Глава 2. Когда все, кто должен был прийти, наконец‑то собрались вместе тем теплым утром сезона восходящего на востоке солнца в лагере на берегу безмятежной реки

Когда все, кто должен был прийти, наконец‑то собрались вместе тем теплым утром сезона восходящего на востоке солнца в лагере на берегу безмятежной реки, протекающей у лесистых отрогов горы Богов, выяснилось, что их шестьдесят четыре воина. Из этих шестидесяти четырех не более четырех‑пяти видели друг друга раньше, до того, как все они сошлись сюда из своих районов, городов, поместий, кочевых племен или с островов – короче говоря, со всех уголков обитаемого мира. Одни воины явились с берегов безграничного восточного океана. Другие прибыли с самой северной границы постоянно заселенной территории, где с приходом весны, длившейся уже одну шестидесятую часть жизни человека, потеплело настолько, что на волю выбирались ледяные твари и инеистые черви. С севера пришли лучшие охотники этого мира, просто созданного для охоты. Были воины, добравшиеся из непроходимой каменистой пустыни, что лежит на западе человеческих земель, и воины, пришедшие с юга, из края болот и рек, которые в конце концов впадали в океан, и путешествовать в том направлении было уже невозможно.

Среди воителей, собравшихся к этому дню на открытие турнира Торуна, были высокие и низкорослые мужчины, поджарые и грузные на вид, несколько из них были очень молодыми, а стариков не было вовсе. Все они являлись людьми выдающейся силы – выдающейся даже для этого мира насилия, но во время сбора они мирно жили в одном лагере. Каждый из новоприбывших безо всяких споров принимал тот участок земли, который ему выделял Лерос или кто‑нибудь из младших жрецов Торуна, каким бы маленьким этот участок ни был. В центре лагеря стояло изваяние бога, водруженное на полевой алтарь, небольшой деревянный постамент. У Торуна была темная борода, он был увенчан золотой диадемой, и рука его лежала на рукояти меча. Ни один воин не получал места в лагере, не поднеся сперва подарка богу. Некоторые из подношений были весьма богатыми – среди тех, кто пришел сражаться на турнире, были и очень обеспеченные люди.

Но каким бы богатым или могущественным ни был пришедший, он приходил сюда один. Его не сопровождали ни слуги, ни сторонники. И вещей с собой воины почти не приносили, кроме любимого оружия и теплого плаща для защиты от непогоды. Здесь должен был произойти священный турнир, проводимый жрецами Торуна. Святость турнира была столь велика, что посторонние зрители на него не допускались – хотя вряд ли на всей планете нашелся бы хоть один свободный человек, не мечтающий посмотреть на это зрелище. Да и в посторонних слугах здесь нужды не было. Жрецам и воинам с избытком хватало местных рабов, одетых в серое. Их серые одежды указывали, что эти рабы являются собственностью горы Богов, Торуна и его служителей. Женщинам же вообще не дозволялось появляться в лагере.

Этим утром, когда прибыл последний воин, несколько рабов приводили в порядок арену для боев – ровную огороженную площадку примерно десять шагов в диаметре. Другие рабы тем временем готовили дневную трапезу и откладывали фрукты и мясо для жертвы Торуну – для тех, кто желал возложить эти подношения на его алтарь. Дым от костров, на которых готовилась пища, поднимался в небо. В довольно чистом небе было нечто от синевы земного небосвода, но оно отливало желтизной, горечью и медью.

За столбами дыма виднелась вершина горы. Почти все, кто пришел сюда сражаться, видел ее впервые. Но с самого детства образ этой горы жил в сердцах и умах воинов. На вершинах горы Богов – за белыми стенами священного города – обитали жрецы Торуна, а с ними их бог и его мощь. Женщины, животные и прочие прозаические вещи, необходимые для жизни, здесь тоже были; время от времени сюда забирали рабов, когда требовалось прислуживать обитателям города, но почти никто из рабов не возвращался обратно. Все рабы, трудившиеся этим утром на прибрежном лугу, были специально для этого турнира взяты с земель, подчиненных жрецам и выплачивающих им дань. Армия горы Богов, не считая отдельных отрядов, никогда не подходила к собственной столице ближе подножия горы. А для обычных людей вершина и цитадель и вовсе были недоступны.

Здесь обитал сам Торун и полубог Мьеллнир, его самый преданный паладин. Время от времени сюда заглядывали и другие божества: боги целительства, правосудия, земли, погоды и плодородия и многочисленные полубоги, отвечающие за всякие второстепенные вопросы. Но прежде всего это была гора Торуна, религия Торуна, мир Торуна – не считая людей, вытесненных на край мира и не любивших Торуна или власть, которую от его имени прибрали к рукам жрецы горы Богов. Охотник был планетой охотников и воинов, а Торун был богом войны и охоты.

Верховный жрец Андреас поручил организацию и проведение турнира жрецу по имени Лерос, мужчине средних лет, видевшему уже три северных весны и со времен бурной молодости отмеченному множеством шрамов. Лерос занимал высокое положение среди жрецов Торуна, хоть и не входил в самый тайный Внутренний Круг. В молодости Лерос заработал репутацию легендарного воина, и многие из нынешних юных воителей взирали на него с благоговением. Лерос самолично спустился на берег реки, дабы приветствовать последнего прибывшего воина, некоего Чепмута из Риллиджекса. Он подал руку Чепмуту, помогая тому выйти из каноэ, сердечно пригласил его принять участие в священном турнире Торуна, а потом сделал последнюю пометку на листе, где были записаны имена всех воинов, ожидавшихся здесь.

После этого торжественный барабанный бой подал всем сигнал к сбору. Лерос в безукоризненно белом одеянии стоял посередине расчищенной арены и ждал, пока все соберутся. Воцарилось молчание, и общее внимание было безраздельно отдано жрецу. В некоторых частях круга воины стояли слишком плотно, но не было ни толкотни, ни незаметной борьбы за лучшее место – все вели себя с величайшей учтивостью.

– Возрадуйтесь же, о избранники богов! – воскликнул наконец Лерос своим все еще сильным голосом. Он обвел взглядом всех собравшихся вокруг воинов. Лерос и поныне был выше и сильнее большинства из них, но, увы, уже уступал им в быстроте и уверенности. Прошло уже много времени – примерно около одной шестидесятой части жизни старого человека – с тех пор, как с горы Богов сошло официальное объявление об этом турнире и разнеслось по миру. И гораздо дольше, со времен последней северной весны, все знали, что этот турнир приближается. Тогдашние тощие мальчишки теперь превратились в мужчин в самом расцвете сил; а значение горы Богов и всех ее начинаний с тех пор несказанно возросло.

Многие из пришедших были полураздеты по случаю хорошей погоды; их мускулистые тела были волосаты и покрыты шрамами. У некоторых воинов одежда была сшита из очень грубой ткани, у других – из мягкой и дорогой. Некоторые носили отдельные части доспехов, у других были щиты из особым образом выделанной кожи ленивца или из яркого железа. Полного доспеха на Охотнике не знали – здешние жители сражались исключительно пешими, но не верхом. Среди пришедших сюда воинов были как сыновья вождей, так и сыновья крестьян, и даже те, кто никогда не знал своего отца. Их отбирали по одному‑единственному признаку – по бойцовским качествам, по умению управляться с мечом, копьем и боевым топором. Лерос видел сейчас вокруг себя глаза голубые и темные, глаза серьезные, глаза безумные и даже пару‑другую глаз, на вид невинных, словно у ребенка. Колонистов с Земли, пришедших сюда шестьсот стандартных лет назад, отбирали в мире, где уже преизрядно перемешались все расы и культуры. Вокруг Лероса можно было увидеть коричневые, белые, черные лица, обрамленные черными, каштановыми, русыми или рыжими волосами. У одного человека волосы были седые, а двое побрились наголо. У некоторых лица были покрыты густой татуировкой или полосами, протянувшимися от уха до уха. Другие, улыбаясь, показывали подпиленные зубы. Но большинство все же составляли люди, которые выглядели бы как обычные пастухи, если бы не висящее на поясе оружие. Помимо того что все они были мужчинами, принадлежащими к человеческой расе, общей у собравшихся здесь была лишь одна черта: необычайная искусность в умерщвлении себе подобных в единоборстве.

– Возрадуйтесь же, о избранные! – снова провозгласил Лерос, на этот раз уже потише. – Сегодня, прежде чем закатится солнце, половина из вас окажется в великих чертогах… – жрец указал в сторону пиков горы Богов, скрытых сейчас за деревьями, покрывающими склоны отрогов, – и встанет лицом к лицу с самим Торуном.

Лерос готов был повторять, а собравшиеся – еще и еще раз выслушивать обещания, которые принесли сам Лерос и его помощники, больше стандартного года назад спустившись с горы Богов.

Торун, военный вождь богов (так гласило послание), был доволен духом, выказанным человеческой расой в ходе последних войн, благодаря которым власть горы Богов распространилась почти на весь обитаемый мир. Бог даровал человечеству привилегию сражаться за право восседать по правую руку от него. В состязание должны были вступить шестьдесят четыре величайших героя этой эпохи. Дабы это случилось, населенный мир был произвольным образом разделен на шестьдесят четыре района, и правителям этих районов предложили отправить на намечающееся состязание сильнейшего из своих воинов – процесс отбора был в основном оставлен на усмотрение самих правителей. Предполагалось, что все соискатели, кроме одного, погибнут в ходе турнира Торуна, а этот один, победитель, будет возведен в звание полубога и воссядет по правую руку от Торуна. (И, разумеется, наверняка где‑нибудь нашелся непочтительный умник, который спросил у жреца, принесшего послание: «А как же насчет Мьеллнира? Что же, он теперь лишится своего положения?» – «Нисколько. Несомненно, Мьеллнир с победителем турнира Торуна будут делить честь восседать рядом с богом. И, несомненно, они будут сражаться столько раз на дню, сколько им захочется».)

Насколько было известно, те, кто попадает в чертоги Торуна на вершине горы Богов, в основном занимаются тем, что сражаются. В этих чертогах восседает сам великий бог и приближенные к богам люди, погибшие герои войн и сражений минувшего. Каждый день они снова и снова убивают друг друга, упиваясь радостью битвы, и каждый вечер их раны чудесным образом исцеляются. Эти герои наслаждаются прекрасной едой и питьем за столом у Торуна и слушают в обществе богов бессмертные красноречивые повествования. Их окружают вечно девственные прислужницы, заботящиеся об удовольствиях героев. (Жрец, принесший послание, мог позволить себе расслабиться: этого простому воину уже не оспорить. Даже если он и не настолько прост, не ему победить говорливого жреца на привычном тому поле словесной битвы.)

Строго говоря, этим ясным утром Лерос лишь еще раз провозглашал то, что его слушатели и так уже знали:

– Те, кто падет в первом круге состязаний, первыми сядут пировать с Торуном – но они вечно будут занимать невысокое место за его столом. Следующим шестнадцати погибшим, которые пройдут во второй тур, будет даровано более почетное место. Восемь воинов, кому суждено будет сражаться в третьем круге и кто погибнет, сядут еще выше, и каждого из них будут вечно окружать четыре прекрасные девушки, с которыми не сравнится красотой ни одна девица этого мира, – две белые, словно слоновая кость, и две черные, словно эбеновое дерево, – и эти девы будут выполнять каждое желание своего повелителя еще до того, как оно будет высказано.

После четырех туров состязаний в живых останутся лишь четыре воина, лучшие из лучших. Те четверо, которые погибнут в четвертом туре, получат в подарок щиты и оружие, сверкающие серебром, что будут крепче и острее лучшей стали, и такие же сверкающие кубки, и к услугам каждого постоянно будут восемь девственниц еще большей красоты. Эти четыре воина будут сидеть почти рядом с Торуном.

В пятом туре поединков должны будут погибнуть еще два воителя. Они будут восседать в высоких дубовых креслах, украшенных золотом, на еще более почетных местах. Они получат в подарок золотые чаши для вина и золотые же щиты и оружие, и каждому будут прислуживать шестнадцать дев неописуемой красоты, и все будет принадлежать им в более полной мере, чем тем, кто будет сидеть ниже. В этот день лишь двое из вас останутся в живых и не вступят в чертог, где пируют боги.

Единственный поединок шестого тура состязаний станет последним и величайшим изо всех. Тот, кто проиграет его, будет почтен превыше всех тех, о ком я уже говорил. А когда все это произойдет и турнир завершится, останется один‑единственный победитель. Лишь этому человеку будет дано живым, во плоти, войти в священное жилище бога Торуна и навечно занять место по правую руку бога; и победитель будет настолько выше остальных шестидесяти трех воинов, насколько они сами выше расы слабых смертных людей, ползающих внизу, – со вздохом закончил свою речь Лерос. Жрец верил в эти обещания, и каждый раз, когда он думал о них, эти мысли наполняли его завистью и благоговением.

Через некоторое время один из воинов, чернокожий здоровяк, слегка подался вперед с ожиданием во взоре, словно хотел что‑то сказать. Лерос, внимательно наблюдавший за собравшимися, заметил это движение.

– Господин Лерос, скажите мне… – начал воин.

– Не называйте больше меня господином. С этого дня ваш статус выше моего.

– Ладно. Тогда пусть будет друг Лерос. Скажи мне вот что: а человек, который выиграет турнир, будет обладать всей той силой и всеми теми правами, что и боги? Ну, в смысле – не только воинской силой, но, например, тем же искусством исцеления?

Лерос на несколько мгновений задумался, прежде чем ответить на этот вопрос. Он не относился к разряду тех, которые жрец привык слышать, – например, не грозит ли чертогам Торуна переполнение из‑за всех этих войн, или какой вид жертвенного мяса сегодня более угоден богу. Наконец Лерос заговорил:

– Кроткая богиня целительства наверняка прислушается к любой просьбе, которую выскажет этот человек. – Жрец позволил себе слегка вздохнуть. – Боги прислушиваются друг к другу куда больше, чем к обычным людям. Но и тогда они предпочитают делать то, что больше нравится им самим, не считая, конечно, тех случаев, когда они связаны обещанием, как Торун в отношении этого турнира.

Воин спокойно кивнул.

– Это все, на что мы можем надеяться, – сказал он и вернулся на прежнее место в круге.

Более никто не нарушил тишины. Где‑то на заднем дворе какой‑то раб рубил дрова для первого погребального костра.

– Тогда идите, – промолвил Лерос, – и займитесь последними приготовлениями, которые хотели бы сделать. Вскоре начнется первая схватка.

Как только воины разошлись, один из младших жрецов отозвал Лероса в сторону. Когда они отошли достаточно далеко, чтобы оказаться хотя бы в относительном уединении, жрец развернул небольшой свиток и показал его Леросу.

– Господин Лерос, вот это висело на дереве неподалеку отсюда. Пока что нам не удалось выяснить, кто это повесил.

Похоже, надпись на свитке была сделана самым обычным угольным карандашом из пережженной древесины кеттвуда. Сообщение гласило:

«Боги и люди, делайте ваши ставки! Кто из шестидесяти четырех воинов докажет, что он достоин слыть сильнейшим? Победитель будет лишь один, сомнений нет. Не позавидует ли он тогда тем, кого убил, не проклянет ли гору Богов и лживых жрецов? Пока ваши денежки не ушли, сделайте еще одну ставку, ответьте: достойны ли правители этой горы править нашим миром?

Братство».

Увидев подпись, Лерос поджал губы и кивнул.

– Ты сообщил об этом наверх?

– Конечно, господин.

– Тогда это все, что мы можем сделать в данный момент. Мы должны быть уверены, что армия усилит патрулирование этого района. Но, конечно же, послание вполне мог повесить какой‑нибудь человек, вроде бы имеющий право находиться в районе проведения турнира. Возможно, кто‑то из рабов или даже из участников состязаний – не тот, за кого себя выдает.

– Мы, конечно, должны быть настороже и не позволить никому сорвать турнир. Если турнир будет дискредитирован, это станет значительной победой Братства.

Братство было аморфным союзом недовольных, в который, вероятно, входила большая часть врагов горы Богов, хоть эти враги и были сейчас рассеяны и относительно бессильны за краем населенного мира. Возможно, за ним таилась энергичная и опасная тайная организация; более разумным представлялось считать, что так оно и есть, и постоянно предупреждать солдат и мирное население об опасности.

Младший жрец высказал согласие с мнением Лероса и удалился. Лерос на некоторое время задумался. Мог ли агент, вывесивший послание, оказаться жрецом‑изменником? Леросу это казалось маловероятным. Но все же он не мог полностью исключить такую возможность.

А тем временем приблизился момент, когда следовало начать турнир. Сверху не поступило никаких знаков, что верховный жрец Андреас или кто‑либо из Внутреннего Круга спустится вниз, дабы посмотреть на турнир. В дальнем конце дороги, вившейся по лесистому склону, появился обоз; когда он подъехал поближе, Лерос увидел, что рядом с животными не было офицеров. Это был всего лишь обычный караван, доставляющий продукты, и сейчас он порожняком спускался с вершины.

В таком случае – ну и бог с ними. Повернувшись к ожидающему герольду, Лерос подал тому знак дуть в боевой рожок. По этому знаку участники состязаний последний раз должны были собраться вместе в мире живых. Когда воины собрались, Лерос вынул из кармана красивого белого одеяния свиток из тонкого пергамента, на котором жрец‑писец изящным каллиграфическим почерком вывел имена участников. Они были записаны в алфавитном порядке – традиция, освященная временем и воинскими обычаями:

«Артур из Чесспы

Бен Таррас Боевой Топор

Большая Левая Рука

Брам Безбородый из Консиглора

Бранн из Бурже

Бирам из Долгих Мостов

Чепмут из Риллиджекса

Чарльз Честный

Чан Хи Пинг Сильный

Кол Ренба

Давид Волк из деревни Монга

Ефим Самдевятов

Фарлей из Эйкоска

Фармер Минамото

Джено Хаммерхенд

Джефф Симболор из Симболорвилля

Джиб Кузнец

Джайлз Вероломный из Болота Эндросс

Глэдвин Вануччи

Гюнтер Камурата

Хэл Копперсмит

Хэрк Стамблер из Бирчтауна

Гомер Гарамонд из Бегущей Воды

Ян Оффелли Лесоруб

Джон Споукмейкер из Тройной Развилки

Джад Исаксон из Ардстой‑Хилл

Канрет Джон из Джонсплейс

Корль Ноголом

Ле‑Но из Горной Страны

Лоссон Гриш

М’Гамба Мим

Муни Подаркес

Местлес из Ветреной Долины

Муул из Рексбана

Никос Дарси из Долгой Равнины

Октанс Бакк из Пачуки

Омир Келсумба

Мануэль Одноглазый

Отис Китамура

Пол Сетов из Белодорожья

Перн‑Пол Хосимба

Пернсол Малдривер из Веффовой Долины

Фил Кенчриас

Полидор Хитроумный

Прокл Нан Линг

Рафаэль Сандоваль

Рахим Сосиас

Рико Киттикэтчорн из Тигриного Логова

Рудольф Тэдбари

Руэн Редальдо

Сенсаи Хагендерф

Шанг Ти Ужасный

Синьюджи с Вечнозеленого Косогора

Тай Корбиш Кандри

Томас Хватала

Турлоу Вулти с Высокой Скалы

Траверс Сандакан с Дороги Воров

Урумчи

Ванн Кочевник

Венеребл Минг Мясник

Владерлин Бэйн из Санфа‑Тауна

Вэт Франко из Глубокого Леса

Вулл Нарваэц

Зелл из Строгого Ветра».

Дочитав список, Лерос посмотрел на высоко стоящее солнце.

– Сегодня хватит времени для множества боев. Пусть турнир начнется.

Лерос передал свиток младшему жрецу. Тот громко зачитал:

– Артур из Чесспы и Бен Таррас Боевой Топор!

Оба воина тут же шагнули на ринг, сделали священные жесты, взывающие к милости Торуна, и взялись за дело. Бен Таррас сделал не больше десятка вздохов, когда топор выпал у него из рук и с негромким стуком вонзился в мягкую землю, и в то же самое мгновение меч Артура глубоко погрузился в плоть Бена Тарраса. Ровная, очищенная от дерна земля выпила кровь Бена Тарраса так, словно давно уже была истомлена жаждой. Двое рабов в потрепанных серых туниках вытащили тело с арены и поволокли туда, где другие рабы готовили погребальный костер. Поленница сухих дров уже была вдвое выше человеческого роста, но и этого еще было недостаточно. Сегодня тридцать два человека должны будут присоединиться к богам и начать свой вечный пир в чертогах Торуна.

– Большая Левая Рука и Брам Безбородый из Консиглора!

Этот поединок длился ненамного дольше; обе руки Большой Левой Руки (на вид казалось, что они одинакового размера) еще оставались неподвижными, когда меч Брама вспорол живот противника. Снова появились рабы, чтобы унести тело прочь, но когда они подхватили Большую Левую Руку, тот пошевелился и слабо попытался пнуть ближайшего. Его широко открытые глаза все еще теплились жизнью, хотя было совершенно ясно, что рана Большой Левой Руки смертельна. Один из рабов, медленно двигавшийся из‑за хромоты, вытащил из‑за пояса недлинную, но массивную свинцовую колотушку и коротким рассчитанным ударом проломил голову умирающего. Лерос второй раз произнес ритуальные слова, которые должны были помочь душе проигравшего побыстрее добраться к Торуну, и кивнул помощнику, державшему свиток.

– Бранн из Бурже и Бирам из Долгих Мостов!

И так продолжалось до вечера, с небольшими промежутками между схватками. Некоторые из поединков затягивались надолго, а один из победителей потерял так много крови, что сам едва стоял на ногах, но все же сумел оборвать дыхание проигравшего. Каждый раз после окончания боя рабы быстро перевязывали раны победителя – если таковые были, – и вели его пить, есть и отдыхать. Похоже было, что тем, кто так ослабел в первом туре состязаний, нелегко будет на следующий день выйти на ринг.

Багровое солнце еще не коснулось горизонта, когда уже завершилась последняя схватка. Прежде чем удалиться, Лерос отдал приказ, чтобы лагерь перенесли рано утром. Первоначально он хотел дождаться полудня, прежде чем начать неспешный подъем в горы, но дым погребального костра сделал окружающий воздух слишком тяжелым и никак не хотел развеиваться, а от реки к лагерю уже начали подбираться амфибии‑паразиты – их привлекала впитавшаяся в землю кровь героев.