О. Ю. Толмачёв. Академия антропологических наук им.св

АНТРОПОЛОГИЯ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ.

Созависимость.

«[email protected]»

Академия антропологических наук им.св. Феофана (Говорова)

Томское Отделение, г. Томск

Ещё нигде, ни в научных, ни в медицинских кругах не дано чёткое, достаточно убедительное, дающее понимание сути, определение состоянию созависимости. Если такому состоянию, например как депрессия, находится чёткое определение и с медицинской точки зрения, и с психологической, и с социальной, то определения созависимости как такового нет. Хотя, казалось бы, описание этого состояния пришло к нам тоже из области медицины и психологии. В общих чертах человек созависимый, это тот человек, который бок о бок живёт с зависимым от того или другого, как правило алкоголизм, наркомания, недуга человеком и вынужден вольно или невольно жить соизмеряя свою жизнь с его жизнью. Жить так, сказать по законам зависимого человека. Но это, как сказано, было выше, в самых общих чертах. Практика православного подхода к вопросам трезвости показывает, что созависимость желательно рассматривать со стороны христианских ценностей. Только проецируя состояние созависимости с точки зрения христианского мировоззрения и таких категорий, как христианские добродетели, например добродетель трезвения, можно определить качественно это не простое состояние человеческой души. Обывательски, на первый взгляд, человек созависимый предстаёт в наших глазах человеком подневольным, не способным что-то изменить и исправить, просто вынужденный по тем или иным причинам жить такой жизнью. Но это поверхностный взгляд. В простом общественном и социальном понимании созависимый человек это здоровый человек, живущий рядом с больным человеком. Так сказать здоровый человек, вынужденно живёт с больным.

Но кто сказал, что созависимый человек здоров? Как правило, созависимый человек сам определяет и свою степень здоровья, и степень нездоровья близкого зависимого человека. Определяет исходя из своего личного мировоззрения, устоявшихся взглядов на жизнь, критериев нравственных ценностей и норм морали. Определяет, не учитывая, что его дух и естество так же больны, как больны дух и естество зависимого человека. Проявления не столь угрожающи, трагичны и катастрофичны, только и всего. Не быть зависимым от алкоголизма и наркомании, ещё не значит быть здоровым. Чтобы хоть как-то обозначить проблему сосуществования близких людей, при возникновении какого либо патологического зависимого состояния, современная психология предлагает нам рассматривать эту проблему через призму созависимости. Человеку даётся определение созависимого, и он начинает осознавать себя уже в свете незнакомого ему состояния. Осознавать заново и себя, и близкого зависимого человека. Мало того, осознавать, как правило, приходится тогда, когда уже всё не только свершилось, но и укоренилось. Зачастую осознание непоправимости событий действительно приходит вдруг и внезапно. Прошлая жизнь словно размывается в сознании, на передний план выходит только проблема, осознание того, что ребёнок, муж или просто близкий человек, живущий рядом, заболевает каким-то видом негативной химической или нехимической привязанности. Другим словом – беда. Очень часто так происходит в отношении наркотических средств. Если в отношении развития и укоренения алкоголизма, этот процесс в целом достаточно длителен, то развитие и укоренение пристрастия к наркотикам родственники долгое время попросту не замечают и не умеют распознавать. Человек жил себе жил и вдруг заболел. Так словно он где-то там далеко далеко, а не рядом, жил, находился, существовал и на него оказывали влияние какие-то внешние факторы. Именно «там» он извратился, испортился, заразился и заболел, потом вернулся домой, и теперь уже его болезнь начинает оказывать и на близких, живущих с ним рядом, пагубное влияние. А так как это близкий и родной человек, то родственники просто вынуждены принимать на себя это влияние, жить по тем законам, по которым живёт он сам. Он же принял заразу негативной зависимости извне по каким-то от него не зависящим причинам и по каким-то особым обстоятельствам. Такова точка зрения современной светской психологии. Согласно же православного антропологического учения св. Феофана (Говорова) никакие внешние факторы извне на нас оказать патологического воздействия не могут. Имеется в виду, внести заразу, сродни неизлечимой болезни. Спровоцировать могут. Стать неким катализатором и послужить развитию болезни, могут. Завлечь в этот омут обманом вплоть до падения в пагубные пристрастия и поспособствовать изменению человека до неузнаваемости, могут. Но не являются определяющими. Изменить лицо человека могут, но изменить его естество, нет. Ничего, никакие внешние факторы и обстоятельства не могут переродить человека сродни скота, кроме зародыша беспорядочности и смятения вошедшего в естество с первородным грехом. Собственно это и есть сам зародыш греха. Но это как раз и идет изнутри естества. Не извне. На это нужно обратить особое внимание. Проблемы человека, а в данном случае патологические болезни, являются следствием греха и действуют изнутри естества человека.

«…потому, что зародыш всего этого внесен в естество наше и что этот зародыш беспорядочности, раскрываясь вместе с раскрытием наших сил и потребностей, вносит в них смятение и делает, таким образом, всю нашу жизнь смятенною и бурливою». [1, с. 67].

Страсти и грех как таковой, приводят человека в смятение и беспорядочность, и приводят к падению в разные негативные зависимости, приводят собственно к болезни.

«Почему эта беспорядочность, хотя получается нами в зародыше вместе с рождением, но не природна нам, не принадлежит к природе человеческой, не так существенна в ней, чтоб без нее человек был уже не человек, а, напротив, без нее-то человек и бывает настоящим человеком. Она есть болезнь наша, и только по устранении ее мы можем являться здравыми в таком виде, в каком следует нам быть по естеству, как оно вышло из рук Творца». [1, c. 68].

Итак, никакие внешние обстоятельства, никакие внешние факторы, а именно первородный, родовой и личный грех, оказывает на человека пагубное влияние и всё это исходит изнутри человека, хотя зачастую провоцируется и внешними условиями тоже. В этой категории находятся и страстные помыслы, навеваемые человеку бесовскими силами и неправильное поведение близких людей в отношении больного и просчёты в воспитании, и многое другое. Но, опять же, не это является определяющим. Болезнь как некий вирус уже существует в человеке. Внешние обстоятельства могут только оказаться, повторимся, неким катализатором, запускающим процесс распада, но не принадлежат человеку. Не природны его естеству. Поэтому и списывать, как обычно в таких ситуациях, на внешние обстоятельства и на любые другие «обоснованные» доводы не получается по одной простой причине: близкие люди, окружающие зависимого больного подсознательно на генетическом уровне начинают догадываться и понимать, что к болезни близкого человека они имеют, даже не косвенное, а прямое отношение.

Тогда, если присутствует понимание, что близкий человек заболел, живя рядом, а не где-то «там» далеко далеко, и родственники имеют некое косвенное (а зачастую самое прямое) к этому отношение, можно думается задаться простым вопросом: это наш сын? Это наш близкий человек? Это наша родная кровь? Да, это родная кровь, напрашивается прямой ответ. Если это так, то кровь близкого человека несёт какую-то нашу часть. Несёт бесспорно не только на биологическом, но и на генетическом уровне.

Обратим внимание, что мы рассматриваем понятие созависимости в общих категориях, не разделяя в отношении кого, она проявляется: родителя и ребёнка, мужа и жены, брата и сестры, или ещё каких близких родственников. На основании современных научных изысканий известно, что родители и дети – это первая степень родства, внуки, дедушки и бабушки – вторая, а муж и жена – нулевая. Муж и жена один человек. Этот аспект достаточно хорошо и убедительно раскрыт в Библии, Святоотеческом Писании и Предании. Просто надо учитывать, что например естество мужа и жены на духовном плане очень серьёзно влияют друг на друга и зачастую это влияние более сильное, чем влияние даже первого родства.

Человек зависимый несёт от своих родителей часть их природы. Несёт то, что они передали ему по родству, по биологическим факторам, передали по крови так сказать. Несёт и характерные родовые проявления душевных и духовных качеств. Значит то, что он заболевает, имеет непосредственное отношение к родителям или родственникам? Имеет. Значит то, от чего он заболевает, в естестве родных присутствует тоже? Присутствует. Имеет корни? Имеет.

Значит ли это и то, что родители или родственники зависимого что-то ему не додали или не дали совсем, раз он сорвался во все тяжкие и теперь живёт в таком падшем, катастрофическом, угнетаемом, и угнетённом состоянии тела, души и духа? Бесспорно, значит. Любовь, сердечная теплота, внимание и участие в жизни человека играют иногда определяющее значение в его судьбе. Если находится мужество родителям признать некоторые просчёты в воспитании, как показывает практика, одно это уже является одним из успешных условий на пути к исцелению больного. Право же не стоит здесь и полностью пытаться оправдать больного зависимого человека. Многое определяет его свободное волеизъявление, личная природа и склад характера. Но то, что родные передали ему некую заразу по крови, это, как, ни прискорбно, так. А недостаток морально - нравственных устоев, взглядов, мировоззрения в целом это уже факторы вторичные. Больного в своё время просто не снабдили тем «приданным», которое позволило бы ему противостоять нападкам страстей. Можно достаточно убедительно утверждать, что его болезнь стала развиваться на благоприятной (для негативной зависимости в данном случае, патологической) почве.

Рассматривать состояние созависимости думается нужно не так, что зависимый близкий человек ушёл куда-то далеко далеко, и «там» попал в ситуацию плохую, а созависимый родственник теперь вынужден жить с ним. Жить, неся его немощь, его болезнь как принятую этим человеком где-то во внешней среде. Рассматривать необходимо именно в том ключе, что то, что произошло с родным человеком, причастно и к созависимому человеку. Смотреть на это, согласно основополагающим положениям православной антропологии, необходимо изнутри своего естества. То, что произошло с зависимым человеком, произошло по причине внутреннего его состояния. И часть внутреннего состояния он получил по крови, по родству. Это уровень внутреннего понимания естества. И не получил правильного мировоззрения, не дополучил теплоты душевной, любви и внимания. Это понимание внешнее. В простом определении, это есть недостаток в воспитании. Родители обязаны воспитывать нравственную и высокоморальную личность? Обязаны. Это обязанность не только перед обществом и Государством, это обязанность человека перед самим собой, перед своей совестью. Родители должны снабдить своих чад тем «приданным», которое им поможет существовать в этой жизни. Это то «приданное», которое как зелёный росток прорастёт в их естестве. Это и моральные нормы и правила, как общества, так и своей семьи, традиции рода, духовно – нравственные ценности и наследие своего народа, любовь к труду и многое другое. Но главное должны их снабдить мировоззрением, которое поможет им исправить внутреннее состояние души. Обязаны передать, а зачастую сначала сами обрести веру, опыт молитвы, практику православной приходской жизни. Или хотя бы воспитать честными и порядочными. Это и, правда, прямая родительская обязанность.

Очень часто люди созависимые спрашивают, что делать, когда всё уже свершилось? Они говорят: мы опоздали. Близкие зависимы, а мы вынужденно созависимы.

Созависимость, как понятие, очень быстро проникло в наше общество. Как некий ярлык уже приклеено к нему. Человек созависимый начинает жить в убеждении, что на близкого зависимого человека теперь он влиять уже не может. Он вынужден только терпеть его. Вынужден, привыкать и исправлять ситуацию, которая уже произошла. Другими словами притираться. Как видим это не совсем так.

Укоренившаяся страсть – опора для греха. Что нужно сделать, чтобы та опора греха у зависимого человека, будь то наркоман, алкоголик, ребёнок с компьютерной зависимостью, человек – игроман, или просто муж-деспот или блудник, та опора греха, которая является причиной его болезни, исчезла, и он встал на путь исправления? Руководствуясь научными изысканиями православной антропологии ответ на первый взгляд достаточно прост: нужно лишить точки опоры ту страсть и тот грех, которые укоренились в естестве больного. Раз мы понимаем, что кровь эта наша родная, раз мы понимаем, что мы связанны не только внешними физическими факторами на уровне тела, но связанны ещё и эфирными, на уровне души и духа проявлениями, значит то, что происходит с человеком зависимым до сих пор остается и в нашем естестве. Оно дает ему подпитку, и оно дает ему точку опоры. Святитель Феофан пишет и говорит буквально: не дай опоры страстям, они затухнут или погибнут совсем.

«Потеряв же опору, они уже лишаются прежней определяющей силы». [1, с. 189].

Значит, если близкий человек не может победить и справиться со своей зависимостью, это значит, что точка опоры страстям и греху существует в его естестве. Но кроме своей точки опоры страстям, у него есть ещё и точка опоры по крови, по роду и надо искать эту точку опоры в самом близком родственном проявлении: между матерью (отцом) и ребёнком, между мужем и женой. И, значит, напрашивается вывод: в вопросах борьбы с негативной зависимостью близкого человека, начинать надо с себя.

Но созависимость с социально - психологической точки зрения очень удобна человеку. Современная психология можно сказать радостно нашла это определение. Этим термином появилась возможность описать непонятные и пока не объяснимые процессы и состояния человека. Этот термин позволил применять новые методики и практики в психологии. Раскрыл так сказать «новые горизонты». Человек, который попал в состояние созависимости, уже опосредовано оправдан. Он уже жертва, он уже потерпевший. Потерпевший по-определению, потерпевший априори. Так его определила психология. Ему уже бороться не надо. Он жертва. Он ни в чём не виноват. Именно здесь враг лукавый закрывает человеку глаза на причину и на метод борьбы с грехом и уводит от понимания как разрушить его происки. Вот здесь «мир и безопасность. Ты не виноват, ты жертва. Всё, что можно в этой ситуации сделать – это терпеть. Как терпеть, я тебя научу. Я дам тебе методики разные. Ты самое главное не борись с зависимостью. Не борись со мной», - словно говорит князь мира сего. Он же есть бес.

Но это не та свобода, которую ищет зависимый или созависимый человек. Не та свобода, к которой стремится он. Лучше сказать – это вовсе не свобода. Это плен. А в случае химических и нехимических зависимостей, это ещё и беда.

«Легенда о Великом инквизиторе» из «Братьев Карамазовых» в сегодняшней ситуации в России читается несколько по-новому. Сам Ф.М. Достоевский, выступая перед студентами С.-Петербургского Университета в 1879 году, сказал: «Великий инквизитор есть, в сущности, сам атеист. Смысл тот, что если исказить Христову веру, соединив ее с целями мира сего, то разом утратится и весь смысл христианства, ум несомненно должен впасть в безверие, вместо великого Христова идеала созиждется лишь новая Вавилонская башня… Под видом социальной любви к человечеству является уже не замаскированное презрение к нему».

Главная коллизия «Легенды» – в разном понимании свободы: свобода Христова – одна, свобода Великого инквизитора – другая.

В «поэме» философа-агностика Ивана Карамазова, этого, по признанию С.Н. Булгакова, чуть ли ни первого «образа русской интеллигенции», Великий инквизитор, обращаясь к Христу, провозглашает самую главную формулу нынешнего либерального сознания: Ты нам не нужен, Ты нам мешаешь.

Новая религия, с ее культом потребления и культом вседозволенности, предлагает:

«Говорю Тебе, что нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается. Но овладевает свободой людей лишь тот, кто успокоит их совесть. С хлебом Тебе давалось бесспорное знамя: даешь хлеб, и человек преклонится, ибо ничего нет бесспорнее хлеба, но если в то же время кто-нибудь овладеет его совестью помимо Тебя – о, он даже бросит хлеб Твой и пойдет за тем, который обольстит его совесть… Ты гордишься Своими избранниками, но у Тебя лишь избранники, а мы успокоим всех… У нас же все будут счастливы и не будут более ни бунтовать, ни истреблять друг друга, как в свободе Твоей, повсеместно. О, мы убедим их, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей для нас и нам покорятся. И что же, правы мы будем или солжем? Они сами убедятся, что правы, ибо вспомнят, до каких ужасов рабства и смятения доводила их свобода Твоя…

Да, мы заставим их работать, но и в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя… Самые мучительные тайны их совести – все, все понесут они нам, и мы все разрешим, и они поверят решению нашему с радостью, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного…»

Вспоминается другой образ Ф.М. Достоевского – революционера Петра Верховенского из «Бесов»: «Мы уморим желание: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве». [2, с. 17-19].

Как же живо произведения Ф.М. Достоевского пересекаются с реалиями мира современного. Состояние созависимости лишает человека одной свободы и даёт как ни странно «свободу» другую. И оно, это осознание созависимости, полностью оправдывает человека. Даёт ему безусловное оправдание своей лени, даёт оправдание бездушию, равнодушию и прохладному отношению ко всему и вся. Практически невероятно, чтобы из состояния созависимости человек взглянул на себя не глазами «стороннего специалиста», через проекцию мировоззрения этого самого «специалиста», а посмотрел на себя со стороны своими и только своими глазами. Посмотрел бы на себя не через призму созависимости, а через христианские православные ценности. Тогда может и будет надежда увидеть точку опоры греха в своем естестве и в естестве близкого человека. Увидеть посредством Таинства Покаяния. Но для этого нужно жить христианской жизнью.

Где же точка опоры греха у зависимого человека? Она и в нём самом и в созависимом родном человеке. Она в нераскаянных грехах рода. Она в родственниках вместе взятых. В кровном общем естестве на духовном уровне. Это и говорит о том, что родные люди вместе должны идти к достижению цели – исцелению. Вместе! Сначала физическому исцелению, потом и на уровне души, а потом к исцелению и духовному. Именно вместе. Поэтому надо забыть о том, что созависимый к проблеме болезни своего близкого, косвенно ли, или прямо не имеет никакого отношения. Родители по крови передали заразу своему ребёнку. А раз зараза передана по крови, значит, человек по крови передаёт частицу себя. И человеку больному приходится бороться не только со своим личным грехом, но и с проявлениями греха родового. Если же в отношении супругов, которые, казалось бы, происходят из абсолютно разных родовых ветвей, и не имеют отношения кровного друг к другу, но вдруг один из супругов оказывается в состоянии зависимости, то кровное родство, как говорилось выше, так или иначе, но практически также напрямую оказывает влияние на естество другого по реалиям родства нулевого рода. Не имея родовых кровных корней, муж и жена связаны в «плоть едину». (Библ. гл. 2 ст. 24).

Общественное мировоззрение же предлагает в патологических ситуациях жить в состояниях зависимости и созависимости, пытаясь по-своему разъяснить и объяснить течение вещей. Но это состояние заблуждения. Созависимость сейчас всегда трактуется, как психологическое состояние человека живущего с зависимым близким человеком от химических и нехимических аддиктивных проблем: алкоголизм, наркомания, игровая и компьютерная, реже другие формы зависимостей. Но, если понимать созависимость ещё и как вынужденное сосуществование здорового человека с зависимым больным, то тогда любой человек в определении социально - психологическом является созависимым. Женщина, живущая с мужем тираном, она может являться созависимой? Или, например, человек, живущий прекрасной семейной жизнью, но испытывающий в себе действие родового греха, он созависим от греха родового? Наверное, больше да, чем нет. И в понятиях нынешнего мира, он с этим сделать ничего не может. Он может только с этим примириться. Не возникает ли здесь вопроса: так, что же это такое «мир и безопасность»?

«Опусти руки, - нашёптывает лукавый, - «Ты всё - равно с этим ничего сделать не можешь, да и не сможешь никогда. Примирись, а я тебе дам мой мир на уровне душевного спокойствия. Ты отдай только мне свою свободу, дарованную тебе Богом. Я даже сделаю, чтобы дорогой тебе человек не пил или не употреблял наркотики».

И бывает, это случается. Человек перестаёт пить. Перестаёт, но хорошим, то он не становиться. Бросает употреблять наркотики, но почему-то потом в нём увеличивается раздражение, гнев, блуд, сребролюбие и далее, и далее, и далее. А близкие вдруг ясно осознают, что ранее боролись с одним, а теперь приходится бороться с целым сонмом проблем.

Что же это за такое интересное состояние - созависимость? Чёткого определения созависимости действительно пока нет. Нет, потому что состояния созависимости как такового не существует! Есть состояние греха, вследствие повреждённости человеческого естества и человеческой природы. Есть состояние страстное, личностное, повреждённое первородным, родовым и личным грехом. Человек зависимый, он человек грешный. Потому он и больной. Впрочем, любой человек.

Медицинская психология и в частности клиническая психиатрия дала нам определение зависимого и почти тут же, дав нам определение созависимого, не дала нам определения главного. Никто не определил прямо зависимость и созависимость как состояние греха, и никто не сказал, как с этим бороться. Никто не сказал, что грех из своего естества надо удалять «хирургическим» методом: Таинствами Русской Православной Церкви. Молчание впрочем, вполне понятно. Людям же зависимым и созависимым ненавязчиво словно говорят: - «Лучше ты будь созависимым, а мы дадим тебе методику преодоления депрессии, печали. Дадим тебе новый смысл жизни. А человека зависимого научим жить с этой зависимостью». И начинаются эксперименты. Одно не получается, применяется другое. Лишь бы человек постоянно был отвлечён на вторичное. Ходил и плутал кругами, но так и не нашёл бы истинный путь к исцелению.

Понятие созависимости есть понятие социально - психологическое. В православной антропологии такого понятия как созависимость нет. Есть понятие греха, первородного, родового, личного. Поэтому, если близкие искренне хотят, чтобы их родной человек исцелился, нужно начинать с самих себя в первую очередь. Начинать с молитвенного подвига. Молитвенного заступничества за близких. Начать с исправления в первую очередь своей поврежденной природы. Менять сначала свой менталитет и потом только уже пытаться пробудить сознание своего близкого. Основываясь на практическом опыте, можно уверенно утверждать, что состояние созависимости, за очень и очень редким исключением, зачастую выражается в ублажении собственного «я», в потакании своему собственному самолюбию. Человек как генетический вид всегда ищет лучшего. Это вполне закономерное право человека. Но, если он не включает себя в социально-целое, то как правило выходит одно: человек хочет, чтобы близкий зависимый родственник исцелился, потому, как это ему мешает жить как прежде, ему это претит, на него это оказывает негативное воздействие. Он не хочет нести на себе это влияние. Он хочет жить легко, свободно и спокойно. Жить, так сказать, как прежде. И, как правило, не хочет лечить своё также падшее естество. Большее на что способен человек, как правило, это сказать: - «Это мой крест. Судьба и я с этим ничего не властен поделать». Или же так: - «А мир пусть вернёт мне здорового ребёнка или мужа», - так в подавляющем своём большинстве, звучат слова матерей и жён, они же есть лица созависимые. Очень трудно признаться себе, что к тому чудовищу, которое приходиться видеть рядом с собой, они тоже приложили руку.

Думается, что близкого человека лучше назвать не зависимым, а назвать просто больным. Надо честно для себя определиться: созависимый человек хочет, чтобы близкий выздоровел для чего? Чтобы он его не доставал, не докучал ему? Чтобы он не оказывал на него плохого, негативного влияния? Не мешал ему жить? Или хочет его исцеления для его блага, невзирая на свою самость? Просто, чтобы жил? Жил с Богом? Если так, то созависимому придётся практически полностью и навсегда отказаться от себя, от своего эгоизма и своего самолюбия. Готов ли он на это? Надо честно ответить самому себе на простые вопросы: кому больше это нужно? Больному зависимому или созависимому? И, зачем это нужно? Для исцеления больного без каких либо условий, или для того, чтобы начать жить наконец как раньше: спокойно и без каких либо проблем? Или, по словам апостола Павла, начать нести немощь зависимого близкого человека? Помочь безо всяких условий справиться ему с его болезнью?

Можно конечно списать всё на непреодолимые внешние обстоятельства или на Промысел Божий и тогда можно снова жить как прежде, ничего не касаясь и ни во что не вмешиваясь. Жить для себя. Опустить руки по причине: «это выше моих сил или это Промысел Божий. Что я могу поделать». Стоит ли так жить, надо спросить себя? Жить, ни во что не вмешиваясь? Закрывшись в состояние псевдотерпения? Ко всему приспосабливается человек. Приспосабливается даже к жизни бок о бок с больным человеком. И тогда, когда ему говорят: брось ты всё, ты же созависимый и ты ничего никому не должен, он с радостью бросает.

Понятие созависимости – это опора для греха. Опора для его укоренения и развития в естестве человека. Оно и придумано лукавым для того, чтобы человек мог оправдать самого себя в своих же глазах. Оправдать своё нерадение и лень. Но жизнь – это борьба. Если только понять, что все люди находятся на поле боя, сразу многое встанет на свои места. Понятие созависимости и дано человеку для его расслабления. Чтобы он жил удобно. Удобно кому? Лукавому. Жил бы так, как удобно и надо ему. Закрываясь в состояние созависимости как в скорлупу или некую раковину, человек закрывается в состояние простой, человеческой лени, безучастности и равнодушия. И то, что родители наблюдают в своих детях и близких, которым тоже повесили ярлык «зависимый», то они наблюдают как ни странно самих себя. Наблюдают нераскаянные свои грехи, увеличенные по причине продолжения грехов рода в близком человеке.

Надо лишить точки опоры страсть в естестве и своем, и близкого человека. Как только лишим точки опоры страсть, она замрёт. Без понимания антропологии человека, может всё сказанное не достаточно понятно, но это хорошо обозначает проблему как таковую, даёт объяснение течению болезни и даёт методику исцеления. Всё, что есть в нашем ребёнке и близком, это есть в нас. Но эту заразу победить можно. Потому что лиши её точки опоры и зараза умрёт. Значит, в первую очередь точку опоры греха надо искать в себе. Мы же вместо этого такие убедительные находим с вами оправдания, которые оправдывают нас полностью. Отдаём близкого человека в различные клиники, лишь бы сплавить его с рук. Если взглянуть трезво на эту проблему, то зачастую видимое «переживание за близкого человека» и оказывается только желанием избавиться от проблем. Хотя в наших же глазах всё выглядит как милосердие и желание помочь. Только помогать нужно не такими методами.

Все мы больны. Все мы удобопреклонны ко греху. Все мы заразу в себе носим. Все мы не радеем и ленимся, чтобы заразу эту искоренить. Нам Бог дал все средства ко Спасению, мы их не принимает и отвергаем.

Возникает вопрос: что делать? Как жить? Как жить с наркоманом, алкоголиком? Как жить в этом аду на земле? Как жить в этом труднейшем состоянии как созависимость? Но если нет такого понятия как созависимость и это все обман, тогда нужно перефразировать правильно: как жить в состоянии греха?

Апостол Павел говорит: носите немощи друг друга. А матери и жёны, из последних сил уже несут, и несут немощи своих близких. Понятно, что надо лишить точки опоры страсти. Но жить, то как? Понимается и другое, быстро эта точка опоры не исчезнет. Предстоит труд и труд огромный. По мановению некоей «волшебной палочки» близкий человек враз исцелённым не станет. Очень часто в процессе терапии происходит разочарование. Желание скорого результата приводит к растерянности и часто к депрессии. Потом упадок сил и желания. Потом человек утверждается в мысли: - Не хочу ничего менять. Привычка. И остается всё, так как есть. И возвращается всё на круги своя. Но, что мы с вами должны всё-таки сделать? Где тот маяк, на который мы должны повернуть штурвал и пойти? Начинаем понимать, что кроме Бога как Главного Ориентира нам идти то собственно и некуда. Лишив точки опоры страстям в своём естестве, мы тем самым способствуем тому, что и мы и наш больной двигаться начинаем на один маяк. Интересы общие, жизнь общая, дух един. Это не достигается никакими волшебными или секретными методиками кроме как Таинствами Христовыми.

Сделав большой экскурсный круг, мы с вами вернулись, чуть ли не в отправную точку. По учению Святителя Феофана, «точку стояния в Боге». Сначала мы сами, личностно, должны эту «точку стояния» в Боге обрести. Обретая точку стояния в Боге, мы лишим личные наши страсти их опоры и дадим возможность и толчок к исцелению нашего естества и естества нашего больного. Это научная точка зрения. Точка зрения такой науки как православная антропология.

Когда же не оставляет ощущение безысходности и мы говорим: всё-равно выхода нет, то это простой страх. Выход есть и ситуация совсем не безысходная и не безвыходная. Ситуация со стороны психологической, социальной, общественной, мировоззренческой смотрящаяся как патовая ситуация, она на самом деле патовой не является вовсе. Она служит нашему спасению. Нас, через близких. Наших близких, через нас. А корень есть первородный, родовой и личный грех. И сейчас в нашем мире делается всё возможное, чтобы людей от нашей Православной Церкви отвести.

Нет фатальности в этом вопросе, можно с уверенностью сказать, нет! Состояние созависимости есть подменное состояние. Состояние лживое. Созависимость – это обман. И это состояние надуманной и придуманной созависимости призвано отвлечь человека от главного делания: дела личного спасения. Это в первую очередь. И от деятельной и действенной помощи в спасении близких – это во вторую. И не только отвлечь и увести в другую сторону, но и вымотать нервы, вымотать силы, измотать и направить по ложному, кружному и длинному пути.

«…эта беспорядочность прирожденна нам, но не природна. Если она не природна, то, значит, есть возможность уврачевать ее». [1, с. 69].

Опираясь на базисные понятия православной антропологии попытаемся дать научное определение состоянию созависимости.

Созависимость – состояние человека на уровне психологических ощущений вследствие недостаточно полного понимания устроения естества человека и определения факторов, влияющих на его отношение к жизненным обстоятельствам. Как следствие неправильное определение причин проблемы в результате недостаточного уровня мировоззрения, которое не достигается посредством своего личностного духовного роста.

Литература

1.Святитель Феофан Затворник. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться? Минск, Издательство Свято-Елисаветинского монастыря, 2006.

2. Весеннее антихристианское обострение: Что это было? Протоиерей Владимир Вигилянский (из записной книжки). Второе издание, дополненное. Издательство Сретенского монастыря, М.: 2012.