Наблюдения над окружающими

Я провел почти всю зиму среди помешанных и потому имел возможность сделать несколько наблюдений над привычками и поведением некоторых из них. Полагая доставить этим удовольствие нашему начальству, я решил в точности описать их, насколько позволяют мои слабые силы, и чтобы пристыдить У., который говорит, что если бы я прочел свою статью вслух, то ее приняли бы за одно из тех объяснений, какие даются проводниками по сералям. Кто наиболее заслуживает внимания, так это один субъект, вечно стоящий неподвижно, прислонясь к стене, – зовут его С. Другой постоянно покрыт грязью с головы до ног и целый день с наслаждением возится в нечистотах. Третий, некто Л., чрезвычайно толстый, только и делает, что трет себе голову одной рукой. С. вечно потирает руки и беспрерывно ходит по одному направлению, 10 шагов вперед, 10 шагов назад, причем кричит, призывая всех святых. Другой неподвижно сидит на месте, вертит головой и часто улыбается. Некто С. П. постоянно твердит о своих миллионах, о фабриках и машинах, которые он устроит по выходе из больницы в январе 1875 года, как ему кажется, хотя он, вероятно, очень скоро отправится в страну, где нет ни печали, ни воздыхания, так как разбит параличом. Кривой Б. забавляется целые дни тем, что трет два камешка один о другой и при этом вечно бормочет что‑то себе под нос. Некто М., отставной моряк, говорит громким голосом, воображая себя на корабле, готовом отправиться в дальнее плавание. С. считает себя командиром полка и делается похожим на зверя, когда ему противоречат, в особенности когда кто‑нибудь в шутку скажет, что на него хотят надеть намордник. Другой, по прозвищу Италия, всегда выпачканный сажей, кричит целый день и быстро ходит, потирая себе голову обеими руками, вертится и произносит слова «стой! стой!» Некто П. воображает себя важным господином и рассказывает, что у него есть множество обширных поместий, он незаметно уходит каждую ночь и утром возвращается из дальних странствий. Некто Х., прозванный Горбуном, отъявленный интриган и лжец и представляет настоящий тип Вискарделло или Риголетто, – он вечно старается обмануть всех и питается одними пирожками. Луна – это старый обжора, который никогда не может насытиться; у него есть тяга к воровству, и он крадет что попадется, но в особенности платки. Он считает себя Блаженным Джироламо. Некто Романо, бывший на военной службе, грязен с головы до ног и тоже склонен к воровству. М. прогуливается в одиночестве, уверяет, что он теперь связан, а когда узы эти разрешатся, думает улететь в Елисейские Поля, в чистилище, в ад, вообще куда ему захочется. Дов. В. держит себя гордо и величественно, воображая что он – римский папа, именующийся Силеном Первым, и горе тому, кто вздумал бы оспаривать его могущество. Он рассказывает, что заключен сюда своими врагами, но что вскоре он отправится в Рим, где его встретят со всею помпой, подобающей римскому первосвященнику. Антонио, несносный болтун и ненасытный обжора, тоже не прочь украсть что плохо лежит и хлопочет только о том, как бы поесть, покурить и поиграть. Некто Ф., лет пятидесяти, долгое время остается спокойным, потом с ним делается бред, он в бешенстве ходит по коридорам, говоря, что не желает идти укрощать бури, и в конце концов начинает спокойно играть камешками. В. Р., впавший в совершенно бессмысленное состояние, вечно грозится убить всех, но не убивает даже блохи. Один тосканец, весьма склонный к онанизму, кричит во все горло, что его голод неутолим, хочет обидеть всех, но никто на него не обижается, всех называет могильщиками; он воображает, что ест вдвое больше других. Л., бывший прежде живописцем, говорит мало, но если примется рассуждать, то сам черт ничего не разберет. Б. Л. прислонится к стене и стоит по целым дням, не говоря ни слова. Л. представляет из себя министра или депутата, целый день беседует с воображаемыми личностями, а в конце концов перевязывает себя чулком, повторяя это 70 или 80 раз в день. Наконец, М. воображает себя Наполеоном I, каким‑то великим талантом, героем и не терпит, когда ему прекословят; у него есть дурная привычка – давать волю рукам. Р. каменщик, скуп до крайности, торгует всем и готов задушить кого только можно, лишь бы добыть денег. М., по прозванию Кобылка, до крайности любопытен, живой, надоедливый и болтливый; у него на совести есть кровавое преступление, и притом противоестественное; он сделался ханжой, работает в кухне, но не забывает и своих четок, не дает людям покоя вечными просьбами. Дон Л. страстный курильщик, целый день ходит по галерее, человек надменный и скупой, считает позором, что такую талантливую личность, как он, держат взаперти, и грозится, что начальствующие дадут в этом строгий отчет, когда он выйдет. Пинаккиа, по прозванию Контрефорс, бывший прежде папским солдатом – тип шута, бывает вполне доволен, когда ест или курит, всегда вмешивается в разговоры и постоянно переходит от одного аргумента к другому. М. А. отличный работник, всегда готовый услужить, какое‑то время остается спокойным, потом болезнь его проявляется громким криком, оглашающим галереи, и с ним тогда опасно заговаривать. Н. Д. М., прозванный Адвокатом, старается придать себе важный вид, подходящий к этому прозвищу, никогда не молчит и не успокаивается и всегда норовит настоять на своем. Ф., осужденный уже за драку и за кражу мешка, теперь совсем сумасшедший, разговаривает сам с собой и думает только о еде, питье и курении. В., прозванный Котом, злой и жестокий человек, был прежде военным, часто прогуливается по двору с озабоченным видом при малейшем противоречии готов начать ссору и пустить в ход кулаки. С. Ж., бывший столяр, очень красивой наружности, носит длинную бороду, служил прежде в папских драгунах, но теперь лишился рассудка и потому в разговорах его нет никакого смысла. Р. раздражителен и похож на зверя; разозлившись, кусается точно гиена, и следы его зубов остаются надолго. Доминик Б., прозванный Ратапланом, имеет привычку говорить всем дерзости и с утра до вечера раздает благословения. Кроме того, у нас есть компания игроков, которые играют с утра до вечера; среди них первые места занимают Покуполино, Пачино, Маркино и Градара.

Если пожелают читатели, можно составить множество биографий и привести еще немало других наблюдений. Что же касается служителей, то я предоставляю поговорить о них при случае тем, кого это ближе задевает».

Б. Ж. № 18.

Вообще больные не особенно дружелюбно относятся к своим товарищам, когда описывают их в прозе или в стихах. Но вот один очерк того же автора несколько иного рода: