Мнимый больной

Обычно супруги Куститские добирались до работы каждый в персональном автомобиле. После завтрака в зимнем саду и тяжелого разговора они поехали в офис на одной машине, беседовали исключительно на служебные темы. Рабочее расписание Игната на день было плотно спрессовано. В двенадцать часов, после переговоров и перед совещанием, он отлучился в кабинет, чтобы позвонить Цветику. Его телефон работал в бесшумном режиме. Неотвеченных звонков от Цветика не было, но имелось два тревожных – от консьержа и коменданта из дома на Егерской улице. Игнат перезвонил коменданту, и тот сообщил, что дверь в квартиру Цветика открыта, на стук и звонок в дверь никто не отвечает. Спросил, нужно ли вызывать милицию?

– Я сейчас приеду, – сказал Игнат.

Он прошел мимо переговорной комнаты, где его ждали, терзаемый страхом, на ватных ногах. Он никого не предупредил о своем отсутствии, все остальные мысли вытеснила тревога о Цветике и Мурлыке. Игнат не любил рискованной езды, но по дороге в Сокольники подгонял водителя. Когда застряли в пробке на Садовом кольце, Игнат подумал, не поехать ли на метро. Он не спускался в метро лет двадцать, и это было почему‑то боязно, да и пути к дому от станции он не знает. Игнат безостановочно и безрезультатно набирал номер телефона Цветика. Ему так же настойчиво пыталась дозвониться Полина. Он игнорировал ее вызовы.

В квартиру Игнат влетел с замершим сердцем, комендант остался за порогом. Повсюду был разгром: шкафы распахнуты, валяются вещи. Похоже на ограбление. «Только бы не увидеть кровь, их тела», – мысленно молился Игнат. В спальне никого не было, в ванной тоже, и на кухне пусто. На обеденном столе разбитый телефон Цветика, орудие здесь же – поварской топорик для отбивания мяса. Что за черт? Игнат вернулся в гостиную, и взгляд его сразу наткнулся на книжку в кресле, ту самую.

– Простите! – раздался голос коменданта от двери. – Мне войти? Нужна помощь?

– Нет, – ответил Игнат. – Можете идти.

Игнат не глядя опустился на диван и тут же вскочил, потому что неожиданно заиграла музыка – он сел на музыкальную игрушку. Яркий домик издавал голоса животных и пиликал веселые мотивчики. «Гав‑гав‑гав, ля‑ля‑ля… га‑га‑га, ля‑ля‑ля…» Игнат крутил в руках игрушку, пытаясь выключить, но не находил нужной кнопки. Домик блеял, мычал, мяукал. Игнат размахнулся и запустил его в стенку. Мурлыке покупали дорогие игрушки, сделанные из прочной пластмассы, которая не может расколоться и ранить ребенка. Домик не пострадал и, упав на пол, продолжал щебетать по‑птичьи. Не успокоился, пока не озвучил весь скотный двор.

Пусть Цветик прочитала книгу, рассуждал Игнат. Ох, Полина! Мстительная дрянь! Неужели Цветик могла поверить абсурдным фантазиям полоумного автора? Цветик – разумная женщина, с чувством юмора, психически устойчива. Прекрасно знает, что он любит ее и сына, должна отметать любые инсинуации в его адрес. А ты‑то сам, спросил себя Игнат, как реагировал? А если бы тебе подсунули подобный опус про Цветика? Ты бы с ходу отринул ложь или все‑таки начал бы выяснять? Вот и выясняла бы у меня! А она убежала. Раз убежала, значит, поверила.

Игнат прошелся по разгромленной квартире. Она еще хранила милые запахи, но от этого становилось еще тоскливее. Игнат чувствовал себя обворованным. Враз, с ночи на утро, его лишили самого дорогого. Он всегда знал, что Цветик и Мурлыка дороги ему, но, только лишившись их, понял, насколько сильно. Почему «лишившись»? Ситуация временная. Игнат сумеет убедить Цветика. Он умеет убеждать кого угодно и в чем угодно. Он поймал себя на том, что ему, по сути, неважно, что знает о нем Цветик и как к этому относится, важно, чтобы она была всегда рядом. Но как быть с условиями Полины?

Зазвонил городской телефон. Игнат бросился к аппарату. Возможно, это Цветик одумалась.

– Что ты себе позволяешь? – злым шепотом спросила Полина.

– Откуда ты знаешь этот номер?

– От верблюда! Такие фортели деловые люди не выкидывают…

– Да пошла ты!

– Погоди! Не клади трубку.

За несколько километров от него, на другом конце города Полина прикрыла рукой микрофон и сделала пару глубоких вдохов. Взяла себя в руки, успокоилась и заговорила другим тоном:

– Игнат, мы не должны ссориться. Я сказала, что у тебя случился сердечный приступ и понадобилась медицинская помощь. Когда приедешь, скажи, что тревога была ложной. И не забудь извиниться. Жду тебя через сорок минут.

Большого ума и дедуктивных способностей не требовалось, чтобы понять, куда убежала Цветик. Естественно, к маме, с которой у Игната не сложились отношения. Он звонил им регулярно, к телефону подходила Анна Юрьевна и отказывалась передать трубку дочери.

Их диалог повторялся почти без вариантов.

– Пригласите к телефону Свету! – требовал Игнат.

– А я вам в который раз повторяю: она не желает с вами разговаривать! Прекратите нам досаждать! Забудьте о моей дочери навсегда.

– Вскоре я приеду.

– Мы не пустим вас на порог.

– Скажите Свете, что я положил деньги на карточку.

– Нам не нужны ваши грязные деньги.

– Речь не о вас лично, а о Свете и моем ребенке. Ответом были частые гудки. Деньги с карточки Цветик не снимала. На что они жили? На учительскую зарплату матери?

В один из разговоров Игнат опростоволосился.

– Я имею право знать, как чувствует себя мой сын! – взорвался Игнат.

– Света и Илюша здоровы.

– Кто такой Илюша?

– Что и требовалось доказать!

Анна Юрьевна бросила трубку.

Стратегический план Полины в борьбе за мужа состоял не только в издании деморализующей книги. Как у опытного полководца, у нее были план «А» и план «В», в случае провала обоих она бы придумала планы на все буквы алфавита. План «В» состоял в том, чтобы надолго оторвать Игната от любовницы, лишить его возможности принять скоропалительное решение, продиктованное чувствами. Игнату требовалось время для обдумывания, и оно же было необходимо Полине, чтобы незаметно подтолкнуть супруга к единственно правильному выбору.

Игнат не смог рвануть за Цветиком на следующий день, потому что они с Полиной отправились в Костромскую область, где в отеле при охотничьих угодьях проходил пятидневный совет директоров. Кроме деловых заседаний, предполагались банкет с раздачей премий, рыбалка с ухой на берегу озера, охота с зажариванием кабана на вертеле, банные процедуры. Совет директоров проводили раз в год, на него приезжали люди, которые были опорой бизнеса Куститских, тщательно подобранные управленцы высшего класса. Игнат обязательно должен был присутствовать на съезде. В бизнесе, как и в политике, успех зависит от связей. Приятельство, полудружба, протекции, рекомендации определяют твое место под солнцем. Игнат это понял еще в детском саду и младшей школе, когда добивался дружбы с дворовыми лидерами и выбивался в любимчики у воспитателей и учителей.

Связи, которые завязывались в неформальной обстановке, были прочнее и надежнее. Поэтому Игнат охотился в Африке с представителями высшего звена и стрелял кабанов под Костромой с провинциальными директорами. Сами по себе охота, рыбалка, банные утехи, застолья были ему глубоко безразличны. Но положение обязывало.

Они вернулись в Москву, и на два дня Игнат засел за бумаги, которых накопилось огромное количество. Полина имела право подписи далеко не под всеми документами. Кроме того, Игнату нужно было проверить, не отдала ли она распоряжения, направленные на разделение бизнеса. Крамолы не обнаружилось. Игнат не говорил Полине вечером второго дня, что собирается утром уехать в Аранск к Цветику. Но Полина внимательно следила за мужем и ловила оттенки его настроения.

Ночью Игнат проснулся оттого, что кто‑то расстегивал на нем пижамную куртку. В первый момент испугался – около кровати стоял мужик в белом. Это был врач, который пристраивал к его груди датчики для снятия электрокардиограммы.

– Все в порядке, Игнат Владимирович, не волнуйтесь.

– Что происходит?

– Я вызвала «скорую», – ответила Полина, – потому что ты задыхался, и пульс у тебя был прерывистый, с остановками. Как ты себя чувствуешь? Доктор, что с ним?

Тут и сам Игнат ощутил, что пульс частит, а сердце сильно колотится.

– Вам лучше отправиться в стационар, – сказал врач, рассматривая лист кардиограммы. – Подозреваю предынфарктное состояние. Важно не упустить время. Сейчас я сделаю укол, и мы отправимся.

Любой намек на возможные проблемы со здоровьем приводил Игната в трепет, он начинал переживать, терял инициативу и не мыслил критически. Полина это прекрасно знала и отлично использовала, организовав липовую панику.

Игнат пролежал в клинике две недели. Его обследовали вдоль и поперек, просветили каждый орган, просканировали каждый сосуд. Предынфарктное состояние не подтвердилось, но выписывался Игнат с длинным перечнем диагнозов. У него нашли микроскопические камни в желчном пузыре, маленькие полипы в прямой кишке, хронический гастрит – и далее по списку. Безобидные старческие бородавки в медицинской терминологии звучали онкологически тревожно – кератомы. Игнату сделали небольшую эндоскопическую операцию по удалению тромба на ноге. Подобную процедуру выполняют амбулаторно, но Игнат с Полиной готовились к ней как к пересадке сердца. Все дни пребывания мужа в больнице Полина находилась рядом. Она разбиралась в медицине и почти на равных вела беседы с врачами, ухаживала за Игнатом как за тяжелобольным, хотя обслуживающего персонала в частной клинике хватало с избытком. Полина была предупредительна, внимательна, ласкова. «Что ж ты раньше так не выкладывалась?» – думал Игнат. Но участие жены было ему приятно, более того, он не обошелся бы без ее поддержки. Полина постоянно внушала мужу веру в то, что все будет хорошо. Подтекст угадывался легко – раз будет хорошо, то сейчас плохо.

Две главные причины смертности известны – сердечно‑сосудистые заболевания и онкология.

Полина говорила мужу:

– Прекрасно, что тебе сейчас не показано аорто‑коронарное шунтирование. Важно постоянно наблюдаться и не упустить момент, когда оно, спасшее столько жизней, потребуется.

Про бородавки, которые появились у Игната на груди лег десять назад, Полина рассуждала:

– За столь долгий срок они не переродились, и это обнадеживает. И все‑таки я бы хотела показать тебя ведущим онкологам, узким специалистам по раку кожи.

Гастритные явления находят практически у всех, кому забрались зондом в желудок во время гастроскопии. Но Игнат – это не все.

– Тебе нужна специальная диета, дробное питание высококачественными продуктами. Тем более, что еще камешки в желчном пузыре имеются. Знаешь, я решила сделать ремонт в квартире и выгородить кухню.

Игнат не мог не оценить подобной жертвы.

– Мы наймем повариху с дипломом диетолога, – продолжала Полина. – Отныне твоим питанием будут заниматься профессионалы. Правильно говорится: мы – это то, что мы едим.

Из больницы Игнат редко звонил Цветику. Во‑первых, Полина постоянно рядом находилась. Во‑вторых, это было бесполезно – мама Цветика упорно бросала трубку. Выписавшись из клиники, Игнат ощущал себя хрустальным сосудом, в который заложены крохотные мины. Хорошо, что крохотные, но все‑таки мины. У Игната сменился жизненный настрой, он стал по‑другому ходить, говорить, смотреть. Самым важным ему сейчас казалось беречь себя, свой хрустальный организм. Однако он помнил чувство громадной потери, которое пережил в пустой квартире Цветика. Это чувство никуда не делось, хотя и заметно притупилось.

Теперь он не стал скрывать от жены, куда направляется.

– Светлана прочла твою книгу и сбежала к маме. Я еду к ней.

«К ней, а не за ней», – отметила Полина.

– Чего только не сделает женщина в приступе ревности, – своеобразно извинилась жена.

Игнат ждал от нее вопроса: «Что ты решил?» Или напоминания о сделке, или ультиматума. Но ничего подобного не последовало.

– Не забудь лекарства и тонометр, регулярно меряй давление. Лучше я тебе сама все уложу. Какой чемодан ты возьмешь? Только портфель? Хорошо.

Вопрос о чемодане был не случаен. Если бы Игнат готовился к длительной осаде, он взял бы много вещей, а портфель означал, что муж не собирается долго задерживаться у любовницы. Полина подозревала, что Игнат не принял никакого решения, он в раздумьях. Это было хорошо. Плохо, что она никак не может повлиять на встречу мужа с Цветиком‑Самоцветиком, на их общение, разговоры. Тут уж ничего не поделаешь. Если он вернется в Москву с девицей и ребенком, придется менять тактику. Неблагодарный! Последние недели она только не облизывала его! Даже четверть века назад, когда ухаживала за секретарем горкома, не проявляла таких чудес терпения и предупредительности. Впрочем, тогда она была молода, как нынешняя пассия Игната. Молодость – это сильное оружие. Старикан секретарь горкома много для нее сделал, многое дал ей, а Игнат хочет многое забрать. Большая разница: когда дарят, ты благодушен и признателен, когда отнимают, ты звереешь и пускаешь в ход зубы и когти.

Связанная с мужем тревога Полины вскоре отошла на второй план, потому что дополненный роман Белугина появился в сети и стал доступен для всеобщего прочтения.