Марина Ладынина

Марина Алексеевна Ладынина родилась 24 июня 1908 года в глухой сибирской деревушке, в крестьянской семье. Марина с малых лет была девочкой любознательной и мечтающей учиться. В 16 лет ее, умеющую прекрасно читать и писать, подрядили стать учительницей и обучать грамоте односельчан. Примерно в этом же возрасте Ладынина впервые вышла на сцену самодеятельного драмкружка: она играла в спектаклях и даже выступала с концертами. У девочки был прекрасный голос и слух. С таким набором талантов ей в конце концов стало тесно в провинции, и в 1929 году она приезжает в Москву, чтобы поступить на актерские курсы.

Столица была покорена Ладыниной с первого же захода: на вступительных экзаменах в ГИТИС члены экзаменационной комиссии поставили ей отличные отметки и в ведомости сделали пометку: «особо одаренная». Окрыленная успехом, Ладынина с увлечением взялась за учебу и все годы пребывания в институте не переставала поражать преподавателей своим талантом и энергией.

В этом же году режиссер немого кино Юрий Желябужский пригласил ее на эпизодическую роль в фильме «В город входить нельзя». И хотя никакой особенной драматургии в этой роли не было, однако само участие в съемках потрясло Ладынину. Через пару лет она сыграла еще одну маленькую роль в немом кино – в фильме С. Кулиша «Застава у Чертова брода».

Успешно закончив ГИТИС в 1933 году, Ладынина тут же была принята в прославленный МХАТ, что было случаем уникальным. Театр был в расцвете славы, еще живы были К. Станиславский и В. Немирович‑Данченко, а на сцене творили Качалов, Книппер‑Чехова, Тарханов, Москвин, Леонидов, Кторов, Еланская, Андровская и другие.

Попав в такое созвездие, 25‑летняя Ладынина не растерялась и с успехом сыграла свою первую роль: монашку Таисию в пьесе М. Горького «Егор Булычев и другие» (премьера спектакля состоялась в феврале 1934 г.). Затем последовала хотя и не главная, но серьезная роль в спектакле «В людях» по повести М. Горького. Готовила роль Ирины в «Трех сестрах», однако ее Ладыниной сыграть уже не пришлось.

В 1934 году кинорежиссеры И. Правов и О. Преображенская приступили к съемкам фильма «Вражьи тропы». На одну из ролей в этой картине – деревенской девушки – они решили пригласить талантливую актрису МХАТа Ладынину. И хотя съемки в этой картине не стали событием в жизни актрисы, но именно эта киноэкспедиция изменила всю ее судьбу. На съемках фильма она познакомилась с 33‑летним кинорежиссером Иваном Пырьевым.

В то время у Ладыниной и Пырьева уже был опыт семейной жизни (у последнего от брака с актрисой Адой Войцик родился сын Эрик). Однако, когда между ними вспыхнуло внезапное чувство, они не особенно ему сопротивлялись. В 1936 году, когда Пырьев предложил Ладыниной главную роль в комедии «Богатая невеста», актриса усиленно готовилась к роли в «Трех сестрах». Но желание находиться рядом с этим человеком было столь велико, что она согласилась бросить театр и связать свою жизнь с кино. Вскоре они поженились.

Фильм «Богатая невеста», вышедший на экраны в 1938 году, имел огромный успех. Однако мало кто знает, что, прежде чем картина появилась на экранах, вокруг нее разгорелся нешуточный скандал. Фильм снимался на Украине, под Каневом, на базе «Украинфильма» (на дворе было лето 1937 года). Наряду с московскими артистами в нем снимались и местные. И вот в разгар съемок руководители киностудии внезапно усмотрели в отснятом материале «националистический уклон». Якобы «москали» открыто издеваются над украинским языком. В результате в двух центральных украинских газетах – «Коммунист» и «Пролетарская правда» – появились статьи на украинском («Шкидливый фильм») и русском («Вредный фильм») языках. После этого все обслуживавшие картину организации (банк, МТС, нефтебаза) перестали сотрудничать с участниками съемок, даже часть украинских артистов покинула площадку. Фильм оказался на грани срыва.

И все же Пырьеву удалось доснять картину и спешно отбыть в Москву. Ему казалось, что уж там никаких обвинений в шовинизме ему предъявлено не будет. Однако высокое киноруководство, отсмотрев снятый материал, положило его на полку. Без объяснения причин. Казалось, что теперь на картине поставлен окончательный крест. Но в дело вмешался случай.

Весной 1938 года сменилось руководство Кинокомитета: вместо Б. Шумяцкого пришел С. Дукельский. Последний посмотрел «Богатую невесту» и, будучи от нее в восторге, послал в Кремль. И не ошибся. Так же реагировал и Сталин. В результате фильм было приказано растиражировать и срочно выпустить на экран. Успех был столь огромен, что в том же году правительство наградило недавно опального Пырьева орденом Ленина. Точно такую же награду получила и Ладынина.

Окрыленная успехом «звездная» пара Пырьев – Ладынина тут же приступили к съемкам нового фильма – «Трактористы». Однако и эта картина испытала все тернии конъюнктурной жизни.

Первым начал нагнетать тучи над будущей картиной тот самый Дукельский, который несколько месяцев назад помог нашим героям с выходом на экран «Богатой невесты». Прочитав сценарий «Трактористов» (он назывался тогда иначе – «Полюшко‑поле»), Дукельский внезапно заявил, что Ладынина на роль Марьяны Бажан категорически не подходит. Поэтому от Пырьева требовалась кандидатура другой актрисы. Но тот никого, кроме своей жены, снимать в новом фильме не хотел. Этот конфликт длился несколько недель, пока наконец режиссеру не удалось отстоять свою позицию. В конце лета 1938 года на берегу Южного Буга начались долгожданные съемки. После нескольких удачных съемочных недель внезапно портится погода, начинаются дожди. Режиссер принимает решение доснимать фильм в павильонах Киевской киностудии, где для этих целей выстраиваются огромные декорации. Но пока их строили, время шло и начальство из Москвы бомбардировало съемочный коллектив телеграммами с требованием отснять картину к ноябрьским праздникам. Пырьев отвечал, что это нереально. В такой нервозной обстановке фильм все‑таки удалось снять. Когда весь материал посмотрел Дукельский, он потребовал вырезать из него 600 метров (почти две части) и вместо них доснять новые эпизоды. Пырьев это делать наотрез отказался, так как на дворе уже была зима. Дукельский тоже был непреклонен, видимо, желал отыграться на строптивом режиссере за свой проигрыш с главной героиней. Воспользовавшись отсутствием Пырьева в Москве, Дукельский отдал распоряжение вырезать все не понравившиеся ему эпизоды. И вот в таком виде проходит премьера фильма в Доме кино. На эту премьеру Пырьев не приходит. Более того, он вообще требует убрать свою фамилию из титров картины. Так что на первых просмотрах «Трактористов» и даже в газетных рецензиях имя создателя картины не упоминалось. Лишь только после того, как фильм стал пользоваться у зрителей бешеным успехом, Пырьев изменил свое решение и конфликт был исчерпан. Хотя позднее сам он сетовал: «И тогда, и сейчас я уверен в том, что „Трактористы“ в своем „нерезаном“ варианте наиболее полно отражали предвоенное грозовое время и были намного содержательней и интересней как по актерскому мастерству, так и по режиссерскому решению».

Картина «Трактористы» еще только появилась на экранах, когда Пырьев приступил к съемкам нового фильма – «Любимая девушка». На этот раз он решил изменить амплуа своей жены и снять ее в роли работницы московского завода (до этого Ладыниной доставались роли колхозниц). Однако эта работа не принесла «звездной» паре того успеха, что сопутствовал им на двух первых картинах. Сам Пырьев объяснял это так: «Не желая долго простаивать, я взял для своей следующей постановки предложенный мне руководством киностудии готовый сценарий талантливого писателя Павла Нилина „Любимая девушка“ и поступил, как впоследствии оказалось, опрометчиво… Доверившись авторитету писателя и увлекшись образным языком его произведения, я в производственной спешке не совсем разобрался в идейной сущности этого сценария, не увидел поверхностного скольжения по важной теме и целый ряд принципиальных ошибок, за что и был наказан. Фильм получился посредственный… Затрагивая ряд морально‑бытовых проблем, волнующих нашего молодого зрителя, фильм не давал никакого решения этих проблем. В результате получился выстрел вхолостую, так как фильм остался в стороне от тех жгучих и насущных вопросов, которыми в то время жила, да и поныне живет, наша молодежь».

Потерпев неудачу с этим фильмом, Пырьев в 1940 году решил вновь вернуться к жанру музыкальной комедии, причем вновь из сельской жизни. Так появился фильм «Свинарка и пастух». Вот как режиссер вспоминает о том, как ему пришла в голову идея создания этой картины: «Однажды в Палехском павильоне я купил небольшую шкатулку. На ней яркими красками в иконописной манере народных художников Палеха были изображены ангелоподобный пастух, играющий на свирели, и босоногая девушка с прутиком, в сарафане, пасущая поросят… И вот все вместе – и эта шкатулка, и люди выставки (Пырьев в те дни часто бывал на только что открывшейся в Москве Выставке достижений народного хозяйства. – Ф. Р.), ее радостная, дружная атмосфера, и песни русских северных хоров, и героический труд вологодских девушек‑свинарок, о которых тогда много писали в газетах, – подсказало тему, сюжет и жанр будущего фильма… Сценарий его мы написали совместно с поэтом В. М. Гусевым».

Съемки картины «Свинарка и пастух» начались в феврале 1941 года в Москве и в одной из деревень Вологодской области. Ладыниной досталась главная роль – свинарки Глаши Новиковой. Кроме нее, в фильме были заняты актеры Николай Крючков (Кузьма Петров), Владимир Зельдин (Мусаиб Гатуев). Последний попал в картину случайно. Пырьев собирался снять в этой роли непременно кавказца. Поэтому, когда его ассистенты сообщили, что видели в спектакле Театра Советской Армии «Генеральный консул» талантливого молодого артиста Владимира Зельдина, Пырьев от них отмахнулся. Однако ассистенты настояли на просмотре. Чтобы понравиться признанному мэтру, Зельдин напялил на себя огромную папаху. Пырьеву актер понравился, но он сказал: «Я не против взять тебя, но только после того, как такое же согласие дадут и наши женщины». Как гласит предание, дамы тоже оказались очарованы молодым актером и выразили ему свое полное доверие.

В мае вся съемочная группа отправилась в экспедицию на Кавказ, а точнее – к Клухорскому перевалу, в долину Домбай. В двадцатых числах июня съемки были завершены, и экспедиция отправилась в Москву. И в это время началась война. И. Пырьев вспоминал: «Помню, двадцать второго июня, рано утром, на одной из станций после Ростова к нам в купе зашел проводник вагона и тихим взволнованным голосом сказал: „Немец на нас войной пошел…“ Мы все встревожились, но не поверили. И когда немного погодя увидели на проносящихся мимо станциях толпы возбужденного народа, проводы солдат, поняли, что это правда…»

Естественно, что с началом войны ни у кого из участников съемок не возникало мыслей продолжить работу над картиной. Сам Пырьев отправился на сборный пункт, чтобы уйти на фронт. Однако высокое руководство решило иначе. Поэтому со сборного пункта режиссера вернули и дали указание: фильм закончить как можно скорее и выпустить на экран.

«Свинарка и пастух» появился в прокате в ноябре 1941 года, когда самого «Мосфильма» уже не было в Москве: картину сдали 12 октября, а 14‑го киностудия эвакуировалась в Казахстан. В отличие от зрителей, которые приняли фильм с восторгом, коллеги Пырьева и Ладыниной оценили его скептически, назвав лубком, деревенским балаганом и дешевым зрелищем. Лишь только один А. Довженко прислал создателям фильма телеграмму с поздравлением: «Вы сделали восхитительную картину. Благодарю и поздравляю. Довженко».

В годы Великой Отечественной войны Ладынина снялась в нескольких картинах: «Секретарь райкома», «Антоша Рыбкин» (оба – 1942), «В шесть часов вечера после войны». Последний фильм снимался летом 1943 года в Москве. Первоначально картина носила название «Девушка из Москвы», однако затем Пырьев решил изменить его на более оптимистичное – то, что война завершится нашей победой, тогда уже мало кто сомневался. В 1944 году фильм занял первое место в прокате, собрав на своих сеансах 26,1 млн. зрителей.

После войны положение Пырьева, а с ним и Ладыниной в глазах кремлевского руководства заметно упрочилось. То, что они оба были на хорошем счету у самого Сталина, знали все. Поэтому даже то, что он был беспартийным, не помешало ему стать главным редактором главного печатного органа кинематографистов – журнала «Искусство кино». Правда, пробыл он на этом посту недолго: 4 сентября 1946 года грянуло «Постановление ЦК ВКП(б) о кинофильме „Большая жизнь“ (вторая серия), и Пырьева с редакторства сняли (поводом к этому послужило то, что на обложке журнала были помещены фотографии опального фильма). Именно тогда Пырьев впервые встретился со Сталиным. Ведущих режиссеров пригласили в Кремль для разговора о злосчастном постановлении. Рассказывает Р. Юренев: „Сталин иногда останавливался и внимательно разглядывал сидящих перед ним. На Лукова было страшно смотреть: смертельно бледный, он с трудом дышал, обливался потом. Пудовкин в смокинге (приехал прямо с приема в ВОКСЕе) прятался за Роммом. Пырьев слышал, как, подойдя к Молотову, Сталин тихо спросил: „Который из них „Трактористы“? – и, когда Молотов указал взглядом, – подошел и…“ Тут Пырьев усмехнулся и продолжал: „…стал рассматривать меня, как какую‑нибудь картину или скульптуру. Мне стало жутковато“. – „Ну а вы что?“ – „Я? Я тоже смотрел на него! Он какой‑то голубенький…“ – „То есть как?“ – «А так – голубенький. Седенький, лицо в синих прожилках, мундирчик из голубого генеральского сукна…“

В 1946 году «звездная» пара Пырьев – Ладынина приступили к съемкам новой музыкальной комедии – «Сказание о земле сибирской». Фильм снимали в Чехословакии, где были прекрасные павильоны. Осенью 1947 года в столичном Доме кино состоялась торжественная премьера картины. На нее пришел весь тогдашний кинематографический бомонд. Пырьев ожидал привычного успеха, однако коллеги приняли его новую работу прохладно. А С. Эйзенштейн не сдержался: собрал в фойе возле себя молодежь и заявил: «Русский лубок в чехословацком исполнении». Узнав про это, Пырьев затаил глубокую обиду.

Между тем публика приняла «Сказание о земле сибирской» более восторженно. В прокате 1948 года картина заняла 3‑е место, собрав 33,8 млн. зрителей. Но режиссера это событие почти не обрадовало. Он решил, что хватит с него комедий. В его тогдашних планах возникла идея переключиться на классику – поставить «Мертвые души», «Воскресение» или «Капитанскую дочку». Но все эти проекты мастера так и остались на бумаге. От Пырьева ждали комедий, и он вынужден был вновь обратиться к этому жанру.

Автором сценария новой комедии стал (неожиданно для всех) драматург Николай Погодин. В основном он специализировался на историко‑революционных драмах, но в этом случае изменил своим привязанностям и сочинил произведение под названием «Веселая ярмарка». Ладыниной (до этого игравшей молодых девушек) в нем впервые досталась характерная роль. Смена амплуа для актрисы прошла болезненно. Поначалу роль ей не давалась, она даже пыталась уйти из фильма. Но постепенно, благодаря своей настойчивости и помощи партнеров по площадке, актрисе удалось найти нужные краски для этой роли, и работа увлекла ее. Когда «Кубанские казаки» вышли на экран, они тут же вызвали всеобщий восторг публики. Такого веселого и музыкального действа советское послевоенное кино еще не знало. В 1950 году картина заняла в прокате 2‑е место, собрав 40,6 млн. зрителей. В том же году Пырьев и Ладынина получили свою пятую Сталинскую премию (четыре предыдущие были получены в 1941, 1942, 1946 и 1948 гг.). После этого «звездная» пара Пырьев – Ладынина станут недосягаемыми для своих «соперников», представителей других киносемей: Александров – Орлова, Ромм – Кузьмина, Герасимов – Макарова.

Будучи на экране эталоном бодрости и оптимизма, в жизни Ладынина была совсем иным человеком. По этому поводу В. Вульф пишет: «1937 год проходил у нее на глазах. Она очень рано стала народной артисткой СССР (в 1950 году), ее любили на экране Сталин и окружающие его властители, а она оставалась в кругу своих старых опальных друзей, и иллюзий, свойственных ее мужу, у нее не было никогда. Страна жила в атмосфере непрекращающегося торжества сталинской системы, фильмы с участием Марины Ладыниной „работали“ на эту систему, а сама актриса понимала, что это торжество рано или поздно обернется поражением, что разрушительность фальши, предательств и аморальности, сопутствующих террору и страху, вынесет на поверхность правду. Когда после войны, в 1946 году, она впервые выехала за рубеж, на Каннский фестиваль, Франция ошеломила ее. Ей, противнице лжи, что изначально свойственно ее натуре, поклоннице Ахматовой, всегда было ясно, что „Страна Советов“ подточена изнутри. Запах казармы, кричащие краски восхваления Сталина составляли исторический фон той жизни, которую вели Ладынина с Пырьевым. С одной стороны, она создавала в 40‑е образ абсолютно идеализированный, мир ее героинь был прост и ясен, что и вознесло ее на вершины зрительского признания, с другой – она точно ощущала подавленную тишину духовно опустелой страны, освобождающейся от талантливой интеллигенции, которая не желала жить по законам конформизма. Дело было не в ее исторической проницательности, нет, а только в ее искренности и честности».

К моменту выхода фильма «Кубанские казаки» на экран Ладынина снялась уже в 8 фильмах своего мужа. Ни один другой режиссер даже не пытался предложить ей роль в своих картинах. Хотя в 1950 году такой случай все‑таки произошел. Режиссер Игорь Савченко предложил ей сыграть роль графини Потоцкой в картине «Тарас Шевченко». Актриса с радостью согласилась, однако ничего хорошего из этого не получилось. Цензура безжалостно обкорнала всю ее роль, сочтя ладынинскую графиню… слишком доброй.

Пырьев и Ладынина вот уже более 15 лет жили вместе. У них родился сын Андрей (теперь – кинорежиссер Андрей Ладынин). Учитывая взрывной характер Пырьева, семейные отношения двух звезд никогда не были простыми и безоблачными, однако за эти полтора десятка лет между ними никогда не заходила речь о разводе. Даже на съемочной площадке они почти не ссорились. Как вспоминает сама М. Ладынина: «На меня Иван Александрович никогда на съемках не повышал голос после одного случая, когда он на меня накричал, и я, растерявшись и смутно соображая, что делаю, просто пошла, словно лунатик, к выходу через огромный павильон».

В 1953 году, когда Пырьев задумал снимать новую картину «Испытание верности» (девятую по счету с Ладыниной), внезапно вышел приказ председателя Госкино о том, что режиссерам запрещено снимать своих жен. А у Пырьева на главную роль претендовала, естественно, все та же Ладынина. Однако режиссер собрал фотопробы других актрис на главную роль, принес их в Госкино и спросил: «Что, эти актрисы выглядят лучше Ладыниной?» И свою жену он все‑таки отстоял. Фильм «Испытание верности» вышел в прокат в 1954 году и занял 3‑е место, собрав на своих просмотрах 31,9 млн. зрителей. А затем «звездная» пара Пырьев – Ладынина внезапно распалась. Почему? Судя по всему, виной этого был сам Пырьев. В начале 50‑х, например, у него был громкий роман с молодой ленинградской актрисой. Об этом романе знали все, так как Пырьев, практически не таясь, посещал свою возлюбленную в одном из номеров гостиницы «Москва».

Между тем разводов, подобных тому, что пережили Ладынина и Пырьев, в артистической среде и до этого и после происходило немало, однако ни один из них не ставил крест на творческой карьере одного из потерпевших. Но с Ладыниной случилось именно так. С 1954 года она больше не снялась ни в одной картине. Она ушла в Театр‑студию киноактера, играла там в нескольких спектаклях, а попутно с этим участвовала в многочисленных выездных концертах, на которых обычно рассказывала зрителям о своих «звездных» ролях и читала стихи. А что же Пырьев?

В конце 50‑х годов он продолжает активную творческую и общественную деятельность. В 1956 году вступает в ряды КПСС, через год возглавляет оргкомитет Союза российских кинематографистов. В том же году приступает к тому, о чем мечтал все эти годы, – работает над экранизацией классики. Объектом его внимания становится роман Ф. Достоевского «Идиот». Одноименный фильм выходит на экраны страны в 1958 году и занимает в прокате 12‑е место (31 млн. зрителей). С точки зрения кассы – не самый удачный проект для такого режиссера, как Пырьев. Однако сам режиссер так не считает и через год экранизирует еще одно произведение великого писателя – «Белые ночи». Затем он снимает два фильма на современные темы: «Наш общий друг» (1962, 15‑е место в прокате – 22,4 млн. зрителей) и «Свет далекой звезды» (1965, 6‑е место – 60 млн.). В последней картине в главной роли снялась молодая жена Пырьева Лионелла Скирда‑Пырьева.

В год выхода картины на экран произошел скандал, виновником которого оказался Пырьев. На съемках в Горьком режиссер не сдержался и, поднеся к губам мегафон, выругался матом. Тут же кто‑то из присутствующих зрителей накатал на режиссера «телегу» и отправил в Москву. Этот донос сильно развязал руки тем кинематографистам, кто давно уже имел зуб на мэтра. В «Известиях» появился фельетон, посвященный Пырьеву. В результате режиссера исключают из партии (потом, правда, восстановят) и снимают с поста председателя оргкомитета Союза российских кинематографистов.

Будучи в опале, Пырьев приступает к работе над фильмом «Братья Карамазовы». Однако довести работу до конца ему не было суждено. Ранним утром 7 февраля 1968 года режиссер скончался. Медицинское вскрытие показало, что у 67‑летнего Пырьева было множество рубцов на сердечной мышце, следов инфарктов, перенесенных на ногах.

Фильм «Братья Карамазовы» досняли Михаил Ульянов и Кирилл Лавров. По опросу журнала «Советский экран», он был назван одним из лучших. В том же году И. Пырьеву на Московском международном кинофестивале был присужден специальный приз жюри за выдающийся вклад в киноискусство.

Осенью 1992 года, когда Центральное телевидение в который раз показало «Кубанские казаки» и пригласило М. Ладынину выступить вместе с другими участниками фильма перед телезрителями, актриса категорически отказалась от этого приглашения. В этом отказе было все: и горечь за то, что совсем недавно этот фильм обвинили в пропаганде сталинизма, и нежелание предстать перед телезрителями в ином, чем на экране, виде. Актриса имела право на такой поступок, и никто не может ее за это осудить.

М. Ладынина умерла 10 марта 2003 года.

Борис Андреев

Борис Федорович Андреев родился 9 февраля 1915 года в Саратове, в рабочей семье. Когда мальчику было 5 лет, семья переехала в небольшой приволжский городок Аткарск, где и прошли детские и юношеские годы нашего героя. Здесь он закончил 7 классов средней школы и отправился в Саратов поступать в сельскохозяйственный техникум. Саратов поразил его грандиозной стройкой волжского комбайнового завода и встречей с его молодыми строителями. Они‑то и посоветовали пареньку пойти к ним на завод. Так Андреев и сделал. Он окончил краткосрочные курсы и получил специальность слесаря‑электромонтера. В свободное от работы время молодые рабочие с удовольствием играли в заводском драмкружке, которым руководил режиссер Саратовского драматического театра Иван Артемьевич Слонов. В один из дней 1931 года на репетицию заводского драмкружка пришел и Андреев. Ему так понравилась репетиция, что он стал приходить туда снова и снова. После нескольких посещений юного Андреева заметил сам И. Слонов и предложил ему участвовать в репетициях. Так Андреев стал участником заводского драмкружка.

Видимо, успехи нашего героя в драмкружке были настолько серьезны, что в 1933 году И. Слонов предложил Андрееву поступать в Саратовский театральный техникум. «А как же завод? – удивился Андреев. – Мне не хочется его бросать». – «А ты попробуй учиться без отрыва от производства», – посоветовал ему режиссер. И Андреев последовал этому совету.

Однако работа на заводе и одновременно учеба в техникуме отнимали у Андреева массу времени и, главное, физических сил. Порой ему казалось, что он бросит учебу – так тяжело ему было. Видя это, руководство завода пошло ему навстречу: Андреева перестали использовать на ночных работах, снизили объем дневных работ. А на четвертом году обучения Андреева и вовсе освободили от работы и стали выплачивать стипендию из фондов предприятия. Все это позволило ему с честью пройти весь курс обучения и в 1937 году закончить техникум. Как вспоминал впоследствии сам актер, «на всю жизнь останется в моей памяти день, когда я пришел после защиты диплома в родной цех завода. Вместо обычной замасленной спецовки я явился в белой накрахмаленной рубашке, впервые надел галстук. Торчащие вихры были старательно приглажены… Кругом веселые, радостные лица, все поздравляли меня с окончанием. Общее настроение выразил старый слесарь Королев, который заявил, что завод наряду с 1738 комбайнами выпустил в этом году и одного актера. „Желаем тебе успеха в твоей новой работе, – обратился он ко мне. – Иди выступай, покажи, на что способен рабочий при советской власти“.

В том же году Андреев поступил в Саратовский драматический театр имени К. Маркса. Однако сыграть в нем что‑нибудь значительное молодому актеру было не суждено – вскоре его увлекло кино. Первое знакомство с кино не принесло Андрееву большого удовлетворения. Позднее он так вспоминал об этом: «Первая моя попытка сняться в кино окончилась позорным провалом. В конце 30‑х годов меня, молодого артиста саратовского театра, пригласил сниматься Александр Петрович Довженко. Второй режиссер фильма „Щорс“, Лазарь Бодик, увидев меня на сцене, сказал, что мой типаж подходит на роль Петра Чижа, молодого красноармейца, того самого, который уводит со свадьбы чужую невесту… Что же, если типаж подходит, буду сниматься, решил я. У нас на Волге тоже жили украинцы, и мне казалось, что создать характер украинского хлопца не так уж сложно.

Мне предстояло выучить за ночь длинный монолог, а утром прочитать его на съемочной площадке. Учил я монолог не очень старательно. Не знаю, как Довженко дослушал меня до конца. Он сидел на стуле ссутулившись, опустив руки, и даже не взглянул на меня. По‑моему, «снимали» меня без пленки. Кое‑как дочитал я до конца и скрылся поскорее с глаз долой, растворился среди декораций, но выйти из павильона не смог – заблудился. Александр Петрович решил, что я ушел, и сказал сердито: «Бодик, кого вы поставили перед мои очи!» И я понял, что этой роли мне не видать.

И все‑таки я сыграл в фильме «Щорс» крохотный эпизод, который не значится ни в одном справочнике. Молодой красноармеец говорил: «Прощайте, тату» – и уходил из дома на борьбу с врагом. Этим красноармейцем был я…»

Между тем после столь бесславного общения с кинематографом Андреев вернулся в Саратов, твердо уверенный в том, что путь в кино для него отныне закрыт навсегда. Но дальнейшие события показали, что он ошибался. В самом начале 1938 года, во время гастролей саратовского театра в Москве, Андреев вновь попал в поле зрения кинематографистов.

В один из гастрольных дней Андреев оказался на студии «Мосфильм». В то время там запускался с новым фильмом «Трактористы» режиссер Иван Пырьев, который активно искал исполнителей главных ролей. Именно на эти пробы и попал Андреев. Вот его собственный рассказ:

«Первая встреча с известным кинорежиссером разочаровала. Мои представления о внешнем облике людей этой профессии складывались по киножурналам 25‑го года, которые я как‑то купил на саратовском базаре. Вместо ожидаемой импозантной фигуры в гольфах, крагах, клетчатом пиджаке и неимоверных размеров кепи я увидел мужика выше среднего роста, подчеркнуто небрежного в одежде. Сейчас я понимаю, что тут была скорее своеобразная бравада, рассчитанная на определенный эффект, но в молодости все принималось за чистую монету.

…Итак, я в первый раз увидел Ивана Пырьева. Кепка с выпирающего затылка была сдвинута на серые глаза, которые беспокойно, внимательно и недоверчиво ощупывали меня из‑под козырька…

– Ну‑ка повернись, – сказал он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Я повернулся.

– Пройдись!..

Я лениво зашагал по кругу.

– А ну бегом!.. – сказал он очень сурово, и в голосе зазвучала сталь закрученной пружины.

Я посмотрел на своего мучителя глазами затравленного волка.

– Подходяще, – сказал Пырьев. – Не протестую, будем пробовать на Назара Думу.

– А ведь я приглашал его на Клима Ярко, – прозвучала запоздалая реплика ассистента режиссера.

Слегка побледнев и набрав полную грудь воздуха, Пырьев произнес монолог, исполненный трагического пафоса. Я не помню дословно всего сказанного тогда Иваном Александровичем, но сказал он примерно следующее:

– Это какому же кретину могло прийти в голову пригласить такую шалопутную человеческую особь на роль Клима Ярко, на роль героя‑любовника?!

И он злобно впился в меня глазами, отчего мне стало совсем неловко.

– Клим Ярко – урожденный Крючков с Красной Пресни! А вот Назар Дума теперь будет Андреев с Волги!.. Он же рожден для того, чтобы прийти в искусство и уйти из него Назаром Думою!»

В августе 1939 года фильм «Трактористы» вышел на экраны страны и имел грандиозный успех. Он стал безусловным фаворитом тогдашнего проката. Все актеры, занятые в главных ролях (М. Ладынина, Н. Крючков, П. Алейников и Б. Андреев), мгновенно стали популярными людьми на всю огромную страну.

Во время съемок «Трактористов» Андреев встретился и на всю жизнь подружился со своим ровесником Петром Алейниковым (тот был всего на полгода старше его). Андреев скажет позднее: «С ним я чувствовал себя вдвое сильнее, я у него силы черпал». Многие, знавшие их, так и говорили: «Это друзья – не разлей вода». Даже свою будущую жену – Галину Васильевну – Андреев нашел не без помощи Алейникова. Последний так описывает этот случай: «Ехали мы как‑то, тогда молодые, в Киеве в троллейбусе. Заговорили о женитьбе. Я ему говорю: „Какая дура за тебя пойдет, за такую глыбу, за лаптя деревенского? Посмотри на себя в зеркало!“ А он мне: „А вот женюсь назло тебе на первой же девушке, которая войдет в троллейбус“. И вдруг на остановке вваливается молодежь, и среди этой толпы – симпатичная такая девушка. Андреев познакомился с ней, напросился провожать. И вот уже столько лет живут душа в душу».

Отмечу, что женитьба далась Андрееву не так легко, как может показаться. Дело в том, что отцом девушки оказался комиссар милиции, который уже был наслышан о некоторых пьяных выходках молодого артиста. Поэтому, когда он узнал о том, кто ходит в женихах его дочери, ответ его был резким: «За этого пропойцу замуж не пойдешь!» И все же впоследствии Андрееву удалось уломать родителей невесты, и свадьба состоялась.

О неразлучной паре Андреев – Алейников в те годы ходила масса всевозможных историй, многие из которых, даже несмотря на свою неправдоподобность, были правдой. Вот, например, одна из них, которая относится к маю 1939 года, когда друзья снимались в фильме режиссера Эдуарда Пенцлина «Истребители». У обоих там были маленькие эпизодические роли, почти бессловесные (в 1940 году, когда фильм вышел на экраны, он занял в прокате 1‑е место, собрав 27,1 млн. зрителей). Однако, когда артисты приехали в Киев, в гостинице им почему‑то не нашлось места. С горя друзья отправились в ресторан. Далее рассказывает О. Хомяков: «Поужинали в ресторане, идут вечером по Крещатику. До гостиницы еще топать и топать, а горилка сделала свое дело: сморила. Вдруг Андреев видит – стоит кровать. Заправлена. На подушках украинская вышивка, на стуле рядом – рушник, тоже расшитый. Пригляделся. Около кровати – диван. А погода теплая, майская. Ну на черта им гостиница, если все это не мираж, не пьяная фантазия? „Петя, была команда: отбой!“ И – к кровати. Кто‑то (а может, показалось?) треснул его по лбу, что‑то зазвенело… Короче, то был не мираж, а витрина мебельного магазина. Откуда их вскорости извлекли, едва растолкав, милиционеры… Доспали оба в отделении, в КПЗ. Утром молоденький лейтенант садится за протокол. „Вынужден, – извиняется перед Андреевым, – составить“. Тот ему: „Не составишь“. Лейтенант: „Вынужден, товарищ Андреев. Я вас лично очень уважаю, но…“ – „А я говорю: не составишь“. С этими словами Андреев (зная, что они на спирту) выпивает из пузырька чернила! Во‑первых, опохмелился. Во‑вторых, как следовало ожидать, второго пузырька не имеется. Протокол писать нечем. Немая сцена… Тут раздается треск мотоцикла: прибыл начальник отделения со своей семьей – в люльке, на сиденье. Он в Савку из „Трактористов“ влюблен без памяти. Начались знакомства, объятия, фото на память: с семьей, с сослуживцами… О мебельном магазине было забыто. Ну разбили витрину, ну вздремнули на кровати, на диване… С кем не бывает?..»

Следующим фильмом, закрепившим успех Андреева и Алейникова у зрителей, стала картина Леонида Лукова «Большая жизнь» (1‑я серия). Андреев сыграл в нем роль стахановца Балуна, а Алейников роль его друга Вани Курского. В 1940 году этот фильм занял 6‑е место в прокате, собрав в кинотеатрах 18,6 млн. зрителей.

Начало Великой Отечественной войны Андреев встретил в Москве. Причем окончания ее он мог и не дождаться из‑за истории, которая приключилась с ним в июле 41‑го. Однажды он зашел в ресторан гостиницы «Москва» и оказался за одним столиком с двумя мужчинами. Один из них, судя по всему, был какой‑то начальник, другой – его подчиненный. Однако артист не знал, какое ведомство они представляют. К концу вечера, когда было выпито уже изрядное количество спиртного, между Андреевым и начальником разгорелся какой‑то спор. Сначала он шел на повышенных тонах, но затем актер не сдержался, вскочил на ноги и со всей силой врезал своему оппоненту кулаком в лицо. А кулак у Андреева был размером чуть меньше арбуза. Начальник так и рухнул на пол. Следом за ним свалился и его подчиненный, попытавшийся было осадить артиста.

Как оказалось, пострадавшие были работниками НКВД – один был генералом, а другой – его адъютантом. Поэтому 26 июля 1941 года Андреева арестовали. Ему вменили в вину «контрреволюционную агитацию и высказывание террористических намерений» и приговорили… к расстрелу. Однако в дело вмешался случай. Один из выносивших приговор прекрасно знал о том, что Андреев – любимый артист Сталина. Вот он и решил подстраховаться: доложил вождю о том, какая история произошла с Андреевым. Думал, видно, пусть Сталин решит, как быть в такой ситуации. И Сталин разрешил ситуацию как нельзя справедливо.

– Пускай этот актер еще погуляет, – сказал «вождь всех времен и народов».

Осенью того же года «Мосфильм» эвакуировали в Среднюю Азию. А через несколько месяцев на Ташкентской киностудии режиссер Л. Луков приступил к съемкам фильма «Два бойца».

В начале 40‑х годов Андреев снялся еще в нескольких фильмах, однако отнести их к удачным нельзя. Речь идет о комедии «Годы молодые» и мало кому известной даже тогда картине «Сын Таджикистана». И только во время войны, в 1943 году, актерский талант Андреева вновь заставил говорить о себе зрителей. На экраны вышли «Два бойца» по повести Л. Славина «Мои земляки». Андреев сыграл в нем обаятельного увальня Сашу с Уралмаша, а его друга Аркадия Дзюбина – Марк Бернес.

Успех был огромным. По прошествии многих лет можно смело утверждать, что это единственный фильм военного времени, честно рассказывающий о войне. Позднее критик Т. Иванова писала: «В этом фильме Б. Андреев доказал, что способен играть по самому большому счету. Не только умножать варианты своих упрямых парней, но и превращать их в выразителей самого народного характера, народной души, всколыхнутой войной, потрясенной, но непоколебимой. На смену жанру приходила эпичность».

Съемки этого фильма проходили негладко. Вот что рассказывает известный кинорежиссер Леонид Марягин: «Михаил Ромм мне как‑то рассказывал:

– Я в войну был худруком Ташкентской студии. И по должности старался ко всем, вне зависимости от ранга и популярности, относиться одинаково. На студии снимались «Два бойца». Борис Андреев тогда крепко пил. Срывал съемки. Когда он приходил в себя, я делал ему серьезные внушения. Он каялся и клялся, что больше в рот ни грамма не возьмет. Но… набирался снова и вот тут пытался свести со мной счеты. Однажды, в понятном состоянии, молодой, огромный, бычьей силы, он явился к директору студии – старому эвакуированному одесскому еврею – и потребовал сказать, где Ромм. Директор направил его на худсовет, хотя знал, что я в павильоне. Андреев ввалился на худсовет, подошел к ближайшему члену худсовета, приподнял его над полом и спросил:

– Ты Ромм?

– Нет, – в испуге ответил тот.

Андреев посадил его на место и взялся за следующего… Худсовет состоял человек из двадцати. И каждого Борис поднимал в воздух и спрашивал:

– Ты Ромм?

Перебрал всех присутствующих, сел на пол и заплакал:

– Обманули сволочи. Мне Ромм нужен! Я должен его убить!»

После выхода на экраны «Двух бойцов» Андреева стали наперебой приглашать на военные роли. Вот картины, в которых он тогда снимался: «Малахов курган», «Я – черноморец» (оба – 1944), «Однажды ночью» (1945), «Юные партизаны» (1946), «Белая тьма» (1948), «Встреча на Эльбе» (1949). Все эти фильмы можно смело назвать «проходными» в кинобиографии Андреева. Единственным исключением является фильм «Большая жизнь» (2‑я серия), который был снят в 1945 году, но признан «малохудожественным и вредным» и положен на полку. Его премьера состоялась только в 1958 году. Правда, на карьере Андреева этот эпизод никак не сказался: в 1948 году он был принят в ряды ВКП(б).

В конце 40‑х актеру удалось сняться только в двух фильмах, принесших ему очередной успех у зрителей, – «Сказание о земле сибирской» (1948, в прокате занял 3‑е место, собрав 33,8 млн. зрителей) и «Кубанские казаки» (1950, 2‑е место в прокате – 40,6 млн. зрителей). Оба фильма снял Иван Пырьев.

Обе картины очень нравились Сталину, который еще с «Трактористов» был неравнодушен к актеру Андрееву. В 1950 году на экраны вышло «Падение Берлина», где герой Андреева – солдат Алексей Иванов – встречался со Сталиным. (Кстати, за эту роль актер получил 150 тысяч рублей, что по тем временам было солидной суммой.) В том же году Андреев действительно встретился со Сталиным. Это произошло в феврале в Кремле, на приеме в честь Мао Цзэдуна. Андреев сидел за одним из столиков со своими коллегами – кинематографистами. В это время руководители двух держав обходили гостей и секретарь Сталина представлял каждого из них Мао Цзэдуну. Когда очередь дошла до Андреева, Сталин внезапно сам представил гостю актера:

– Это наш известный артист Андреев. Меня он должен всегда помнить по одной истории.

И Сталин загадочно улыбнулся опешившему актеру. Судя по всему, история, которую упомянул Сталин, относилась к июлю 1941 года, когда над Андреевым реально нависла угроза расстрела.

Отмечу, что фильм Михаила Чиаурели «Падение Берлина» в прокате 1950 года занял 3‑е место, собрав на своих просмотрах 38,4 млн. зрителей.

Критик Р. Юренев позднее так описывал свое впечатление от этого фильма: «Официальный успех в „Падении Берлина“ меня от Андреева оттолкнул, и надолго.

Понимал и понимаю, что актер не во всем виноват. Но в помпезном фильме М. Э. Чиаурели Андрееву довелось олицетворять русский народ. Имя он получил распространеннейшее – Иванов. К немцу обращался от лица всего народа, по Зееловским высотам шел – как вся наша непобедимая армия. А вот на приеме у И. В. Сталина робел, мычал, залезал сапогами в клумбу… негоже так было вести себя олицетворению русского народа. Неужели нельзя было поспорить, отказаться?

Нет, конечно, было нельзя…»

В 50‑е годы Андреев снимался хоть и не так активно, как десятилетие назад, однако все равно без работы не простаивал. На его счету были фильмы: «Максимка» (1953, в прокате 5‑е место – 32,9 млн. зрителей), «Большая семья» (1954), «Мексиканец» (1955), «Илья Муромец» (1956).

Во время съемок последнего фильма (он снимался в Ялте) с Андреевым произошла очередная скандальная история. На съемочной площадке к нему внезапно подошел милиционер и заявил: «Вот ты такой здоровый, Муромца играешь, а на самом деле наверняка слабак. Например, меня побороть не сможешь». Тут же, на берегу моря, они схватились в честном поединке и стали тянуть друг друга к воде. Так длилось несколько минут, пока Андреев не изловчился, перехватил хвастливого стража порядка за талию и, оторвав его от земли, бросил в море.

К сожалению, у этого поединка нашлось немало свидетелей, среди которых оказались и люди, начисто лишенные чувства юмора. Благодаря их стараниям уже на следующий день в местной газете появился фельетон, в котором говорилось, что известный артист настолько распоясался, что кидает милиционеров в море. Андреев очень обиделся на эту статью. И дал себе слово никогда больше в Ялту не приезжать. И слово сдержал. Однажды в 70‑е годы, когда вместе с коллегами он приехал на теплоходе в Ялту, то на берег так и не сошел.

В середине 50‑х годов произошел еще один казус. Актер выступал в одном из городов, и, когда вышел на сцену, оказалось, что зал почти пуст. В креслах сидело от силы три десятка людей. Ошеломленный Андреев убежал за кулисы и наотрез отказался выходить на сцену: «Я никому уже не нужен! Никому!» Организаторы концерта накануне дали всего лишь одно объявление в газете, рассчитывая на то, что поклонники артиста и без того узнают о его приезде в город. Говорят, что Андреев долго потом переживал по этому поводу.

Другой случай произошел с артистом в Свердловске. О нем поведал Е. Весник, который дружил с Андреевым. Тот позвонил ему из гостиницы и сообщил, что его обокрали. «Украли все деньги, которые у меня были!» Весник тут же примчался к другу и застал его сидящим и плачущим на ковре. Наверно, это было сильное зрелище! Андреев в своих подозрениях грешил на горничную, однако Весник попросил его не торопиться со своими выводами. «Надо еще раз все обыскать», – заявил он. «Да я уже везде искал!» – ответил Андреев. Но Весник все равно стал оглядывать номер и внезапно заметил, что дальний угол ковра как‑то странно оттопырен. Он заглянул туда… и обнаружил злополучную пачку денег. Оказалось, что Андреев накануне спрятал деньги под ковер, опасаясь той же горничной, и забыл.

На рубеже 50–60‑х годов Андреев сыграл сразу несколько прекрасных ролей в фильмах разного жанра – «Поэма о море» (1958, режиссер А. Довженко, роль Саввы Зарудного), «Жестокость» (1959, режиссер В. Скуйбин, роль Лазаря Баулина; 12‑е место в прокате – 29 млн. зрителей), «Путь к причалу» (1962, роль боцмана Росомахи) и «Оптимистическая трагедия» (1963, режиссер С. Самсонов, роль Вожака; 1‑е место в прокате – 46 млн. зрителей).

В 1962 году Б. Андрееву было присвоено звание народного артиста СССР.

С середины 60‑х годов фильмов с участием актера стало выходить на экраны значительно меньше. Объяснялось это разными причинами: ухудшением здоровья актера и нежеланием участвовать в слабых постановках. Из короткого перечня картин того периода мне хочется выделить одну, в которой Андреев сыграл роль «иностранца». Речь идет о фильме Евгения Фридмана «Остров сокровищ» по Р. Стивенсону, где Андреев предстал в образе Джона Сильвера. Фильм с прекрасной музыкой Алексея Рыбникова вышел на экран в 1971 году.

Об одном интересном эпизоде рассказывает кинорежиссер С. Говорухин:

«Однажды в Москве звоню Андрееву. Он говорит: „Приезжай, я тебе хочу почитать кое‑что“. Я уж собрался было ехать и тут вспомнил о том, что много рассказывал про Андреева Володе Высоцкому. Андреев Володе очень нравился. Спрашиваю Володю: „Я еду к Андрееву, хочешь, вместе поедем?“ – „Да, с удовольствием“. Думаю, дай перезвоню Андрееву, говорю: „Борис Федорович, ничего, если мы с Высоцким приедем?“ Он отвечает: „Да ну его! Он, наверное, пьет“. – „Здрасьте! Сами‑то давно ли завязали?“ Короче, я понял, что он хотел открыть мне сокровенное и стеснялся постороннего человека, тем более – замечательного поэта. Ну, Володе, когда он хотел кому‑то понравиться, много времени не надо было. Через 10 минут после того, как мы вошли в квартиру Андреева, создалось впечатление, что они знакомы много лет, а я как бы третий лишний. Андреев отвел нас на кухню, вскипятил чай в большой эмалированной кружке, потом взял кожаную тетрадь и стал из нее читать афоризмы. Вот некоторые из них:

«Разливая пол‑литра на троих, дядя Вася вынужден был изучить дроби.

Подлец с программным управлением.

Укушенный зубом мудрости…»

Еще одну историю про Андреева, относящуюся уже к 1979 году, рассказал автору этих строк сценарист и актер Валерий Приемыхов. Когда они с Динарой Асановой задумали снимать фильм «Никудышная», на одну из главных ролей должен был пробоваться Андреев. По сценарию герой Андреева умирает. Актер категорически не согласился умирать на экране (видимо, был мнителен) и потребовал изменить финал. Но авторы фильма с этим не согласились, и Андреев в картину не попал. К тому времени на счету актера было уже 50 фильмов. Свою последнюю – 51‑ю роль – Андреев сыграл в 1981 году в фильме Георгия Данелии «Слезы капали». Причем произошло это совершенно неожиданно для актера. Тридцать лет назад, во время съемок фильма «Путь к причалу», Андреев сильно повздорил с Данелией. Ссора была настолько серьезной, что с тех пор они друг с другом не общались. И вдруг в начале 1981 года Данелия позвонил Андрееву домой и попросил его сняться в своей новой картине. Никакой обиды на режиссера Андреев к тому времени уже не таил, поэтому с удовольствием согласился на его предложение.

В начале 80‑х серьезно заболела жена Андреева Галина Васильевна, и актер большую часть времени проводил с ней. Он и сам тогда чувствовал себя не очень хорошо. Здоровье стало подводить: на съемках фильма «Жестокость» в марте 1958 года его свалил тяжелейший инфаркт. Съемки тогда заканчивались (оставалось три съемочных дня), и Андреев, с трудом доиграв оставшиеся сцены, слег в больницу. К счастью, тогда все обошлось.

В 1975 году, во время съемок фильма «Мое дело», старые болячки вновь дали о себе знать – у Андреева часто шла носом кровь, съемку отменяли. Во время таких перерывов Андреев обычно отлеживался на специально принесенной для него раскладушке.

В середине апреля 1982 года Андреев съездил с Театром‑студией киноактера на гастроли в Куйбышев, вернулся в Москву и тут же занемог. Рассказывает сын актера Борис Андреев: «Утром, сразу же после его возвращения с гастролей, мы с отцом сидели на кухне, гоняли кофе и болтали о какой‑то чепухе. (Уже почти два года у нас с ним был молчаливый договор – не заводить речь о самом волновавшем нас тогда – о болезни матери.) Вдруг отец приумолк и сказал совершенно неуместную, как мне показалось, фразу:

– Ты знаешь, что‑то я устал очень. Наверное, это конец.

Даже сами эти слова казались нелепыми. Мысль о роковой, последней усталости, носящей какое‑то сакральное содержание, никак не вязалась с этой могучей плеядой людей, к которой принадлежал и отец… Да, это преходящее, суетное – минутное расслабление. А отлежится, отоспится, как всегда, – и снова в бой… Но едва ли не утром следующего дня мать срочно вызвала меня с работы:

– Немедленно приезжай. Папу забирают в больницу…

У подъезда уже стояла пара медицинских спецмашин, а по квартире, уставленной кардиографами и какими‑то хитрыми приборами, расхаживал в белых халатах целый консилиум врачей, укрепленный медсестрами и санитарами: тогдашнее руководство Союза кинематографистов помогло организовать «саму Кремлевку» – рядовому народному артисту просто так всех этих спецпривилегий не полагалось.

– Он все время спит, а просыпается ненадолго – начинает заговариваться, – растерянно бормотала мама.

Б. Ф. сидел на кровати уже одетый, сонно щурясь, ждал отправки.

– Ну вот, пошли синяки и шишки. Пироги и пышки кончились.

– Видишь, – воскликнула мама, – опять какую‑то ерунду про пироги говорит!

Увы, это была совсем не ерунда. Чувство скептического юмора и в эти совсем невеселые минуты проявилось: Борис Федорович очень уместно цитировал героя из давно полюбившегося романа (Это «Уловка‑22», а значит, Дж. Хеллер) Джозефа Хеллера. Кто знал, что все пироги и пышки и в самом деле кончились, ведь медики определили, по существу, простое переутомление, от которого быстро избавит высококвалифицированный и роскошный уход наподобие санаторного. О чем больше можно было желать в кунцевских кущах…

С собою отец взял рабочую тетрадь для записи афоризмов (он их называл – «охренизмы». – Ф. Р.), очки и ручку…

Итак, было 24 апреля 1982 года, чудесная погода, славное настроение. Дело, кажется, шло на поправку: накануне нам позвонили из больницы и сообщили, что состояние Бориса Федоровича улучшилось и его даже перевели из отделения интенсивной терапии в обычное.

Мы сидели в палате и болтали о всякой всячине, предвкушая скорую встречу по‑домашнему. Когда собирались уже уходить, отец вдруг спросил:

– Как вы думаете, почему это я лежал на площади у врат храма, а вокруг было много‑много народа?

–?..

– Ай, – он по‑особенному, как только ему присуще было, досадливо отмахнулся рукой, – должно быть, приснилось. Ерунда какая‑то.

Сколько ни упрашивали, он настойчиво вызвался нас проводить – хотя бы до коридора. Огромный и добрый, стоял, заслонив дверной проем, и глядел, как мы уходили. Нет, не мы. Тогда от нас уходил он.

Вечером, в половине одиннадцатого, позвонила лечащий врач… В это не хотелось, нельзя было поверить.

…На исходе пасхальной недели отца хоронили. Шли последние минуты прощания. Гроб с телом русского артиста установили перед входом в церковь Большого Вознесения, что на Ваганькове. Отчаянно светило солнце. Вокруг собрался народ. Многие плакали…»

Через несколько месяцев после смерти мужа из жизни ушла и Галина Васильевна.

Р. S. Незадолго до смерти у Андреева родился внук, которого в честь деда назвали Борисом.