Захариус Сто Бутылок

И тут мне этот монстр как вдарит! Я аж с ресурса слетел…

Я проспал мертвым сном до полудня, а по пробуждении, еще раз с удовольствием вспомнив события минувшей ночи, прикинул план действий на ближайшие двенадцать часов. Все шло к тому, что мне необходимо повидаться с магом по имени Захариус. Одевшись и причесавшись, я спустился вниз и увидел, что мадам Франсуаз в нарядном цветастом платье хлопочет за стойкой, разливая по кружкам темный шипучий сидр. Я улыбнулся ей, помахал рукой. Она ответила мне лучезарной улыбкой. Похоже, мои ночные подвиги очень сильно подняли ее жизненный тонус.

– Мадам! – сказал я томно, подойдя к стойке. – Благодарю за великолепную комнату, в ней так сладко спалось! Я видел чудесные сны. Сколько я вам должен за ночлег?

– Двадцать соверенов за комнату, – сказала она. – За сны я с вас ничего не потребую.

– Сейчас меня ждут дела, – сказал я, положив монеты на стойку. – Но когда я закончу с ними, обязательно вернусь к тебе, милая Франсуаз, чтобы увидеть продолжение своих снов.

– Боюсь, господин Алекто, в моей корчме чудесные сны снятся только один раз, – ответила мадам Франсуаз, и в ее глазах появилась непонятная печаль. – Но если захотите остановиться у меня, буду рада. Прощайте, да благословят вас Бессмертные!

Я вышел из корчмы с ощущением, что меня продинамили. Ну ладно, счастье не может быть вечным. Авось однажды прекрасная трактирщица передумает, и я смогу найти у нее не только вкусную еду и хорошую комнату… Или это мой Венец Безбрачия сработал? Если так, то в этом мире мне вполне могут обломиться лавры Дон Жуана. Гуляй не хочу, а жениться меня никто не заставит.

Заманчиво.

Я вышел из корчмы и отправился в глубь деревни. Дом Захариуса Сто Бутылок находился на западной околице Мансее, но дверь оказалась запертой. Побродив вокруг дома, я решил расспросить местных, где можно в это время найти мага.

– Ищите около озера, господин, – сказал мне пожилой крестьянин, которого я встретил на улице. – Магистр Захариус часто там бывает.

– Магистр?

– Истинно так, господин. Он очень хороший маг.

– Спасибо, отец. – Я дал старику один соверен, который тот с поклоном принял. Елки‑палки, как не похожи эти люди на сволочных жителей села Мартенек! А ведь и те и другие живут примерно одинаково. Странно…

Дорога до озера оказалась длиннее, чем я думал. Мне пришлось пересечь всю деревню и потом еще минут двадцать идти через поля. Работавшие в полях женщины провожали меня долгими заинтересованными взглядами. Я спросил у одной из них, правильно ли я иду, и она подтвердила, что да. Я дал ей соверен – вот ничего не жалко для хороших людей! – и двинулся дальше.

Озеро располагалось на дне большого неглубокого оврага. Я начал спускаться по протоптанной среди зарослей репейника и полыни тропинке и тут услышал громкие крики:

– Помогите! На помощь!

Голос был мужской, и я почему‑то сразу подумал о маге. Рискуя свернуть себе шею, я помчался бегом вниз по склону и несколько секунд спустя выбежал на берег озера. У самой воды невысокий невзрачный человек в темной одежде отчаянно отбивался от твари, которую можно увидеть разве только после трехнедельного запоя. Напавшее на человека существо напоминало огромного зеленого полупрозрачного осьминога с единственным глазом на щупальце‑стебельке, и этот глаз все время вращался, как мигалка милицейской машины.

– Помогите! – снова закричал человек и упал: зеленая мерзость схватила его за ногу и потащила к воде.

Я вытянул правой рукой из ножен меч, левой – кинжал и бросился ему на помощь. Я мог бы поклясться, что мой клинок перерубил щупальце, тащившее человека к воде, но эффект был такой, будто я пытался нарезать ножом кисель – разруб мгновенно затянулся. В ответ я получил такой удар другим щупальцем в грудь, что взвыл и попятился от твари, пытаясь прийти в себя. Боль была адская, будто ошпарили кипятком. Меня охватила такая злоба, такое бешенство, что я, нисколько не думая о последствиях, бросился вперед, вогнал меч в слизистое тело чудовища, а кинжалом перерезал мерзкий бугорчатый стебель, на котором вертелся глаз зеленого спрута. Эффект был совершенно неожиданный: прямо на глазах спрут расплылся в омерзительную зеленую слизь, которая, хлюпая и пузырясь, медленно потекла в озеро, смешиваясь с водой.

– Святые Бессмертные! – вскрикнул спасенный мной человек. – Ну и гадость!

Тут он сделал то, что показалось мне полным безумием: выхватил из‑за пазухи пустую склянку и начал набирать пресловутую зеленую слизь, причем на лице у него был написан прямо‑таки детский восторг – именно таким бывает лицо у заядлого грибника, натолкнувшегося на боровик в полкило весом. Или у маньяка‑фетишиста, заполучившего наконец в свою коллекцию женского белья какие‑нибудь особенно сексуальные трусики. Мне, честно сказать, было не до него. Правую сторону груди пекло, как огнем. Когда я стянул жилет и рубашку, то увидел, что кожа на груди вздулась, покраснела и покрылась огромными волдырями.

– Эй, вы! – крикнул я. – Мне нужна помощь!

– Одну секундочку, мой друг, только секундочку. – Человек продолжал запихивать в склянку тягучие комки слизи. – Вы мне очень помогли. Кто бы мог подумать, что я получу слизь большого озерного флегматона!

– У меня ожог, – простонал я. – Печет, сил нет.

– Конечно, – простодушно сказал человек. – У флегматона на щупальцах расположены особые стрекательные капсулы. Обычно одежда защищает от таких травм, но у вас, как я вижу, рубаха из грубого холста, и стрекательные нити прошили ее насквозь. Мои штаны они не смогли проколоть… Что, сильно болит?

– Нестерпимо.

– Покажите‑ка. – Человек взглянул на мою грудь, почмокал губами. – Так, компресс из смеси лизардового масла, вербены, белой плесени и змеиного яда. А пока… – И тут он плюхнул мне прямо на волдыри горсть зеленой слизи, оставшейся от спрута. – Подобное лечится подобным.

Я взвыл от боли и едва не съездил ему по физиономии, но потом почувствовал, что жжение и боль немного утихли.

– Яд флегматона не очень силен, – успокоил меня лекарь. – Яда одного флегматона хватит только на то, чтобы убить семьдесят пять человек. Правда, это был ну очень крупный… Как вы себя чувствуете?

– По‑моему, у меня озноб.

– Естественно, при отравлении ядом флегматона лихорадка неизбежна. Пойдемте, я позабочусь о вас.

– Вы Захариус?

– Да, я Захариус… О, великие Бессмертные!

– Что с вами?

– Откуда это у вас? – Маг вперился взглядом в рыцарский орден, снятый с тела барона Томаса Линча.

– Я нашел его на мертвом теле в пещере Дерьмовая Нора, – ответил я, превозмогая боль. – Вам знакома эта вещь?

– Конечно. Это же… – Тут он осекся и как‑то странно на меня посмотрел. – А вы, собственно, кто такой?

– Алекто. Рыцарь Алекто.

– Рыцарь? Мне показалось, вы просто лох.

– Никогда, – сказал я медленно, пытаясь совладать с яростью и жестокой болью в обожженной груди, – никогда не называй меня этим словом, а то я за себя не отвечаю!

– Хорошо, хорошо… Идемте, все расскажете в моей хижине. Нам нужно срочно заняться вашим лечением.