Монастырь в Кими

Путешественники приближались к Лех, столице Ладакха. Им уже больше не приходилось погонять измученных лошадей. Увидев дома, лошади вытягивали шеи и мотали головами, словно хотели стряхнуть с себя пыль пустыни, ржали и сами ускоряли шаг. Путешественники тоже с радостью подъезжали к шумному городу, расположенному у подножия горного массива. Столица древних царей Ладакха и монастырь уже различались совсем ясно. Отдельные этажи дворца сужались кверху. На плоских крышах находилось множество людей. Прикрыв от солнца ладонью глаза, боцман сказал:

‑ Ах, чтобы их кит проглотил!.. В городе происходит что‑то необыкновенное. Я вижу толпы людей на крышах домов. Они смотрят вниз, на улицу.

‑ Вы правы, я тоже это заметил, ‑ согласился Томек.

В этот момент над городом раздался мощный крик толпы.

‑ Что же там происходит, черт возьми? ‑ спросил боцман. ‑ Может быть, революция?

Они остановили лошадей, подождали остальных путешественников, и Томек воскликнул:

‑ На крышах домов полно народа и слышны крики. Мы стараемся догадаться, что это значит?

‑ Наверно, жители Леха наблюдают за ходом игры в поло[106], которая происходит на базарной площади, ‑ сообщил Пандит Давасарман, и после минутного молчания, добавил: ‑ Конечно, я не ошибаюсь, теперь, вероятно, одна из дружин забила гол. Вы слышите оркестр? Всякий гол здесь встречают музыкой.

Со стороны города доносились звуки труб и барабанов. Вскоре караван подошел к широко открытым воротам в стенах, окружающих город, и въехал в торговую улицу, обсаженную высокими тополями. По‑видимому, в обычные дни здесь шла оживленная торговля, но теперь все лавки были закрыты, так как посередине широкой площади восемь ловких наездников гоняли мяч, за которым следила толпа. Вокруг было множество людей. Они стояли вдоль домов, выглядывали из окон, смотрели с крыш. Среди зрителей преобладали ладакхи, но были и индийцы, кашмирцы, тибетцы и даже купцы из далекого Китайского Туркестана. Городские жительницы отличались своими нарядами от очень полных крестьянок, одетых в длинные грубошерстные платья и бараньи тулупы.

Караван остановился на краю базара позади веселящейся толпы.

‑ Нам, вероятно, придется здесь подождать, пока закончится игра, обратился Вильмовский к Пандиту Давасарману. ‑ Где вы думаете разыскать Смугу?

‑ Об этом мы узнаем от английского резидента, но раньше надо разместить в караван‑сарае наших людей. Все они до крайности измучены, ‑ ответил переводчик.

‑ А отсюда далеко до караван‑сарая?

‑ Он находится в конце улицы.

‑ Матч может продолжаться еще довольно долго, ‑ опечалился Вильмовский. ‑ Нам не удастся теперь проехать...

‑ Почему, сагиб? ‑ улыбнулся переводчик. ‑ Едем!

Он пришпорил коня, а за ним тронулся весь караван. Конь Пандита Давасармана врезался в толпу зрителей, стоявших спиной к воротам. Кто‑то из них возмущенно крикнул, и несколько рук потянулось к поводьям лошади, как вдруг всякие протесты затихли ‑ ладакхи увидели белых сагибов; они сразу же расступились, чтобы пропустить караван. Мужчины угодливо кланялись.

‑ Поглядите‑ка, какие здесь вежливые люди, ‑ одобрительно сказал боцман, когда караван выехал на свободное пространство. ‑ Это что, местный обычай ‑ кланяться низко всем приезжим?

‑ Обмен приветствиями, даже с посторонними людьми, ‑ это один из здешних обычаев, но англичане научили ладакхов и других жителей Азии особому уважению к белой расе. Ты недооцениваешь, благородный сагиб, тех привилегий, которые тебе дает цвет кожи, ‑ с иронией ответил Пандит Давасарман.

Наивный моряк не почувствовал насмешки в его словах, поэтому одобрительно кивнул головой и сказал:

‑ Это хорошо, что англичане ввели здесь вежливость и хорошие обычаи.

‑ Это было совсем не трудно. Бей, сагиб, так, как они, людей шомполами, если те не слишком быстро уступают тебе дорогу, и ты сделаешь такое же "доброе" дело.

‑ Вы надо мною смеетесь? ‑ изумился боцман.

‑ Нет, не смеюсь, а объясняю методы английской школы вежливости, которые отлично знаю.

‑ Значит, эти несчастные люди приняли нас за англичан?

‑ Конечно, в противном случае они тоже были бы вежливы, но не проявили униженности, вызванной боязнью белых колонизаторов.

‑ Тьфу, сто бочек вонючего жира! Я вижу, что туземцы правы, если не очень любят англичан. Ты слышал, Томек?

‑ Слышал, боцман. У меня сразу же создалось впечатление, что нас принимают за англичан.

Путешественники въехали во двор караван‑сарая. Удаджалак занялся хозяйственными делами. Он наблюдал за разгрузкой лошадей, поставил их в конюшню и уплатил условленное вознаграждение людям, нанятым в Гандарбале. Путешественники умылись, переоделись во все чистое, наскоро поели, и, не мешкая, отправились в резиденцию английского чиновника. Резидент жил вблизи рыночной площади в обширном, удобном доме, окруженном небольшим парком.

Индийский служитель ввел их в приемную. Через несколько минут появился высокий, загорелый мужчина. Дружески кивнув головой Пандиту Давасарману, он подал ему руку.

‑ А вы, вероятно, гости, о которых меня предупреждал господин Смуга? ‑ спросил резидент, обращаясь к путешественникам.

‑ Да, сэр Янгхазбенд, благородные сагибы хотят встретиться с шикарром Смугой, ‑ подтвердил Пандит Давасарман и поочередно представил ему путешественников.

Поздоровавшись, резидент попросил всех присесть.

‑ Вероятно, дорога была тяжелой? Мне говорили, что в горах шел снег? ‑ начал чиновник.

‑ Да, путешествие было довольно тяжелым. В некоторых местах вьюга заметала тропу. Нам приходилось выезжать до рассвета, чтобы пройти опасные места прежде, чем солнце растопит наст. Несмотря на это, нам удалось весь путь проделать за одиннадцать дней, ‑ ответил Вильмовский.

‑ Я сразу же понял, что вы опытные путешественники. Вы совсем не кажетесь усталыми, хотя я всего лишь два часа назад видел ваш въезд в город. Как раз в это время я наблюдал за игрой в поло.

‑ Я охотно посмотрел бы матч, если бы не то, что это могло отсрочить время нашей встречи со Смугой, ‑ вмешался Томек.

‑ Мистер Смуга тоже будет рад вашему приезду. Он с нетерпением ждет вас, ‑ сказал резидент, улыбаясь.

‑ Значит, мы наконец увидим нашего друга! ‑ обрадованно воскликнул Томек.

‑ Вы найдете его в монастыре Кими, до которого отсюда всего лишь день езды верхом, ‑ сообщил губернатор. ‑ Если вы выедете завтра на рассвете, то вам представится случай наблюдать интересную буддийскую мистерию, разыгрываемую в этом монастыре лишь раз в году. Обычно на эту мистерию съезжаются паломники из самых отдаленных местностей, даже из Лхасы.

‑ Как, значит, Смуги нет в Лех! ‑ опечалился Томек, с тревогой взглянув на отца и боцмана.

‑ Наш друг совершенно неуловим. Мы едем по его следу от самого Бомбея, но всюду застаем известия о том, что он уехал дальше, ‑ сказал Вильмовский.

‑ По‑видимому, Смуге мешают какие‑то важные дела. Я не сомневаюсь, что он лично объяснит вам все в монастыре Кими, ‑ спокойно ответил резидент.

‑ А если мы его и там не застанем? ‑ с сомнением спросил боцман.

‑ Мистер Смуга всего лишь два дня тому назад приобрел новых лошадей и выехал в Кими, где должен вас ожидать. Если бы он изменил свое намерение, то, наверное, сообщил бы об этом мне, ‑ твердо заявил резидент. ‑ Я не вижу никаких причин для беспокойства.

‑ Причина, возможно бы, и нашлась, ‑ ответил боцман. ‑ Мы приехали из Европы по вызову друга. Он обещал, что будет ждать нас в Бомбее. Вместо него в Бомбее нас встретил убийца, а Смуга улетучился, как камфара.

Резидент внимательно посмотрел на путешественников. Потом вопросительно взглянул на Пандита Давасармана, как бы ожидая от него объяснений.

‑ При моем содействии сагиб Смуга оставил в Бомбее у служащего пароходной компании письмо и депозит для передачи своим благородным друзьям. Так вот, этот служащий, по фамилии Аббас, был убит в тот момент, когда передавал сагибам то, что мы у него оставили. Совершив убийство, преступник бежал, захватив с собой депозит, ‑ сказал Пандит Давасарман.

‑ Это просто невероятно, ‑ искреннее изумился резидент. ‑ Быть может, вы расскажете еще что‑нибудь об этом происшествии?

Вильмовский удовлетворил его любопытство, после чего резидент сказал:

‑ Гм, вы говорите, что у убийцы на лице широкий шрам? Это в самом деле поразительно... Во всяком случае, убийца каким‑то образом проник в планы Смуги. Иначе он никак не мог знать, что Смуга оставил золото у Аббаса. Бомбейская полиция, очевидно, провела следствие, значит, там есть ваши свидетельские показания. Это хорошо, я немедленно лично займусь этим делом.

‑ Вам известно, с какой целью Смуга вызвал нас в Центральную Азию? ‑ спросил Вильмовский.

‑ Только в общих чертах. Но я не уполномочен распространяться на эту тему. Вскоре сам Смуга все вам объяснит. При случае, я хотел бы спросить, вы во время путешествия пользуетесь английскими паспортами?

‑ Да. Вы желаете их осмотреть?

‑ Если это вас не затруднит. Мне необходимо отметить ваш приезд в Ладакх.

Резидент внимательно осмотрел документы, что‑то отметил в книге. Потом снова обратился к Вильмовскому:

‑ По записи в паспортах я вижу, что все вы уроженцы Варшавы, которая ныне входит в состав Российской империи. Есть ли у вас какие‑нибудь документы, выданные русскими властями?

‑ Конечно, но теперь они утратили всякую силу, ‑ ответил Вильмовский, заинтересовавшийся вопросом резидента.

‑ Нет ли у кого‑нибудь из вас настоящего русского паспорта?

‑ Да, у меня есть, потому что я совершенно легально выехал за границу, ‑ ответил Томек.

‑ Этот паспорт у вас с собой? ‑ продолжал вопросы резидент.

‑ Нет, он в багаже, оставшемся в караван‑сарае.

‑ Здесь, в Лех?

‑ Конечно.

‑ Это очень хорошо. А остальные господа тоже располагают русскими документами, находящимися здесь, в Лех?

‑ Да, у нас есть такие документы, но я в самом деле не понимаю, зачем они вам нужны? ‑ потерял терпение Вильмовский. ‑ Разве английские документы вас не удовлетворяют?!

‑ Нет, нет, они в полном порядке! О тех документах я спрашиваю только... из любопытства. Прошу не обижаться на меня за это, ‑ извинился резидент.

Он вернул путешественникам документы и пригласил всех на чай и стаканчик виски[107]. Через час путешественники вернулись в караван‑сарай. По дороге они молчали, условившись с Пандитом Давасарманом, что выедут в Кими завтра на рассвете. После возвращения в караван‑сарай Пандит Давасарман вышел в город, так как ему необходимо было кое‑что купить. Путешественники остались одни. Как только индиец вышел из комнаты, Томек обратился к отцу и боцману:

‑ Вы заметили, что резидент обменялся многозначительным взглядом с Пандитом Давасарманом, когда я сообщил о том, что у меня есть русский паспорт?

‑ Да, заметил, ‑ подтвердил боцман.

‑ Я ничего не видел, потому что резидент был повернут ко мне боком, ‑ сказал Вильмовский, насупив брови. ‑ Интересно, в чем тут дело? Неужели... нет, это невозможно, чтобы Смуга решился на такой сумасшедший шаг!

‑ В чем ты его подозреваешь, папа? Скажи нам, пожалуйста!

‑ Мне показалось, что я угадал планы Смуги, но, так как это совершенно невозможно, лучше оставить пустые домыслы. Смуга сам расскажет нам обо всем.

‑ Выпить бы по чарочке. У меня здесь под рукой бутылочка ямайского рома, давайте выпьем по глотку для бодрости, ‑ предложил боцман.

‑ Я предпочитаю выпить чашку кофе, которого не пил с самого отъезда из Бомбея. Выпьешь кофе, папа? ‑ спросил Томек.

‑ С удовольствием выпью и чашку кофе, и рюмку рома, ‑ согласился Вильмовский.

‑ Раз так, то и мне приготовь чашечку кофе, ‑ добавил боцман. ‑ Эх, чувствую я, что Смуга влез в какие‑то темные дела, черт бы их подрал! И все же я буду рад увидеть его.

Вернувшись в караван‑сарай, Пандит Давасарман застал своих спутников, ведущих мирную беседу за чашкой кофе. Он принял любезное приглашение Вильмовского и уселся рядом с ними за стол. Томек приготовил индийцу кофе и стал расспрашивать его о празднествах в монастыре Кими, о которых упомянул резидент.

‑ Это действительно весьма оригинальная буддийская мистерия, ‑ ответил Давасарман. ‑ Переодетые в наряды чудовищ ламы стараются так показать потустороннюю жизнь, чтобы их последователи привыкли к ужасам, которые встретятся им после смерти.

‑ Видимо, это интересное представление, раз люди приезжают даже из Тибета, ‑ заметил боцман.

‑ Ты сказал правду, сагиб, ‑ согласился Пандит Давасарман. ‑ Кроме того, монастыри в Кими, в Спиттуге и в Сакаре ‑ это настоящие бастионы буддизма в Ладакхе, причем монастырь в ‑ Кими самый богатый из них. По мнению столь известного исследователя Средней Азии, как сэр Янгхазбенд, этот монастырь построен по образцу монастыря Далай‑ламы в Лхасе.

‑ Сэр Янгхазбенд? ‑ удивился Томек. ‑ Вы говорите об английском резиденте в Лех?

‑ Да, именно о нем. Это один из немногочисленных европейцев, побывавших в Лхасе, ‑ ответил Пандит Давасарман.

‑ Значит, мы познакомились со знаменитым английским путешественником? ‑ недоверчиво спросил Томек.

‑ Ты угадал, сагиб! Это и был сэр Френсис Янгхазбенд[108]. Он уже целый год состоит в Кашмире в должности английского резидента.

Удивленный Вильмовский взглянул на Пандита Давасармана и сказал:

‑ Ах, ведь вы представили мне резидента, назвав его сэром Янгхазбендом? Как могло случиться, что я не обратил внимания на столь хорошо известную мне фамилию!

‑ А что в этом удивительного? ‑ спросил боцман Новицкий, пожимая плечами.

‑ Янгхазбенд играет немалую роль в тайных делах англичан в Средней Азии, ‑ ответил Вильмовский.

‑ Вот, значит, как обстоят дела, ‑ буркнул моряк. ‑ Ну и ну!.. Интересно, какое участие во всем этом принимает Смуга.

‑ Ничего, вскоре мы все узнаем, ‑ сказал Томек, делая боцману знак, чтобы тот не сболтнул чего‑нибудь лишнего.

Моряк понял взгляд приятеля. Он сразу же переменил тему беседы:

‑ Жаль, что мы так поздно узнали, что познакомились с такой важной персоной. Я охотно побеседовал бы с сэром Янгхазбендом о здешних краях, раз он так прекрасно разбирается в политике. Ведь хорошо знать, что, где и как происходит.

‑ Я тоже весьма сожалею, что по какому‑то странному затмению не обратил внимания на фамилию резидента, ‑ сказал Вильмовский.

‑ Да, мы не сумели воспользоваться таким великолепным случаем, ‑ с сожалением подтвердил Томек. ‑ Думается, однако, что вы, уважаемый Пандит Давасарман, тоже хорошо знакомы со Средней Азией. Ведь вы совершали опасные поездки в разные страны. Мы, наверное, можем многое от вас услышать.

‑ Святая правда, будьте столь любезны, расскажите о здешних путешественниках. Мы всегда охотно слушаем такие рассказы, ‑ присоединился к просьбе Томека боцман.

‑ По‑видимому, вас больше всего интересуют экспедиции сэра Янгхазбенда, ‑ сказал Давасарман.

‑ Мы хотели бы услышать об известных исследователях Средней Азии, ‑ ответил Томек. ‑ Мы кое‑что знаем о сэре Фрэнсисе Янгхазбенде и Свене Гедине[109], но на этом и кончаются все наши познания.

‑ Очень трудно рассказывать о научных экспедициях людей, деятельность которых еще продолжается, ‑ начал Пандит Давасарман. ‑ Средняя Азия до середины XIX века была почти совершенно неизвестна, как неизвестны были и пограничные горы. Впрочем, мы еще и теперь очень мало знаем о некоторых землях Средней Азии. Итак, например, недоступным оказалось Тибетское нагорье, отрезанное от нас самыми высокими горами мира, отличающееся к тому же суровым климатом и недоверием местных жителей к чужестранцам. Жители Тибета окружают необыкновенной таинственностью свой священный город Лхасу.

Первые вести о некоторых странах Средней Азии были получены в Европе в XIV веке от таких путешественников как: Рубруквис, Марко Поло[110]и Одорик из Порденоне. Позднее, из Китая в Тибет проникли иезуиты. Их донесения собрал в одно целое Клапрот. В начале XIX века Маннинг, Гюк и Габет исследовали отдельные подходы к Тибету, но тайн этой страны раскрыть им не удалось. В Тибете каждому европейцу угрожала смерть. Поэтому англичане решили подготовить ряд индийских топографов. Эти последние в обиходе называются "Пандитами". Пользуясь своим знанием местного языка и обычаев, они стали постепенно проникать в негостеприимную страну. И хотя большинство из них погибло или пропало без вести, некоторым счастливчикам удалось проникнуть в Лхасу. Один из Пандитов, под видом благочестивого паломника, жил в этом священном для буддистов городе длительное время. Пандиты Наин Синг и Кришна Угиен Гьятсо прославились своими исследованиями Тибета.

‑ Ах, как это похоже на англичан, ведь они всегда любили загребать жар чужими руками, ‑ перебил боцман рассказ Пандита Давасармана. ‑ А о себе, милостивый государь, вы не упоминаете?

‑ Я путешествовал не только с научной целью. Кроме того, как солдат, я обязан соблюдать тайну относительно выполняемых мною задач, ‑ ответил Пандит Давасарман. ‑ Моя деятельность, в основном, проходит в странах Средней Азии, непосредственно примыкающих к границе Британской Индии. Сагибы, пожалуй, согласятся, что чем меньше человек посвящен в дела пограничных территорий, тем лучше для него, когда он путешествует по диким пустыням. Однако разрешите, я вернусь к вопросу о географических открытиях. В начале XIX века братья Адольф и Герман Шлагинвейт организовали вылазку на северную сторону хребта Каракорум. После них в Яркенде и Кашгаре в Восточном Туркестане побывали Хейуорд и Шоу, а Кэри достиг западного Тибета, дойдя до Таримской котловины. Всего лишь семнадцать лет назад нынешний английский резидент в Кашмире, сэр Фрэнсис Янгхазбенд, впервые пересек всю Среднюю Азию и дошел до Пекина с запада. В 1903‑1904 годах Янгхазбенд вместе с генералом Макдональ‑дом совершили поход в Тибет и впервые в истории этой страны принудил тибетцев впустить европейцев в Лхасу.

‑ Извините, пожалуйста, если я вас перебью. Неужели генерал Макдональд, с которым мы познакомились на охоте в Алваре, сопутствовал Янгхазбенду во время его похода в Тибет? ‑ спросил Вильмовский.

‑ Вы, сагиб, не ошиблись, ‑ ответил Пандит Давасарман.

‑ Сюрпризы на каждом шагу, ‑ буркнул боцман. ‑ Еще немного, и по ниточке мы дойдем до клубка...

Вильмовский с укором взглянул на моряка, и тот умолк. А Пандит Давасарман продолжал:

‑ В конце XIX века Капю и Бонвало первыми перешли через Памир, потом последний из них совершил путешествие через весь Тибет, направляясь из Ташкента в Ханой. В это же время англичанин Рокхил проник в глубину Тибета, но не дошел до Лхасы. Весьма значительные научные плоды принесли экспедиции Детрейля, Риннса и Гренера. Наконец в 1894 году ряд научных экспедиций организовал Свен Гедин. В последнее время, как я слышал, ему удалось, несмотря на бдительность Янгхазбенда, тайком пробраться из Леха в Южный Тибет, где он, вероятно, находится и сейчас[111]. Несколько лет назад в Северном Тибете находилась экспедиция Фильхнера и Тафеля. Всего лишь год прошел с тех пор, как исследователи Брюс и Лайар отправились из Лех в Пекин через Тибет, горы Кунь‑лунь и пустыню Гоби. Так, европейцы медленно, но упорно проникают в таинственные края Азии, но Тибет все еще остается почти неисследованным.

‑ Из вашего рассказа можно заключить, что англичане не поощряют деятельности Свена Гедина, хотя они и заинтересованы открытиями в Тибете, ‑ заметил Томек.

‑ Все это не так просто, мой дорогой. ‑ вмешался Вильмовский. ‑ Свен Гедин не работает на англичан. Поэтому они стараются помешать его деятельности, как и деятельности путешественников из других иностранных государств, которые, в свою очередь, пытаются укрепить свое влияние в странах Средней Азии. Ведь недаром именно в то время, когда англичане исследовали среднеазиатские возвышенности с юга, с севера начали работу экспедиции, снаряженные русскими. Например, в середине XIX века Петр Семенов‑Тянь‑Шанский[112], один из самых выдающихся исследователей Азии, впервые изучил горы Тянь‑Шань, которые отделяют русские владения от Афганистана. Кроме того, исследования вели Венюков в Восточном Туркестане и Северцов[113]в Тянь‑Шане и на Памире. Особое значение получили четыре крупные экспедиции Николая Пржевальского[114], который впервые основательно исследовал почти неизвестные до него территории Таримской котловины и северного Тибета. Пржевальский продвинулся далеко в глубину Тибета, перешел через хребет Марко Поло и был остановлен тибетскими властями всего лишь на расстоянии двухсот пятидесяти километров от Лхасы. Он произвел топографическую съемку маршрута около 30 000 км, открыл дикого верблюда и дикую лошадь, получившую название лошади Пржевальского. Кроме Пржевальского два раза посетил восточный Тибет русский исследователь Потанин.

‑ Папа, ты ничего не сказал о генерале Брониславе Громбчевском, ‑ напомнил Томек.

‑ Я сейчас скажу и о нем, ведь поляки, находившиеся на русской службе, сделали крупный вклад в исследование Средней Азии. К числу самых выдающихся из них принадлежит Громбчевский[115]. Он исследовал Туркестан, Кашгар, Тянь‑Шань, Памир, горы Гиндукуш в Афганистане и северо‑восточные области Тибета. Во время своих экспедиций он собирал образцы минералов, предметы обихода жителей, составлял карты, проводил маршрутную съемку в странах до него совершенно неисследованных, и тем самым значительно продвинул вперед изучение Средней Азии. Думаю, что сэр Янгхазбенд знает генерала Громбчевского, потому что, как я слышал, их экспедиции в свое время встретились на Памире.

‑ Экспедиции Громбчевского чрезвычайно обеспокоили англичан. И поэтому его знает не только сэр Янгхазбенд, ‑ ответил Пандит Давасарман, загадочно улыбаясь.

‑ В то время, как Громбчевский вел свои исследования, второй поляк, геолог Кароль Богданович[116], находился в составе исследовательской экспедиции Певцова, ‑ продолжал Вильмовский. В 1888 году Богданович первый произвел геологическую съемку восточной части Тянь‑Шаня, в горах Куньлунь и Алтынтаг на границе с Тибетом.

Пока Вильмовский набивал табаком трубку, Пандит Давасарман сказал, улыбаясь:

‑ Русские экспедиции всегда не нравились англичанам. Горы Гиндукуш ‑ это естественная граница между Индией и Россией, между Индией и Китайским Туркестаном. Население пограничной полосы Кашмира не слишком любило англичан. Хунзы и нагары, эти разбойничьи жители Канджута, всегда считали Китай и Россию самыми мощными странами мира. Весьма хорошие отношения они поддерживают с властями Китайского Туркестана, потому что хан хунзов получил в районе Яркенда ягир, то есть личное имение за помощь Китаю, оказанную во время подавления восстания в Туркестане в 1847 году. Когда Канджут был занят англичанами, хан бежал в свое имение в Китайский Туркестан.

Англичане весьма опасались русского влияния в пограничных с Индией странах, население которых совсем не сочувствовало Англии. Англичане понимали, что туземное население, возглавленное русскими офицерами, представляло бы из себя мощную силу. Поэтому они поспешили захватить пограничные с Индией страны и направили туда своих посланцев для наблюдения за действиями русских.

‑ Ах, значит, вы один из таких посланцев? ‑ спросил Томек.

‑ Отсюда, наверное, и это переодевание, ‑ добавил боцман. ‑ Ну, ну, я и не думал, что вы такой храбрец!

‑ По внешности судить трудно. Однако нам уже пора спать. Спокойной ночи, ‑ заключил беседу Пандит Давасарман и стал готовиться ко сну.

‑ Птичка невеличка, да коготок востер, ‑ буркнул моряк, подмигивая Томеку.

‑ Да, да, все свидетельствует о том, что эта птичка рядится в чужие перья, ‑ прошептал про себя Томек.

‑ Ну, раз беседа закончена, давайте спать. Так быстрее настанет время встречи со Смугой, ‑ громко сказал боцман.

XIII