалею, мистер Теддер, но мистер Вулф будет…

— Я так и знал! Моя сестричка!

— Ваша сестричка тут не при чем. Мистер Вулф отказал ей, договоренность с вами остается в силе. Но мистер Вулф занят с четырех до шести. Может ли мистер Парселл прийти в шесть?

— Сейчас узнаю. Не вешайте трубку. — Спустя полминуты. — Да, он будет у вас в шесть.

— Хорошо. — Я повесил трубку и снова повернулся к Вулфу. — Придет в шесть. Разве не занятно, если он наведет нас на горячий след, а из-за ваших орхидей мы потеряем два часа и за это время кто-нибудь сможет завладеть полумиллионом!

Вулф хмыкнул.

— Ты отлично знаешь, что если я буду допускать исключения в распорядке дня, то скоро от распорядка ничего не останется. Ты, конечно, был бы этому рад.

Я мог бы высказать по меньшей мере десяток доводов, но какая от них польза? Я повернулся к пишущей машинке и уткнулся в карточки. В три пятьдесят девять, когда Вулф отправился в оранжерею, я включил радио. Ничего нового. В пять часов тоже. Никаких новостей. Когда принесли «Газетт», в ней были помещены фотографии четырнадцати человек, бывших в ресторане «Фоулер» и «Жирный теленок» в среду вечером, что доказывало могущество прессы, если она захочет информировать своих читателей. Я все еще возился с картотекой, когда без пяти минут шесть раздался звонок. Я прошел в прихожую, сквозь глазок узрел Ральфа Парселла и растворил перед ним дверь.

— Кажется, я пришел немного раньше, — произнес он извиняющимся тоном и протянул руку. Я пожал ее. Какого черта, это будет не первый убийца, которому я пожимал руку.

Когда я взял у него шляпу, внизу остановился лифт, открылась дверца, и из лифта появился Вулф на три минуты раньше обычного. Он предпочитает встречать посетителей, восседая в своем кресле за письменным столом.

Парселл направился к нему.

— Я Ральф Парселл, мистер Вулф. — Он протянул руку. — Ваш искренний поклонник. Я брат миссис Вэйл.

Конечно, Вулфу пришлось пожать ему руку, и если уж он это делает, что случается крайне редко, то делает по-настоящему. Направляясь в контору, Парселл все время шевелил пальцами. Вулф предложил ему занять красное кожаное кресло, сам втиснулся в свое и заговорил:

— Надеюсь, мистер Теддер объяснил вам ситуацию?

Парселл глядел в мою сторону. Когда я отчитываюсь перед Вулфом, то должен включать в отчет все до мелочи, как я обычно и делаю. В четверг вечером, в доме доктора Волмера, я имел достаточно времени для этого, однако совершенно упустил из виду одну подробность в отношении Парселла. Конечно, я дал его портрет — круглолиц, как его сестра, пухл, лысоват и т.д., но упустил, что когда кто-нибудь начинав говорить, он всегда смотрел на другого человека. Теперь я узнал, что он все же зашел не так далеко, чтобы смотреть на А, когда обращался к Б. Он перевел взор на Вулфа и ответил:

— Да, Ноэль объяснил мне, но я не уверен… Это кажется несколько…

— Возможно, мне удастся все разъяснить вам. Что он вам рассказал?

— Он сказал, что вы взялись отыскать для него деньги, которые моя сестра уплатила похитителю. Он спросил, помню ли я, что моя сестра обещала отдать эти деньги ему, если он их найдет, и я, конечно, подтвердил. А потом у меня в голове все перепуталось. Будто вы хотели расспросить меня о чем-то, якобы считая, что я осведомлен в отношении Дины, Дины Атли, и еще мне показалось, что он сказал о том, что кто-то из нас отравил Джимми, но когда я переспросил, то он сказал, что вы мне все объясните.

Значит, Ноэль был честен, хотя бы с дядюшкой Ральфом.

Вулф кивнул.

— Это немного путанно. Лучше всего… Почему вы смотрите на мистера Гудвина, когда я разговариваю с вами?

Парселл отвел от меня взгляд, щеки его зарделись.

— Привычка… — вымолвил он, — очень дурная привычка.

— Бесспорно.

— Да, я знаю. Вы обратили внимание, что у меня глаза навыкате?

— Не так уж сильно.

— Благодарю вас, однако это не так. Когда я был мальчиком, все говорили, что я пялю глаза. Особенно одна персона. Она… — Он вдруг умолк, но тут же продолжал: — Это было очень давно, но с тех пор я отвожу глаза в сторону. Я делаю это тогда, когда кто-нибудь обращается ко мне. Но после того, как я разговорюсь, все приходит в норму. Вот и сейчас уже все в порядке.

— Тогда я продолжу. — Вулф утвердил локти на подлокотниках кресла и соединил кончики пальцев, выстроив подобие палатки. — Знаете ли вы, что мисс Атли замешана в похищении?

— Нет, сэр, не знаю. Я хочу сказать, что не только не знаю, но и не верю в это. Я слышал, что моя сестра говорила мистеру Гудвину и что он говорил ей, вот и все, что мне известно. А не верю я потому, что похищение человека очень опасно, и если похититель попадется, у него нет никаких шансов оправдаться, а это вовсе не похоже на Дину. Она не из тех, кто любил рисковать. Я знаю, как она играла в карты. Джим-румми. Она держалась за какую-нибудь карту, совершенно не нужную ей, только потому, что думала, будто этой картой я могу закончить роббер. Конечно, так делают все, не только когда знают, что эта карта действительно нужна противнику, она же это делала при одной мысли, что карта может пригодиться. Вы меня понимаете?

Вулф, конечно, не понимал, потому что никогда в жизни не брал в руки карт, но утвердительно кивнул.

— А вы любите рисковать?

— О да, я прирожденный игрок, это у меня в крови. Трижды моя сестра втягивала меня в рискованные предприятия, трижды, нет даже четыре раза, и ни одно из них не принесло успеха. Я готов биться на пари по любому поводу. Когда у меня есть на что, конечно.

— Что ж, наша жизнь нуждается в приправе, — допустил Вулф. — Но в отношении мисс Атли вы ошибаетесь. Она замешана в похищении. Расскажи я вам, как это доказано, вы, возможно, продолжали бы относиться скептически к моему утверждению. Но если вы пошли навстречу мистеру Теддеру, то теперь, явившись сюда, может быть, пойдете навстречу и мне? Если мисс Атли замешана в похищении, то, по крайней мере, один из похитителей был ей знаком, поэтому я хотел бы получить от вас информацию о круге ее знакомства. Надеюсь, вы знаете ее друзей и приятелей, хотя бы некоторых?

Парселл заерзал в кресле.

— Смешно, право… Друзья Дины… Конечно, у нее наверняка были друзья, но я, право, никого не знаю. Она часто уходила по вечерам в кино, в театр и так далее, но я не знаю с кем. Это забавно. Я думал, что довольно хорошо знаю ее…

Зазвонил телефон. Я взял трубку и услышал знакомый голос:

— Арчи. Это Фред. Говорю из автомата на углу. Можно мне отлучиться? Перекушу чего-нибудь и тут же вернусь. Или не оставлять его до самого дома? Как долго он у вас пробудет?

— Подожди. — Я обернулся к Вулфу. — Фред. Его объект вошел в полуразрушенную лачугу, которая может являться притоном греха. Просит инструкций. Вломиться ли ему туда?

Вулф зло взглянул на меня.

— Ом может быть свободным до утра, — сказал он и обернулся к Парселлу. — Простите, так что вы говорили?

Но дядюшка Ральф ждал, пока я не положил трубку и не повернулся к ним. Это свидетельствовало о хорошем воспитании, пусть он и не принадлежит к высшему свету.

— Относительно знакомств Дины, — произнес он. — Она встречалась со многими людьми в доме, с гостями, приглашенными к обеду, а иногда на вечер, но это вряд ли вам интересно. Вам нужны другие знакомства, которые она могла использовать для такого опасного дела, как похищение человека.

— Или кто-нибудь, кто мог использовать ее.

— Нет, сэр, — покачал головой Парселл. — Не думаю, чтобы Дина рискнула пойти на такое преступление, но если бы уж и пошла, то была бы только главной. Она была бы боссом. — Он поднял руку. — Я сказал, что являюсь вашим почитателем, мистер Вулф, и это действительно так. Искренним почитателем. Я знаю, вы никогда не допускаете ошибок, и если вы убеждены в том, что Дина замешана в этом деле, то у вас должны быть веские основания. Мне казалось, что я довольно хорошо знаю ее, и, естественно, что меня терзает любопытство, но, конечно, если не хотите рассказать…

— Почему же, я уже кое-кому сообщил об этом. — Вулф внимательно оглядел собеседника. — Я сообщил об этом полиции, и, возможно, что скоро это станет достоянием гласности, поэтому я вполне могу удовлетворить ваше любопытство. Записки, одну из которых ваша сестра получила по почте, и две другие, которые она обнаружила в телефонных книгах, напечатала мисс Атли. Это неоспоримо.

Никакой заметной реакции. Можно было подумать, что мистер Парселл ничего не слышал. Он только моргал, глядя мимо Вулфа, затем произнес:

— Благодарю вас за то, что вы мне это сказали. Это доказывает, что я не такой уж простофиля, как некоторые думают. Я подозревал нечто в этом роде, когда меня спросили, не знаю ли я, кто забрал пишущую машинку из кабинета моей сестры.

— Вас спрашивала об этом полиция?

— Да. Я не сказал им, потому что я… В общем не сказал, но вам скажу. Я видел, как Дина забрала машинку. Во вторник вечером. Я видел, как она ее вынесла, по-видимому, в свою машину, которая стояла у дома.

— В какое время?

— Не обратил внимания, но до девяти часов. Приблизительно через час после того, как моя сестра уехала с чемоданом.

— Откуда вы знаете, что с чемоданом?

— Я сам помогал ей вынести чемодан и положил в багажник. Я встретил ее на лестнице и предложил поднести чемодан. Она не сказала, куда едет, и я не спрашивал. Я подумал, что тут что-то не так, но не знал, что именно. Я подумал, что она едет к Джимми. Он уехал в воскресенье, и сестра не говорила, где он. — Парселл покачал головой. — Значит, Дина напечатала записки и поэтому увезла машинку… Я должен поблагодарить вас за то, что вы сказали мне об этом. Стало быть, вы правы, а я-то думал, что хорошо ее знаю. Ведь еще неделю назад я играл с ней в карты… В четверг, нет, в пятницу, и уже тогда она все спланировала. Трудно поверить… Но теперь я понимаю, почему вас интересуют ее друзья. Если бы знал, я бы непременно рассказал вам. Можно ли сказать сестре, что это Дина печатала записки?

— Ваша сестра, возможно, уже знает об этом от полиции. Вы не многим помогли мне, мистер Парселл, но вы были откровенны, я ценю это. Мистер Теддер должен поблагодарить вас, и я уверен, что он это сделает. Не смею вас больше задерживать.

— Но вы хотели мне рассказать о том, что кто-то отравил виски Джимми.

— Да. Это случилось в среду вечером в библиотеке. Вы тоже там были.

— Да.

— Вы поднесли коньяк мистеру Хладу.

— Да, кажется. Но как… Ах, это вам рассказал Ноэль!

— Нет, его сестра. Я хотел выяснить у нее, кто мог подсыпать снотворное в виски мистера Вэйла, но отказался от этого намерения. Подобные расспросы практически всегда бывают тщетными; память может ошибиться, а интересы людей слишком переплетены. Суть весьма проста: мистер Вэйл был усыплен. Когда он спал, его подтащили к статуе, поэтому кто-то должен был подсыпать снотворное в его напиток. Вот вам и объяснение.

Парселл, не мигая, уставился на Вулфа.

— Подтащили? — переспросил он. — Вы сказали — подтащили?

— Да.

— Но его никто не подтаскивал! Он сам…

— Он был в коматозном состоянии. Кто-то притащил его к статуе и столкнул статую на него. Не буду распространяться о подробностях. Я рассказал об этом только потому, что должен был разъяснить вам слова мистера Теддера относительно напитка мистера Вэйла.

— Но вы говорили, что Джимми убили?

— Да.

— А полиция этого не говорит!

— Нет?

— Но вы же не сказали об этом Ноэлю!

— Нет, сказал.

— Вы сказали Ноэлю, что Джимми был убит?

— Да.

— Вы этого не знаете. Не можете знать.

— Глагол «знать» имеет много значений. Я пришел к заключению, что мистер Вэйл был убит.

— Тогда, значит, вы… вам вовсе незачем было расспрашивать меня про Дину Атли. Вы воспользовались мной… — Щеки у него покраснели. — Вы одурачили меня. — Он поднялся с кресла. — Ноэль должен был меня предупредить. Это нечестно. Вы тоже должны были сказать мне. Кажется, я, действительно, дурак. — Он повернулся и направился к двери.

Я оставался на месте. Бывают случаи, когда лучше позволить уходящему посетителю самому взять свою шляпу и отпереть дверь. Когда я услышал, что дверь захлопнулась, я вышел в прихожую проверить, что он захлопнул ее после того, как пересек порог, и вернулся к своему рабочему столу. Вулф выпрямился в кресле и корчил рожи.

— Если он не дурак, — сказал я, — то можете вычеркнуть и его.

Он скорчил еще одну рожу.