Часть вторая 4 page

— Ну так чего делать будем? — спросил он. — Нам же теперь тесно стало на одном полушарии, сам говорил.

— Это верно, — согласился Антон, присев на корточки напротив него. — Но по отдельности будет еще хуже. Опять же, неизвестность хуже всего, верно? А я во всем хочу полной ясности. Хотя не хочу знать, сколько мне отпущено. Если мы сейчас просто так разбежимся, то сразу начнем подозревать и выслеживать друг друга, а если поговорим за жизнь и оставим все, как есть, то будем вместе на службу ходить и быть у всех на виду. Я прав?

Саша не ответил. Антон хлопнул его по плечу, вернул «Макарова».

— На. Бери, чего смотришь. И больше при мне не выхватывай. А то в другой раз могу и не разобраться, из-за чего базар. И учти. Ты трахаешь жену босса, которого все знают, а он тебя, чувака, кормит, поит и с моей помощью воспитывает, верно? Прикинь, кто ты и кто он. Я правильно говорю? Вот пусть теперь босс твою Юльку поимеет. Ага? И тогда все квиты. Ты — с Юлькой, а босс — со своей Ангелиной. И никто никому ничего не должен.

Саша по-прежнему молчал. Только достал из «Макарова» обойму и сунул ее в один карман, а пистолет — в другой. Антон усмехнулся и проделал то же самое со своим «магнумом».

— Сделаем так… — Он положил руку на плечо Саши, но тот заметно напрягся, и Антон руку убрал. — Шеф тут устраивает прием. Считай себя приглашенным. Ты приводишь туда твою Юльку. А после, когда все нажрутся и потянутся по спальням, займешься его Ангелиной. Если шеф не так поймет, я сам заяву ему на стол, по собственному желанию. Мол, не смогу нашим ребятам смотреть в глаза. Усек? Больше не будешь кидаться?

— А как я Юле объясню? — дрогнувшим голосом спросил Саша.

— Скажешь, жена хозяина изнасиловала тебя под наркозом, — хмыкнул Антон. — Ты ж красавчик у нас. А она к отказу не привыкла. И сам вспоминай иногда: Юлька твоя с Савелием жила, а он ее постоянно нужным людям подкладывал. Чего глазки потупил, на меня смотри! Кто ее к газетчику Быстрову недавно отвозил? А теперь с понедельника новую жизнь решил начать?

Будто ничего и не было? Так не бывает. Может, у вас и получится, но только не сразу. Придется еще пострадать. Как Ромео с Джульеттой. Если, конечно, еще жить хотите.

Он встал, повернулся к нему спиной, прошел на кухню к холодильнику, обратясь в слух и фиксируя малейший шум в комнате. Там было тихо.

Антон достал и откупорил две бутылки «Балтики», помыл стаканы, вернулся в комнату. Саша сидел в той же позе, глядя вниз.

— Пей… — он протянул ему полный стакан. — Или водочки? Я в жару ее не жалую, если честно.

— Лучше водки, — сказал Саша. — Я согласен, если ты хозяину ничего не скажешь. Ну насчет Ангелины Борисовны. Тогда я с Юлькой сам поговорю… И сам ее привезу.

— Договорились, — протянул ему руку Антон.

Вечером он позвонил Вадиму:

— Извини, что не ответил, трудный день выдался… Так ты чего хотел?

— Срочно нужна хорошая химчистка, — сказал Вадим. — Качественная. Новый костюм вот испачкал. Грязь трудносмываемая. Есть что-нибудь на примете?

— Надо подумать… — Антон усмехнулся его конспирации. — А каков характер грязи?

— Кавказский менталитет, — туманно ответил Вадим. — Классная работа, свой почерк, но в наличии дурная привычка ничего не менять. Поэтому везде оставляет следы.

— Поищем, — повторил Антон.

— Это срочно, — сказал Вадим. — И узнай, сколько этот «чистильщик» стоит.

— А я думал: торг неуместен, — хмыкнул Антон. — Ну, конечно, в пределах разумного.

Померанцев, взяв с собой дело Разумневича, с утра отправился к следователю ГУВД Королеву, знакомцу Геры Шестакова, чтобы проконсультироваться с ним по поводу преступлений в области новейших технологий.

Следователь Королев — молодой, болезненно-бледный, поднялся навстречу гостю, протянул для пожатия руку, и Валерий почувствовал его вялую, потную ладонь. Наверно, так и должен выглядеть профессиональный компьютерщик, отрывающийся от монитора только для отправления естественных надобностей, подумал Померанцев.

— Присаживайтесь, — кивнул Королев на стул. — А Герман вроде тоже хотел послушать?

— Нет, — покачал головой Померанцев. — У Геры ответственное задание, может, слышали, что случилось на Пироговке в судебно-медицинском морге? Он сейчас там.

— Вам, судя по всему, эта консультация крайне необходима? — спросил Королев.

Вместо ответа Померанцев провел ребром ладони по горлу.

Королев понимающе кивнул:

— Значит, я правильно понял. Момент этот щепетильный, наверняка подозреваемый начнет торговаться, но мы попробуем. У нас по одному делу проходит свидетель, который одной ногой стоит в подозреваемых. Он сейчас должен подойти. Это некто Альфред Абрикосов, интересный тип, некогда ведущий специалист в области информатики, ныне человек свободной профессии, весьма сведущий в той ее части, что граничит с криминалом. Ну там взломы серверов, хищения денег со счетов, а также засекреченных файлов из охраняемой памяти компьютеров. Утверждает, что если сам взламывает, то не корысти ради, а исключительно из спортивного интереса. За руку его не поймали, но он у меня давно на примете, а теперь подозреваю, и вполне конкретно, в махинациях разного рода…

В это время в дверь осторожно постучали.

— На ловца и зверь… Входите, Абрикосов, открыто! — крикнул Королев. И приложил палец к губам. Померанцев понимающе кивнул: принято, мое дело поддакивать.

В дверь сначала заглянуло округлое лицо в очках, почему-то придававших ему хитрющее выражение, затем вошел, вернее, вкатился некий колобок лет за сорок, опровергая всем своим видом имидж современного программиста.

— Здрасьте, Сергей Павлович, — поклонился Абрикосов и вопросительно, сощурив один глаз, взглянул на Померанцева.

— Здравствуйте, Альфред Семенович, — сухо сказал Королев. — Присаживайтесь. Сегодня при нашем разговоре будет присутствовать мой коллега, который задаст вам несколько вопросов.

— Но без протокола? — уточнил Абрикосов, по-прежнему не сводя сощуренного взгляда с Померанцева.

— А вы как предпочитаете? — хмыкнул Королев.

— Но вы же знаете мои слабости… — вздохнул Абрикосов и присел на край стула, сложив руки на округлом животике. — Я больше расположен к задушевным беседам, без формальностей и условностей, когда собеседники пусть постепенно, но начинают друг другу доверять, а не прячутся за сухую информацию… Простите, я не расслышал вашего имени-отчества? — обратился он к Померанцеву. — Но сдается мне, мы где-то встречались.

— Не имел чести, — пожал плечами Померанцев, приглядываясь к нему. — Я бы вас запомнил.

— Ну да, это у вас профессиональное… Да и откуда вам меня помнить, если к вам на допрос в наручниках не приводили, а в качестве свидетеля вы меня не вызывали? — кивнул Абрикосов, покосившись теперь на хозяина кабинета. — Не беспокойтесь, Сергей Павлович, я помню, где нахожусь, и кто здесь задает вопросы никогда не забываю… Но я только что вспомнил, где видел вашего гостя! Ведь это вы, господин Померанцев Валерий Александрович, вели дело Семы Санаева, моего коллеги и нашего человека в Питере, я прав? Вот, значит, откуда эта питерская учтивость в разговоре… — Он снова мельком взглянул на Королева. — Тут я раскрою небольшую тайну… Видите ли, после суда над Семой я получил на свой е-майл месседж из Питера, разосланный юзерам из нашего круга с краткой биографией и вашим портретом, на котором вы выглядите моложе и не таким уставшим. Там упоминаются дела, которые вы успешно раскрыли… Вот, мол, кого, братцы, нам надо остерегаться… Но я отвлекся. И готов выслушать ваши вопросы.

— Как вы считаете, в принципе возможно несанкционированное и, скажем так, регулярное Проникновение в файлы одного из строго охраняемых серверов, причем не оставляющее следов, в течение определенного времени, например именно тогда, когда принимались важнейшие решения? — сказал Померанцев, листая дело Разумневича.

— Ну как вам сказать… — Абрикосов поднял глаза к потолку. — Я, кажется, догадываюсь, какое время и какие серверы вы имеете в виду. Боже упаси, чтобы я когда-нибудь их взламывал, даже из профессионального интереса, поскольку там, говорят, очень мощная защита от взлома и бесследно это не пройдет… И, честно говоря, не вижу, кто из тех, кого я хорошо знаю, а я знаю всех, кто мог бы это сделать, пошел бы на это. Но я еще не ответил. Прежде чем продолжать, я хотел бы спросить у нашего хозяина, поскольку еще не знаю, но уже догадываюсь, что именно он собирается на меня повесить: могу ли я рассчитывать на снисхождение за консультацию старшему следователю по особо важным делам Генпрокуратуры, который всякой ерундой не занимается, а только делами, имеющими исключительно государственное значение? А если моя консультация окажется полезной и перетянет по своей значимости то, что вы собираетесь мне пришить, будет ли это квалифицировано как мое сознательное желание сотрудничать со следствием, хотя и по другому делу?

— Опять вы торгуетесь, — нахмурился Королев, потом переглянулся с Померанцевым и строго подобрался. — Это всецело зависит от реального результата, который даст ваш ответ.

— Что ж… Гарантий, как я понимаю, никаких… — печально вздохнул Абрикосов. — Поэтому, Сергей Павлович, я вам охотно верю, ибо ничего другого мне не остается. Тогда у меня вопрос к вашему гостю. Откуда, из каких источников следует, что хакерских атак не было? Кто это определил?

— Наши эксперты…

— Ах эти ваши эксперты…. — возвел глаза к потолку Абрикосов. — Благодаря которым вы вынуждены прибегать к консультациям посторонних лиц с сомнительной репутацией, вроде вашего покорного… Но если не осталось следов хакерских атак, то на чем основана версия, будто такие атаки все-таки были?

— Речь идет о строго конфиденциальной информации, о которой знали только несколько человек из руководства одного учреждения. Поскольку последующие события можно объяснить только хищением этой информации.

— Если можно, то конкретнее…

— Это были тяжелые последствия… — ответил, подумав, Померанцев. — И это все, что я могу вам сказать.

— Я понимаю, дальше можете не говорить. — Абрикосов предостерегающе выставил руку. — И я могу предположить. Некоторые фигуранты, не будем называть их фамилии, очень неплохо заработали, спекулируя на финансовых трудностях, как если бы точно знали о том, что они предстоят и какие мероприятия в связи с этим будут проводится. Так? Я не ошибся?

— В общем, да… — сказал Померанцев после паузы.

— Тогда вот мой вам совет, Валерий Александрович, — склонился Абрикосов к Померанцеву. — Если эти несанкционированные посещения были систематическими, а следов взлома не было, то поищите преступника среди пользователей локальной сети этого учреждения, которые, к примеру, знают пароли. Почему никто из них не попался? Очень просто. Достаточно один раз войти из своего компьютера в память другого компьютера, связанного с вами по локальной сети, и, например, ввести туда некую простенькую программку, которая будет какое-то время, пару дней или неделю, регулярно выдавать данные по определенному адресу, а потом благополучно самоликвидируется. Не оставив следов, если хотите.

И выпрямился, победно взглянув на Королева.

— Похоже на то… — сказал Померанцев, взглянув на часы, после чего, спохватившись, поднялся из кресла. — Сдается мне, вы не все сказали, что знаете.

Абрикосов лишь пожал женственными плечами, томно прикрыв глаза.

— Но все равно спасибо… Прошу меня извинить, мне пора.

— Если у вас возникнут еще вопросы, — Абрикосов привстал, приложив руку к сердцу. — И если у меня снова появится возможность приятного общения с вами… Всегда буду к вашим услугам… Но один вопрос, с вашего позволения. Итак, могу ли я, как активно сотрудничающий со следствием, рассчитывать на ваше взаимопонимание, как только речь зайдет о переквалификации моего статуса? — спросил Абрикосов у озадаченного Королева.

— Можете, можете… — пробормотал тот.

Это было последнее, что услыхал Померанцев, закрывая за собой дверь кабинета.

Вернувшись в Генпрокуратуру, он снова позвонил следователю Королеву.

— Несомненно, Абрикосов что-то недоговаривает, — сказал он. — Поэтому пока ничего ему не обещайте. Тогда он все расскажет до конца. А уж там придется облегчить его участь…

— А если прокурор и суд выявят его причастность по нашему делу? — спросил Королев. — К чему, кстати, все идет?

— Я смотрел это дело, — сказал Померанцев. — Но когда вы ознакомитесь с нашим, то поймете, что их последствия несопоставимы. Что делать? Часто приходится жертвовать буквой закона, чтобы восторжествовал его дух. То есть это под мою ответственность. Можете ссылаться на меня.

Гера вернулся в прокуратуру из морга вечером. Померанцев ждал его в своем кабинете.

— Ну что? — спросил он. — Сам-то живой?

— Даже не спрашивай, — махнул тот рукой, выложив на стол Померанцева протокол дознания. — В одном повезло: увозить покойников на экспертизу никуда не надо, прямо здесь же уложили их на столы… И у обоих — картина одна. Пуля в лоб. Прямо в центр, в десятку…

— Кстати, видок там был у тебя не как у профессионального сыскаря, а как у потрясенного обывателя, никогда не видевшего мертвых.

— Я бы на тебя там посмотрел… — обиделся Гера. —

Мать этого студента рвала на себе волосы, жена и дочь прозектора орали благим матом… Дурдом на выезде! Никто ничего не понимает. Менты решили, будто какие-то душегубы туда ворвались, чтобы удостовериться: жмурики скорее мертвы, чем живы. А если нет, сделать им контрольные в голову… И эти двое медиков грудью встали на их защиту от посягательств… Представляешь?

— А ты зачем туда побежал?

— Исключительно по собственной инициативе, которую пока никто не отменял. Как только услышал в криминальных новостях, что там, на экспертизе, находится тело медсестры Марины Антоновой, той самой, о которой нам говорил журналист Макаров.

— А мне почему не сообщил? — начал терять терпение Померанцев.

— Тебе не мог дозвониться, — пояснил Гера уже более спокойно. — У тебя даже сотовый все время был занят… Я туда прибежал, а она там на столе. Слушай, может, нам пора в это дело встревать?

— Придется, — кивнул Померанцев. — Разыскиваемая Марина Антонова, медсестра, сделавшая укол внуку журналиста Макарова, была убита выстрелом в голову, только вчера нашли на квартире подруги.

Ну да, ее череп уже был распилен там на столе… Ты веришь в подобные совпадения?

— Не очень. Завтра вместе поедем туда, а то, смотрю, у тебя уже головокружение началось, хотя успехов пока никаких. Лучше скажи, что первое пришло тебе в голову?

— Похоже на то, что пришли убивать судебно-медицинского эксперта, он же прозектор, а когда на шум прибежал санитар, его застрелили тоже, — сказал Гера. — И заметь, всех в лоб. Как и Антонову.

— Надо сегодня же обратиться к банку данных МВД, чтобы узнать, кто именно из киллеров так расписывается, — кивнул Померанцев.

— Все-таки хорошо, что я был там без тебя. У тебя там крыша тоже поехала бы. А нам нужен кто-то спокойный и рассудительный, чтоб в кабинетной тиши разбивал мои логические построения, созданные под впечатлением момента… Может, еще что спросишь?

— Свидетели?

— Есть. Они же покойники.

— А пуля, убившая Антонову?

— Не нашли…

— Предположим, в порядке бреда… — Померанцев потер виски. — Этот прозектор отказался сделать нужную кому-то из авторитетов экспертизу. И его заказали. Опровергни, если сможешь.

— А что тут опровергать? Помню, когда хоронили моего дедушку, мне тоже не понравился его вид в гробу, как его побрили и попудрили. Правда, в это время я уже работал в органах юстиции. Что и спасло прозектора от справедливого возмездия.

— А если по делу?

— А по делу, гражданин начальник… — хмыкнул Гера. — Для заказного убийства судмедэксперта нет лучше места его постоянной работы, то бишь морга. В подъездах, туалетах или других общественных местах их брата охраняют, как главу дружественного государства. Зато в морге, за железной дверью с глазком и сигнализацией, — мочи их, сколько влезет.

Померанцев пытливо посмотрел на него.

— Кто есть кто из других покойников в этом морге, ты узнал?

— Мне список дали, но я пока к нему не приглядывался, — ответил Гера, порылся в кейсе и передал запись непосредственному начальнику. — То, что я успел почитать, ничегошеньки не проясняет.

— Надо найти ответы на два вопроса. Первый: кто из погибших авторитетов мог быть там освидетельствован не так, как бы хотелось его подельникам? Второе: как туда мог проникнуть убийца?

— На первый ничего не знаю, на второй ни черта не понимаю… Там есть два пути. Во-первых, подземный переход. Только там все закрыто. Врачи в местной клинике последние дни поработали без брака и потому покойничков в морг не подвозили. Во всяком случае, лифтеры, а также нянечки и охрана в один голос говорят, будто никто за весь день туда не спускался. Есть еще наружная дверь, через которую выносят покойников, но все тамошние в один голос уверяют: если бы туда среди бела дня ворвалась банда или отдельный бандит, они бы их увидели.

— Значит, он или они прятались там с прошлой ночи. — Валерий пожал плечами. — Выжидали момент…

— Скорее всего. Или это сами покойники встали из гробов, не вынеся издевательств над своей тленной плотью, и достали заранее припрятанные под атласными подушками пистолеты. Перестреляли там всех и легли обратно, скрестив руки на груди. Это в порядке черного юмора, гражданин начальник. Вы уж извините. Поскольку мы перешли грань между розыском по горячим следам и тем, что называется гаданием на воде из-под крана.

— Все сказал?

Валерий внимательно смотрел на Геру.

— Валера, родной, у нас мало данных, чтобы что-то сейчас выстраивать!

— Пожалуй, ты прав… сказал Валерий после паузы. — Фактов, чтобы что-то выстраивать, маловато. Есть один мотив — медсестра Антонова.

И поднялся с места.

— Чтобы добить ее?

— Не знаю. Поэтому едем туда прямо сейчас.

Гера взглянул на часы:

— Не поздновато? А то я покойников с детства боюсь. Особенно в темноте.

— Там охрану выставили? — спросил Валерий, пряча бумаги в сейф.

— Да, больничные охранники и местные менты. Двери при мне опечатали.

— Позвони туда, предупреди, что сейчас приедем. Кстати, а как движется наше расследование по поводу утечки информации? — Померанцев кивнул на внутреннее содержимое своего сейфа.

— Почти никак, — сказал Гера. — Это служебное расследование — головная боль для начальства. Что создает дополнительные трудности. И потом, не успеваешь заняться одним, как на твой горб сразу наваливают что-то еще, вроде этого посягательства на право отдыха для законопослушных жмуриков.

Они уже проехали полпути, когда в машину позвонил по сотовому Игорь Залогин.

— Валера, мне жена сказала, будто видела по ящику Геру в этом жутком морге. Вы что там будете расследовать?

— Гера, кстати, сидит рядом и передает тебе привет. А что? Хочешь что-то подсказать?

— Мне только что позвонил Евгений Матвеевич, он тоже видел по телевизору криминальные новости, и ему показалось, что покойница на столе похожа на медсестру Антонову Марину.

— Она и есть. Ее нашли убитой в чужой квартире, — подтвердил Валерий. — Кстати, сейчас мы как раз туда направляемся. Не хочешь к нам присоединиться?

— Но ты же меня в морг не пустишь? — спросил с надеждой в голосе Игорь.

— Нет, конечно. Разве что если хорошо попросишь. Или дашь наконец объяснение, зачем Разумневичу понадобилась эта заказная статья, написанная Макаровым. Ну как, приедешь на этих условиях?

— Особого желания не испытываю, — подумал Игорь. — Да и сказать пока нечего. И еще, чтобы не забыть. Внуку Макарова стало лучше, и его перевезли в бесплатную больницу. Ну, до скорого?

— Да, до скорого. Привет семье.

В морге было тихо, только гудели холодильные установки, почти темно, и Валерий сразу распорядился включить весь свет. Сейчас все выглядело не так страшно. Кровь смыли, а тела убитых медиков уже положили в холодильные камеры, так что на полу остались только меловые очертания их силуэтов.

Валерий и судмедэксперт внимательно осмотрели трупы. Было ощущение, будто их предварительно усаживали на стул и фиксировали головы, чтобы попасть в самую середину лба.

— Вы найдете этих подонков? — с надеждой спросил старый судмедэксперт, похоже, уже на пенсии.

— Будем стараться, — ответил Гера.

— Я хорошо знал Андрея Павлиновича. Замечательный был человек и профессионал, преданный своему делу.

Потом он взял журнал регистрации и сразу нашел запись об Антоновой Марине.

Гера присвистнул, тем временем листая ее дело.

— Слушай, ей ведь тоже попали в лоб? — воскликнул он, увидев фотографии ее головы на месте преступления и до вскрытия.

— Покажите нам ее труп, — обратился Валерий к старому врачу. — И скажите, что именно собирался с ней делать ваш погибший коллега.

— Он должен был извлечь пулю из ее черепа. — Старый врач показал соответствующую запись.

— И как, извлекли?

Тот пожал плечами:

— Никто не знает… Самой пули нет.

— Ну да, а спросить не у кого, — согласился Померанцев. — Кто пулю извлекал, тот сам схлопотал другую. Но, возможно, пуля осталась в ее голове. Сейчас важно узнать: ее извлекли или не успели?

— Записи об этом, по крайней мере, нет… — Судмедэксперт понимающе кивнул и подозвал санитаров.

— Мы вам не будем мешать, — сказал Померанцев. — Выйдем покурим. Найдете — позовите.

Они вышли с Герой в коридор, Валерий достал свою пачку «Мальборо», протянул сначала непосредственному подчиненному, потом дежурному милиционеру.

— Все тот же почерк, — сказал Валерий после длительной паузы, в течение которой он, щурясь, затягивался. — Почему, зачем? Чтобы сбить нас с толку?

— Хочешь сказать, у нескольких разных убийц не может быть одинакового почерка? — спросил Гера, затягиваясь.

— Именно это я и хочу сказать, — кивнул Валерий.

— Заходите, вас приглашают, — выглянул в дверь охранник.

— Пули нигде нет, — сказал судмедэксперт с виноватым видом, когда они вошли. — То есть Андрей Павлинович сделал все, чтобы ее извлечь. Но…

Валерий и Гера невольно взглянули на труп медсестры Антоновой и отвели взгляду. Слишком ужасно, даже для бывалых сыскарей, выглядела ее распиленная голова, не говоря уже о запахе.

— Так где она может быть? — спросил Гера после паузы. — Может, она упала на пол?

— Мы все осмотрели, — сказал дежурный санитар. — Не верите, посмотрите сами… У вас лупа есть?

— Где-то была, — закряхтел Гера, доставая свою лупу и опускаясь на колени. — Будем искать. Раз больше некому.

— Кстати, кстати… — потер виски Померанцев, как бы припоминая. — Куда они должны были бы ее положить, если бы извлекли? — спросил он у врача. — Не сюда ли?

Он указал на изогнутую овальную эмалированную ванночку со следами крови, стоявшую на столе.

— Для того она здесь и стоит, — подтвердил тот.

Гера поднялся с колен, осмотрел ванночку через ту

же лупу. И положил ее в целлофановый пакет.

— А давайте все вместе поищем. Вдруг где-то завалялась?

Дома Игорь и Евгений Матвеевич Макаров сидели у компьютера с подключенным Интернетом. Игорь пытался загрузить английскую «Файнэшнл тайме», но ее сайт никак не открывался.

— Черт… Сейчас время пик, все линии перегружены, — сказал Игорь, отключив модем. — Попробуем позднее. Извините, что перебил вас. Продолжайте.

— …Понимаешь, сегодня практически невозможно получить полные данные о внешнем долге, — продолжал начатый разговор Макаров.

— Но ваш заказчик как-то и где-то их получил? — спросил Игорь и, не выдержав, снова выключил Интернет, когда из динамика донеслись короткие телефонные гудки.

— Понятия не имею… На моей памяти если эти данные удавалось получить, то вскоре выяснялось, что доверять им не стоит, — пожал плечами Макаров. — Я знал только отдельные фрагменты. Но общей картины ни разу не составил.

— Получается, я зря вас пригласил, и вы не смогли навестить внука…

— Ничего, там самое страшное уже позади, — улыбнулся старый журналист. — Скоро выпишут. Вот, взгляните… — Он показал Игорю фотографию внука в больничной палате. — Улыбается. Хотя здорово исхудал. Извините, Игорек, если отвлекаю.

— Ничего. Так вот, в Интернете я искал материалы на Разумневича, — Игорь кивнул на экран монитора. — И отыскал на этом сайте подтверждение, что его внучатый племянник Вячеслав Понятовский работает в Министерстве финансов.

— В этом нет никакого криминала…

— Но вы что-нибудь знаете об этом внучатом племяннике?

— Да, слышал, — пожал плечами Евгений Матвеевич. — Говорят, способный молодой человек. Да мало ли родственников известных и влиятельных людей сегодня пристроено на теплых местечках?

— Вы могли бы узнать о нем какие-то подробности по своим каналам? — спросил Игорь.

— Постараюсь, — неохотно сказал Макаров.

— В Центральном банке о нем знают?

— Должны бы знать. Тут главное другое: общая инвентаризация наших внешних долгов и кредитов, как частных, так и государственных, до сих пор не проведена, — махнул рукой Макаров. — Хотя о ее необходимости говорят давно.

— М-да… — озадачился Игорь — Я тоже слышал… И что, этим можно воспользоваться?

— Похоже, дело не в чьей-то злонамеренности, а в нехватке грамотных специалистов, — продолжал Макаров. — К которым, кстати, Относят Понятовского.

Игорь снова включил модем. И снова линия оказалась занята.

— Я как-то был в командировке в Боснии, — вспомнил Макаров. — И наблюдал, как там происходят платежи по внешнему долгу. У них не было оригиналов самих кредитных соглашений. Приходит факс, в котором кредитор уважительно, но настоятельно просит произвести очередной платеж. В Минфине морщатся, хватаются за сердце, но платят.

— Непостижимо… — пробормотал Игорь.

— Знаете, я давно усвоил: если в финансах бардак, значит, это кому-то нужно, — продолжал Макаров. — И все равно не перестаю удивляться. В Боснии хотя бы было оправдание: после раздела страны документы остались в Белграде. У нас и такого оправдания нет. А бывали даже случаи, когда один и тот же платеж производили дважды. Да-да. А в иных случаях, причем самые срочные, — ни разу. Это во многом связано с прежней чехардой в Министерстве финансов.

— Черт знает что делается… — развел руками Игорь. — И эту вторую выплату, возможно, поделили между теми, кто его получил, и теми, кто его произвел?

— Одна дыра в заборе, сколь бы высоким он ни был, лишает смысла самый высокий забор… — вздохнул Макаров.

— Не совсем понял. Где забор, а где дыра?

— Кажется, я начинаю что-то понимать, — задумчиво сказал Макаров. — Долгов у наших фирм и концернов много, а денег недостаточно, и поэтому платят выборочно, не всем и не сразу.

— Хотите сказать, здесь открываются возможности для махинаций?

— Информация — кому заплатят, а кому нет — возможно, и есть та дыра, через которую можно пролезть сквозь забор.

— Хотите сказать, в этом случае есть возможность прилично заработать?

— Я только предполагаю. Для этого нужно знать больше, чем знаю я.

— Ага, соединилось! — воскликнул Игорь, глядя на экран.

В это время в кабинет заглянула Люся:

— Извините, если мешаю. Вам что-нибудь принести? Чай, кофе?..

— И то и другое, — сказал Игорь. — И сама не уходи, нам понадобится твой безупречный английский.

Он лихорадочно щелкал по клавиатуре, водил мышкой, пока не открылась нужная информация.

— Вот тот самый компромат на Разумневича и его племянника, Евгений Матвеевич, любуйтесь… — сказал он, когда открылась искомая страничка. — Я понимаю: это дурно пахнет. Но даже лживые материалы обычно основываются на крупицах истины. Я бы сказал: в каждой лжи есть доля правды, как и в каждой шутке есть доля…

— Шутки! — возгласила Люся, внеся в кабинет поднос с дымящимся кофейником и чашечками.

Она поставила поднос на стол, села рядом в кресло, стала разливать кофе.

— Вы позвонили вашему знакомому в прокуратуре? — спросил Макаров, отхлебывая из чашечки. — По поводу погибшей медсестры Антоновой?

— Да, я ему все сказал… — пожал плечами Игорь, не сводя взгляда с экрана монитора. — Он сказал, что все уже знает, но сначала хотели бы сами посмотреть по журналу регистрации в морге… Буквоеды, одно слово, бюрократы!

— Это ты про Геру? — удивилась Люся. — Извини, если сказала что-то не так. Просто никогда бы про него так не подумала.

— Это сказано в положительном смысле, — кивнул Игорь. — Буквоедство — часть их профессии. Он так и сказал: если мы ему потребуемся, он нам позвонит.

— Кстати, вот тут фамилия промелькнула… Костылев, кажется. Можно открутить назад? — кивнул гость на экран.

— Можно, почему нельзя… — Игорь сделал прокрутку на пол-экрана назад. — Вот он, Костылев. Вы его знаете?

— Да. Инициалы, во всяком случае, совпадают. А. С. Алексей Семенович, должно быть. Работает в Минфине.

— У вас с ним хорошие отношения? — спросил Валерий.

Макаров неопределенно пожал плечами. Поставил чашку на столик. Кивком поблагодарил хозяйку.

— Трудно сказать. Давно знаем друг друга. По даче соседствуем. Взаимопонимание пока что находили.

— Я это к тому, — нетерпеливо сказал Игорь, — что вы могли бы позвонить ему прямо сейчас и побольше узнать о Понятовском — кто он, что он и чем в этом министерстве занимается? — допытывался Игорь. — Думаю, мы не имеем права терять время. Кто знает, может, нам удастся предотвратить финансовую махинацию, от которой пострадаем все мы, как во время дефолта?