Онтогенез и филогенез эстетического отношения

к знаку. Отмечая глубинное родство магической и эс­тетической функций, следует указать также на момент, который сближает эстетическую функцию с метаязыковой: обе функ­ции возникают в результате рефлексии над языком, они обращены на язык и на сообщение. Различие между ними состоит в том, что метаязыковой рефлексии «включены» интеллект, логический контроль, а при эстетической рефлексии — чувство, правополу-шарные центры удовольствия. С учетом правополушарной приро­ды эстетического чувства можно допустить, что оно возникает несколько раньше метаязыковой рефлексии. Впрочем, Р.О.Якоб­сон указывал на тесную связь обеих функций в онтогенезе: «Ти­пичной особенностью речи детей является тесное переплетение двух Функций — металингвистической и поэтической, — которые впол­не раздельны в языке взрослых» (Якобсон [1992] 1996, 90).

В упоминавшемся исследовании А. Н. Гвоздева есть немало фак­тов, в которых запечатлено именно эстетическое отношение ре­бенка к языку: приметой такого отношения является радость по поводу слова (радость — это и есть эстетическое удовольствие). А-Н.Гвоздев не раз пишет именно о радостном восприятии рече-^Bbix неожиданностей. Например, отец несет Борю (2 года и 9 ме­сяцев) на спине и говорит: Вот так куль с мукой я несу. Боря Подхватывает: Смотри, как мука-то лезет к тебе. Еще пример: Отец оговорился (открывая дверь вернувшемуся с улицы трехлет­нему Жене): Ну, чисти руки, мой ноги. Для Жени было открытием
252 Часть четвертая. СОДЕРЖАНИЕ И СТРУКТУРА ЗНАКОВЫХ СИСТЕМ

что такая путаница вообще возможна, что слова могут стоять не на своих местах, и он несколько раз, весело хохоча, повторял эту оговорку — не подсмеиваясь над отцом, а удивляясь и радуясь языку (см.: Гвоздев [1929] 1961, 39).

В онтогенезе эстетическое отношение к знаку возникает из не­скольких источников. Во-первых, это удовольствие от мастерства (своего или художнического — в онтогенезе это не очень важно); во-вторых, удовольствие от узнавания, от собственной догадки¹; в-третьих, удовольствие от игры; в-четвертых, это «выпуск пара», удовольствие от энергетической разрядки. К. И. Чуковский писал о первых детских стихах: «Детское стихотворчество — признак избытка играющих сил. Оно — явление того же порядка, как кувыркание или махание руками. Печальный, хилый или сон­ный ребенок в возрасте от двух до пяти не создаст ни одного стиха. Для того, чтобы стать поэтом, ребенку нужно испытывать то, что называется "телячьим восторгом". <...> Вообще стихот­ворения детей в- возрасте от двух до пяти всегда возникают во время прыжков и подскакиваний» (Чуковский [1928] 1984, 229). Для понимания филогенеза эстетического отношения к зна­кам и знаковой деятельности существен также религиозно-маги­ческий компонент; кроме того, важно, что у взрослого в худо­жественном творчестве реализуется не «телячий восторг», но более сложные и противоречивые состояния сознания и подсознания. «Признак избытка играющих сил», о котором пишет Чуков­ский, значим и для первых стихов ребенка, и для всех видов худо­жественного творчества. С этим же признаком феномена эстети­ческого связана его неутилитарность (которая оборачивается бо­лее важной «пользой») и «праздничность» — как небудничность, знак-память, украшенность, нарядность, свобода от дел, забот, отдых, забава, радость².

Семиотические средства консолидации сообщества. У Якобсона в статье «Лингвистика и поэтика» не говорится о консолидирующей функции не только потому, что эта функция непосредственно не связана с языком, но и потому, что

¹ В этом сила и привлекательность образов (тропов): когда ребенок впервые
слышит и узнает или отгадывает, что это такое: сидит в темнице красная девица,
а коса на улице, то получает новое знание о мире — именно о сходстве между
темницей и землей, девицей и морковкой. Психологи, пытаясь объяснить при­
роду удовольствия от нового знания, связывают его с древнейшим охотничьим
инстинктом человека: узнать — это то же, что добыть.

² Праздничная разновидность языковой способности человека — так определил
художественную речь филолог-византинист А. К.Гаврилов (Гаврилов 1985, 146).
Представляется, что это верно для проявлений эстетического в разных областях
семиотики — не только в поэзии, но и в других искусствах.