Дети Кровоточащего Солнца 6 page

Вин задумчиво кивнула. Потом повернулась и посмотрела вниз, на Кельсера.

– Ты много знаешь о металлах, но ты ведь простой туманщик?

Марш кивнул. Впрочем, он явно не собирался вдаваться в подробности.

«Ладно, попробуем вот что…» – подумала Вин, гася бронзу.

Она осторожно подожгла медь, чтобы скрыть алломантическую силу. Марш никак не отреагировал, он смотрел во двор.

«Теперь он не должен засечь меня», – решила Вин, аккуратно воспламеняя цинк и латунь.

Она мысленно потянулась к Маршу – осторожно, как учил Бриз, – и коснулась его чувств. Слегка пригасив подозрительность и сдержанность, она в то же время усилила его грусть. Теоретически это должно было заставить его разговориться.

– Наверное, ты где‑то учился этому? – задала она пробный вопрос.

«Он наверняка поймет, что я сделала. И разозлится…»

– Я прорвался, когда был еще совсем юным, – сказал Марш. – Мне хватило времени для практики.

– И ты на многих тренировался.

– Я… у меня были причины. Трудно объяснить.

– Причины всегда есть, – возразила Вин, осторожно усиливая алломантическое давление.

– Ты ведь знаешь, как Кельсер относится к знати? – спросил Марш, окидывая Вин ледяным взглядом.

«Железный глаз, – подумала Вин. – Не зря о нем так говорят».

Она кивнула в ответ.

– Я точно такие же чувства испытываю к поручителям, – продолжил Марш, отворачиваясь. – Я готов что угодно сделать, лишь бы навредить им. Они забрали нашу мать… именно тогда я прорвался и поклялся уничтожить их. Поэтому я присоединился к мятежникам и начал изучать алломантию. Инквизиторы используют ее, поэтому я должен ее понимать… понимать все, что в моих силах, быть настолько могущественным, насколько это возможно для меня, а ты на меня давишь.

Вин вздрогнула, мгновенно гася металлы. Марш снова посмотрел на нее холодными глазами.

«Бежать!» – мелькнуло в голове Вин.

Она чуть было не сорвалась с места. Оказывается, старые инстинкты не исчезли, просто спрятались поглубже.

– Да, – неловко пробормотала она.

– А ты сильна, – сказал Марш. – Я бы этого и не заметил, если бы не разболтался ни с того ни с сего. Прекрати.

– Уже прекратила.

– Хорошо. Ты уже второй раз давишь на мои чувства. Больше никогда этого не делай.

Вин уставилась на него.

– Второй раз?

– Первый раз это было в моей лавке, восемь месяцев назад.

«Почему я его не помню?»

– Извини.

Марш покачал головой и снова отвернулся.

– Ты рожденная туманом, потому ты это делаешь. И он такой же. – Марш смотрел во двор, на Кельсера.

Они немного посидели молча.

– Марш? – заговорила наконец Вин. – А откуда ты узнал, что я рожденная туманом? Я же умела только слегка успокаивать чувства.

– У тебя было инстинктивное понимание остальных металлов. Ты в тот день жгла свинец и олово – слабо, едва заметно. Наверное, металлы попали в тебя с водой или с пищей. Ты когда‑нибудь задумывалась, как выжила там, где многие погибли?

Вин помолчала.

«Меня столько раз избивали. Неделями я оставалась без еды, проводила ночи в переулках под дождем и пеплом…»

Марш наблюдал за ней.

– Очень и очень немногие, даже рожденные туманом, – сказал он, – способны воспламенять металлы инстинктивно. Этим ты меня и заинтересовала. Я проследил за тобой и сказал Доксону, где тебя искать. Ты снова давишь на мои чувства?

– Нет, – покачала головой Вин. – Я же обещала.

Марш нахмурился, рассматривая Вин холодными глазами.

– Ты такой суровый, – тихо проговорила Вин. – Как мой брат.

– Вы были близки с ним?

– Я его ненавидела, – прошептала Вин.

– Понимаю… – сказал Марш после недолгой паузы, отводя взгляд.

– А ты ненавидишь Кельсера?

Марш покачал головой.

– Нет, у меня нет к нему ненависти. Он беспечен и самоуверен, но он мой брат.

– Разве этого достаточно?

– Да.

– Я… мне трудно это понять, – честно призналась Вин, глядя во двор, на хлопочущих скаа, короба и мешки.

– Твой брат, видимо, плохо с тобой обращался?

Вин лишь пожала плечами.

– А ваши родители? – спросил Марш. – Отец был знатным человеком. А мать?

– Сумасшедшей, – сказала Вин. – Она слышала какие‑то голоса. Дело обстояло настолько плохо, что брат боялся оставлять меня с ней наедине. Но конечно, выбора у него не было…

Марш молчал.

«Как он перевел беседу на меня? – подумала Вин. – Он не льстец и все равно заставил меня говорить, точно так же, как я заставила говорить ею».

В конце концов, Вин была рада выговориться. Она нащупала сережку в ухе.

– Я мало что помню, – сказала она. – Но Рин говорил, что однажды вернулся домой и увидел, что мать вся в крови. Она убила мою маленькую сестренку, Мессили. Но меня не тронула, а дала вот эту сережку. Рин говорил… говорил, что мать держала меня на коленях и что‑то бормотала, называя меня королевой. А у ее ног лежал труп сестренки. Он забрал меня у матери, и мы сбежали. Наверное, он спас мне жизнь. Может, потому я и оставалась с ним. Даже когда дела шли совсем плохо. – Вин покачала головой, глядя на Марша. – Ты просто не понимаешь, какой ты счастливчик. У тебя есть Кельсер.

– Да, пожалуй… Просто я… мне хотелось бы, чтобы он не обращался с людьми как с игрушками. Я готов убивать поручителей, но убивать обычных людей только за то, что они родились аристократами… – Марш покачал головой. – И дело не только в этом. Ему нравится, когда люди лебезят перед ним.

В его словах была правда. Но тем не менее Вин заметила в голосе Марша что‑то еще. Зависть?

«Ты же старший брат. Марш. На тебе лежала ответственность… но ты присоединился к мятежникам, уйдя из воровской шайки. Наверное, тебя злило, что Кельсер всегда всем нравился».

– Но теперь, – продолжал Марш, – он меняется в лучшую сторону. Ямы Хатсина заметно повлияли на него. Точнее, она… ее смерть его изменила.

«А это что?» – вскинулась Вин, ощутив его боль. Глубокую боль, не такую, какую испытывают при смерти жены брата.

«Вот оно что… Дело не в том, что Кельсер нравился всем, а в том, что его выбрала одна конкретная женщина. Та, которую ты любил…»

– Так или иначе, – сказал Марш решительным тоном, – былая самоуверенность осталась в прошлом. Да, его план безумен, и я уверен, что отчасти Кельсер задумал все это ради личного обогащения, но… ему ведь не обязательно было помогать мятежникам. Он пытается сделать что‑то хорошее, хотя сам в результате может погибнуть.

– Зачем продолжать, если ты уверен в поражении?

– Затем, что он намерен пропихнуть меня в братство, – ответил Марш. – А те сведения, что я смогу раздобыть там, помогут мятежникам и через сотни лет после того, как мы с Кельсером умрем.

Вин задумчиво посмотрела во двор.

– Марш, я не думаю, что ты до конца понимаешь Кельсера. То, как он разговаривает со скаа… то, как они смотрят на него…

– Я знаю, – сказал Марш. – Это началось, когда он придумал историю с одиннадцатым металлом. Я не вижу тут причин для беспокойства. Кельсер просто играет в очередную игру.

– Потому я и не понимаю, зачем он отправляется в путешествие. Он ведь на несколько месяцев отойдет от активных действий.

Марш пожал плечами.

– Он оставляет целую армию, которая будет работать на него. Кроме того, ему необходимо исчезнуть из города. Слухи о нем разошлись слишком широко, и лорды начали интересоваться выжившим в Хатсине. А если пойдут разговоры, что некий человек со шрамами был замечен рядом с лордом Реноксом…

Вин понимающе кивнула.

– Сейчас, – продолжал Марш, – он изображает из себя какого‑то дальнего родственника Ренокса. И этот человек должен исчезнуть до того, как кто‑нибудь признает в нем выжившего. Когда Кел вернется, то займет другое положение, будет пробираться в особняк через заднюю дверь и не снимать капюшон в Лютадели. – Марш немного помолчал и поднялся. – Ладно, основы я объяснил. Теперь тебе нужно потренироваться. Когда будешь пересекаться с туманщиками, сосредоточивайся на их алломантических пульсах. А если нам доведется встретиться вновь, я покажу тебе еще кое‑что, но только при условии, что ты освоишь азы.

Он ушел с балкона, не попрощавшись, и Вин проводила его взглядом. Лишь через несколько месяцев они снова увиделись.

«На самом деле в них нет ненависти друг к другу, – думала она, облокотившись о перила балкона и глядя вниз, во двор. – Наоборот…»

Некоторое время она размышляла и наконец решила, что любовь близких родственников должна немного походить на те алломантические пульсы, которые ей теперь следовало искать… только ей это чувство было незнакомо, и она не могла его уловить.

Герой всех веков должен быть не человеком, а чистой стой. Тогда ни один народ не сможет на него претендовать, ни одной женщине не удастся удержать его, ни один король не сумеет его убить. Он не должен принадлежать никому, даже самому себе.

Кельсер спокойно сидел и читал, пока лодка медленно двигалась по каналу на север.

«Иногда меня тревожит, что я совсем не тот герой, каким меня считают», – было написано в дневнике. А дальше…

«Какие у нас есть доказательства? Слова давно умерших людей, неясные пророчества? Даже если поверить в предсказания, то как они соотносятся со мной? Правомерно ли считать события на Летнем Холме „ношей, удвоившей силы героя“? Несколько моих жен могли, наверное, связать меня „со всеми королями мира“, если смотреть под определенным углом. Можно найти десятки Фраз, так или иначе отсылающих к эпизодам моей жизни. Но точно так же они могут не иметь ко мне никакого отношения.

Философы уверяют, что пришло время, что были соответствующие знамения. Но я продолжаю думать: а что, если они выбрали не того человека? Так много людей зависит от меня. Они говорят, я буду держать в руках будущее всего мира.

Но что они подумают, если узнают, что их защитник – герой всех веков, их спаситель – сомневается в себе? Может, они вовсе и не будут потрясены. И пожалуй, это беспокоит меня сильнее всего. Что, если в глубине души они и сами удивлены – так же как и я?

Когда они видят меня, не видят ли они лжеца?

Рашек, похоже, думает именно так. Я знаю, что не должен позволять простому носильщику нарушать мое спокойствие. Но он из Терриса, оттуда, где рождаются пророчества. И если кто‑то может заметить фальшивку, то почему не он?

И тем не менее я продолжаю свое путешествие, направляясь туда, где, как утверждают предсказания, я встречусь с судьбой… и все иду и иду, спиной ощущая взгляд Рашека. Завистливый. Насмешливый. Ненавидящий.

И еще я тревожусь, как бы мое высокомерие не погубило всех нас».

Кельсер опустил книгу. Лодка шла рывками: скаа усердно тащили судно. Кельсер радовался, что Сэйзед успел сделать для него копию дневника лорда‑правителя, иначе ему нечем было бы заняться во время путешествия.

Да, дневник оказался чрезвычайно интересным. Завораживающим и в то же время зловещим. Странно было читать слова, написанные самим лордом‑правителем. Кельсеру лорд‑правитель всегда представлялся не столько человеком, сколько… тварью. Злобной силой, которую необходимо уничтожить.

Однако автор дневника, похоже, был простым смертным. Он задавался вопросами, размышлял… казался человеком глубоким и сильным.

«Не следует так уж доверять этим записям, – подумав Кельсер, проводя ладонью по странице. – Люди редко судят о самих себе беспристрастно».

И все же история лорда‑правителя напомнила Кельсеру о легендах, слышанных им когда‑то, – легендах, которые шепотом пересказывали скаа, обсуждали знатные лорды и запоминали хранители. Они гласили, что некогда, еще до восшествия на престол, лорд‑правитель был величайшим из людей. Любимым вождем, человеком, которому народы вверили свои надежды.

К несчастью, Кельсер знал, чем кончилась эта история. Последней империей. Лорд‑правитель не спас человечество, он его поработил. Но когда Кельсер читал о начале тех событий, видел сомнения лорда‑правителя и его внутреннюю борьбу, все казалось ему еще более трагичным.

Кельсер хотел продолжить чтение, но лодка стала замедляться. Он выглянул из каюты. Десятки людей шагали по тропе вдоль канала, волоча четыре баржи и две небольшие речные лодки, охранявшие их. Это был эффективный способ транспортировки различных товаров – и тяжелейший труд скаа. Однако бурлаки могли таким образом перетаскивать грузы, многократно превосходившие то, что они унесли бы на себе.

Сейчас скаа почему‑то остановились. Впереди Кельсер рассмотрел шлагбаум, за которым канат разделялся на два рукава. Нечто вроде водного перекрестка.

«Наконец‑то», – подумал Кельсер.

Многодневное путешествие подходило к концу.

Кельсер не стал ждать посланца. Он просто вышел на палубу и достал из кошеля несколько монет.

«Пора их немножко расшевелить», – подумал он, роняя монетку на деревянную палубу.

Воспламенив сталь, Кельсер взмыл в воздух. Он помчатся по дуге, быстро набирая высоту. Сверху он видел канал, людей, тащивших баржи к развилке, и тех, кто уже остановился и ждал своей очереди. Кельсер бросил еще монету, пролетая над тяжело груженной баржей, и оттолкнулся от нее, чтобы не потерять высоту. Солдаты на палубе шедшей за баржей лодки задрали головы, в ужасе показывая пальцами на Кельсера, парившего над каналом.

Кельсер воспламенил свинец, наполняя тело силой, и приземлился на палубу лодки, возглавлявшей его караван.

Из каюты вышел удивленный Йеден.

– Лорд Кельсер! Мы… э‑э… подошли к развилке.

– Сам вижу, – ответил Кельсер, оглядываясь на длинную очередь судов.

Люди на палубах взволнованно переговаривались, показывая в его сторону. Кельсер чувствовал себя немного странно, воспользовавшись алломантией среди бела дня, на глазах у множества зрителей.

«Что делать, такова необходимость, – подумал он. – Все эти люди теперь не скоро увидят меня, пройдет еще несколько месяцев. Я должен был произвести на них впечатление, дать им надежду, если, конечно, вся затея хоть чего‑то стоит…»

– Стоит проверить, здесь ли встречающие из пещер? – осведомился Кельсер.

– Разумеется, – ответил Йеден, жестом приказывая одному из слуг пришвартовать лодку.

Йеден выглядел взволнованным, он был человеком горячим и искренним, и Кельсер уважал его за эти качества, хотя Йеден старательно их скрывал.

«У меня всю жизнь противоположная проблема, – весело подумал Кельсер, следом за Йеденом сходя на берег. – Я слишком много говорю, но не больно‑то искренен при этом».

Они прошли вдоль ряда бурлаков. Перед рабочими стоял один из убийц Хэма – он изображал капитана охраны Кельсера. «Капитан» отсалютовал.

– Мы добрались до развилки, лорд Кельсер.

– Сам вижу, – повторил тот.

Впереди, на склонах холмов, стояли густые березовые рощи, но они никого не интересовали. Империя владела более обильными источниками древесины, так что березы в здешних горах могли расти спокойно.

Кельсер воспламенил олово, щурясь на ослепительно вспыхнувшее солнце. Глаза быстро приспособились к яркому свету, и он заметил между деревьями легкое движение.

– Они там, – сказал Кельсер, подбрасывая монетку и с силой толкая ее.

Монетка понеслась вперед и ударилась о ствол. Сигнал был принят, и несколько человек в маскировочной одежде вышли из‑за деревьев и зашагали к каналу по усыпанной золой и пеплом земле.

– Лорд Кельсер, – отсалютовал первый из них, – я – капитан Демокс. Прошу, возьмите новобранцев и идемте со мной. Генерал Хэммонд жаждет встретиться с вами.

Капитан Демокс был молод, но выглядел настоящим солдатом. Ему едва перевалило за двадцать, но он руководил своим маленьким отрядом с такой серьезностью, что мог бы показаться самонадеянным, если бы не знал столько о воинском искусстве.

«Солдат водили в бой и большие юнцы, – думал Кельсер. – И если я в таком возрасте был бездельником, это не значит, что все должны быть такими же. Посмотреть только на бедняжку Вин… ей всего шестнадцать, а она готова поспорить в серьезности с Маршем».

Войдя в лес, они рассредоточились по разным тропинкам: по приказу Хэма каждому отряду надлежало идти своей дорогой, чтобы не оставлять явных следов. Кельсер оглянулся на мужчин, шедших позади, – их было около двух сотен, – и слегка нахмурился. Они наверняка оставят после себя просеку, но что поделать? Передвижение такого количества людей едва ли можно скрыть.

Демокс замедлил шаг, махнул рукой, и несколько солдат из его отряда быстро выбежали вперед. Они, конечно, и в сравнение не шли по выправке со своим командиром, и все же Кельсер был удивлен. Когда он приезжал в последний раз, эти люди выглядели настоящим сбродом, они не умели действовать сообща, как и большинство новобранцев. Да, Хэм и его офицеры неплохо потрудились.

Солдаты отодвинули в сторону маскировочный кустарник, обнажив щель в земле. Внутри оказалось темно, стены поблескивали гранитом. Это была не обычная пещера, а дыра, уводящая в глубину.

Кельсер некоторое время стоял молча, всматриваясь в черную каменную расщелину. Его передернуло.

– Кельсер? – окликнул Йеден. – В чем дело?

– Напоминает Ямы. Они тоже выглядят как трещины в земле.

Йеден слегка побледнел.

– Ох… я…

Кельсер отмахнулся.

– Я знал, что меня ждет. Я спускался в Ямы каждый день в течение года, но всегда выходил наружу. Я их победил. У них нет власти надо мной.

И чтобы доказать правдивость своих слов, он шагнул вперед и начал спускаться в черную щель по узкой веревочной лесенке.

Щель была достаточно широкой, чтобы в ней поместился крупный мужчина. Оглянувшись, Кельсер увидел, что солдаты – и отряд Демокса, и новобранцы – молча наблюдают за ним. Он нарочно говорил с Йеденом настолько громко, чтобы его услышали.

«Пусть увидят и мою слабость, и то, как я ее преодолеваю».

Мысли звучали храбро. Однако когда Кельсер очутился под землей, ему тут же захотелось наружу. Зажатый между каменными стенами, он дрожащими пальцами цеплялся за перекладины лестницы. Холод, сырость, темнота. Добывать атиум должны были рабы. Алломанты, конечно, работали бы более продуктивно, но использование алломантии поблизости от залежей кристаллического атиума убивало. Поэтому, наверное, лорд‑правитель посылал в шахтах только приговоренных. Загонял в Ямы. Заставлял ползти вниз, всегда вниз…

Кельсер принудил себя двигаться вперед. Это не Ямы Хатсина. Щель не тянется бесконечно долго, она не обросла кристаллами, сквозь которые нужно пробираться, раздирая в кровь руки, чтобы нащупать жеоды атиума, скрытые в глубине. Один жеод давал неделю жизни. Жизни под кнутом надсмотрщика. Жизни под властью бога‑садиста. Жизни под покрасневшим от стыда солнцем.

«Я должен изменить мир ради других, – думал Кельсер. – Сделать его лучше!»

Спускаться оказалось тяжело, куда тяжелее, чем Кельсер готов был признаться. К счастью, расщелина вскоре превратилась в большую подземную пещеру, и Кельсер заметил свет. Он перестал держаться за ступеньки и позволил себе рухнуть вниз, приземлившись на неровный каменный пол. Он улыбнулся человеку, ожидавшему его.

– Черт знает, какой ты устроил вход, Хэм! – сказал Кельсер, отряхивая с ладоней пыль.

Хэм улыбнулся.

– Тебе не помешала бы ванна.

Кельсер расхохотался, сторонясь, чтобы не мешать тем, кто спускался следом. Он обратил внимание, что от пещеры отходит несколько естественных туннелей.

Вскоре внизу появились Йеден и Доксон. Их одежда перепачкалась после сложного спуска. Да, вход был непростым. Но в том‑то и крылся смысл.

– Страшно рад тебе, Кел, – сказал Хэм.

Он непривычно выглядел в одежде с рукавами, которых обычно не признавал. Впрочем, единственное, чем его куртка напоминала военную форму, был прямой крой и пуговицы спереди.

– Ну, сколько человек вы мне привели?

– Больше двухсот сорока.

Хэм вскинул брови.

– Значит, набор в основном закончен?

– Наконец‑то, – подтвердил Кельсер.

В пещеру начали спрыгивать солдаты, и несколько помощников Хэма вышли вперед, помогая новобранцам сориентироваться и уводя их в один из боковых туннелей.

К Кельсеру и Хэму подошел Йеден.

– Пещера потрясающая, лорд Кельсер! Я никогда прежде не бывал в таких местах. Нечего и удивляться, что лорд‑правитель не может нас обнаружить!

– Здесь все отлично охраняется и вообще устроено на славу, – с гордостью сообщил Хэм. – Входов всего три, и каждый представляет собой расщелину в склоне горы. Имея достаточное количество припасов, можно удерживать нашу крепость даже в том случае, если на нас бросят превосходящие силы противника.

– К тому же, – добавил Кельсер, – это не единственная пещера в здешних горах. Даже если бы лорд‑правитель всерьез задумал уничтожить нас, его армии пришлось бы потратить не одну неделю, прочесывая местность, и все равно бы нас не нашли.

– Потрясающе, – повторил Йеден.

Он повернулся к Кельсеру.

– Лорд Кельсер, я ошибался насчет тебя. Эта операция… эта армия… вы сотворили нечто поистине впечатляющее.

Кельсер усмехнулся.

– На самом деле ты был прав насчет меня. Ты поверил мне, когда мы только задумали все это… и мы здесь лишь благодаря тебе.

– Я… ну да, наверное, – улыбнулся Йеден.

– В любом случае, – сказал Кельсер, – мне льстит твое доверие. Наверное, понадобится время, пока все спустятся… не хочешь пока осмотреться? Мне нужно переговорить с Хэммондом.

– Разумеется, лорд Кельсер.

В голосе Йедена прозвучало искреннее уважение, даже почтительность.

Кельсер жестом предложил Хэму отойти в сторону. Хэм, слегка нахмурившись, взял фонарь и повел Кельсера в один из боковых туннелей. Когда они оказались достаточно далеко, чтобы их никто не услышал, он остановился.

Кельсер вопросительно посмотрел на него. Хэм кивнул в сторону пещеры.

– Йеден определенно изменился, – сказал он.

– Я хорошо влияю на людей.

– Должно быть, их поражает твоя скромность. Я серьезно, Кел. Как тебе это удалось? Он пылал ненавистью, а теперь смотрит на тебя, как ребенок на обожаемого старшего брата.

Кельсер пожал плечами.

– Йедену никогда прежде не приходилось работать с хорошей опытной командой. Думаю, он начинает осознавать, что у нас действительно есть шанс. Прошло чуть больше полугода, а мы уже собрали столько мятежников, сколько он не видел за всю свою жизнь. Такой результат непременно должен был сломить его упрямство.

Хэма, похоже, не слишком убедили его слова. Он просто передернул плечами и направился дальше.

– Так о чем ты хотел поговорить?

– Вообще‑то я хотел посмотреть на два других входа, если можно, – ответил Кельсер.

Хэм кивнул и пошел вперед. Этот туннель, как и большинство других, был сотворен не руками человека, а представлял собой часть естественных подземных лабиринтов. В Центральной провинции существовали сотни таких систем, в основном простых и маленьких. И только одна из них – Ямы Хатсина – скрывала в себе жеоды атиума.

– Йеден прав, – сказал Хэм, протискиваясь сквозь сужающийся туннель. – Ты нашел отличное место, чтобы спрятать армию.

Кельсер кивнул.

– Отряды мятежников уже сотни лет скрываются в здешних подземных пещерах. Они так близко от Лютадели, что иной раз страшно становится, но лорду‑правителю ни разу не удавалось устроить успешный налет. Поэтому теперь он их просто не замечает. Думаю, это одна из многих его ошибок.

– Он бы ни черта не смог здесь сделать, – хмыкнул Хэм. – Тут слишком много всяких поворотов и узких щелей, чтобы драться с теми, кто знает каждый уголок.

Они вышли в очередную пещеру, меньшую по размерам. В ее потолке была такая же расщелина, сквозь которую просачивался солнечный свет. В пещере находился отряд из десятка солдат, которые мгновенно насторожились, заслышав шаги Хэма.

Кельсер посмотрел на них и одобрительно кивнул.

– Здесь всегда охрана? – спросил он.

– Да, у каждого из трех входов, – ответил Хэм.

– Хорошо.

Кельсер подошел ближе, рассматривая солдат. Он нарочно закатал рукава, чтобы были видны его шрамы, и отметил, как уставились на них бойцы. По правде говоря, Кельсер не знал, что ему следует проверять, но старался выглядеть как настоящий военачальник. Он изучил оружие: восемь боевых дубин, два меча.

Наконец он обратился к солдату с эмблемой на плече:

– Кому ты позволишь покинуть пещеры, солдат?

– Только тому, у кого будет письмо с печатью генерала Хэммонда, сэр!

– И никаких исключений?

– Никаких, сэр!

– А если я захочу уйти прямо сейчас?

Солдат замялся.

– Э‑э…

– Ты остановишь меня, – резко сказал Кельсер. – Никаких исключений, солдат! Ни для меня, ни для твоего приятеля, ни для офицеров – ни для кого! Нет печати – нет выхода.

– Так точно, сэр! – бодро ответил солдат.

– Молодец. Да, – добавил Кельсер, поворачиваясь к Хэму, – если у тебя все солдаты таковы, генерал, то у лорда‑правителя есть основания бояться.

При этих словах солдаты расправили плечи.

– Продолжайте в том же духе, ребята, – заявил Кельсер, направляясь к туннелю.

Хэм пошел за ним.

– Спасибо, – негромко сказал он. – Они несколько недель только и говорили, что о твоем приезде.

Кельсер пожал плечами.

– Я просто хотел убедиться, что они хорошо охраняют лагерь. Теперь у тебя людей прибавилось, и я настаиваю, чтобы посты были во всех туннелях, ведущих к выходам.

Хэм кивнул.

– Да, но это чересчур.

– Не смеши меня, – отмахнулся Кельсер. – Один‑единственный недовольный чем‑то беглец или просто дурак может выдать нас лорду‑правителю. Хорошо, конечно, что ты в состоянии защитить пещеры, но если снаружи встанут войска и ты очутишься в ловушке, от армии не будет проку.

– Верно, – согласился Хэм. – Хочешь взглянуть на третий выход?

– Конечно.

Хэм кивнул и повел его по очередному туннелю.

– Да, вот еще что, – немного погодя заговорил Кельсер. – Собери человек сто – тех, кому доверяешь, – и пусть проложат побольше тропинок в лесу. Если кто‑то начнет искать тебя, нам не удастся скрыть, что по лесу ходило много людей. Но можно спутать следы, если появится несколько десятков троп, ведущих в разных направлениях.

– Хорошая мысль.

– У меня их сколько угодно, – усмехнулся Кельсер.

Они добрались до другой пещеры, намного большей, чем две предыдущие. Это оказался тренировочный зал без выхода наверх. Здесь солдаты под присмотром наставников отрабатывали приемы боя на мечах и дубинах. Инструкторы были в мундирах. Идея принадлежала Доксону – чтобы офицеры носили мундиры. Всю армию одеть в форму не представлялось возможным, потребовалось бы слишком много денег, к тому же покупка такого количества обмундирования вызвала бы подозрение. Но то, что командиры всегда ходили в мундирах, порождало уверенность в рядовых солдатах.

Хэм остановился у входа в пещеру.

– Надо кое‑что серьезно обсудить, Кел, – сказал он. – Эти люди… да, они начали чувствовать себя воинами, но… Короче, они же скаа. Они всю жизнь работали на фабриках или в полях. Я не знаю, как они поведут себя во время сражения.

– Если мы все сделаем правильно, им не придется много сражаться, – ответил Кельсер. – Ямы Хатсина охраняет всего пара сотен солдат… Лорд‑правитель не может держать там большой отряд, да и необходимости такой нет, учитывая расположение Ям. Тысяча наших воинов без труда захватит Ямы и сразу отступит при приближении гарнизона. А оставшиеся девять тысяч столкнутся, вероятно, со стражниками Великих Домов и малой частью дворцовой гвардии, но мы будем превосходить их численно.

Хэм кивнул, хотя уверенности в его взгляде не прибавилось.

– Ну, в чем еще дело? – спросил Кельсер, прислоняясь к гладкой стене туннеля.

– А что потом, Кел? – выпалил Хэм. – Мы добудем атиум, передадим город – и нашу армию – Йедену. И что потом?

– Это уже дело Йедена, – пожал плечами Кельсер.

– Но их же всех убьют, – тихо сказал Хэм. – Десять тысяч человек не удержат Лютадель, когда подойдет имперская армия.

– Я приготовил для них кое‑что получше, Хэм. Если нам удастся стравить лордов и свалить правительство…

– Ну, возможно, – с сомнением пробурчал Хэм.

– Ты же согласился с планом, Хэм, – напомнил Кельсер. – Мы именно это и задумывали с самого начала. Создать армию и передать ее Йедену.

– Да, знаю, – кивнул Хэм, вздыхая и тоже прислоняясь к стене. – Только я думал… Понимаешь, теперь, когда я командую ими, для меня все стало выглядеть иначе. Может, я просто не гожусь для такого дела. Я телохранитель, а не генерал.

«Я знаю, о чем ты думаешь, друг мой, – усмехнулся про себя Кельсер. – А я вор, а не пророк. Но иногда нам приходится делать то, к чему вынуждают обстоятельства».

Он положил руку на плечо Хэма.

– Ты проделал отличную работу.

Хэм помолчал.

– Проделал? – переспросил он.

– Я привез Йедена сменить тебя. Мы с Доксом решили, что солдатам лучше привыкнуть к тому, что он – их главнокомандующий. Пусть армия смотрит на него как на своего генерала. Кроме того, ты нужен в Лютадели. Кто‑то должен начать работу с гарнизоном, а ты единственный из нас, кто разбирается в военном деле.