Глава 26 4 page

— Хорошо ребята, бросьте это, — говорит Пит. — Давайте уже закончим это дело.
Он пошел обратно в кухню, а Белла наверх по лестнице. Уголком глаза замечаю золотые кольца у нее на пальцах, которых я прежде не видела.

Теперь мое сердцебиение успокаивается, а дыхание становится ровным. Чувствую себя так, как будто победила огромную волну на доске. Я иду следом за Хью вверх по лестнице. Еще никогда не была в таком большом доме. На стенах висят картины, какие можно увидеть в музеях. Огромная хрустальная люстра свисает в центре лестницы, мерцая в лунном свете. Уверена, с огнями она намного красивей, но мы не хотим привлекать лишнее внимание.
— Сколько у нас времени? — шепчу я Хью.

Он пожимает плечами:
— Все время мира, благодаря тебе, — он бежит вверх вприпрыжку, перепрыгивая через две ступеньки и наступая на кремовый ковер. — Давай!
На верху лестницы длинный коридор. Слышу смех Беллы в одной из спален:
— Джекпот! — кричит она, и мне становится интересно, что она нашла.

Хью открывает дверь в комнату, в которой стоит огромная кровать с балдахином, покрытая бархатным одеялом, и с самыми мягкими подушками, которые я когда-либо видела. Вдруг, я ничего так сильно не хочу, как запрыгнуть в эту великолепную кровать. Я захожу после Хью и запрыгиваю на кровать, начинаю на ней прыгать вверх-вниз. Я сняла свои сандалии — все таки простыни атласные, и после нескольких прыжков падаю на подушки.

— Ты в порядке? — спрашивает Хью с порога.
Я снова поднимаюсь. Кровать пахнет дорогим парфюмом.
— Ты должен это попробовать, — говорю я, и Хъюго присоединяется ко мне, подпрыгивая на кровати. Я чувствую себя восьмилетним ребенком. Не помню, когда в последний раз так веселилась. Белла приходит сюда со стопкой дорогой одежды, накинутой на футболку и шорты, в которых она приехала сюда. Она выглядит как маленький ребенок, любящий примерять платья.
— Что вы, ребята, здесь делаете?

Пит просовывает голову в дверной проем, чтобы услышать от нас ответ.
— Работаем для баланса, — говорю я, готовясь к следующему прыжку. — Хорошая тренировка перед завтрашними волнами.
По какой-то причине это вызывает у Хью дикий смех, и он падает на кровать хихикающим комком.

— Мы готовы уходить, — говорит Белла в конце. Она старается выглядеть так, будто выше всей этой нашей глупости, но видно же, она так рада своей новой одежде, что похожа на нас. Я пытаюсь сделать пируэт с кровати, но спотыкаюсь и падаю у ее ног, смеясь. Замечаю, что Белла еле сдерживает смех.

Оглядываюсь на кровать прежде, чем уйти — страшный беспорядок. Красивые простыни в песке, подушки лежат на полу как попало. Когда я еще была маленькой, я застилала свою постель каждое утро. Родители просили и подкупали братьев, чтобы они убирали свои кровати после школы, но они никогда не напоминали об этом мне. Неловко оставлять тут такой беспорядок. Я слежу за Питом, Беллой и Хью, которые спускаются вниз по лестнице и выходят через главный вход, где Мэтт ждет с нашими велосипедами в темноте. Он собрал последние мальчишеские рюкзаки. К моему удивлению, Белла садится за руль к Мэтту со своей одеждой, а Пит приглашает сесть за ним. Молча едем в темноте на большой скорости, но не на такой, как когда ехали сюда, из-за наших трофеев. Прежде чем повернуть на Брендвэй, осматриваю дом, в котором мы только что были. Там столько красивых вещей, что мне становится интересно, владельцы заметят пропажу?

Пока велосипед катится по прохладному ночному воздуху, я забываю обо всем: как ужасно скучаю по своим братьям, как сереет одежда моих родителей, о лжи Фионе, как было больно, когда Белла сказала, что они с Питом были парой, как переворачивался мой желудок, когда она прислонялась к нему, пока он ехал на велосипеде.

Вместо этого я просто закрываю глаза и позволяю ветру раскачивать мои волосы.

Глава

Этой ночью с океана дует ветер, лижущий костер на пляже; мне кажется, огонь поднимется вплоть до скал и подожжет дома, начиная с дома Пита, а потом пламя разгорится вдоль камышей до гаража. Я чуть не смеюсь, подумав о том, что будет в конце: чтобы разжечь огонь, мы должны были получить специальное разрешение от местных парков департамента.

Хью и Мэтт явились с ящиком пива; в том доме на Брэндвэй наверняка было немного наличных денег или, может быть, всеми забытая кредитка. С другой стороны костра Белла ссутулилась, разговаривая с какими-то парнями, которых я еще не знаю. У нее на шее сияет ожерелье, которое она украла. Могу сказать, это не самое дорогое ювелирное изделие, думаю, не будет стоить много денег, когда они попытаются заложить его вместе со всеми украденными вещами. Но ожерелье действительно выглядит на ней красиво, оно ей подходит, даже если она его носит с толстовкой и шлепанцами. Она настолько маленькая, что толстовка смотрится на ней как мини-платье. Это, наверное, рубашка Пита, или была ею когда-то.

Дрожа от холода, подхожу ближе к костру. За мной Мэтт протягивает мне пиво.
— Тост за преступника на час! — говорит он, стукаясь своей бутылкой об мою.
— Ха-ха, — говорю я, немножко отхлебывая. — Очень смешно.

— Что смешного? — отвечает Мэтт. — Ты спасла наши задницы там. Мы теперь у тебя в долгу, Новичок.
— Хорошо, тогда как плату я возьму бесплатное пиво и уроки серфинга, спасибо вам большое.

Мэтт усмехается. У него есть загар на лице, и когда он щурится на солнце, у него вокруг глаз появляются морщинки как у Пита. Мне кажется, он моего возраста; интересно, он когда-нибудь задумывался, что при других обстоятельствах закончил бы школу этой весной?

— Тебе не холодно? — спрашиваю я. Он только в шортах и футболке. Я надела джинсы и свитер и все еще покрыта гусиной кожей.

— Неее, меня не беспокоит холод. В январе я не ношу ничего, кроме шорт, — говорит он, указывая на волны. — Если ты замерзла, я могу сходить за одеялом или еще чем-нибудь, — предлагает Мэтт, но я качаю головой.

Я опускаюсь на песок, и он присаживается рядом со мной. Появилась возможность разузнать у него о Джоне и Майкле, но знаю, мне нужно действовать очень осторожно.
— И как серфинг здесь в январе? Волны большие а?

Мэтт кивает.
— О да, это реально что-то! Ты просто ждешь. Если сюда придет одна из северо-западных волн, ты просто наслаждаешься.

Киваю, улыбаясь тому, каким способом Мэтт предполагает, что в январе я еще буду здесь.
— Этой зимой были большие волны? — спрашиваю я.
— Довольно большие. Они сильно омыли побережье на севере, прежде чем достичь нас.
Я знаю.

— У нас были еще огромные волны, — продолжает Мэтт. — Я проделал там адскую работу.
— Звучит опасно.
— Может быть. Но Пит всегда предупреждает нас, когда надвигаются огромные волны.
— Правда?

Мэтт пожимает плечами.
— Знаешь, я здесь не лучший серфер. Пит знает об этом. Он держит меня на стороне.
— Приятно слышать, как он обо всех вас заботится.
Мэтт кивает.

— В январе здесь было много людей? Я имею в виду, когда волны нарастали, люди иногда наблюдали за этим, верно?
Мэтт пожимает плечами:
— Ну, это место довольно таки далеко в глуши. Но да, мы видели людей, которые проходили время от времени. Белла сказала, что это туристы.

Я уверена, она это сделала, думаю, она хотя бы относится ко мне намного мягче. Я вижу ее сквозь пламя с другой стороны костра, ее белокурые волосы обрамляют лицо.
— Где обычно туристы останавливаются? — спрашиваю я. — Что-то мне подсказывает, что в Кенсингтоне нет отелей.

— Некоторые останавливаются здесь в пустых домах, — говорит он, указывая на скалы. — Многие устраивают здесь лагеря. Или на стоянке, ожидая приливы и отливы, знаешь?
— Точно, — отвечаю я, кивая.

— Конечно, некоторые из них остаются в доме Джеса, хотя, довольно часто они останавливаются на другой стороне пляжа. Пит делает это, чтобы сохранить его. Опылители на одной стороне, мы на другой.
— Опылители, — повторяю я. Я хотела спросить, что это значит, когда что-то щелкает, и я вспоминаю о "волшебном порошке", о котором рассказывал Пит. Представляю Пита у огромного здания, срезающего спуск на плаж и к океану, Пита с компанией на одной стороне и одурманенных наркотиками клиентов Джеса на другой.

— И иногда некоторые малыши остаются на полу нашей гостиной, но только тогда, когда Пит им позволит.
— Я должна считать себя привилегированной, что не осталась на полу в гостиной?

Я смеюсь и Мэтт тоже.
— Да, хорошо. У нас были кое-какие проблемы с незнакомцами, которые останавливались раньше в отеле. Ты не можешь винить нас за то, что мы всегда начеку. Иногда они не просто компания, понимаешь? С нами жили несколько детей прошлой зимой, черт — я думал, они были классными, но закончилось тем, что Пит просто выгнал их на улицу, понимаешь?

— Правда? — спрашиваю я. Пытаюсь представить, как Пит выгоняет кого-то из дома.
— Да, они просто делали ненужные вещи на стороне, знаешь?

Киваю. Я уже привыкаю к особенности болтовни Мэтта, когда он заканчивает каждое предложение вопросом. Но он не отвечает на мои вопросы, поэтому я продолжаю.

— Полагаю, это неизбежно, — соглашаюсь я. — Но что говорят о детях, которые были туристами? Ты был с ними знаком? — просто потому, что Пит не был знаком с моими братьями, не значит, что Мэтт тоже. Может, он был здесь утром, пока Пит спал допоздна. Но прежде, чем Мэтт отвечает, я чувствую тепло чьего-то тела, сидящего сзади.

— О чем вы двое, здесь болтаете? — спрашивает Пит, и я поворачиваюсь к нему лицом. Мурашки по коже исчезли.

— Ничего важного, — отвечает Мэтт, прежде чем я что-то скажу, встает, отряхивая песок с шорт. Он коротко кивает Питу и, ухмыльнувшись, уступает свое место ему.

— Он не должен был уходить, — возражаю я.
— Он просто был вежливым, — говорит Пит. Его карие глаза пристально изучают мое лицо, в их углах играет кривая улыбка. Качаю головой, пытаясь избежать этого взгляда. Не хочу, чтобы Пит неправильно меня понял, даже если сидя так близко к нему, напоминает ту ночь у скалы и его объятья. Это последняя вещь, о которой я хочу сейчас думать.

— Итак, — говорит Пит. — Хорошо проводишь время?
— Ты имеешь в виду, хорошо ли я провела время, ограбляя дом невинных незнакомцев? — говорю я, стараюсь, чтобы мой голос звучал твердо и неодобрительно. Пытаюсь скрыть тот факт, что, на самом деле, это было весело.

— Ладно, — говорит Пит. — Ты, конечно, завоевала парней, это точно. Хью там не может прекратить петь тебе похвалу.
— Это не было большим делом, — говорю я, но улыбаюсь. Странная вещь, чтобы гордиться. — Как бы там ни было, — добавляю я. — Не думаю, что это помогло мне заработать дополнительные очки от Беллы.
— Дай ей немного времени, — говорит Пит, пожимая плечами. — Довольно скоро она полюбит тебя так же, как и все мы.

Я улыбаюсь:
— Думаю, еще немного рано говорить, что кто-то меня любит, — говорю я.
Пит наклонил голову в сторону:
— Хорошо, возможно, — согласился он. — А также рано так давить на тебя.

— О, правда? — говорю я, указывая на людей вокруг нас. — Вся банда в меня влюблена?
— Ладно, — говорит Пит, останавливаясь, как будто над чем-то размышляет. — Может быть, не вся банда.

Смотрю на свои колени. Не хочу, чтобы Пит видел улыбку на моем лице, не важно, как сильно я стараюсь выпрямить рот в линию. Ты здесь не для этого, напоминаю себе. Но прежде, чем смотрю вверх, губы Пита аккуратно касаются моей щеки, теплые и мягкие, как утреннее солнце сквозь туман. Не говоря ни слова, он встает и направляется к кулеру с пивом, хотя таи и нет льда, чтобы его охладить.

Я встаю и подхожу ближе к огню, протянув руки над ним так, чтобы не было сильно жарко. Всего несколько миллиметров и я обожгусь, но не убираю руки. С другой стороны костра Белла делает то же самое. Вдруг, она снимает с себя ожерелье и бросает его в огонь, посылая искры повсюду. Инстинктивно делаю несколько шагов назад, но Белла остается на месте. Она смеется, но я больше не улыбаюсь.

Глава

Было еще темно, когда я проснулась, даже слишком рано для Пита и Беллы, чтобы быть на воде. Я спустилась вниз на цыпочках, дрожа от холода в бикини и, выходя в переднюю дверь, взяла одну из досок моих братьев из машины.

Я хватаю доску Джона: она самая маленькая из двух, темно-голубая с ярко-желтыми полосами, идущими вверх по сторонам. Я несу ее вниз к пляжу, держась за перила вдоль лестницы; думаю, она может сломаться, поэтому несу осторожно, чтобы не ударить обо что-то.

К тому времени, как я добираюсь до пляжа, солнце уже появилось на горизонте и окрасило небо в розовый цвет. Я глубоко дышу, глядя, как волны ударяются о песок одна за другой. Каждый раз, когда одна волна отступает, а следующая набирает обороты, это выглядит, как будто океан делает глубокий вдох, а затем сильно выдыхает.

Я стою у кромки воды, мои пальцы промокли от волн, доска упирается рядом в песок, когда я слышу чей-то голос:
— Мне казалось, ты сказала, что ты не серфер.
Пораженная, поворачиваюсь, чтобы увидеть парня, который подсказал мне дорогу до Кенси.

— Ты напугал меня.
— Извини, — говорит он. — Ты в порядке?

— Просто не ожидала, что кто-то не спит в это время, — говорю я, но это правда, я даже не знаю, как долго стою здесь. Солнце взошло выше, и цвет поменялся с розового на желтый.

— Я рано встаю, — ответил он. Он уткнул свою доску в песок рядом с моей: она в два раза выше его самого и выглядит старомодной. Вид доски, которая называется "пистолетом", думаю я. На нем те же шорты, в которых я видела его первый раз, из-под пояса виднеется маленькая бледная полоска кожи. Я краснею от стыда под его взглядом.

— Не знала, что кто-то еще плавает с этой части пляжа, — добавляю я, возвращаясь взглядом к воде. Он кивает:
— Нет, как правило. Обычно я придерживаюсь другой стороны пляжа. Здесь просто... — он замолкает, на его лице мелькает тень. В конце он говорит. — Здесь проще.

Снова поворачиваюсь к нему лицом, и мне кажется, что я вижу его впервые. Мэтт говорил, что Джес и его "распылители" перешли на другую сторону пляжа. Как я сразу не поняла, что этот парень — Джес — торговец наркотиков, который живет на другой стороне Кенси?

— Ладно, тогда почему этим утром ты здесь? — спрашиваю я, делая шаг назад. От него. Вода уже на уровне моих лодыжек.
Он не отвечает сразу. Он смотрит на океан, потом снова на меня. Мне кажется, он смущен. Наконец, он говорит:
— Нужно идти туда, куда ведут волны, ты знаешь?

Я киваю, но это не правда, на самом деле, я не знала.
Он улыбается и жестикулирует, показывая на воду, на волны, которые поднимаются все выше и выше.
— Не возражаешь? — спрашивает он вежливо, будто ему нужно мое разрешение, чтобы покататься здесь.

Я быстро встряхиваю головой:
— Вперед! — отвечаю я, отходя от воды. Волочу доску за собой, пока подхожу ближе к лестнице, чтобы быстро взбежать к дому Пита, если будет нужно. Я действительно должна вернуться. Я не должна оставаться здесь, одна, на пляже с кем-то вроде него. Но я не чувствую опасности, оставаясь здесь с Джесом. Может быть, должна, но нет.

Он поднимает доску над головой в воде. Наблюдать за его серфингом волнующе: он берет волну за волной — изящно, как дельфин в воде. На более маленьких волнах он перемещается так, что доска поднимается и парит над пенным гребнем.

Он такой же высокий, как Пит, поэтому ему нужно приседать, чтобы кататься на маленьких гребнях волны. Он передвигается на доске, балансируя: иногда стоя впереди, а иногда сзади.

Вдруг, он раскручивает доску в полный круг, как балерина делает пируэт. Я еще никогда не видела такого серфинга, как этот, даже у Пита. Когда он, наконец, возвращается обратно на пляж, то улыбается мне, как маленький ребенок, стряхивая воду с волос. Он делает несколько глубоких вдохов, мышцы на его груди расширяются и сжимаются.

— Ты и правда знаешь, что делать, а? — ненавижу себя за очевидное, но откуда мне знать, что говорить наркоторговцу/последнему серфингисту? Он улыбается мне:
— Твоя очередь, — говорит он. — Волны стали спокойнее. Идеальный вариант для начинающего.

Я качаю головой:
— Я пока не готова. Думаю, мне нужно несколько уроков прежде, чем я смогу сделать это сама.

— Тогда что ты делаешь одна на пляже этим утром?
Прикусываю губу. Я не совсем уверена. Может, я думала, что если буду стоять здесь достаточно долго, то мои братья, как по-волшебству, появятся из самого океана.

— Учусь, — говорю я наконец. — Знаешь, пытаюсь познакомиться с волнами. — О, Боже, — добавляю, сильно краснея. — Это нелепо, да?

Он качает головой:
— Ничуть. Все хорошие серфингисты смотрят на океан, прежде чем плыть. Ты, должно быть, стратег — особенно по большим дням, — его улыбка заразительна. — Похоже, Кенсингтон с тобой согласен, — говорит он.

— Что ты имеешь в виду?
Он качает головой:
— Просто ты выглядишь немного по-другому с тех пор, как я видел тебя в прошлый раз.
— По-другому? Как по-другому?

Вместо ответа на мой вопрос, он говорит:
— Я мог бы взять тебя туда, если хочешь, — он указывает на воду. — Было бы грустно упустить такую волну.

— Правда? — он лучший серфер, которого я когда-либо видела. Интересно, на что это будет похоже, быть на волне с ним? — Я имею в виду, разве у тебя нет важных дел?
Вдруг, его взгляд изменился; он посмотрел мне за спину, и улыбка исчезла с его лица. Я обернулась. Пит, Хью и Белла спускались на пляж, проходя мимо остатков вчерашнего костра.

— Лучше я пойду, — сказал Джес, но Хью сразу припустился в бег — мне пришлось отшагнуть в сторону, чтобы он не врезался в меня, когда бросился на Джеса, который изящно сделал шаг в сторону.

— Что ты тут делаешь? — спросил Хью, его голос жесткий как наждачная бумага. — Ты не должен появляться на этой стороне пляжа.

Голос Джеса был сверхъестественно спокоен, когда он отвечал:
— Нужно следить за волной, знаешь? Вы и ваша компания, это не ваш пляж, Хью.

— На другой стороне пляжа волны тоже прекрасные, — говорит Пит ледяным голосом, обходя нас сзади и крепко схватившись за мое плечо. — Я видел их из дома сегодня утром.
Я в замешательстве смотрю на Пита, потом на Джеса. Что Джес делает на этой стороне пляжа, если не гоняется за волнами?

— Девушка была здесь одна, — говорит Джес медленно, осторожно. Руки Хью сжались в кулаки. Он ниже Джеса на четыре дюйма, но мышцы были натянуты, как пружины, готовые дать о себе знать в любую минуту. Не думала, что видела кого-то, кто выглядел бы таким яростным, как Хью. Трудно сравнить этого Хью с тем парнем, который хлопал меня по спине.

— Ее зовут Венди, — вдруг говорит Белла. Она стоит позади меня, поэтому могу только представить, как ее лицо соответствует сарказму в ее голосе. Она произносит мое имя, как будто это оскорбление. Пит сильнее сжимает мое плечо.

— Уходи, — рычит Хью. — Никто не хочет тебя здесь видеть.
Джес, наконец, делает несколько шагов назад, находясь вне досягаемости Хью.
— Уже ухожу, — говорит он, бросая взгляд на меня. Он поднимает доску над головой и бежит вдоль пляжа. Мы все смотрим на него, пока он не сворачивает за кривую скалу и скрывается из виду.

Белла нарушает тишину:
— Великолепно! Итак, теперь она приводит Джеса на нашу сторону пляжа?
— Это не ее вина, — говорит Пит, его рука все еще на моем плече. — И зачем ты сказала ему ее имя?

Она пожимает плечами:
— Какая разница? Он знает все наши имена.
— Почему? — спрашиваю я вдруг. — Так вы ребята, кажется, хорошо друг друга знаете?
Белла качает головой:
— Притормози, — говорит она, поднимая доску с песка и направляясь к воде. Хью следует ее примеру.

— Пит? — напоминаю я.
Наконец, он убирает руку с моего плеча и тянет меня сесть рядом с ним на песок.
— Это сложно, — говорит он. Рев океана становится все громче, когда волны вновь поднимаются вверх. Белла умело ориентируется в воде, ее волосы развиваются за спиной в солнечном свете, как какой-то мистический ореол.

— Я попытаюсь, — Пит кивает.
— Джес и я были друзьями когда-то. Я привёл его на пляж Кенсингтон много лет назад. Мы занимались сёрфингом вместе прямо здесь.
— Что произошло?

Пит пожимает плечами.
— А что ты думаешь? Он начал продавать порошок, а я не хотел участвовать в э том. Поэтому я его выгнал.
— Это сильные наркотики, Венди, — продолжает он.
— Как только пробуешь, они цепляют тебя, и действительно трудно остановиться. Это отвратительный вид зависимости. Я видел это вблизи.
— Ты имеешь в виду Джеса?

Пит качает головой.
— Нет, на самом деле, он никогда не принимал их сам. Лучшие наркодилеры никогда не употребляют дерьмо, которое продают, — Он смотрит на Хью.
— Но несколько парней ввязались в это. Мне пришлось вытаскивать их до тех пор, пока они, наконец, не решили остановиться.

— Хью? — говорю я тихо, наблюдая, как парень берет волну. Трудно представить его пристрастие к чему-то еще, кроме серфинга. Прямо сейчас он представляет собой воплощение здоровья. Но это объясняет, почему он накинулся на Джеса утром, и то, как отчаянно он выгонял его с пляжа и с глаз долой.
— И Белла, — добавляет Пит тихо, с печалью в голосе.

Вдруг он поднимается, и я делаю то же самое. Я знаю, что только что узнала что-то важное об этом парне, о том, почему он живет и занимается серфингом здесь, почему он держит свою компанию так близко, почему он чувствует ответственность за них.

— Эй, — говорю я, хватая его руку прежде, чем он мог взять свою доску и погрузиться в воду. Впервые я сама взяла его руку, а не наоборот. Я тяну его ближе к себе, обхватываю руками и крепко обнимаю. Его обнаженная грудь теплая напротив моей щеки; я закрываю глаза и слушаю его сердцебиение; так близко, что этот звук даже громче волн.

— Ты хороший друг.
— Я? — спрашивает он, его голос такой искренний, что это заставляет мое сердце болеть.
— Да, ты, — отвечаю я, несмотря на то, что он лгал мне. Потому что я знаю, что он пытается делать то, что правильно, а это что-то значит. Это много значит.

— Спасибо, — произносит он, прижимаясь к моей макушке. Я чувствую его дыхание сквозь мои волосы — теплое и ровное.
Улыбаясь, я ослабляю объятие.
— Могу я спросить тебя кое о чем?
— Все, что угодно.

— Что ты делал в Ньюпорте в ночь моего выпускного? Почему ты занимался серфингом так далеко от Кенси?

Пит пожимает плечами.
— Одна вещь, которую сказал Джес этим утром, была верна: тебе нужно следовать за волной. В ту неделю на Кенси не было волн. Поэтому мне пришлось уйти.

—Тебе пришлось? — говорю я, посматривая на океан: идеальные волны, идущие одна за другой.
— Почему, когда ты знал, что волны в конце концов вернутся сюда?

—Ты не можешь ждать, что они вернутся к тебе, — отвечает он. — Ты должен гнаться за ними. Иначе...
— Иначе что?— спрашиваю я. Я думаю о моих братьях, об утре, когда они вышли за погоней волн, в то время как остальной мир все еще спал.

— Иначе, кто знает, какие возможности ты бы могла упустить?

Глава

Волны этим утром поднимаются все выше и выше, пока не становятся слишком большими для меня, поэтому я возвращаюсь в дом.

Я одна в своей комнате — странно, что я уже считаю ее своей. Достаю свой ежедневник, готовая написать больше о том, что узнала о Кенсингтоне, но вместо этого я пишу в нем, как будто это мой дневник: о моем отчаянии, о том, что не нашла ничего нового, о том, что не могу произнести вслух — "Джон и Майкл Дарлинг", о том, как Джес брал волны сегодня утром, как Хью набросился на Джеса. И, в конце концов, я пишу о том, что не могу перестать думать о Пите. О том, как у меня словно бабочки в животе каждый раз, когда он приближается.

Должно быть, я задремала, потому что у меня чуть душа в пятки не уходит, когда раздается стук в дверь. Это Хью.
— Прости, я боялся, что разбужу тебя,— говорит он.
Я отрицательно качаю головой:
— Не переживай. Что-то случилось?

—Ты ушла утром, не взяв ни одной волны,— отвечает он.
Я киваю.
— Я знаю. Те волны казались слишком сложными для меня.
— Волны успокоились, — говорит он.

— Идем, вернемся на пляж. Все там.
Я не решаюсь. Я очень хочу вернуться обратно к воде, чтобы хоть ненадолго вернуть то чувство возможности, надежды, неуязвимости, которое пришло, когда я взяла волну с Питом. Но делать это самой и на глазах у всех, это что-то совершенно другое.

Читая мои мысли, Хью говорит:
— Я пойду с тобой. Все остальные более или менее уже закончили. Они просто тусуются на песке.
Я улыбаюсь и киваю
— Ладно.

Хью гребет рядом со мной и, когда мы оказываемся за пределами волн, он садится на свою доску, я делаю то же самое.
— Давай просто посмотрим на этих малышей минуту, — говорит он. — Тебе нужно почувствовать их прежде, чем грести в ту самую.

Я киваю, вспоминая, как Джес сказал этим утром, что лучшие серферы в мире наблюдают перед тем, как взять волну. Я оглядываюсь назад, на пляж. Мэтт и несколько других ребят лежат на солнце. Белла сидит и смотрит на нас. По крайней мере, Пита нет поблизости, чтобы увидеть мое несомненное унижение. Хью сказал мне, что утром он направился в город за дополнительными припасами.

Рев прибоя громкий, но не всепоглощающий, и я вдруг испытываю соблазн крикнуть имена своих братьев: как будто они там, на воде прямо сейчас, и даже расстояние в несколько километров до берега не помешает им услышать меня, и они начнут грести обратно в Кенсингтон, обратно ко мне.

— Извини за это утро, — говорит Хью.
— Что?
— Я накинулся на Джеса. Я немного... Я не должен был этого делать. Не тогда, когда парень не мог схватить меня, если бы он пытался.

Я улыбаюсь, вспоминая о том, как Джес возвышался над Хью этим утром.
— Не знаю, — говорю я. — Ты казался довольно рассерженным. Что всегда добавляет 20 фунтов и 6 дюймов сил, верно?
Хью смеётся.
— Верно, — соглашается он.

— Каково это было? — тихо спрашиваю я.Ритм волн, разбивающихся о скалы, убаюкивает, как мама, качающая своего ребенка, чтобы он уснул.
Хью не смотрит на меня, когда отвечает.
— Раньше я был тряпкой, — негромко говорит он.

Мне пришлось сконцентрироваться, чтобы расслышать его за прибоем.
— Я разбился на территории Джеса несколько месяцев назад, а когда у меня кончились деньги, он предложил мне работу.
— Работу?

Хью кивает, касаясь пальцами поверхности воды:
— Да. Я начал торговать для него и подсадил других ребят на это дерьмо. Я привозил его для каждого нового клиента и получал свою свежую дозу.
Не думаю, что слышала, чтобы чей-то голос звучал так стыдливо.
— Как тебе удалось уйти от него?

— Пит помог мне, — говорит он, указывая на пляж, на дом на скалах.
— Он увидел, как однажды я занимался серфингом, не настоящим серфингом — просто пытался взять самую маленькую волну и упал плошмя на лицо. Волны, которые я мог брать в моем сне. Наркотики стерли всего меня. Я больше даже не мог грести.

— И Пит предложил помощь?
Хью кивает.
— Он сказал, что я могу остаться с ним, и он научит меня серфингу. С одним условием.
— Что за условие?
— Что я никогда не прикоснусь к этой вещи снова.

— И ты выполнил его?
Хью медлит, его глаза мутнеют.
— Однажды я сделал это. Я думал, что смогу сам отвыкнуть от этого — избежать ломки, понимаешь? Думал, что буду принимать половину таблетки в день, четверть на следующий. Это будет легко. Вот что я думал.

— Но это не было легко?
Хью кивнул.

— Конечно, нет. Потому что я должен был привести Джесу нового клиента, прежде чем он даст мне еще одну таблетку.
И было настолько трудно заставить себя сделать это теперь, когда я пытался выйти из этого дерьма сам, теперь, когда я знал, как это портит меня. Но я сделал это, и я получил свою таблетку. И, конечно, я взял не только половину. Я взял ее всю, желая заглушить все остальное — вину, боль, все. Пит нашел меня на пляже, танцующего, как придурок. Он потащил меня наверх и запер в одной из спален.

Хью перевернулся на своей доске так, что теперь он лежал на спине, глядя вверх, в небо.
— Я не знаю, сколько времени потребовалось — несколько дней, несколько недель, но, наконец, тот хлам вышел из моего организма. Навсегда. Я поклялся, что никогда к этому не вернусь.

Я улыбнулась.

— Ну, это объясняет, почему ты так завелся, увидев Джеса на этой стороне пляжа.
Хью кивнул, глядя на воду.

— Теперь мы просто должны выяснить, какое из этих направлений имеет твоя следующая волна.

— "Следующая" подразумевает, что я уже взяла одну.
Хью усмехнулся.

— Каждое направление имеет свою собственную индивидуальность. Свой собственный ритм. Волны забавны. Целый мир состоит из волн, ты знаешь. Не только океан.

Я киваю, вспоминая, что в 11 классе учила по физике что-то под названием "теория волн".
— Мне следовало бы уделять больше внимание физике, но я всегда ненавидела ее.
Хью качает головой.
— Я любил ее.
— Ты изучал физику?

—Я не всегда жил на пляже, понимаешь.
Я краснею от стыда.
— Извини. Я не это имела в виду.
Хью смеётся.
— Я шучу, Венди. Потребуется что-то намного большее, чем это, чтобы обидеть меня.

Я киваю.
— Так что же случилось?
— Около шести месяцев я жил с одной приемной семьей, тогда один из моих приемных братьев привез меня в Кенси и представил Джесу. — Он замолкает, глядя на воду.
— А остальное, как они говорят, история.