Туманность Андромеды

Купил я однажды фирменный DVD с оригинальной версией старого советского фильма «Туманность Андромеды» украинской студии имени Довженко. «Оригинальной» в том смысле, что замечательные наши советские актёры 1967 года говорят сами, а не пере‑ дублированы «по‑современному».

Здесь и Сергей Столяров – Дар Ветер; и недооценённый у нас мастер Николай Крюков, известный главным образом по пронзительному фильму «Последний дюйм» (в «Туманности Андромеды» у него центральная роль – командира звездолёта "Тантра" Эрга Ноора); и несравненная актриса из Латвии Вия Артмане в роли Веды Конг. Принимали участие в съёмках и талантливые грузинские актёры.

Экранизация романа «Туманность Андромеды», принадлежащего перу великого советского писателя и крупного учёного‑палеонтолога Ивана Антоновича Ефремова, ожидалась двухсерийной. Но продолжение отснять не удалось. Умер Сергей Столяров. Да и не жаловал актёр эту свою киноработу. Много повидавший по жизни, он, сильный и добрый человек, идеальный, казалось бы, ефремовский герой, лицо советской эпохи, тем не менее фильмом был недоволен. Должно быть, сказалось с высоты прожитых лет (Сергей Дмитриевич родился в 1911 году) разочарование советской реальностью. Что ж, он имел все права на такое разочарование. И на усталость...

Ефремов старше Столярова на три года. И в жизни повидал не меньше, исходил немало троп и дорог Земли, а доброе имя его как при жизни, так и после смерти пытались втоптать в грязь всякие ничтожества. И до сих пор стараются в поисках сенсаций. Но кто они, эти завистливые творческие импотенты в сравнении с глыбой Ивана Ефремова? Слякоть... не более.

Ефремов пришёл в литературу из науки, чтобы отстаивать свои идеалы. Он остался им верен до конца своих дней. Ефремов сообщал читателям: «Сознание в какой‑то момент своего бессилия как учёного и натолкнуло меня на мысль, что писатель‑фантаст обладает здесь целым рядом преимуществ. Если фантаста озарила какая‑то идея, он может написать рассказ или роман, представив самую дерзкую гипотезу как существующую реальность. Желание как‑то обосновать и утвердить дорогую для меня мысль и явилось „внутренней пружиной”, которая привела меня к литературному творчеству».

На писательский труд Ивана Антоновича благословил Алексей Николаевич Толстой в сорок пятом памятном году. «Я считал закономерной для будущего общества мысль, – вспоминал Ефремов, – что культура его сделается более эмоциональной, чем‑то напоминающей культуру эллинов. Из всех предшествующих цивилизаций, на мой взгляд, именно эллины сумели наиболее полно, законченно выразить культ красоты, здорового и прекрасного человеческого тела. Поэтому мне думается, что цивилизация будущего, которая станет, несомненно, ещё более эмоциональной, многое возьмёт и у Древней Эллады. Герои „Туманности Андромеды” перенимают оттуда ряд традиций, давая им новое, более широкое толкование. Таковы подвиги Геркулеса, увлекательные состязания юношей в силе, ловкости, отваге; полный веселья, женской грации, красоты Праздник Пламенных Чаш. Человек будущего – это, несомненно, человек гармонический!»

Ефремов сам, мощный, светлый, жизнеутверждающий, точно греческий Прометей, подарил молодому поколению – не своему, нет, а тем, кто идёт следом, – красивую, потрясающе красивую мечту.

Роман «Туманность Андромеды» создан и опубликован за год до запуска первого космического спутника, открывшего эру космонавтики.

Труд русского писателя, по сути философа‑космиста, оценило всё человечество – во Франции ещё в советское время была издана «Мировая Антология научной фантастики», многотомное издание открывал роман «Туманность Андромеды», а потом шли прочие именитые фантасты планеты Земля.

Читаю рецензии на фильм. «Не удалось построить коммунизм в реальности – не вышло создать даже макет. Фанерные декорации, плоские персонажи, неживые диалоги...» – злобствует избалованный Голливудом юноша «поколения пепси и сникерсов».

«Когда я пишу своих героев, – говорил Ефремов, – я убеждён, что эти люди – продукт совершенно другого общества. Их горе – не наше горе, их радости – не наши радости. Следовательно, они могут в чём‑то показаться непонятными, странными, неестественными... В данном случае я говорю о принципе, о подходе, о специфике. Если герои в чём‑то кажутся искусственными, схематическими, абстрактными, в этом, наверное, сказались недостатки писательского мастерства. Но принцип правилен».

Мне, выросшему на произведениях Ефремова, его космопроходцы, творцы и искатели почему‑то не кажутся абстрактными. Но увы, нынешним «героям» произведений и телеэкрана до них, как до небожителей, не дотянуть. Впрочем, и в отечественной научной фантастике так и не появилось фигуры, равной Ивану Антоновичу. Раздумывая над этим, я прихожу к выводу: просто нет больше и, вероятно, в России уже не будет того поколения, для которого бы мог создать столь же гениальную утопию новый Ефремов.

Разрушителей и обличителей, скептиков и критиков, пародистов и юмористов, сатириков и хохмачей – о, да! Сколько мы перевидали таковых за последние десятилетия! Пруд пруди. А вот созидателей, творцов, писателей, меняющих мир к лучшему и зовущих к высокой, достойной человека, цели... из новых не припомню и пока не вижу.

Многие из тех, кто обсуждал кинокартину, отмечали гипнотический закадровый голос, вещающий: увиденное зрителем обязательно состоится и будет результатом труда людей – в том числе и нашей, нынешней Эры Разобщенного Мира.

Всё же я и сам в чём‑то утопист, поскольку хочется верить: этот мир ещё повернётся по‑ефремовски. Надо, правда, хорошо потрудиться, чтобы повернуть его вспять и приблизить хоть на год к эпохе Великого Кольца!