Лекция X. Сложные знаки и новые ступени семиозиса -|81

«аккорд» телесного и мимического действия, обладающего отно­сительно законченным значением (во всяком случае, таким зна­чением, которое можно выделить или определить как реплику в диалоге сценического взаимодействия). Во французском театрове­дении эту единицу называют «телесной идеограммой»; ее содер­жание — это «движение души». Ср.: «Актер не должен более ис­пользовать свой организм для иллюстрирования движения души; он должен выполнять это движение с помощью своего организ­ма» (Пави 1991, 100).

Знаки-артефакты: предметы культа, регалии, ар-

■хитектурные и скульптурные сооружения. Пред­
метом поклонения, разумеется, могли быть и не артефакты, а
отдельные «заметные» природные объекты (например, особняком
стоящее мощное дерево, или разбитое грозой дерево, или боль­
шой валун, или камушек со сквозным отверстием и т.п.). Важно,
что природные или утилитарные свойства таких предметов отсту­
пали в тень, на первом плане оказывались приписанные им зна­
чения, а также те или иные прагматические функции знака: пред­
меты культа репрезентировали высшую силу и собирали вокруг
себя верующих; регалии (корона и ее частный случай — шапка
Мономаха, скипетр, держава и др.) удостоверяли властные пол­
номочия; небудничные архитектурные сооружения славили того,
кому они посвящались, а также заказчика или мецената, реже —
зодчего, а статуи являли примеры для подражания.

Интонационные знаки-образы: ритм, мелодия,

■метр. Ритм как определенная последовательность (по­
вторяемость) в чередовании каких-то явлений или событий при­
сутствует в природе, в том числе в природе человека. Ритм прояв­
ляется в движениях человека и в его речи. Двигательные ритмы на
основе связи с жестами (т.е. базовой семиотикой элементарных
знаков) получили свое дальнейшее семиотическое развитие в танце
и движениях актера (см. пп. 55.2 и 55.3).

Что касается речевых (акустических) ритмов, то ритм речи, включаясь в ее звуковысотную организацию, образует чрезвычай­но важный в экспрессивно-смысловом отношении симптомати­ческий феномен — интонацию. Для слушающего интонация его собеседника — это самый широкий и надежный канал данных об эмоционально-чувственном состоянии говорящего. Интонации речи, «продолженные» за пределы семиотики языка, создали об­разно-звуковую основу двух других семиотик — музыки и поэти­ческой (стихотворной) речи.

Экспрессия интонационной организации стихотворной речи создается ритмом (общей ее упорядоченностью) и метром, или

182 Часть третья. КЛАССЫ ЗНАКОВ

нее будут просвечивать путь, природа, тоска, смерть и т.д., а в 3-стопном амфибрахии, например, в ней будут отзвуки балладной романтики, воспоминаний, видений, сна, интонации раздоль­ной песни и т.д.» (Гаспаров 1993, 256).

Приведенные характеристики «семантического ореола» одного из размеров позволяют представить, какого рода семантика мо­жет содержаться в стихотворных формах, развившихся из речевых интонаций. О содержании тех музыкальных знаков, которые вос­ходят к интонации, — о семантике мелодии (мотива) — речь пой­дет в лекции о музыке.

Образы. Танцевальное па, музыкальный мотив и сти-■ хотворный размер (приведенные в пп. 55.2 и 57 в каче­стве примеров сложных знаков) — это базовые единицы-знаки трех художественных языков, сопоставимые по «рангу» со словом в естественном языке. В эстетике и философии (и вслед за ними в семиотике) данный вид семантики, образующей содержание ба­зовых единиц языков искусств, называется художественным образом. Понятие «художественный образ» является видовым по отношению к понятию «обра з». В свою очередь «образ» входит в понятийную парадигму таких когнитивно-семиотических кате­горий, как «символ», «эмблема», «аллегория», «концепт», «кон­структ» (абстрактное представление о структуре объекта), в кото­рые семиотика объединяет классы сложных знаков, различных по типу своего содержания и характеру связи содержания и формы. «Образ» (как класс сложных знаков) характеризуется рядом черт: 1) образы индивидуально-субъективны: например, у каж­дого человека свой образ «школы», образ «реки» и т.д.; 2) содер­жание образа неотделимо от своей конкретной формы, по­этому, как заметила Н.Д.Арутюнова, слово образ не сочетается с абстрактными существительными, например, не говорится, ^об­раз свободы¹ \ «может сложиться образ гения, но не образ гениально­сти» (Арутюнова 1998, 315); 3) в образе преобладает чув­ственно-наглядное содержание, хотя может содержаться и поня­тийно-логический компонент (например, те, у кого в сознании имеется «образ биржи», не только «видят картинку» биржи, но и имеют какое-то рациональное представление о том, что такое акции, биржевые торги, падение курса акций и т.д.); и все же процесс сложения образа не предполагает движения сознания внутрь, в глубину, сквозь оболочку образа; вот почему нельзя ска­зать *понятъ образ; 4) образ обязательно предполагает духовное,

¹ В современных работах по семантике значок * («астериск», или «звездоч­ка») перед словом или словосочетанием указывает на невозможность, незасви-детельствованность или ненормативность форм.
размером (т.е. воспроизводимой схемой ритмического строения текста) и разделением текста на строфы. Семантическая интер­претация форм стиха не просто трудна, но принципиально не­возможна (как невозможно пересказать словами мелодию). Стихо­веды обычно крайне осторожны в разговорах о «семантическом ореоле» того или иного ритма или размера и считают «ненаучны­ми» характеризующие размер эпитеты, в особенности эмоцио­нальные (печальный ритм; торжественный, взволнованный, упругий ябм; энергичный хорей; раздумчивый анапест; свободный полет дак­тиля; по-казарменному отрывистый двухстопный хорей¹ и т.п.).

И все же «детские вопросы» (по выражению М.Л.Гаспарова) о том, «почему поэт, начиная стихотворение, берет для него та­кой-то размер, а не иной», продолжают возникать. Сам Гаспаров считает выбор размера неслучайным, однако объясняет его не «органической связью» (т.е., говоря терминами семиотики, не «природной мотивированностью») размера и смысла, но поэти­ческой традицией.

«Когда поэт приступает к стихам философским или к стихам песен-но-лирическим, он знает, что стихи такого содержания писались и до него и что слушатели будут воспринимать его новые стихи на фоне ста­рых. Чтобы облегчить или затруднить такое восприятие, он и выбирает свой размер. Например, он помнит, что в сонетах издавна выражаются мысли и чувства общечеловеческого значения и почти никогда — публи­цистически злободневные. Поэтому стихи публицистические он не будет писать в форме сонета (а если и будет, то понимая, что это покажется дерзким и вызывающим), а стихи философские — напишет, и с боль­шой охотой» (Гаспаров 1993, 220).

Однако вот к каким результатам после анализа 75 стихотворе­ний, написанных 3-стопным хореем, пришел М.Л. Гаспаров. По­чти у всех этих стихотворений один семантический исток — пере­ложение Лермонтова из Гёте «Горные вершины / Спят во тьме ноч­ной». С этим общим истоком исследователь связывает и семанти­ческую или тематическую близость стихов.

Однако если не ставить вопрос о причинах близости, то останется именно сама близость. Вот каким вырисовывается под пером Гаспарова заветный «семантический ореол» размера: «...в почти исчерпывающем своде 3-стопного хорея начала века отсутствуют гражданская лирика [исключение — стихотворение «Полно» В.Брюсова. —* КМ.], счастливая любовь, юмористиче­ская поэзия. Но еще важнее, что даже наличествующие темы по-разному окрашиваются соседними. Тема несчастной любви воз­можна едва ли не во всех размерах. Но в 3-стопном хорее сквозь

¹ В последнем случае речь шла о «Юнкерской молитве» Лермонтова (Царю небесный!/ Спаси меня / От куртки тесной, / Как от огня...).

184 Часть третья. КЛАССЫ ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ЗНАКОВ...

идеальное начало в отображаемом объекте — вот почему нормально образ человека, образ города, но не * образ дивана. «Образ сопутству­ет тем категориям объектов, которые имеют имя собственное, и чуждается тех, которые его лишены» (Арутюнова 1998, 323).

Понятие «образ» (франц. image, англ. image, нем. Gestalt) — одно из самых широких, многозначных и трудноопределимых. Образ как класс сложных знаков существует в ряде категориальных раз­новидностей, таких как «мысленный (воображаемый) образ»; «вер­бальный образ» (троп); «художественный образ» (в искусстве, при этом в разных искусствах природа образа глубоко своеобразна).

Категория «мысленный (воображаемый) образ» относится к индивидуальному сознанию, его внутренним когнитивным про­цессам и состояниям. Мысленные образы — это знаки внутренних языков сознания; они не эксплицированы вовне и не участвуют в межличностной коммуникации. Количество таких «отдельных об­разов» —• это неопределенно большая величина.

Художественные образы создаются творческим сознанием и мастерством автора. Художественные образы эксплицированы: они живут в «материи» художественного текста, но их более или ме­нее бледные отражения складываются также и в индивидуальном сознании зрителей (слушателей, читателей). Что касается вербаль­ных образов, то, если считать, что все слова в любом языке мно­гозначны и всякое переносное значение слова — это вербальный образ, число «вербальных образов» в отдельном любом языке так­же оказывается необозримо большим.