Вторая глава

Сидя в рощице, раскинувшейся неподалеку от Фарнхема, Шерлок смотрел на уходящий вниз склон, спускавшийся к грунтовой дороге, которая петляла среди кустов, как высохшее речное русло. С другой стороны от города, на склоне холма, среди деревьев затерялась небольшая крепость. Вокруг не было ни души. Шерлок сидел неподвижно так долго, что даже дикие животные начали к нему привыкать. Время от времени рядом пробегали полевки, шурша в высокой траве, а в синем небе кружили ястребы, высматривая грызунов, у которых хватило бы глупости высунуться из своих нор. Ветер шелестел листвой.

Шерлок старался не думать о прошлом или будущем… ну, во всяком случае, думать как можно меньше. Вспоминать прошлое было больно, а ближайшее будущее не сулило ничего хорошего. Проще было позабыть обо всем и наслаждаться окружающей его красотой.

Он жил в поместье Холмсов вот уже три дня, и эти дни нельзя было назвать счастливыми. Больше всего неприятностей доставляла ему миссис Эглантин. Ее присутствие чувствовалось повсюду, от ее хищного взгляда нельзя было укрыться даже в самых укромных уголках дома. Она явно не была добрым человеком, и ее пристальное внимание угнетало юношу. Стоило Шерлоку обернуться, и он видел ее стоящей в тени у него за спиной. Но за все это время она едва ли обменялась с ним и парой фраз. Шерлок понял, что от него здесь ждали пунктуальности – он должен был вовремя приходить к завтраку, обеду, послеобеденному чаю и ужину – и послушания. Он должен был молча съедать свою порцию (чем меньше он брал еды – тем лучше) и так же молча исчезать до следующей трапезы. И так он должен был жить до конца каникул, пока Майкрофт не вызволит его из заточения.

С Шерринфордом и Анной Холмс, своими дядей и тетей, Шерлок обычно виделся за завтраком и ужином. Шерринфорд невольно привлекал к себе внимание: он был таким же высоким, как брат, но гораздо более тощим; у него были острые скулы, высокий лоб, пышная белая борода до середины груди и такие редкие волосы, что каждый волосок на голове казался нарисованным. Сразу после завтрака он уходил к себе в кабинет или в библиотеку, где, как понял Шерлок из обрывков подслушанных разговоров, писал религиозные брошюры и тексты проповедей для священников со всей страны. За все три дня он поговорил с Шерлоком всего один раз: однажды за обедом окинул его тяжелым взглядом и спросил:

– Как обстоят дела с твоей душой, мальчик?

Шерлок так и застыл с поднесенной ко рту вилкой.

Но затем он вспомнил мистера Талли, своего учителя латыни, и ответил:

– Extra ecclesiam nulla salus (что означало «вне церкви нет спасения»).

Похоже, ответ оказался удачным: Шерринфорд Холмс кивнул и пробормотал:

– Ну да, святой Киприан Карфагенский,[5]конечно. – И снова уткнулся в тарелку.

Миссис Холмс, вернее, тетя Анна была миниатюрной женщиной, чье крошечное личико с остреньким носиком походило на птичье; она не могла и минуты усидеть спокойно. Если ей все же приходилось в течение определенного времени сидеть на месте, то ее руки находились в непрестанном движении. Разговаривала она, не умолкая, но при этом, как заметил Шерлок, не обращалась ни к кому конкретно. Похоже, ей просто нравилось вести постоянный монолог, и она вовсе не ожидала, что кто‑то присоединится к разговору или начнет отвечать на ее риторические вопросы.

Единственный плюс – еда была приличной, во всяком случае гораздо лучше, чем в Дипдинской школе. Большинство блюд готовились из овощей: моркови, картофеля, цветной капусты, – которые, похоже, были выращены на своем огороде, но к каждой трапезе подавалось мясо, и оно совсем не походило на ту волокнистую, хрящеватую и почти несъедобную дрянь, к которой Шерлок привык в Дипдине. У Холмсов его кормили окороком, цыплячьими ножками, лососиной, а один раз к столу подали даже нежнейшую лопатку ягненка, которую горничная, прислуживающая за столом, с гордостью водрузила в центр стола. Стоило чуть расслабиться, и он мог бы растолстеть не хуже Майкрофта.

Его спальня размещалась в мансарде, не рядом с комнатами слуг, но и не этажом ниже, где обитали хозяева дома. Потолок понижался от двери к окну, повторяя наклон крыши, и поэтому Шерлоку приходилось ходить по комнате, пригнувшись. Деревянный пол был покрыт старой циновкой, а кровать оказалась такой же жесткой, как и школьные кровати в Дипдине. В первые ночи Шерлок не мог уснуть из‑за тишины. Он настолько привык засыпать под заливистый храп тридцати мальчишек, их разговоры во сне или плач, что отсутствие каких бы то ни было звуков вызывало необъяснимое беспокойство. Когда же Шерлок открыл окно, чтобы проветрить комнату, он обнаружил, что вокруг царит вовсе не тишина. С тех пор он начал засыпать под уханье сов, лай лисиц и хлопанье крыльев, доносящееся из курятника позади дома.

Несмотря на совет брата, ему так и не удалось попасть в библиотеку и взять хотя бы одну книгу. Шерринфорд Холмс сидел там почти постоянно, работая над своими брошюрами и проповедями, и Шерлок боялся его беспокоить. Вместо этого он взял в привычку бродить вокруг дома, заходя с каждым разом все дальше и дальше: сначала осмотрел ближайшие окрестности – обнесенный стеной сад, птичий двор и огород, – затем перелез через каменную ограду вокруг дома и дошел до дороги и, наконец, добрался до старого леса. Шерлок любил гулять, дома он тоже бродил по окрестным лесам, один или с сестрой, но здешний лес казался гораздо более дремучим и таинственным, чем те, к которым он привык.

– А ты умеешь сидеть в засаде, хотя и горожанин.

– Ты тоже, – откликнулся Шерлок. – Ты ведь уже полчаса за мной следишь.

– Как ты заметил?

Сзади донесся глухой стук, словно кто‑то спрыгнул с нижней ветки дерева на заросшую подлеском землю.

– Птицы садились на все деревья, кроме одного – того, на котором ты прятался. Они боялись тебя.

– Я бы их не обидел, да и тебя тоже.

Шерлок медленно повернул голову. Сзади него стоял мальчик примерно его возраста, только гораздо меньше ростом и с чуть более коренастой фигурой. Его одежда была грязной и местами затертой до дыр, и под ногтями тоже была грязь. Сильно отросшие волосы доходили до плеч.

– Не думаю, что тебе бы это удалось, – как можно более спокойным голосом заметил Шерлок.

– Я умею драться, – похвастался мальчишка. – И у меня нож есть.

– А я учился боксировать в школе, и у меня длинные руки. – Шерлок окинул критическим взглядом залатанную одежду и чумазое лицо незнакомца.

– В школе? – переспросил мальчик. – Разве в школе учат боксу?

– В моей – да. Говорят, что нас это закаляет.

Мальчик уселся рядом с Шерлоком.

– Нас жизнь закаляет, а не бокс, – пробормотал он, а затем добавил: – Меня зовут Мэтти. Мэтти Арнетт.

– Мэтти – это Мэтью, что ли?

– Ага. А ты живешь в том большом доме дальше по дороге?

Шерлок кивнул:

– Приехал погостить на лето к дяде с тетей. Меня зовут Шерлок, Шерлок Холмс.

Мэтти взглянул на него с сомнением:

– Таких имен не бывает.

– Каких таких? – Шерлок задумался на мгновение. – А что с ним не так?

– Ты еще кого‑нибудь с таким именем знаешь?

Шерлок пожал плечами:

– Нет.

– А твоего отца как зовут?

Шерлок нахмурился:

– Сигер.

– А дядю? Того, к которому ты приехал?

– Шерринфорд.

– А братья у тебя есть?

– Да, один брат.

– А его как зовут?

– Майкрофт.

Мэтти изумленно покачал головой:

– Шерлок, Сигер, Шерринфорд и Майкрофт. Ну и семейка! И почему было не назвать вас нормальными именами? Ну Мэтью там или Марком, а еще можно Люком или Джоном?

– Так у нас принято, – пояснил Шерлок. – Что‑то вроде семейной традиции. Всем мужчинам в нашем роду дают такие имена. – Он помолчал. – Мой отец говорил, что кто‑то из наших предков приехал в Англию из Скандинавии, и, возможно, какие‑то из этих имен родом из тех мест. Сигер точно может быть скандинавским именем, но остальные похожи на названия английских сел. Хотя откуда взялось имя Шерлок, я вообще не представляю. Может, на каком‑нибудь из каналов есть шлюз под названием Шер‑лок или Шир‑лок?[6]

– Может, ты и много всего знаешь, – заметил Мэтти, – но в каналах ни черта не разбираешься. Не встречал я никакого шлюза под названием Шер‑лок или Шир‑лок. А сестры у тебя есть? И тоже, наверное, с дурацкими именами?

Шерлок поморщился и отвернулся:

– Ты тоже где‑то рядом живешь?

Мэтти окинул его долгим взглядом, но потом, похоже, смирился с тем, что тема имен исчерпана.

– Ага, – сказал он, – сейчас здесь. А вообще я путешествую.

Шерлоку стало любопытно.

– Путешествуешь? С цыганами, что ли? Или с бродячим цирком?

Мэтти презрительно фыркнул:

– Попробуй назови меня цыганенком, и я тебя стукну. И вовсе я не циркач никакой. Честно‑честно.

И тут Шерлок вспомнил слова Мэтти, сказанные минуту назад:

– Ты говорил, что не встречал шлюзов с названиями Шер‑лок или Шир‑лок. Значит, ты живешь на реке? У твоих родителей есть баржа?

– Лодка у меня есть, а родителей нет. Нет у меня никого, кроме Альберта.

– Это твой дедушка? – предположил Шерлок.

– Лошадь, – поправил его Мэтти. – Альберт мою лодку тащит.

Шерлок думал, что Мэтти добавит что‑то еще, но продолжения так и не дождался.

– Что случилось с твоими родителями?

– А ты не много ли вопросов задаешь?

– Только так и можно получить ответ.

Мэтти пожал плечами:

– Мой папа служил на флоте. Однажды он ушел в море и не вернулся. Не знаю, то ли утонул, то ли остался где‑то за границей, а может, вернулся в Англию, но к нам зайти не удосужился. Через несколько лет после этого мама умерла. От чахотки.

– Прости.

– Мне даже попрощаться с ней не дали, – продолжил Мэтти, словно не слыша Шерлока и глядя прямо перед собой в пустоту. – Она словно бы истаяла. Становилась все тоньше и бледнее, как будто жизнь вытекала из нее по каплям. Кашляла кровью каждую ночь. Я знал, что после ее смерти меня отдадут в работный дом, и сбежал. Не приведи господь туда попасть. Оттуда или вовсе не возвращаются, или приходят калеками или больными на голову. Я уехал по реке, а не ушел пешком, чтобы убраться из дому как можно быстрее.

– А лодку где взял? – спросил Шерлок. – Или она твоя и была?

– Ну уж нет, – фыркнул Мэтти. – Можешь считать, что я ее нашел.

– И как же ты живешь? Чем кормишься?

Мэтти пожал плечами:

– Летом работаю в поле, собираю фрукты или пшеницу жну. Дешевые работники всем нужны, и детей тоже нанимают. Зимой тоже кое‑как подрабатываю: то садовником, то черепицу на крыше поправлю. Я много чего умею, только дымоходы не чищу и в шахту не полезу ни за что – это же медленная смерть.

– В этом ты прав, – согласился с ним Шерлок. – А в Фарнхеме ты давно?

– Пару недель. Мне здесь нравится, – признался Мэтти. – Народ тут дружелюбный… и не лезут с вопросами. Богатый городишко. – Он помолчал. – Вот только…

– Только что?

– Ничего. – Мэтти покачал головой, словно собираясь с мыслями. – Слушай, я уже некоторое время за тобой наблюдаю. У тебя нет друзей, но ты не дурак. Голова у тебя соображает. Я кое‑что видел в городе, но не знаю, как это объяснить. – Он покраснел и отвернулся. – Может, ты мне поможешь?

Шерлок пожал плечами:

– Могу попробовать. В чем помочь?

– Лучше я сам тебе покажу. – Мэтти вытер ладони о штаны. – Хочешь пойти со мной в город? Я могу показать, где там можно поесть‑попить и откуда удобнее наблюдать за прохожими. И еще там есть улочки, по которым хорошо убегать, и тупики, куда лучше не соваться.

– А свою лодку покажешь?

Мэтти взглянул на Шерлока:

– Может быть. Если пойму, что тебе можно доверять.

Вместе они спустились по склону к дороге, ведущей в город. Небо было безоблачным, Шерлок чувствовал в воздухе запах дыма и слышал вдалеке удары топора, такие же равномерные, как тиканье карманных часов. Когда они продирались через густой кустарник, Мэтти ткнул пальцем в птицу, кружащую в вышине.

– Ястреб‑тетеревятник, – коротко пояснил он. – Выслеживает кого‑то.

До города было несколько миль, и дорога пешком заняла почти час. Шерлок чувствовал, что у него уже ноют ноги и поясница. Он знал, что завтра они разболятся нестерпимо, но пока идти было скорее приятно, ведь неожиданная прогулка развеяла его мрачные мысли. Чем ближе они подходили к городу и чем больше всадников и карет обгоняли их по дороге, тем сильнее Шерлок ощущал какой‑то затхлый, неприятный запах.

– Что это за вонь? – спросил он.

Мэтти принюхался:

– Какая вонь?

– Вот эта. Не можешь же ты ее не чувствовать. Как будто бы ковер намок и его как следует не высушили.

– Наверное, это пивоварни. Тут их несколько построено вдоль реки. А самая большая – пивоваренный завод Баррата. Он все время разрастается благодаря солдатам, которые размещены в Альдершоте. Так пахнет замоченный ячмень. Вот пиво моего папашу и сгубило. Он и на флот пошел, чтобы быть как можно дальше от своей любимой пивной, но там его ром подкосил.

Теперь они вышли на окраину города, и вокруг становилось все больше домов и все меньше пустырей. Большинство зданий были из красного кирпича с высокими соломенными или черепичными крышами. За домами на пологом склоне холма возвышалась каменная крепость. Склон поднимался и выше, прямо к горному хребту. Шерлок сразу же задумался о том, какой смысл ставить крепость прямо посреди склона, когда враги спокойно могут напасть на нее сверху и забросать камнями и факелами.

– У них тут рынок каждый день работает, – продолжил Мэтти. – На главной площади. Овец продают, коров, еду всякую… да все подряд! Тут много чего подобрать можно по вечерам, когда все расходятся. Торговцы торопятся все убрать до заката – и то сами свой товар рассыплют, то выбрасывают что похуже. Столько набросают, что можно от пуза наесться.

– Потрясающе, – сухо заметил Шерлок. Ему, конечно, не нравилось в особняке Холмсов, но вот кормили там отменно.

Они вошли в город, и теперь на улицах было столько народу, что, для того чтобы не сталкиваться с прохожими, мальчикам пришлось сойти с тротуара на изрезанную колеями дорогу. Шерлок все время смотрел себе под ноги, чтобы не вступить в навоз. Одежда у горожан тоже была другой: деревенские бриджи и куртки сменились костюмами и галстуками. Собак вокруг было великое множество: одни ухоженные и на поводках, другие – грязные и худые, рыщущие по улицам в поисках пропитания. Тощие кошки с голодными глазами жались по углам. Улицы были заполнены конными экипажами, и копыта лошадей втаптывали кучи навоза в неровную землю.

Добравшись до одного из переулков, отходящих от главной дороги, Мэтти остановился.

– В чем дело? – спросил его Шерлок.

Тот медлил с ответом.

– Та штука, которую я увидел… Это случилось вот здесь… несколько дней назад. И я не понимаю, что это было.

– Покажешь мне?

Мэтти шмыгнул в переулок. Шерлок бросился вслед за ним.

Кривой проулок вывел их на улочку, такую узкую, что от одного дома до противоположного можно было дотянуться рукой. Люди, выглядывающие из окон верхних этажей, болтали с соседями с такой легкостью, словно их разделяла садовая изгородь. Мэтти уставился на одно из окон. Там ничего не было видно, да и дверь, ведущая в дом, была заперта. Казалось, тут нет ни души.

– Это здесь, – сказал Мэтти. – Я видел, как из этого окна вылетел дым, но этот дым двигался. Он поднялся вдоль стены и исчез где‑то над крышей.

– Это невозможно, – возразил ему Шерлок.

– Ну, значит, это был какой‑то особый дым, – уверенно заявил Мэтти.

– Может, его просто ветер отнес.

– Может быть. – Но непохоже, чтобы это объяснение Мэтти убедило. Он наморщил лоб, словно пытаясь что‑то вспомнить. – А потом из дома донесся страшный крик, и я убежал – испугался, – но позже вернулся. У двери стояла повозка, и на нее грузили мертвеца. Он был накрыт простыней, но ее защемило дверью, и она сползла. Я смог его увидеть… Увидеть его лицо. – Мэтти повернулся к Шерлоку, в его глазах застыл ужас. – Оно было покрыто волдырями… огромными, красными волдырями. Все лицо, шея, руки! Все его тело свела судорога, как будто он умер от страшной боли. Скажи, ведь это не чума? Я слышал о чуме, о том, сколько людей от нее померли. Как ты думаешь, она может вернуться?

Шерлока бросило в дрожь.

– Это может стать началом новой эпидемии, но не факт, что это именно чума. Он мог умереть от скарлатины или от множества других болезней.

– А та дымка, которая улетела на крышу? Что это было? Его душа? Или кто‑то прилетел за ним?

– Это, – решительно заявил Шерлок, – был обман зрения, вызванный преломлением света и тенью от облака… – Он взял Мэтти за руку и потащил за собой: – Идем отсюда.

Шерлок увел Мэтти подальше от страшного дома и узкой улочки. Вскоре они уже стояли на дороге, проходящей через весь Фарнхем, из конца в конец. Странно притихший Мэтти был бледным и даже казался осунувшимся.

– Ты себя нормально чувствуешь? – тихо спросил его Шерлок.

Мэтти кивнул.

– Прости, – смущенно пробормотал он. – Просто я… перетрусил. Я боюсь болезней с тех пор…

– Я понимаю. Слушай, я не знаю, что это такое было, но я об этом подумаю. У моего дяди есть целая библиотека, наверное, там можно найти ответ. И если не в книгах, то в каких‑нибудь старых газетах уж точно.

Они направились по мосту к центру города. Улица вела их вдоль каменной стены, в которой то тут тот там виднелись деревянные ворота. У одних ворот лежало какое‑то мертвое существо с грязной свалявшейся шерстью. Сначала Шерлок подумал, что это собака, но, подойдя ближе, увидел вытянутую мордочку, короткие лапки и полосы на шкуре, которые при жизни зверька были черными и белыми, а сейчас из‑за слоя пыли казались темно‑ и светло‑серыми. Это был барсук, и, похоже, его переехал экипаж.

Мэтти замедлил шаг.

– Здесь надо быть осторожнее, – предупредил он с таким видом, словно ему ничего не угрожало, а вот Шерлок был в страшной опасности. – Не знаю, что они там делают за стеной, но тут всегда выставлена охрана. С дубинками и баграми. Здоровые такие парни.

Шерлок уже собирался ответить, что надо же кому‑то охранять жалованье работающих внутри людей, как ворота неожиданно распахнулись. На дорогу вышли двое угрюмых мужчин в роскошных костюмах из черного бархата. Они осмотрелись по сторонам, не обратив на ребят никакого внимания, и подали знак кому‑то внутри.

Со двора выехала карета, в которую была впряжена одна‑единственная вороная лошадь. На козлах сидел здоровенный мужчина с огромными ручищами и лысой, покрытой шрамами головой. Слуги закрыли ворота, а затем вспрыгнули на запятки.

– Может, хозяин расщедрится и бросит мне фартинг, – шепнул Мэтти. И прежде чем Шерлок успел его остановить, кинулся наперерез карете.

Лошадь в испуге шарахнулась в сторону. Кучер попытался выровнять экипаж, ударив лошадь кнутом, но сделал только хуже. Карету еще сильнее занесло вбок, потому что лошадь попыталась встать на дыбы.

И вдруг в окне кареты Шерлок, к своему ужасу, увидел голову, похожую на обтянутый кожей череп, и бледное лицо с крохотными розовыми глазками, как у крысы‑альбиноса. При виде этого лица Шерлока охватило такое же отвращение, как если бы за столом, поднеся ко рту лист салата, он обнаружил на нем слизняка. Ему хотелось броситься наутек, но взгляд злобных красных глаз пригвоздил его к месту. И тут здоровяк кучер все‑таки справился с лошадью, объехал мальчишек, и карета с ее загадочным седоком двинулась дальше по улице.

– Ничего не вышло, – простонал Мэтти, пытаясь отдышаться. – Я уж подумал, что этот хмырь огреет меня кнутом.

– А кто был тот человек в карете? – дрожащим голосом спросил Шерлок.

Мэтти покачал головой:

– Я его и вовсе не разглядел. А что, он выглядит богатым?

– Он выглядит так, будто его три дня назад похоронили, – мрачно ответил Шерлок.