Приключения Питера

На третий день мальчишки настолько проголодались, что, когда Голодный Боб принес им их дневную порцию гадкого варева, они и правда немного поели. Они тщательно выбрали тех червяков, которые еще извивались — на радость Голодному Бобу, — и проглотили остальное. Но этой еды было мало. Очень мало. Теперь их непрестанно терзал голод.

Питер, уже не уверенный в том, действительно ли это настолько хорошо — быть вожаком, — чувствовал, что обязан что-то сделать. Но от идеи обратиться с просьбой к капитану Пембриджу он отказался.

Мальчишки несколько раз слышали, как капитан, пошатываясь, бродит по главной палубе, выкрикивая бессмысленные приказы: «Поднять форштевень! Свернуть нок-рею!» — к пущему удовольствию команды. Пембридж разговаривал еще более невнятно, чем в первый день, а матросы уже открыто насмехались над ним.

Нет, Пембридж им ничем не поможет. А к Сланку Питер подходить не осмеливался. Просить еды у него было все равно что самому напрашиваться на порку. Но когда третий день превратился в третий вечер и мальчики приготовились провести еще одну бессонную голодную ночь в сырой тесной каморке, слушая всхлипывания Джимми и шуршание крыс, Питер принял решение. Он решил украсть еду.

На корабле непременно должна быть какая-нибудь нормальная еда. Сланк наверняка не ест те помои, которые приносили им, и уж явно не станет кормить этим пассажиров первого класса, вроде той девчонки, Молли, и ее гувернантки. Нет, все они едят нормальную еду. И Питер преисполнился решимости раздобыть ее.

Он предположил, что еду должны хранить где-то в кормовой части, где спят всякие важные персоны и хранятся ценные вещи. Но в ту часть трюма никак невозможно было попасть, не пройдя мимо матросского кубрика и кают пассажиров.

А там его непременно заметят. Поэтому Питер решил дождаться ночи и в темноте прокрасться на корму по палубе.

Питер прождал час после захода солнца, затем осторожно выбрался из клубка, в который сбились задремавшие мальчишки в поисках тепла и защиты от крыс. Толстый Тэд даже не перестал храпеть, но Джимми сел, потер глаза и спросил:

— Питер, ты куда?

— Тихо! — шикнул на него Питер. — Я пошел поискать еду.

— Я с тобой, — раздался голос Прентиса.

— И я, — сказал Том.

— Принесите мне бутерброд с ветчиной, — пробормотал Толстый Тэд, проснувшись от разговора о еде.

— Я пойду один, — отрезал Питер, выбираясь из каюты. — И принесу все, что смогу.

— Будь осторожен, — сказал ему вслед Джимми.

— И еще сыру, — попросил Толстый Тэд.

Питер взобрался по трапу на палубу, высунул голову из люка и огляделся по сторонам. В нескольких ярдах от себя он увидел небольшую группу матросов. Они смотрели за борт и о чем-то разговаривали. Больше на палубе никого не было. Питер осторожно выбрался из люка и пополз к правому борту, подальше от матросов. Добравшись туда, он привстал на четвереньки и направился к корме.

Скоро Питер услышал доносящийся из иллюминатора каюты громкий смех и чьи-то голоса. Он узнал бас Сланка и пронзительное хихиканье гувернантки Молли, миссис Бамбрейк.

— Ах, мистер Сланк! — кокетничала гувернантка. — Вы сущий дьявол!

— Так оно и есть, миссис Бамбрейк! — прогудел в ответ Сланк. — Вы знаете, что говорят?

— И что же говорят, мистер Сланк?

— Говорят, — громко расхохотался Сланк, — что дьявол всегда берет свое!

Затем Питер услышал, как миссис Бамбрейк взвизгнула совершенно неподобающим для гувернантки образом. За этим последовал звук, напоминающий оплеуху, потом глухой стук, как от удара, потом еще визг, еще глухой стук, а потом снова смех. Послушав это, Питер решил, что помощник капитана и гувернантка просидят тут еще долго.

«Значит, Сланка можно не бояться, — подумал Питер. — Теперь мне надо остерегаться только того здоровенного типа с кнутом».

Он огляделся, удостоверился, что за ним никто не следит, потом поднялся на ноги, на цыпочках добрался до кормы и спустился на несколько ступенек в плохо освещенный коридор, куда выходили четыре двери кают.

«Наверное, Молли в одной из этих кают», — подумал Питер и бесшумно пошел дальше, пока не добрался до узкого трапа, ведущего вниз. Он спустился по трапу и очутился в темноте. Сердце у него бешено колотилось. Он сделал шаг, осторожно ощупав пол ногой. Потом постоял с минуту, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Свет, который проникал сюда через открытый люк наверху, был очень тусклый. Питер увидел, что находится в длинном узком помещении. В конце его была дверь и…

Питер застыл. На полу у двери он увидел чей-то труп. Он лежал у стены, его голова свесилась набок, и…

…и храпел. Питер немного расслабился. Он внимательнее присмотрелся к спящему и узнал одного из матросов. Рядом с матросом на полу стоял фонарь — видно, раньше он горел, а теперь потух. Правая рука спящего лежала на деревянной дубинке фута два в длину.

«Часовой, — подумал Питер. — Охраняет эту дверь. Фонарь или сам погас, или часовой его погасил и заснул».

Питер понаблюдал за ним еще немного.

«Если у этой комнаты поставлен часовой, значит, в ней хранится нечто важное. Возможно, здесь у них и лежит хорошая еда».

Питер заколебался. На одной чаше весов был риск разбудить часового, на другой — надежда добыть еду. Питер крадучись двинулся вперед, не сводя глаз со спящего. Он добрался до двери и взялся за ручку. Мальчик боялся, что дверь заперта на ключ, но оказалось, она не только не заперта, но еще и слегка приоткрыта.

«Странно…»

Питер осторожно толкнул дверь и шагнул через порог. Там он снова подождал, пока его глаза привыкнут к темноте. Он слышал очень хорошо знакомое ему шуршание — так бегали крысы.

«Пожалуйста, не кусайте меня, — мысленно попросил Питер. — Я здесь за тем же, за чем и вы».

Через несколько мгновений шагах в пяти от себя он различил какой-то объемный силуэт. Вытянув вперед руки и осторожно нащупывая путь ногой, Питер шагнул вперед и…

«Это еще что такое?»

Из угла донесся какой-то звук.

«Для крысы оно слишком большое».

Питер снова застыл, вглядываясь в том направлении, откуда донесся звук, и увидел в воздухе какое-то зеленое пятно — нет, два зеленых пятна. Питер уставился на них и понял…

«Это глаза. Но чьи глаза могут так светиться?»

На самом деле ему вовсе не хотелось это выяснять. Он повернулся, кинулся к двери и…

Ба-бах!

Питер споткнулся о какой-то крупный предмет и полетел на пол. И врезался в часового, который тут же проснулся и подскочил:

— Ты что это себе позволяешь… ох!!!

В темной комнате часовому ничего не было видно. Споткнувшись о ноги Питера, он полетел кубарем и врезался во что-то у Питера за спиной. Получив возможность сбежать, Питер вскочил с пола и опрометью кинулся к двери, твердо решив убраться отсюда как можно скорее, но остановился, услышав потрясенный голос часового:

— Это что за?..

Не в силах совладать с любопытством, Питер рискнул оглянуться. Часовой стоял на четвереньках рядом с чем-то плохо видным, но большим. Питер, глаза которого успели привыкнуть к темноте, узнал в неясном силуэте тот самый завернутый в парусину сундук, его при нем занесли на корабль. Часовой же, разинув рот, таращился на что-то над сундуком.

На крысу.

В воздухе.

Крысу, парящую в воздухе.

Питер протер глаза, но сомнений не было никаких: крыса висела в воздухе, будто ее подвесили на веревочке, — только без веревочки. Питер с часовым уставились на крысу, а та пошевелила лапами — медленно, почти лениво, словно плыла куда-то, — и двинулась в сторону Питера, к двери.

Питер понимал, что ему следует удирать, но не мог ни сдвинуться с места, ни оторвать глаз от летящего грызуна, уже приближавшегося к дверному проему. Когда до двери оставалось около двух футов, крыса, кажется, заметила Питера, сделала загребающее движение правой лапой и свернула влево, ровно настолько, чтобы обогнуть голову Питера.

Оцепеневший Питер следил за ее приближением, поворачивая голову, а крыса подлетала все ближе, ближе…

Тут кто-то коснулся его руки, и Питер подскочил, словно ужаленный.

— Питер, — прошептал чей-то голос.

Питер порывисто оглянулся и увидел Молли. Откуда она взялась?

— Молли, — начал было он, — что ты здесь…

— Тебе нужно убираться отсюда немедленно, — с нажимом произнесла девочка и потянула Питера прочь от двери.

Питер услышал, как сзади часовой пытается встать.

— Эй, вы там! — заорал часовой. — А ну, стойте!

Молли потащила Питера к трапу.

— Давай! — сказала она, добравшись до трапа, и стала быстро подниматься наверх.

Питер двинулся следом. У него голова шла кругом: он думал про летающую крысу и зеленые светящиеся глаза, которые видел в темноте.

Зеленые глаза.

У Молли были зеленые глаза.

Часовой внизу по-прежнему вопил, требуя, чтобы они остановились. Питер взглянул на лестничный проем, ведущий на палубу, но Молли схватила его за руку, отворила какую-то дверь, затащила внутрь и закрыла за ними дверь. Это была маленькая, но удобная каюта. Две койки располагались одна над другой, а в углу стоял крошечный комодик. В каюте пахло лавандой и пудрой. Судя по всему, здесь жили Молли и миссис Бамбрейк.

— Молли, — произнес Питер, — что за…

Но Молли закрыла ему рот ладонью, заставив таким образом замолчать. Она кивком указала в сторону двери. Питер услышал топот башмаков — они прогрохотали вниз по лестнице, потом мимо двери каюты. Больших, тяжелых башмаков.

«Это тот тип с кнутом, — подумал Питер. — Малыш Дик».

Молли бесшумно приоткрыла дверь в тот самый момент, когда макушка здоровяка исчезла в люке.

— Уходи, — попросила Молли, подталкивая Питера к выходу. — Иди, пока Сланк не явился.

— Ладно, иду, — сказал Питер. — Но что это было?..

— Сейчас не время, — отозвалась Молли. — На вот, возьми.

Она повернулась, схватила с комодика какой-то сверток, завернутый в коричневую бумагу, и сунула Питеру в руки.

— А теперь уходи!

Питер услышал доносящийся с палубы топот еще одних башмаков. Подхватив сверток, он опрометью взлетел по лестнице и, пригибаясь, помчался вдоль поручней правого борта. Позади послышались новые вопли. Один из голосов принадлежал Сланку. Но Питер никого не встретил и без помех добрался до трапа, ведущего в их отсек. Он быстро спустился и с огромным облегчением нырнул в отведенную им тесную каморку — в этот миг она показалась ему почти симпатичной.

Джимми сел.

— Питер, — сказал он, — ты вернулся.

Питер, тяжело дыша, опустился на пол. Сердце колотилось так, словно вот-вот выскочит из груди.

— Что случилось? — спросил Прентис.

— Эй, с тобой все нормально? — поинтересовался Томас. — Ты какой-то перепуганный.

— Ничего я не перепуганный, — чересчур поспешно отозвался Питер.

— Что случилось? — снова спросил Прентис.

— Ну, — сказал Питер, плохо понимая, что можно рассказать, во что мальчишки поверят, — там была эта комната, и…

— Ты еду принес? — перебил его Толстый Тэд.

— Ну, — сказал Питер, — я как раз…

— Принес! — воскликнул Толстый Тэд. Он заметил сверток и выхватил его из рук Питера. — Ты добыл еду!

— Но это…

На этот раз Питеру не дали договорить восторженные крики мальчишек: Толстый Тэд разорвал коричневую бумагу и победно извлек оттуда буханку хлеба.

— Питер! — воскликнул Джимми. — Ты достал еду!

— Ну, да, — невозмутимо отозвался Питер, глядя на буханку. — Само собой.

Им с трудом удалось отнять буханку у Толстого Тэда и поделить на пять частей. Они могли бы съесть и несколько таких буханок, но все-таки им удалось утолить самый лютый голод, и, подобрав последние крошки, мальчишки быстро уснули.

Все, кроме Питера. Он беспокойно ворочался, вспоминая странное приключение в трюме, и его мучили бесчисленные вопросы.

Как так получилось, что крыса летала? Что творилось в трюме? Чьи глаза он видел в темноте? Почему Молли оказалась там, внизу? Уж не ее ли глаза он видел? Наверняка ее! Но как глаза человека могут светиться в темноте? И как, как крыса могла летать?

Чем больше Питер размышлял над всем этим, тем крепче становилась его уверенность, что ответы, каковы бы они ни были, как-то связаны с сундуком, тем самым сундуком, из-за которого тот матрос так странно вел себя в день отплытия. Питер снова и снова прокручивал эти события в памяти, пытаясь припомнить, не видел ли он в трюме еще чего-нибудь, потом все-таки решил: нет, ничего. Только сундук. Именно из-за него там выставили охрану.

«И я непременно выясню, что находится в этом сундуке».