Глава шестая. Я попыталась повернуться в постели, но малейшее движение отдавалось болью в голове

Я попыталась повернуться в постели, но малейшее движение отдавалось болью в голове. Я усиленно пробовала расклеить терзаемые резью глаза. Во рту пересохло, тело ломило. Еще не спустив ноги на пол, я уже понимала, что день будет нескончаемым. Это послужит мне хорошим уроком: нечего предаваться безумствам. Я отодвинула шторы, чтобы заставить себя проснуться. Чья это машина припаркована напротив моего дома? Я чувствовала, что в моих воспоминаниях о вчерашнем имеется огромная дыра. Вот приму сейчас первую за день дозу кофеина, и провалы в памяти заполнятся. Спуск по лестнице был мучительным, похмелье совсем скрутило меня. В гостиной я увидела растянувшееся на диване тело. Туман начал рассеиваться.

Феликс. Его рука и нога свисали, касаясь пола. Он спал одетым и храпел, как грузовик. Лица не было видно.

– Просыпайся! – Я потрясла его.

– Отстань, я хочу спать.

– Ты как? Хорошо себя чувствуешь?

– Как будто по мне прошелся асфальтовый каток.

Он сел свесив голову и растер череп ладонями.

– Феликс, посмотри на меня.

Он поднял голову. Рассеченная бровь и роскошный черный синяк вокруг глаза. Он снова откинулся на диван, дотронулся до ребер и скорчился от боли. Я подошла, приподняла его майку и увидела растекшуюся по телу огромную гематому.

– Господи, кто это сделал?

Феликс рывком вскочил с дивана и подбежал к зеркалу.

– Ничего страшного, я все еще красив.

Он дотронулся до лица, напряг мышцы, послал себе улыбку.

– Вернусь домой и буду как огурчик.

– Ничего смешного, он опасен. Тебе еще повезло.

Он выразительным жестом отмел мои возражения и снова залег на диван, не обойдясь без гримасы боли. У этого идиота болело все тело.

– Вообще‑то, когда ты в следующий раз отправишься в изгнание, выбери лучше пигмеев! Блин, этот тип – ирландец, никаких сомнений! Ходить он научился на поле для регби. Когда он прижал меня к земле, мне показалось, будто я участвую в Кубке шести наций.

– То есть ты не отказал себе в удовольствии подраться с этим животным!

– Клянусь тебе, я вышел на поле, и публика на трибунах безумствовала.

– А мячом был ты. Все это очень мило, но тебе хоть удалось ему врезать?

– Я колебался, не хотел портить его красивую физиономию.

– Ты надо мной издеваешься!

– И да и нет. Но не волнуйся, твою честь я защитил. Влепил ему классный хук слева, он теперь не скоро сможет целоваться.

– Правда?

– Кровь текла ручьем, и губа раздулась вдвое.

Вот это да! Я исполнила победный танец.

Стоя под душем, я продолжала смеяться, думая о подвигах Феликса. За завтраком он болтал без умолку. Пересказывал парижские новости. Мои и Коленовы родители вывезли из нашей квартиры все вещи, в ней ничего не осталось. Потом он представил отчет по «Счастливым людям». Прибыль застыла на нуле. Рано или поздно придется снова взять бизнес в свои руки.

В ванной, закутавшись в купальное полотенце, я думала о том, что совсем не хочу возвращаться во Францию. Потом случайно подняла глаза к большому зеркалу, увидела свое отражение, и меня поразила моя шея: на ней ничего не было.

– Феликс!

– Что? – закричал он, взбегая по лестнице и перепрыгивая через ступеньки.

– Я потеряла обручальное кольцо.

У меня вырвались рыдания.

– Что ты сказала?

– Вчера вечером оно висело у меня на шее.

– Не волнуйся, мы найдем его. Наверняка упало в пабе, так что одевайся.

Десять минут спустя мы уже ехали к пабу. Он был закрыт, и я показала Феликсу дорогу к дому Эбби и Джека. У Джудит, возможно, есть ключ. Я постучала в дверь, а Феликс пока обыскивал машину.

– Не думала, что ты придешь сегодня, – произнесла Эбби, открывая дверь.

– Доброе утро, Эбби, мне нужна Джудит, и это срочно.

– Она спит, но, может, я смогу помочь?

– Мне нужно попасть в паб, я там вчера ночью потеряла одну вещь, – ответила я со слезами на глазах.

– Дорогая моя, что у тебя стряслось?

– Пожалуйста, помоги мне.

Мы с Феликсом стояли возле паба, и он обнимал меня, когда подошли Эбби, Джек и Джудит. Джудит бросилась к нам, но обратилась к Феликсу.

– Что стряслось? – спросила она, прикоснувшись к его глазу. – Джек, позаботься о нем.

– Да ерунда, мы малость повздорили с твоим братом.

– И что у вас с ним произошло?

– Так, кое‑что, могу лишь сказать, что это было круто. Но наплевать, займись лучше Дианой.

– Как скажешь. Ладно, рассказывай теперь ты. – Она отперла дверь. – Надеюсь, это что‑то действительно важное, и я намерена разобраться, в чем тут дело, если уж меня вытащили из постели в такую рань.

– Это очень важно.

Я вошла в паб и в ужасе застыла на пороге:

– Ты уже сделала уборку?

– Да, вечером паб снова открывается для посетителей. Я только легла, когда Эбби подняла меня. А что ты такое потеряла?

– Драгоценность.

Я начала всматриваться в пол.

– Тоже мне трагедия, купишь новое украшение.

– Нет.

Я почти прокричала это слово и резко поднялась. Джудит отступила на шаг.

– Джудит ни в чем не виновата, – напомнил Феликс, подойдя ко мне. – Давай поищем вместе.

Каждый из нас начал поиски на своей половине паба. Я ползала по полу, проводя рукой по паркету в надежде нащупать пальцами цепочку.

– Диана, – тихонько позвала меня Эбби, опустившись рядом со мной на колени. – Диана, посмотри на меня.

Она дотронулась до моей руки.

– Мне некогда.

– Скажи нам, что ты ищешь, чтобы мы могли помочь.

– Я потеряла обручальное кольцо. Я ношу его на цепочке.

– Ты замужем? – спросила Джудит.

Слова застряли у меня в горле.

– Пусть Диана сама ищет, не будем мешать, – сказала Эбби.

Я поставила вокруг себя защитную стену и больше ничего не слышала. Я ползала на коленях, задевала столы и стулья, ковырялась в щелях между паркетинами – вдруг цепочка провалилась туда.

– Где мусорные контейнеры? – Я поднялась с колен.

– Я уже посмотрел, там ничего нет, – ответил Феликс.

– Ты плохо смотрел.

Я свалилась на пол, сжала руками живот и заплакала. Феликс обнял меня и стал баюкать. Я заколотила по его спине кулаками.

– Успокойся… успокойся.

– Это невозможно, я не могла его потерять.

– Мне очень жаль.

– Может, это шанс перевернуть страницу, – вмешалась Джудит. – Если муж тебя бросил…

– Он меня не «бросил».

Феликс взял мою руку и крепко сдавил. Я ловила ртом воздух и снова прижалась к нему. И так, прижавшись к Феликсу, повернулась к Джудит:

– Колен… Колен умер.

– Иди до конца, – прошептал мне на ухо Феликс.

– И Клара… наша дочка… ее тоже не стало вместе с ним.

Джудит закрыла рот рукой. Феликс помог мне подняться. Я встретилась взглядом с Эбби и Джеком, но не увидела их.

– Я буду искать дальше и найду это кольцо, – пообещала Джудит.

Эбби и Джек молча обняли меня. Мои руки бессильно повисли, взгляд оставался затуманенным. Феликс, поддерживая, вел меня к машине. Там он застегнул мой ремень безопасности, тронулся с места и поехал к коттеджу.

Когда мы приехали, он уложил меня и заставил выпить таблетку аспирина. Потом лег рядом на диван и обхватил меня руками. Я утратила представление о времени. Я была опустошена.

– Мне нужно ехать, – сказал он. – Пора на самолет. Хочешь полететь со мной?

– Нет, я останусь.

– Я тебе очень скоро позвоню.

Я отвернулась. Он поцеловал меня. Я не сказала ни слова, не помахала ему рукой, вообще никак не среагировала. Просто лежала и вслушивалась в его шаги. Он бесшумно закрыл за собой дверь. Потом раздался звук удаляющейся машины, и я осталась одна. А Колен и Клара умерли во второй раз.

Уже три дня я сидела, ни на что не реагируя и ни о чем не думая, в кресле в гостиной. В руках я все время держала фотографии Колена и Клары. Перед отъездом в Дублин Джудит зашла ко мне попрощаться. Обручальное кольцо она не нашла.

Когда в дверь постучали, я поднялась и медленно, волоча ноги, пошла открывать. На пороге стоял Эдвард.

– Ты последний, кого бы мне хотелось видеть, – сказала я и попыталась захлопнуть дверь.

– Погоди, – попросил он, не давая мне закрыть ее.

– Что тебе надо?

– Отдать тебе это. Я его только что нашел перед своим домом, должно быть, упало той ночью. Держи.

Я не могла пошевелиться и только смотрела на свое кольцо, раскачивающееся у меня перед глазами. Потом протянула дрожащую руку. Слезы струились по моему лицу. Эдвард осторожно опустил цепочку в мою ладонь, и я сжала ее. Я кинулась обнимать его, рыдая все отчаяннее. Он не шевельнулся.

– Спасибо тебе… спасибо, ты не можешь себе представить…

Напряжение, накопившееся за последние дни, отпускало мое тело. Я цеплялась за Эдварда, как за спасательный круг. Слезы текли и текли безостановочно. Я почувствовала, как Эдвард гладит меня по волосам. Это простое прикосновение успокоило меня, но одновременно позволило осознать, в чьих объятиях я оказалась.

– Извини, – сказала я, осторожно отодвигаясь от него.

– Тебе стоит снова надеть его.

Руки у меня так дрожали, что я не могла ухватить замок.

– Давай помогу.

Он взял цепочку, расстегнул ее и завел руки за мою шею. Я потянулась к кольцу и сжала его изо всех сил. Эдвард отступил на шаг назад, и несколько секунд мы не отрывали друг от друга взгляда.

– Я пойду, – сказал он, проводя рукой по лицу.

– Можно предложить тебе что‑нибудь выпить?

– Нет, мне надо работать. В другой раз.

Я даже не успела ответить, как он уже ушел.

Я отправилась к Эбби и Джеку, чтобы поблагодарить их за помощь. Они проявили большую сдержанность и не задавали никаких вопросов. Гораздо сложнее было с Джудит: мне не удалось объяснить ей в телефонном разговоре, почему я раньше не рассказала обо всем. Я чувствовала, что она с трудом сдерживает любопытство. С другой стороны, я все еще не решалась должным образом поблагодарить соседа.

Я дышала воздухом, сидя на пляже, когда увидела мчащегося ко мне Постмена Пэта. Он ждал ласки и улегся у моих ног. Его появление было как нельзя кстати, потому что я начала замерзать, а он меня согрел.

– Слушай, может, ты поможешь, а то я не знаю, что сказать твоему хозяину. Он снова спас мне жизнь, и я не хочу оказаться неблагодарной. Что ты по этому поводу думаешь?

Он положил морду между лапами и закрыл глаза.

– Похоже, ты не более разговорчив, чем он?

– Добрый день, – произнес хриплый голос за моей спиной.

Как давно он здесь стоит?

– Добрый день.

– Если он тебе мешает, гони его.

– Нет, наоборот.

Эдвард криво усмехнулся. Я поняла, что он все слышал. Он присел на корточки и положил сумку на землю. Вынул фотоаппарат, закурил и молча протянул мне пачку. Я взяла сигарету и собралась с духом.

– Я хотела тебя поблагодарить.

– Хорошо.

– Нет, я хотела бы что‑нибудь сделать для тебя. Скажи что…

– Какая ты упрямая. Ну, если настаиваешь, угости меня в пабе пивом сегодня вечером.

Он встал и направился к морю.

– До встречи, – бросил он на ходу.

Я уже пятнадцать минут сидела в машине, припаркованной перед пабом.

Эдвард был на месте. Я не могла заставить себя выйти из машины. Мне предстояло выпивать с заклятым врагом. Да, конечно, он вернул мне обручальное кольцо, но это не обнулило счет, который я могла ему предъявить. Хотелось бы быть уверенной, что наша встреча не выльется в очередную стычку. Толкнув дверь паба, я сразу увидела его за стойкой, перед ним стояла кружка пива, в руках – газета. Я подошла и встала рядом. Он не заметил моего присутствия.

– Мне, что ли, опять вырывать ее у тебя из рук? – поинтересовалась я.

– Я думал, ты струсишь.

– Плохо меня знаешь.

Он сделал знак бармену. Когда тот подошел, Эдвард протянул ему пустую кружку и заказал еще две. Я не успела среагировать, и он расплатился вместо меня. Джудит предупреждала, что ее брат – мачо.

Мне было плохо, очень плохо. Меня ожидала пинта гиннесса. Я успела заметить, что все ирландки пьют его, но я‑то не ирландка. Я парижанка, которая свято верит, что это пиво отвратительно. Мой желудок с трудом выдержал их мерзкое вино, но гиннесс наверняка его нокаутирует. Впрочем, у меня не было выбора. О том, чтобы капризничать, с этим типом не могло быть и речи.

– За что выпьем? – поинтересовалась я.

– За перемирие.

Я собрала в кулак все свое мужество и сделала глоток. Потом второй.

– А эта их гадость вкусная, отдает кофе, – сказала я самой себе.

– Извини, я не понял, ты говорила по‑французски.

– Не важно, проехали.

Между нами вклинилось молчание, и я почувствовала себя неловко.

– Доволен сегодняшними фотографиями?

– Не очень.

– Тебе не надоело снимать все время одно и то же?

– Это всегда бывает разным.

И он начал ученую лекцию по фотографии. Похоже было, что он невероятно увлечен своей профессией. Его рассказ показался мне интересным, что сильно меня удивило.

– Ты с этого живешь?

– Я делаю немало вещей на продажу, но стараюсь сосредоточиться по максимуму на том, что мне нравится. А ты чем занимаешься у себя в Париже?

Я глубоко вздохнула, а потом заказала еще пива. На этот раз мне удалось его опередить и расплатиться. За два часа я ухитрилась подсесть на гиннесс. Я сделала большой глоток.

– У меня было литературное кафе.

– С мужем?

– Нет, Колен помог мне его открыть, но мой компаньон – Феликс.

– Да ты что? Клоун, с которым я подрался?

– Он самый. Но я смотрю, клоун все же оставил тебе сувенирчик на память.

Я указала пальцем на шрам, который рассек Эдвардову губу. Если по правде, Феликс изрядно преувеличил свои подвиги.

– Мы оба повели себя нелепо, – улыбнулся Эдвард. – То есть ты хочешь сказать, что в настоящее время Феликс занимается твоим литературным кафе?

– Да, он уже полтора года в одиночку им управляет.

– Вы, по всей видимости, на грани разорения? Не хочу сказать, что он не славный парень, однако не могу себе представить его в роли успешного менеджера.

– Ты не ошибаешься. Но тут и моя вина. Я не сделала ни малейшего усилия, чтобы вернуть себе бразды правления. Впрочем, и до смерти Колена и Клары я не слишком усердствовала.

– Однажды ты обязательно туда вернешься. Мне кажется, что держать литературное кафе в центре Парижа – это огромная удача.

Я постаралась избежать его взгляда.

Мы вместе вышли из паба и одновременно сделали одно и то же – закурили сигарету. Трубка мира. Эдвард проводил меня к машине, а потом сел в свою.

Я никак не могла тронуться с места, так сильно меня удивили сегодняшние события. Автомобильный гудок прервал мои размышления. Рядом со мной стояла машина Эдварда. Я опустила стекло.

– Можно я проеду? – с легкой улыбкой спросил он.

– Давай.

Он промчался словно вихрь. Добравшись до коттеджа, я впервые осознала, что свет в соседских окнах больше не раздражает меня.

После того как мы с Эдвардом закопали топор войны, мы все время встречались – то на пляже, то у Эбби с Джеком, где я проводила все больше времени, и даже иногда в пабе.

Я шла по пляжу. Взяла с собой Постмена Пэта, а Эдвард делал снимки. Когда я приблизилась, он спешно спрятал свою технику.

– Что ты делаешь?

– Не хочу вымокнуть, возвращаюсь домой.

– Слабак.

Он улыбнулся:

– Тебе стоит сделать то же самое.

– Смеешься? На небе всего три маленьких облачка.

– Ты живешь здесь уже почти полгода, а наш климат так и не поняла. Клянусь, еще немного – и польет как из ведра.

Помахав рукой, он направился к дому. Постмен Пэт колебался, не зная, с кем остаться – с хозяином или со мной. Я швырнула ему палку, и он решил поиграть.

Только игра продолжалась недолго, потому что спустя минут пятнадцать на нас обрушились потоки воды. Я побежала к коттеджам, передо мной мчался пес. Если я когда‑нибудь брошу курить, то смогу выиграть чемпионат мира по спринту. Дверь у Эдварда была открыта, и Постмен Пэт влетел в нее. Я машинально последовала за ним и застыла на пороге, увидев Эдварда.

– Я тебя не съем, заходи, – сказал он.

– Нет, пойду домой.

– Еще недостаточно промокла? Тебе мало?

Я кивнула.

– Да ладно, заходи в дом, согрейся.

Он начал подниматься на второй этаж. У него по‑прежнему царил полный беспорядок. Я сразу направилась к камину и протянула руки к огню. Подняла глаза и погрузилась в созерцание фотографии, стоящей на камине: женщина на пляже в Малларанни. Если снимок его, то у Эдварда талант.

– Надень это, – сказал он, подходя ко мне.

Я поймала брошенный свитер. Он доставал мне до колен. Эдвард протянул мне чашку кофе. Я с удовольствием взяла ее и снова стала внимательно рассматривать фотографию, не отходя от огня.

– Не стой, садись.

– Твоя работа?

– Да, я сделал это фото незадолго до того, как решил поселиться здесь.

– Кто эта женщина?

– Никто.

Я обернулась и облокотилась на камин.

Эдвард сидел на одном из диванов.

– Сколько ты живешь в Малларанни?

Он нагнулся к низенькому столику и взял сигареты. Закурил, поставил локти на колени и поскреб подбородок.

– Пять лет.

– Почему ты уехал из Дублина?

– Это что, допрос?

– Нет… нет… извини меня, я слишком любопытная.

Я начала стягивать свитер.

– Что ты делаешь? – спросил Эдвард.

– Дождь кончился, не буду тебе мешать.

– Не хочешь узнать, почему я стал отшельником?

Я снова просунула голову в воротник свитера, что означало «да».

– На самом деле я уехал из Дублина, потому что больше не мог выносить городскую жизнь.

– А Джудит говорила, что тебе там нравилось, и еще мне казалось, что тебе хочется быть рядом с ней.

– Мне нужно было изменить свою жизнь.

Он захлопнулся как устрица и резко встал:

– Останешься на ужин?

Когда прошло первое удивление, я согласилась. Эдвард занялся готовкой и категорически запретил мне помогать.

За едой он говорил о Джудит, родителях, дяде и тете. Я рассказывала о разгорающемся конфликте с родными. Ему хватило деликатности не задать ни одного вопроса о Колене и Кларе.

Я начала ощущать усталость.

– Так кто из нас слабак? – спросил Эдвард.

– Мне пора.

Эдвард проводил меня до двери. Я заметила стоящую на полу дорожную сумку.

– Уезжаешь?

– Завтра утром, нужно делать репортаж в Белфасте.

– А собака?

– Хочешь взять?

– Если тебе это нужно.

– Бери его, он твой.

Я открыла дверь и ухитрилась высвистеть Постмена Пэта, который прибежал трусцой. Эдвард погладил его, но ласка больше походила на шлепок. Сделав несколько шагов, я обернулась:

– Когда ты вернешься?

– Через неделю.

– Хорошо. Спокойной ночи.

Весь день погода была отвратительной, и мы практически не высовывали носа на улицу. Я развлекалась готовкой – такое желание у меня возникло неожиданно, невесть откуда. К тому же весьма удобно иметь под рукой живое мусорное ведро.

Мое блюдо томилось на огне. Я удобно устроилась на диване с собакой, разлегшейся на моих ступнях, с бокалом вина на подлокотнике, с «Прекрасной жизнью» Джея Макинерни в руках и тихо звучащим роялем в качестве фона. Мое спокойствие нарушил стук в дверь. Постмен Пэт не шевельнулся – ему, как и мне, не хотелось, чтобы нас беспокоили. Все же я пошла открывать и увидела на пороге Эдварда.

– Добрый вечер, – сказал он.

– Я не думала, что ты возвращаешься сегодня.

– Могу уйти, если хочешь.

– Не валяй дурака, заходи.

Он прошел за мной в гостиную, собака снизошла до выражения радости, но быстро вернулась на прежнее место и снова улеглась. Эдвард начал рассматривать окружающую обстановку.

– Контрольный визит владельца? – спросила я.

– Ничего подобного, просто я давно здесь не был.

– Пожалуйста, чувствуй себя как дома.

– Не рискну.

– Выпьешь что‑нибудь?

– С удовольствием.

Я отправилась на кухню. Воспользовалась возможностью проверить содержимое мультиварки. И увидела, что приготовила тройную порцию. Ноги стали слабыми, и я облокотилась о плиту, чтобы не потерять равновесия. Потом вернулась к Эдварду и молча протянула ему бокал.

– Все в порядке? – поинтересовался он.

– Останешься на ужин?

– Не знаю…

Я закурила и встала перед панорамным окном.

Было совсем темно и ничего не видно.

– Сегодня я готовила впервые за полтора с лишним года и еще не отвыкла от порций на всю семью. У меня еды на полк солдат. Пожалуйста, поужинай со мной.

– Было бы невежливо отказаться.

– Спасибо, – ответила я, опустив голову.

За ужином Эдвард говорил о том, как провел эту неделю. Я насмешила его рассказом о неприятностях из‑за побегов Постмена Пэта. В какие‑то моменты я смотрела на нас как бы со стороны и понимала, что с удовольствием делю ужин с тем, кого еще несколько дней назад называла своим мерзким соседом. Чудеса, да и только.

Включив кофеварку, я вернулась в гостиную и увидела, что Эдвард стоит посреди комнаты и курит. Что у него в руках? Что он так внимательно разглядывает? Он поднял голову и пристально посмотрел на меня:

– Вы были красивой семьей.

Я подошла к нему и схватила фотографию, которую он держал в руках. Я села, а он устроился на корточках рядом со мной. Это была одна из наших последних семейных фотографий: ее сделали за несколько недель до их гибели.

– Познакомься с Коленом и Кларой, – сказала я, гладя лицо дочки.

– Она на тебя похожа.

– Ты находишь?

– Я пойду, ложись спать.

Он надел куртку, свистом подозвал собаку и направился к двери.

– Через три дня я поеду на Аранские острова, – сообщил он.

– Хочешь оставить мне Постмена Пэта?

– Нет, поехали со мной.

– Что?

– Давай поедем вместе. Тебе понравится.

Сказав это, он ушел.