Различия между семиотиками в составе функций 243

более специальный и в содержательном плане самый весомый /ядерный) компонент метаязыка.

В этнических языках метаязыковые средства, в особенности нетерминологические, складываются естественным, стихийным образом, однако вместе с тем метаязык есть результат рефлексии и контроля языкового сознания над своей работой. При ис­пользовании метаязыков для более отчетливой рефлексии реко­мендуется разделять, разграничивать факты языка-объекта и фак­ты метаязыка. В специальной литературе это достигается благода­ря терминологии (когда, например, в отличие от общепонятно­го, но многозначного слова предложение используется пара про­тивопоставленных терминов: модель, или структурная схема предложения — высказывание). В толковых словарях, грамматиках и учебниках язык и метаязык различаются графически: обсуждае­мые факты языка-объекта набираются более крупным шрифтом, или курсивом, или отличаются цветом от высказываний на мета­языке.

Метаязыковая функция реализуется во всех устных и письмен­ных высказываниях о языке — в том числе на уроках и лекциях по языку и языкознанию, в грамматиках, словарях, учеб­ной и научной литературе о языке. В сущности, возникновение языкознания как профессионального занятия части говорящих можно рассматривать как результат возрастания социальной зна­чимости метаязыковой функции языка.

Метаязыковая рефлексия в онто- и филогенезе. Роль метаязыка в интеллектуальном развитии сознания. Метаязыковая функция отличается от остальных вы­деленных Якобсоном функций большей логической сложностью и интеллектуальностью. В онтогенезе она формируется позже ос­тальных функций. У современного человека факты метаязыковой рефлексии возможны на третьем-четвертом году жизни и обычны начиная с пятого-шестого года. Метаязыковые операции осуще­ствляются на базе левого («рационального») полушария. Внима­ние к языку проявляется в вопросах о словах (их значении и от­тенках значения, звучании, различиях), в исправлении чужой и своей речи, в переиначивании слов и форм, в языковых играх, в комментировании речи.

Замечательный русский языковед А. Н. Гвоздев во 1920-х гг. вел днев­ник наблюдений за развитием речи своего сына Жени и его ровесников. Позже на этой основе он написал обширное исследование (опублико­ванное в 1961 г.). Здесь в разделе «Как дети дошкольного возраста наблю­дают явления языка» представлено все разнообразие детской рефлексии над языком, начиная от физиологии звуков (Где у меня говорит? В щеке? Чем люди говорят?) и до синонимии, многозначности, экспрессивной

244 Часть че тв ер та я. СОДЕРЖАНИЕ И СТРУКТУРА ЗНАКОВЫХ СИСТЕМ

окраски слов. Ср. вопрос 5-летнего Жени, услыхавшего о сдохшей коць ке: Сдохла и околела — одно и то же* или вопрос, возникший при ук­рашении елки: Убирают — это значит украшают?] или обиду до слез 2-летнего Бори, когда его назвали Бобкой: Нельзя Бобкой, надо Бобочка, Бобусенька.

Наблюдения А. Н. Гвоздева, как и книга «От двух до пяти» К. И. Чу­ковского (1928), показывают, что у детей языковая игра — это и шутка, и вместе с тем акт освоения слова. Впервые услышав сочетание дядя Костя, 3-летний Коля засмеялся и спросил: Почему кости, а не мясо? (Гвоздев [1929] 1961).

В онтогенезе формирование способности к метаязыковой реф­лексии ведет к резкому и ускоренному развитию интеллектуаль­но-семиотических возможностей человека. Психологически это связано с тем, что в сознании формируются навыки межсемиоти-ческого перевода, т.е. преобразования сообщения, представлен­ного знаками одной семиотики (в звуках), в сообщение в знаках другой семиотики" (в буквах).

Метаязыковая рефлексия открывает дорогу для анализа и оценки данной семиотики, осознания ее отдельности и целостности, ее возможностей и ограничений.

В филогенезе метаязыковая рефлексия возникает задолго до письма. Ее наиболее ранние результаты закрепляются в древней­шей лексике и фразеологии со значениями 'говорить, спраши­вать, отвечать', 'сообщать, знать, понимать, думать⁵, 'сказан­ное, речь, слово'; в паремиологии; в мифопоэтических и обиход­ных представлениях народов о языке. Метаязыковая лексика и фразеология образуют основу наивной картины я з ы к а. В линг-вокультурологических исследованиях обыденного сознания такие донаучные представления о языке зовут «народной лингвистикой» (по аналогии с «народной астрономией», «народной медициной» и т.п.)¹.

Рефлективность языка (т. е. возможность мысли и речи о языке с помощью его же средств) — это одна из тех семиотических универсалий, которая отличает язык людей от языка животных. Однако состав метаязыковых средств в разных языках различен. У. Вейнрейх считал типологически значимой характеристикой лексического запаса языка то, насколько эффективен данный язык для своего собственного описания, т. е. степень «циркуляр­ное™», определяемости слов друг через друга (см.: Вейнрейх [1961] 1970, 221). Степень развития метаязыковых средств в це­лом соответствует уровню интеллектуальной культуры в комму­никации социума.

¹ О наивной картине языка см. подробно в кн.: Язык о языке / Под общим руководством и редакцией Н.Д.Арутюновой. — М, 2000.