Дети Кровоточащего Солнца 4 page

– Я возвращался несколько раз, госпожа, – ответил Сэйзед. – Но ты все время танцевала. Я решил, что будет полезнее поговорить со слугами, чем стоять у твоего стола.

Вин согласно кивнула, принимая шаль, вышла на крыльцо и спустилась но выстеленным ковром ступеням. Сэйзед шел чуть позади. Вин спешила – ей хотелось поскорее сообщить Кельсеру имена всех тех, кто приглашал ее танцевать. Имен получился целый список, и Вин старалась ни одного не забыть. Она остановилась у подножия лестницы, ожидая кареты. Тут она заметила нечто странное. Невдалеке в тумане что‑то происходило, какая‑то суета… Вин шагнула вперед, но Сэйзед остановил ее, положив руку на плечо. Леди не пристало в одиночку бродить в тумане.

Вин потянулась мыслью внутрь себя, чтобы воспламенить медь и олово, но остановилась – источник шума явно приближался. Вот из тумана появился стражник, волоча за собой маленькую дергающуюся фигурку. Это был мальчишка‑скаа, в грязной одежде, с перепачканным сажей лицом. Солдат обошел Вин, всем своим видом давая понять, что он лишь выполняет долг и вовсе не хотел беспокоить леди, и подтащил мальчишку к капитану стражи. Вин подожгла олово, чтобы услышать их разговор.

– Поваренок, – тихо сказал солдат. – Пытался выпросить что‑то у лорда, пока тот сидел в карете и ждал, когда откроют ворота.

Капитан лишь кивнул в ответ. Солдат поволок пленника в туман. Мальчик сопротивлялся, и солдат недовольно хмыкнул, крепче перехватывая его. Вин следила за ними, пока не ощутила на плече руку Сэйзеда, и лишь тогда вернулась к действительности. Разумеется, она ничем не могла помочь мальчику. Ему не надо было…

В тумане, там, где его не увидели бы глаза обычных людей, солдат выхватил кинжал и одним взмахом перерезал мальчишке горло. Вин содрогнулась всем телом, потрясенная, услышав, как судорожно дернулся скаа, издав короткий хрип. Солдат отпустил его, а потом схватил труп за ногу и потащил куда‑то.

Вин стояла, не в силах пошевелиться, хотя карета уже подъехала.

– Госпожа, – подтолкнул ее Сэйзед, но Вин не шелохнулась.

«Они убили его… Прямо здесь, в нескольких шагах от места, где знать рассаживается по экипажам… Как будто смерть ничего не значит для них, как будто это обыденное событие. Просто прирезали еще одного скаа. Как животное».

Нет, не животное, гораздо хуже. Никто не стал бы резать свинью во дворе крепости. Стражник убил мальчика небрежно, походя. Он был раздражен, что пленник пытается вырваться, а потому не стал искать более подходящее место. А если бы кто‑то из аристократов и заметил это, то не обратил бы внимания.

– Госпожа, – повторил Сэйзед, снова подталкивая Вин.

Она позволила усадить себя в карету. Контраст казался ей немыслимым. Изысканные, любезные вельможи, танцы, бальный зал, залитый светом, сверкающий драгоценностями… И смерть во дворе, в тумане. Им что, наплевать? А может, они ничего не знают?

«Это Последняя империя, Вин, – напомнила она себе, когда карета тронулась с места. – Не забывай о пепле потому, что увидела несколько клочков шелка. Если бы люди вокруг узнали, что ты – скаа, они бы зарезали тебя с такой же легкостью, с какой страж ник убил мальчишку».

Было грустно это сознавать… но по пути в Феллис Вин посетило множество и других тяжелых мыслей.

Мы с Квааном встретились случайно – хотя, полагаю, он сказал бы, что нас свело провидение.

С тех пор я успел познакомиться со многими философами Тер – риса. Все до единого, они люди большой мудрости и унылого здравомыслия. От них просто исходит волна важности.

Другое дело – Кваан. Он так же не похож на пророка, как я – на героя. Он никогда не выглядел ни напыщенным мудрецом, ни ученым теологом. Когда мы познакомились, он занимался глупейшим исследованием в библиотеке Хленни – насколько я понял, он всерьез пытался разобраться, способны ли деревья думать.

Но именно он обнаружил великое предсказание о герое Терриса. И хотя тогда я посмеялся над ним, оно послужило толчком, определившим мое будущее.

Кельсер ощутил в тумане биение другой алломантической силы. Вибрация накатывала на него ритмично, как набегает морская волна на безмятежный берег. Она была слабой, но угадывалась безошибочно.

Кельсер прильнул к невысокой стене сада, прислушиваясь к вибрации. Белый туман клубился вокруг, безразличный ко всему, и лишь те его клочки, что оказывались рядом с телом Кельсера, начинали течь по алломантическим линиям.

Он всматривался в ночь, воспламенив олово и пытаясь найти другого алломанта. Кельсеру показалось, что он заметил фигуру, прижавшуюся к стене неподалеку, но не был уверен. Однако вибрацию он узнал. Каждый из металлов, будучи подожженным, подавал четкий сигнал, понятный тому, кто умел обращаться с бронзой. Человек в отдалении поддерживал горение олова, так же как и четверо других, которых ощущал Кельсер, – они прятались вокруг крепости Текиэль. Пять наблюдателей расположились по периметру, следя за темнотой и высматривая посторонних.

Кельсер улыбнулся. Великие Дома начали нервничать. Такой Дом, как Текиэль, мог себе, конечно, позволить содержать пятерых наблюдателей, но ведь знатные алломанты наверняка оскорблялись, если их заставляли играть роль простых стражников. И если здесь стояли в охране пять наблюдателей, то, вероятно, несколько мастеров свинца, убийц, а заодно стрелков и охотников тоже вышли в дозор.

По правде говоря, Великие Дома встревожились настолько, что Кельсеру с трудом удавалось находить бреши в их обороне. Он ведь был простым смертным, и даже у рожденных туманом есть предел силы. До сих пор он добивался успеха благодаря внезапности нападения. Однако если крепость охраняли пять наблюдателей, Кельсеру не стоило и рассчитывать подобраться к ней незамеченным.

К счастью, этой ночью он не собирался испытывать на прочность оборону Дома Текиэль. Вместо этого Кельсер перепрыгнул садовую ограду и, воспламенив бронзу, чтобы убедиться в отсутствии поблизости алломантов, подобрался к кустарнику. Ему нужно было забрать лежавший там большой мешок. Мешок оказался настолько тяжелым, что Кельсеру пришлось поджечь свинец, чтобы поднять его и вскинуть на плечо. Он постоял на месте, вслушиваясь в доносящиеся из тумана звуки, и потащил мешок к крепости.

Его целью была большая чистая садовая беседка рядом с маленьким бассейном, в воде которого отражались огни фонарей. Здесь Кельсер сбросил с плеча мешок и вывалил на землю его содержимое – труп недавно убитого человека.

Тело, принадлежавшее некоему лорду Чаррсу Энтроуну, покатилось по земле и замерло лицом вниз. На спине трупа виднелись две кинжальные раны. Кельсер напал на полупьяного лорда из засады, которую устроил в трущобах скаа. Кельсеру просто хотелось избавить мир еще от одного вельможи. И уж конечно, лорда Энтроуна упускать было нельзя – он славился своим пристрастием к извращенным наслаждениям. Например, ему доставляли особое удовольствие кровавые поединки скаа. Именно за ними он и наблюдал в тот вечер.

К тому же лорд Энтроун был главным политическим союзником Дома Текиэль, о чем прекрасно знал Кельсер.

Он оставил труп на земле. Первыми его обнаружат садовники, а когда слуги узнают о смерти Энтроуна, поднимется страшный шум, и не только в этой крепости. Дом Текиэль, пожалуй, сразу начнет подозревать в убийстве Дом Изенри, своего главного соперника. И конечно, внезапная смерть Энтроуна заставит Дом Текиэль сильно встревожиться и устроить собственное расследование. Тогда они узнают, что компаньоном в ночных забавах лорда Энтроуна в ту ночь был некий Круз Джеффенри – человек из семьи, которая считалась наиболее сильным союзником Дома Текиэль. А о Крузе все знали, что он рожденный туманом и отлично владеет искусством ножевого боя.

Так закрутится интрига. Виновен ли в убийстве Дом Изенри? Или эта смерть была попыткой Дома Джеффенри как следует напугать Дом Текиэль и заставить его искать союзников среди низшей знати? А может, какая‑то из знатных семей хотела посильнее разжечь вражду между Домами Текиэль и Изенри?

Кельсер спрыгнул со стены, одновременно срывая накладную бороду. На самом деле не имело значения, кого именно обвинит Дом Текиэль. Настоящей целью Кельсера было заставить вельмож ломать головы и бояться, заставить их потерять доверие друг к другу и посеять непонимание между Великими Домами. Самое главное – породить хаос, добиться начата междоусобной войны. И когда эта война действительно разгорится, каждое убийство вельмож будет означать, что одним противником мятежных скаа стало меньше.

Немного отойдя от крепости Текиэль, Кельсер бросил монетку и взлетел на крышу. Время от времени он прикидывал, что думают живущие в домах люди, слыша его шаги у себя над головой. Догадываются ли, что их дома показались кому‑то из рожденных туманом подходящей дорогой, где можно избежать встречи с городской стражей и ночными грабителями? Или верят, что по крышам бродят страшные туманные духи?

«Скорее всего, они ничего не замечают. Разумные люди ложатся спать, как только приходит туман».

Кельсер приземлился на одну из островерхих крыш и извлек из тайника карманные часы, чтобы проверить время. Потом он спрятал часы обратно, потому что они были металлические. Многие знатные туманщики носили при себе металлы, но это была глупая бравада. Такую моду ввел не кто иной, как сам лорд‑правитель. Однако Кельсер никогда не имел при себе ничего металлического – ни часов, ни колец или браслетов – и брал что‑то подобное лишь в случае крайней необходимости.

Он взмыл в воздух, направляясь к Кварталу Сажи, трущобе скаа на северной окраине столицы. Лютадель была огромным городом, широко раскинувшимся во все стороны. Каждые несколько десятилетий добавлялся новый район, а городская стена расширялась усилиями скаа. С наступлением эры каналов город сделался немного чище, по нему стало легче передвигаться.

«Интересно, зачем вообще возводятся стены? – думал Кельсер, перелетая с крыши на крышу. – Кто может напасть на столицу? Лорд‑правитель следит абсолютно за всем. Даже Южные острова давно прекратили сопротивление».

Настоящей войны в Последней империи не было уже несколько столетий. Случавшиеся время от времени «бунты» представляли собой всего лишь выступления нескольких тысяч человек, прятавшихся в пещерах и оттуда совершавших нападения. Даже мятежники Йедена не могли полагаться на серьезную поддержку: они рассчитывали только на хаос междоусобной войны и на то, что гарнизон Лютадели выйдет из города по ложной тревоге и даст им шанс атаковать столицу. Но если кампания окажется затяжной, Кельсер проиграет. Лорд‑правитель и Стальное братство могли в случае необходимости подвести к Лютадели миллионы солдат.

Конечно, у Кельсера был и запасной план. Он никогда не упоминал о нем, он сам едва осмеливался о таком думать. И скорее всего, у него не будет возможности осуществить его. Но если возможность подвернется…

Кельсер опустился на землю перед Кварталом Сажи, поплотнее закутался в плащ рожденного туманом и пошел по улице спокойным уверенным шагом. Нужный ему осведомитель сидел у входа в ближайшую лавку, не спеша покуривая трубку. Кельсер вскинул брови: табак был роскошью. Хойд либо слишком расточителен, либо преуспевает именно так, как утверждал Доксон.

Хойд спокойно отложил трубку и поднялся, хотя стал от этого не намного выше. Тощий лысый человечек низко поклонился Кельсеру.

– Приветствую вас, мой лорд.

Кельсер остановился перед ним, старательно спрятав руки под плащ. Уличному осведомителю незачем знать, что так называемый вельможа, с которым он встречается, на самом деле носит на руках шрамы Хатсина.

– Я слышал лестные отзывы о тебе, – сказал Кельсер с истинно аристократическим высокомерием.

– Я – один из лучших, мой лорд.

«Да уж, если ты так долго прожил, значит, ты действительно хорош», – подумал Кельсер.

Аристократам не нравилось, когда кто‑то узнавал их секреты, поэтому доносчики обычно не задерживались на этом свете.

– Мне нужно кое‑что узнать, – сказал Кельсер. – Но сначала ты должен поклясться, что никому не расскажешь о нашей встрече.

– Конечно, мой лорд, – ответил Хойд.

Он наверняка собирался нарушить обещание еще до рассвета… это была вторая причина непродолжительной жизни осведомителей.

– Но вот вопрос оплаты…

– Ты получишь свои деньги, скаа! – рявкнул Кельсер.

– Конечно, мой лорд, – осторожно кивнул Хойд. – Вы хотите узнать что‑то о Доме Ренокс, я так понимаю…

– Да. Что ты знаешь о нем? Какие Дома состоят в союзе с Реноксом? Мне нужно знать.

– Мне не очень‑то много известно, мой лорд, – заговорил Хойд. – Лорд Ренокс недавно перебрался в наши края, и он очень осторожный человек. У него пока что нет ни союзников, ни врагов. Он покупает много оружия и доспехов в разных местах, но, пожалуй, скорее затем, чтобы завязать отношения с другими Домами, снискать их расположение. Мудрая тактика. Он, пожалуй, преуспеет в делах, а заодно и заведет друзей, как считаете?

Кельсер фыркнул.

– И за это я должен платить?

– Он заключает много сделок, мой лорд! – быстро сказал Хойд. – Вы могли бы получить неплохую прибыль, если бы завязали с ним отношения.

– Я не купец, скаа! – возразил Кельсер. – Меня не интересует прибыль.

«Пусть подумает над этим. Для него подобное заявление значит, что я – из Великого Дома… впрочем, он уже должен был это заподозрить при виде плаща рожденного туманом, иначе он не заслуживает своей репутации».

– Конечно, мой лорд. Но есть и еще кое‑что…

«Ага, он переходит к главному. Знают ли на улицах, что Дом Ренокс связан со слухами о мятежниках?»

Если уличные осведомители раскрыли эту тайну, команде Кельсера грозит серьезная опасность.

Хойд осторожно кашлянул и протянул руку ладонью вверх.

– Ты просто невыносим! – зло бросил Кельсер, швыряя кошелек к ногам Хойда.

– Да, мой лорд, – согласился Хойд, опускаясь на колени и поднимая кошелек. – Прошу прощения, мой лорд. Вижу я не очень хорошо. Я даже собственные пальцы с трудом различаю, пока не поднесу их к самым глазам.

«Умно, весьма умно», – подумал Кельсер, когда Хойд отыскал кошелек.

Конечно, доносчик лгал насчет зрения. На дне никто бы долго не продержался с таким недостатком. Однако знатный человек, думая, что его осведомитель подслеповат, мог бы стать менее осмотрительным. Не то чтобы Кельсер беспокоился за себя, нет: он взял у Доксона один из лучших маскировочных комплектов. Кроме бороды он наклеил фальшивый нос, весьма правдоподобный, надел особые башмаки на высокой платформе и намазал лицо кремом, осветляющим кожу.

– Ты говоришь, есть еще кое‑что? – спросил он. – Клянусь, скаа, если твои сведения ничего не стоят…

– Они стоят, – поспешил заверить его Хойд. – Лорд Ренокс решил сосватать свою племянницу, леди Валетт, за лорда Эленда Венчера.

Кельсер немного помолчал.

«Вот этого я не ожидал…»

– Глупости. Венчер стоит намного выше Ренокса.

– Но эти двое разговаривали между собой – и очень долго – на балу у Венчеров месяц назад.

Кельсер презрительно расхохотался.

– Это все знают.

– Разве? – спросил Хойд. – А все ли знают, что лорд Эленд крайне высоко отзывался о девушке в разговоре с друзьями, в компании знатных философов, что проводят время в «Сломанном Пере»?

– Молодые люди всегда говорят о девушках. Это не имеет значения. Тебе придется вернуть деньги.

– Погодите! – воскликнул Хойд, забеспокоившись. – Есть и еще кое‑что. Лорд Ренокс и лорд Венчер заключили тайную сделку.

«Что?!»

– Это истинная правда, – продолжал Хойд. – Совсем свежая новость… я сам услышал ее час назад. Ренокс и Венчер как‑то связаны. И по каким‑то причинам лорд Ренокс сумел потребовать, чтобы Эленд Венчер присматривал за леди Валетт на балах. – Хойд понизил голос. – Поговаривают даже, что у Ренокса имеется нечто, благодаря чему он может давить на Дом Венчер.

«Да что случилось сегодня на балу?» – изумленно подумал Кельсер.

– Как‑то это неубедительно звучит, скаа, – сказал он вслух. – У тебя есть что‑то, кроме пустых домыслов?

– Не о Доме Ренокс, мой лорд, – ответил Хойд. – Я постараюсь разузнать больше, но ваши хлопоты вокруг этой семьи лишены смысла. Вам следует поискать более влиятельный Дом, вроде Дома Элариэль…

Кельсер нахмурился. Упомянув о Доме Элариэль, Хойд явно намекнул, что у него в запасе есть кое‑что, достойное денег Кельсера. Похоже, истинной тайне Ренокса ничто не грозило. И теперь вполне можно было поговорить и о других Домах, чтобы у Хойда не возникло подозрений из‑за повышенного интереса Кельсера к Реноксу.

– Очень хорошо, – кивнул он. – Но стоит ли это моего времени?

– Стоит, мой лорд. Леди Шэн Элариэль – льстец.

– Доказательства?

– Я заметил, как она коснулась моих чувств, мой лорд, – сказал Хойд. – Во время пожара в крепости Элариэль неделю назад. Она успокаивала слуг.

Тот пожар был делом рук Кельсера. К несчастью, в результате сгорела только казарма.

– Что еще?

– Дом Элариэль недавно дал ей разрешение использовать силу при дворе. Они боятся междоусобной войны и хотят, чтобы она по возможности успокаивала противников. Она всегда носит в правой перчатке конверт с латунным порошком. Отправьте охотника к ней и убедитесь сами. Мой лорд, я не лгу! Моя жизнь зависит только от моей репутации осведомителя. Шэн Элариэль – действительно льстец!

Кельсер помолчал, как бы раздумывая. Эти сведения не имели для него значения, но зато его истинная цель – разузнать, что говорят о Реноксе, – уже была достигнута. Хойд заработал свои деньги, понимал он это или нет.

Кельсер улыбнулся: «А теперь посеем очередное зерно смуты».

– А что ты скажешь о тайных отношениях Шэн с Салменом Текиэлем? – спросил он, назвав имя наиболее подходящего молодого лорда. – Как ты думаешь, она использует силу, чтобы завоевать его расположение?

– Наверняка, мой лорд! – быстро ответил Хойд.

Кельсер видел, как загорелись его глаза. Хойд решил, что Кельсер совершенно бесплатно сообщил ему свежую политическую сплетню.

– Возможно, именно она приостановила сделку Дома Элариэль с Домом Хастинг на прошлой неделе, – задумчиво произнес Кельсер.

На самом деле никакой сделки не было.

– Вполне возможно, мой лорд.

– Ладно, скаа, – сказал Кельсер. – Ты заработал свои деньги. Думаю, что как‑нибудь навещу тебя снова.

– Спасибо, мой лорд, – с низким поклоном произнес Хойд.

Кельсер уронил на землю монетку и взмыл в воздух. Когда он опускался на крышу, то увидел, как Хойд шарит по земле в поисках монеты. Найти ее не составило труда, несмотря на «плохое зрение». Кельсер улыбнулся и отправился дальше. Хойд ни словом не обмолвился о том, что Кельсер явился позже назначенного срока, но вот на следующую встречу опаздывать не стоило.

Кельсер мчался на восток, к площади Альстром. По пути он снял плащ рожденного туманом и нарядный жилет, оставшись в старой поношенной рубашке. Приземлившись в переулке, он бросил плащ и жилет и подхватил пригоршню золы. Он как следует растер темные хлопья по рукам, маскируя шрамы, затем испачкал лицо и фальшивую бороду.

Человек, вышедший из переулка минутой позже, ничем не напоминал прежнего вельможу. Борода утратила ухоженность и превратилась в ком нечесаных волос. Кельсер прихрамывал, делая вид что у него искалечена нога. Увидев человека у фонтана на площади, Кельсер хриплым голосом окликнул его:

– Мой лорд? Мой лорд, это вы?

Лорд Страфф Венчер, глава Дома Венчер, был слишком высокомерен и деспотичен даже для вельможи. Кельсер без труда рассмотрел двух стражей по обе стороны от лорда. При этом лорда, похоже, ничуть не тревожил туман. Впрочем, все знали, что он наблюдатель. Венчер решительно шагнул навстречу Кельсеру, постукивая по камням дуэльной тростью.

– Ты опоздал, скаа! – процедил он.

– Мой лорд, я… я… я ждал там, в переулке, как мы договорились!

– Ни о чем таком мы не договаривались.

– Простите, мой лорд, – поклонился Кельсер и тут же пошатнулся из‑за «больной» ноги. – Простите, я виноват. Я просто был там, в переулке. Я не хотел заставлять вас ждать.

– Но разве ты нас не видел?

– Простите, мой лорд, – снова поклонился Кельсер. – Глаза у меня… не очень сильные, понимаете. Я едва могу рассмотреть свои пальцы, даже если подношу их к самому лицу.

«Спасибо за подсказку, Хойд».

Венчер хмыкнул, протягивая дуэльную трость одному из стражей, а потом влепил Кельсеру пощечину. Кельсер пошатнулся, схватившись за щеку.

– Простите меня, мой лорд, – повторил он.

– Если заставишь меня ждать еще раз, получишь тростью, – бросил Венчер.

«Что ж, теперь я знаю, куда направиться в следующий раз, когда мне понадобится труп на чью‑нибудь лужайку», – подумал Кельсер, переминаясь с ноги на ногу.

– Ну довольно, – сказал Венчер. – Перейдем к делу. Что за важную новость ты хотел сообщить?

– Насчет Дома Эрикелл, мой лорд, – ответил Кельсер. – Я знаю, что ваша светлость имели с ним дела в прошлом.

– И что?

– Мой лорд, они вас здорово надули. Они продали мечи и трости Дому Текиэль за половину той цены, что вы им дали.

– Доказательства?

– Вам стоит только взглянуть на новое вооружение Дома Текиэль, мой лорд. Я говорю правду. У меня нет ничего, кроме моей репутации! И если я лишусь ее, то лишусь и самой жизни.

Кельсер не лгал. По крайней мере, лгал только отчасти. Не было смысла распространять слухи, которые Венчеру удалось бы без труда опровергнуть. Но разумеется, Кельсер преувеличивал. Однако он мог посеять раздор между Венчером и Эрикеллом и в то же время породить у Венчера зависть к Дому Текиэль. А если Венчер обратится за новым оружием не к Эрикеллу, а к Реноксу могла получиться двойная выгода.

Страфф Венчер фыркнул. Его Дом обладал огромным могуществом, невероятной властью, и источниками его богатств служили самые разнообразные дерзкие предприятия. Достичь столь высокого положения в Последней империи было очень и очень нелегко, особенно с учетом налогов, введенных лордом‑правителем, и цены на атиум. Именно это и делало Венчера таким полезным, ведь лорд мог превратиться в мощное оружие. Если скармливать ему удачную смесь правды и вымысла…

– Это бесполезная информация, – неожиданно сказал Венчер. – Посмотрим, много ли ты знаешь на самом деле, доносчик. Расскажи мне о выжившем в Хатсине.

Кельсер застыл, похолодев.

– Простите, мой лорд?

– Тебе нужны деньги? – спросил Венчер. – Вот и расскажи о выжившем. Ходят слухи, что он вернулся в Лютадель.

– Слухи, мой лорд, – быстро ответил Кельсер. – Я никогда не видел выжившего, но сомневаюсь, что он может находиться в Лютадели… если, конечно, он действительно выжил.

– Мне говорили, он готовит мятеж скаа.

– Всегда есть дураки, которые шепчутся о бунте скаа, мой лорд, – возразил Кельсер. – И всегда есть те, кто пытается использовать имя выжившего, но я не верю, чтобы кто‑то действительно мог выбраться из Ям. Я готов расспросить других осведомителей, если желаете, но боюсь, вы будете разочарованы результатом. Тот человек мертв… Лорд‑правитель не допустил бы иного исхода.

– Верно, – задумчиво согласился Венчер. – Но скаа, похоже, верят в разговоры о некоем одиннадцатом металле. Ты слыхал о таком, доносчик?

– Да, – кивнул Кельсер, стараясь скрыть потрясение. – Но это легенда, мой лорд.

– Однако я никогда не слышал ее прежде. А я очень внимательно слежу за подобными вещами. Так что это не легенда. Кто‑то весьма умно воздействует на скаа.

– А… интересный вывод, мой лорд, – пробормотал Кельсер.

– Да уж, – усмехнулся Венчер. – И если предположить, что якобы выживший на самом деле умер в Ямах, но кто‑то сумел получить его тело… кости… то он мог сделать копию того человека. Понимаешь, о чем я?

– Да, мой лорд, – негромко ответил Кельсер.

– Вот и займись этим, – приказал Венчер. – Меня не интересуют сплетни. Разузнай что‑нибудь о нем, что бы он не представлял из себя, этот главарь скаа. Вот тогда ты кое‑что от меня получишь.

Венчер развернулся на месте, махнув рукой своим людям, и ушел, оставив Кельсера в глубокой задумчивости.

Вскоре Кельсер вернулся в особняк Ренокса. Алломантическая дорога между Феллисом и Лютаделью позволяла быстро преодолевать расстояние от столицы до тихого пригорода. Вовсе не Кельсер вбил в землю бронзовые стержни, он и сам представления не имел, кто это сделал. Пролетая над ними, он частенько думал, как поступил бы, если бы по пути столкнулся с другим рожденным туманом.

«Наверное, мы оба сделали бы вид, что не заметили друг друга, – подумал он, приземляясь во дворе особняка. – Уж это мы отлично умеем».

Всмотревшись сквозь туман в освещенный фонарями особняк. Кельсер увидел плащ рожденного туманом, колыхавшийся на ветру под одним из окон. Пустая карета во дворе свидетельствовала, что Вин и Сэйзед уже вернулись. Кельсер нашел их обоих в доме – они сидели в гостиной и тихо говорили о чем‑то с лордом Реноксом.

– Ты как‑то необычно выглядишь, – заметила Вин, когда Кельсер вошел в гостиную.

Она все еще была в алом бальном платье, но сидела совсем не по‑дамски, поджав ноги.

Кельсер тихонько улыбнулся.

«Еще несколько недель назад она поспешила бы снять платье, едва вернувшись домой. Скоро мы окончательно превратим ее в леди».

Он выбрал место, устроился поудобнее и подергал себя за фальшивую грязную бороду.

– Ты об этом? Я слышал, скоро бороды опять войдут в моду. Так что я просто следую последним веяниям.

Вин презрительно фыркнула.

– Веяний моды попрошаек?

– Как прошел вечер, Кельсер? – спросил лорд Ренокс.

Кельсер пожал плечами.

– Как всегда. К счастью, похоже, что Дом Ренокс пока остается вне подозрений… хотя насчет меня самого кое у кого из вельмож появились опасения.

– Насчет тебя? – переспросил Ренокс.

Кельсер кивнул, принимая из рук слуги теплое влажное полотенце, и стал обтирать лицо и руки. Впрочем, Кельсер не был уверен, что слугу заботит состояние гостя: не исключено, что он тревожился о мебели, на которой Кельсер мог оставить грязные пятна. Оттерев сажу, Кельсер стал отклеивать бороду.

– Похоже, большинство скаа уже что‑то слышало об одиннадцатом металле, – сообщил он. – Эти слухи дошли до некоторых лордов, и самые умные из них встревожились.

– И как это может помешать нам? – спросил Ренокс.

Кельсер пожал плечами.

– Пока не знаю. Начнем распространять противоречивые слухи, чтобы заставить лордов побольше думать друг о друге и поменьше – обо мне. Забавно, что лорд Венчер хочет купить у меня информацию обо мне самом. Надо сказать, возникла весьма острая ситуация… просто не представляю, как ты умудряешься не выходить из роли, Ренокс.

– Такова моя природа, – просто ответил подменыш.

Кельсер покачал головой и повернулся к Вин и Сэйзеду.

– Ну а как ваш вечер?

– Скучно, – сухо сказала Вин.

– Госпожа Вин сердится, – объяснил Сэйзед. – На обратном пути она поведала мне секреты, которые вызнала во время танцев.

Кельсер хмыкнул.

– Ничего интересного?

– Сэйзед все знает, пусть сам и рассказывает! – огрызнулась Вин. – Я там черт знает сколько часов вертела юбками, болтала с аристократишками, и все напрасно!

– Вряд ли напрасно. Вин, – возразил Кельсер, отдирая последний клок фальшивой бороды. – Ты завела новые знакомства, тебя видели, ты потренировалась в искусстве вести светскую беседу. Что же касается интересных сведений… никто пока не станет сообщать тебе хоть что‑то важное. Должно пройти время.

– И сколько времени?

– Ты почти выздоровела, так что сможешь часто ездить на балы. Через несколько месяцев у тебя появится столько знакомств, что ты станешь с легкостью получать всю важную информацию.

Вин кивнула, испуская тяжелый вздох. Похоже, ее не слишком радовала мысль о регулярных выходах в свет. Сэйзед осторожно откашлялся.

– Мастер Кельсер, я должен кое о чем упомянуть. За нашим столом почти весь вечер сидел лорд Эленд Венчер, хотя госпожа Вин нашла способ смягчить в глазах двора опасность его внимания к ней.

– Вот как? – пробормотал Кельсер. – Понимаю… И что ты сказала своим кавалерам, Вин? Что Ренокс и Венчер друзья?

Вин слегка побледнела.

– А ты откуда знаешь?

– Я обладаю таинственной силой, – небрежно взмахнув рукой, сообщил Кельсер. – В любом случае все думают, что Дома Ренокс и Венчер ведут между собой тайные переговоры. Возможно, люди полагают, что Венчер тайком закупает оружие.

Вин нахмурилась.

– Я ничего такого не говорила…

Кельсер кивнул, стирая с подбородка клей.

– Таков придворный круг, Вин. Слухи возникают сами собой, и остановить их невозможно. Это не страшно… хотя лорду Реноксу придется быть крайне осторожным в сделках с Домом Венчер. Посмотрим, как там отреагируют на слова Вин.

Лорд Ренокс кивнул.

– Да, согласен.

Кельсер зевнул.

– Ну, если других дел нет… Надо сказать, что изображать в один вечер вельможу и попрошайку – утомительное занятие.

– Есть еще кое‑что, мастер Кельсер, – сказал Сэйзед. – В конце вечера госпожа Вин видела, как лорд Эленд Венчер уходил с бала в компании молодых лордов из Домов Лекаль и Хастинг.

Кельсер задумался.

– Странная компания, – сказал он наконец.