Бегство из Афин. Последние годы жизни

В 323 году до нашей эры в Вавилоне неожиданно умер Александр. Причиной смерти, по всей видимости, стала какая‑то болезнь, предположительно малярия. Вскоре после смерти завоевателя возникли слухи о том, что Александр был отравлен. Интересно, что среди предполагаемых участников предполагаемого отравления называли и Аристотеля. При желании можно найти несколько причин, побудивших Аристотеля принять участие в этом преступлении. Деятельность Александра, его способ правления могли окончательно разочаровать философа. Кроме того, Аристотель убедился, что македонское владычество принесет Греции больше вреда, чем пользы. К тому же он наверняка не мог простить Александру смерть Каллисфена. Но могли ли эти причины подвигнуть великого философа на преступление? Вот что пишет Плутарх:

«Те, кто утверждает, что яд был послан Антипатром и что Антипатр сделал это по совету Аристотеля, ссылаются на рассказ некоего Гагнотенида, который сообщает, что слышал об этом от царя Антигона. Ядом, как передают, послужила ледяная вода, которая по каплям, как роса, стекает с какой‑то скалы близ Нонакриды; ее собирают и сливают в ослиное копыто. Ни в чем другом хранить эту жидкость нельзя, так как, будучи очень холодной и едкой, она разрушает любой сосуд. Большинство писателей, однако, считает, что вообще все это выдумка и что никакого отравления не было».

Здесь важно не только то, что сам Плутарх и его современники и предшественники сомневаются в достоверности приведенных сведений. Видно, что информация об участии Аристотеля в убийстве, да и о самом убийстве, носила характер слухов. Дополнительные сомнения вызывает и необычность яда, которым якобы был отравлен царь. Да и симптомы болезни, которые описывает Плутарх, весьма напоминают симптомы малярии. По этой и по другим причинам мало кто считает возможным участие Аристотеля в отравлении Александра. Но интересны сами причины появления таких слухов. Дело в том, что после смерти Александра между приближенными к нему полководцами, так называемыми диадохами, разгорелась острая борьба за власть. И эта борьба наверняка была не только военной, но и идеологической. В попытках опорочить конкурентов диадохи вполне могли начать распространение дезинформации об отравлении Александра, обвиняя в этом преступлении друг друга. Тот же факт, что эти слухи коснулись и Аристотеля, свидетельствует о том, что он занимался не только наукой и философией, но и политикой.

Так или иначе, вскоре после смерти Александра философ покинул Афины, а скорее всего – был вынужден бежать. Дело в том, что после смерти Александра в Афинах начались мощные антимакедонские волнения. Аристотеля же в Афинах знали как сторонника македонского владычества и, возможно, как воспитателя Александра. Да и поддержка, которую оказывал македонский царь философу, была общеизвестна. Кроме того, Аристотель якобы сотрудничал с Антипатром, наместником Александра в Греции. В Афинах, да и во всей остальной Греции, жесткая политика Антипатра вызывала возмущение и ненависть. Ходили слухи о том, что были перехвачены письма Аристотеля к Антипатру, в которых он якобы сообщал о «неблагонадежных» жителях Афин. Естественно, что после победы в Афинах антимакедонской партии философ подвергся преследованиям.

В качестве предлога афиняне избрали уже испытанный на Сократе способ: Аристотеля обвинили в бесчестии (неуважении к богам). Официальной причиной обвинения стал тот самый гимн, который философ составил в честь правителя Атарнея Гермия, убитого персами. Гимн этот был написан в форме пэана – священного гимна, слагаемого только в честь богов. Таким образом Аристотель якобы поставил своего бывшего друга и покровителя в один ряд с богами. Есть сведения, что к суду философа привлек некто иерофант[26]Евримедонт.

Положение стало очень опасным. Но, тем не менее, Аристотель вряд ли бежал из Афин поспешно, а возможно, ему даже дали возможность убраться от греха подальше. Об этом свидетельствуют несколько фактов. Во‑первых, из завещания Аристотеля, текст которого мы приведем ниже, видно, что он успел вывезти из Афин свое имущество. Во‑вторых, есть свидетельство, что ученый готовился к своей защите и написал для нее речь, в которой логически доказывал, что обвинения в том, что он удостоил Гермия божественных почестей, абсурдны. Вот отрывок из этой речи: «Ведь если бы я собрался приносить жертвы Гермию как бессмертному, то я не установил бы ему гробницу как смертному; если бы я хотел представить его природу бессмертной, я не стал бы писать в его честь эпитафию».

В этой речи были и такие довольно примечательные слова: «Смоква зреет на смокве, на ябеде ябеда зреет».

Эта строчка пародирует цитату из «Одиссеи»: «…на яблоке яблоко зреет». Профессиональных доносчиков в Афинах называли «сикофантами» – «выявляющими смоквы». Дело в том, что когда‑то свободный вывоз смокв из Афин был запрещен, а тех, кто их вывозил, выявляли сикофанты.

К тому же гимн, написанный Аристотелем, не держался в секрете. То есть можно предположить, что философ намекал на то, что к суду его привлекли в результате доноса или клеветы, а следовательно, за какую‑то другую деятельность. Обвинение же в бесчестии было только формальным поводом.

Впрочем, согласно другим источникам, фразу о доносчиках‑сикофантах Аристотель произнес, уже находясь в изгнании, отвечая на вопрос какого‑то человека: «Каковы Афины?». Возможно, речь шла о преследованиях промакедонски настроенных граждан со стороны пришедшей к власти антимакедонской партии. Печально, но смена власти во всех странах и во все времена порождала волну подобных гонений. Когда же Аристотеля спросили о причинах, побудивших его покинуть Афины, он ответил, что не желает, чтобы его сограждане совершили еще одно преступление против философии. Тем самым он хотел напомнить об участи Сократа, который также был обвинен в непочтении к богам и выпил по приговору суда яд.

В 323 году до нашей эры Аристотель отправился из Афин на остров Эвбею. Напоминаем, что на Эвбее родилась Фестида, мать нашего героя. На острове сохранился ее дом, который по наследству перешел Аристотелю. Здесь он вскоре и умер. Существуют две наиболее распространенные версии смерти великого ученого: болезнь и самоубийство. По поводу последней Диоген Лаэртий пишет:

«Есть у нас и о нем стихи, вот какого вида:

Евримедонт, богини Део служитель и чтитель,

За нечестивую речь в суд Аристотеля звал.

Но аконита глоток избавил того гоненья:

В нем одоленье дано несправедливых обид».

Причины, которые могли побудить Аристотеля наложить на себя руки, довольно весомы. Видя, что столкновение между промакедонски настроенными силами и антимакедонской партией, власти которой вскоре пришел конец, ведут к многочисленным жертвам, он не мог не находить в этом хотя бы долю своей вины. Ведь взывая к объединению под началом Македонии всей Греции, ученый искренне верил, что это принесет пользу последней. Но Александр не стал гуманным и демократичным правителем. Истинно греческие представления о свободе были для него и его наместников не более чем пустым звуком. Так что Аристотель наверняка был жестоко разочарован в своем ученике и оказался в ситуации, при которой на сторону Македонии он становиться уже не хотел, а присоединиться к антимакедонской партии не мог. Возможно все эти факторы просто не позволили философу в тишине доживать свой век, занимаясь научными исследованиями. Также возможно, что бегство на Эвбею не избавило Аристотеля от преследований. Эти или какие‑то другие причины вполне могли подтолкнуть его к роковому шагу. Так что большинство исследователей допускает, что информация о самоубийстве Аристотеля достоверна.

Важнейшим источником, позволяющим делать те или иные выводы о жизни Аристотеля, является его завещание. Учитывая значение этого документа, мы приводим его текст целиком, вернее, в том виде, в котором он дошел до наших дней:

«Да будет все к лучшему; но ежели что‑нибудь случится, то Аристотель распорядился так. Душеприказчиком его во всем и над всем быть Антипатру. Пока Никанор[27]не приедет, о детях, о Герпиллиде и обо всем наследстве пусть заботятся Аристомен, Тимарх, Гиппарх, Диотел и Феофраст[28], коли на то будет их воля и согласие.

Когда дочь придет в возраст, то выдать ее за Никанора; если же с нею случится что‑нибудь до брака (от чего да сохранят нас боги!) или же в браке до рождения детей, то Никанору быть хозяином и распоряжаться о сыне и обо всем остальном достойно себя и нас. Пусть Никанор заботится и о девочке и о мальчике Никомахе, как сочтет за благо, словно отец и брат. Если же что случится с Никанором (да не будет этого!) или до брака, или же в браке до рождения детей, то всем распоряжениям оставаться в силе. Если Феофраст пожелает взять девочку за себя, то быть ему за Никанора; если же нет, то душеприказчикам, посоветовавшись с Антипатром, распоряжаться о дочери и о сыне, как они почтут за лучшее.

Далее, в память обо мне и о Герпиллиде, как она была ко мне хороша, пусть душеприказчики и Никанор позаботятся о ней во всем, и если она захочет выйти замуж, то пусть выдадут ее за человека, достойного нас. В добавление к полученному ею ранее выдать ей из наследства талант серебра и троих прислужниц, каких выберет, а рабыню и раба Пиррея оставить за ней. Если она предпочтет жить в Халкиде, то предоставить ей гостиное помещение возле сада; если в Стагире, то отцовский дом; и какой бы дом она ни выбрала, душеприказчикам обставить его утварью, какою они сочтут за лучшее и для Герпиллиды удобнейшее.

Никанору же позаботиться и о мальчике Мирмеке, чтобы его достойным нас образом доставили к его родным вместе со всем, что мы ему подарили. Амбракиду[29]отпустить на волю и дать ей при замужестве девочки 500 драхм и ту рабыню, что при ней. Фале вдобавок к той купленной рабыне, что при ней, дать 1000 драхм и еще одну рабыню.

Симону сверх тех денег, что выданы ему на другого раба, или купить раба, или додать денег. Тихона, Филона и Олимпию[30]с ребенком отпустить на волю при замужестве дочери. Никого из мальчиков, мне служивших, не продавать, но всех содержать, а как придут в возраст, то отпустить на волю, если заслужат.

Позаботиться о статуях, заказанных Гриллиону, чтобы они были закончены и поставлены; а заказать мы рассудили статуи Никанора, Проксена и Никаноровой матери. Поставить надобно и статую Аримнеста (брат Аристотеля), уже изготовленную, чтобы она была о нем памятью, ибо он умер бездетным; а статую моей матери посвятить Деметре в Немее или где покажется лучше. Где бы меня ни похоронили, там же положить и кости Пифиады, как она сама распорядилась. А за благополучный возврат Никанора посвятить в Стагире по обету моему каменные изваяния в четыре локтя Зевсу Спасителю и Афине Спасительнице».