Глава восьмая. всадники бесконечности

… всадники бесконечности …

… Ночью мне снился какой-то сложный и фрагментированный сон. То я пытался отыскать постояльцев в огромной и безлюдной гостинице, то искал место остановки какого-то поезда, то руководил высадкой военного десанта. В одном фрагменте я обнаружил ангела, который превратился вдруг в пухлую девицу школьного возраста в белом нижнем белье, белом переднике, и с белыми бумажными крыльями за плечами. А в самом длинном фрагменте, некий лектор нудно объяснял мне, что энергия, выделяемая при движении металла по льду, растапливает лёд и, образующаяся при этом вода, является смазкой. Лектор настойчиво утверждал, что именно поэтому можно скользить на коньках по льду, а не потому, что лёд, – скользкий…

Дон Хуан разбудил меня на рассвете. Я выпил воды из ведра и вышел из хижины.

На веранде, скрестив ноги, сидел дон Хенаро и пил кофе. Я очень удивился. До сих пор я ни разу не видел, чтобы дон Хенаро или дон Хуан пили этот напиток.

- Откуда ты взял кофе? – спросил я дона Хенаро после того, как приветствовал его.

Он не ответил ни на моё приветствие, ни на мой вопрос. Он лишь оторвался от чашки и взглянул на меня.

Внутри меня всё оборвалось. Взгляд дона Хенаро был каким-то нечеловеческим. Я, почти в панике, быстро ушёл к колодцу, - умываться.

Умывшись, я, не решаясь вернуться на веранду, топтался возле колодца, делая вид, что разминаю тело после сна. У меня возникло подозрение, что на веранде сидит не дон Хенаро, а его дубль. В этом случае, рыбалка грозила превратиться в кошмар. Мне вспомнились вчерашние непонятные слова дона Хенаро относительно моей уверенности в том, что сегодня утром я встречу «того самого знакомого Хенаро», и это ещё больше усилило мои подозрения.

- Тебе сейчас очень пошла бы штанга! – услышал я голос дона Хуана.

Он вышел из-за угла хижины и, лучезарно улыбаясь, наблюдал за моими физическими упражнениями.

Я, для вида, поболтал руками в воздухе, словно расслабляя их после нагрузок, и покорно пошёл к нему.

Против моего ожидания, мы не стали завтракать. Дон Хенаро собирал вещи, молча указывая, что каждый из нас должен нести. А я, стараясь делать это незаметно, приглядывался к нему.

С доном Хенаро явно было что-то не так. Но это не был и его дубль. Я понятия не имею, почему так решил. Это было какое-то внутреннее знание. Чтобы проверить его, я, преодолевая страх, даже украдкой коснулся руки дона Хенаро. Нет, он наверняка не был дублем.

Наконец мы вышли. Дон Хуан нёс флягу с водой и заплечную сумку. Мне досталась пара сапог (дон Хуан решил, что достаточно будет одной пары), которые дон Хенаро связал таким образом, чтобы их можно было повесить на плечо, и такая же фляга с водой, как у дона Хуана. Дон Хенаро нёс только удочки. Я видел, как он упаковывал их. Дон Хенаро сложил все удочки вместе на циновке, добавил к ним две прочные палки, потом завернул всё это в циновку и перевязал двумя кожаными ремнями. Теперь он нёс этот свёрток на плечах за шеей, а обе руки положил сверху. Мне казалось, что передвигаться таким способом должно быть весьма неудобно.

Мы направлялись в горы. У их подножия мы сделали небольшой привал, выпили воды, и дон Хуан раздал всем по кусочку вяленого мяса, жевать которое пришлось уже на ходу.

Я начал уставать. Мы поднялись в горы уже довольно высоко, и идти становилось всё труднее, а дон Хенаро и не думал сбавлять темп. Я поражался его ловкости. Он шёл впереди и каким-то образом умудрялся, с удочками, закинутыми за шею, балансировать на узкой тропе. Я поднимался за ним следом, а замыкал шествие дон Хуан.

К тому неудобству, которое мне доставляли сапоги, добавлялось какое-то уныние от того, что за всё время пути мы не произнесли ни слова. Я давно уже привык к молчанию дона Хуана во время наших походов в горах или по пустыне, но молчащий дон Хенаро, - в этом было что-то зловещее…

Наконец я не выдержал и, обернувшись к дону Хуану, спросил:

- Скоро будет это озеро?

Я почему-то был уверен, что мы направляемся именно к какому-то горному озеру, а не реке.

Дон Хенаро издал какой-то пугающий шипящий звук. А дон Хуан, сделал мне яростный знак молчать. Потом он быстро догнал меня и прошептал:

- На рыбалке полагается соблюдать тишину! Ты же всю рыбу распугаешь, идиот!

- Но мы ведь ещё не начали рыбачить! – оправдываясь, прошептал я.

- Мы на рыбалке с самого утра! – отрезал дон Хуан и движением подбородка велел мне двигаться дальше.

Вскоре исчезло даже какое-то подобие тропы, и мы карабкались вверх по почти отвесным утёсам. Дон Хенаро снял с плеч удочки, а я тащил сапоги по камням за собой, поэтому дону Хуану приходилось изрядно отставать, чтобы на него не сыпались камни. Я, знаками, предложил ему взбираться впереди меня, но он отказался.

Взобравшись на очередной уступ, я обнаружил наверху довольно обширную площадку. Дон Хенаро уже сидел там, скрестив ноги. Я облегчённо повалился на камни недалеко от него.

Вскоре на площадку влез дон Хуан. Он подошёл к дону Хенаро и протянул тому флягу с водой. Я тоже решил выпить из своей фляги.

Потом дон Хуан опять раздал нам по кусочку сушёного мяса, и, к моему облегчению, на этот раз его не пришлось есть на ходу. Мы остались отдыхать на площадке.

Мы сидели в полном молчании и жевали мясо. Я огляделся, пытаясь сориентироваться, в каком направлении мы пойдём дальше. К моему удивлению, с этой площадки не было выхода. На неё можно было взобраться с той стороны, откуда мы и пришли, но со всех оставшихся сторон площадку окружали такие отвесные скалы, что карабкаться на них меня не заставили бы даже под страхом смерти. А впереди был, по всей видимости, глубокий обрыв. Правда, в этом я не был до конца уверен. Вполне возможно, что там можно было спуститься. Чтобы проверить это, мне нужно было бы подобраться к краю площадки и заглянуть вниз, но я не решался это сделать, не желая нарушать какую-то особую атмосферу, установившуюся здесь.

Наконец дон Хенаро поднялся на ноги. Я решил, что наш привал закончен и хотел тоже встать, но он, жестом, остановил меня.

Он указал дону Хуану на небольшой валун, который был почти у края обрыва. Дон Хуан поднялся, подошёл к валуну и сел на него. Попутно он отдал дону Хенаро сумку, которую нёс.

Дон Хенаро положил сумку рядом со свёртком с удочками и, знаками, дал мне понять, что я должен сесть недалеко от дона Хуана, - справа от него и тоже на небольшом валуне. Когда я поднялся на ноги и сделал несколько шагов по направлению к валуну, у меня не осталось сомнений, что впереди, - обрыв.

Дон Хенаро снял с меня флягу и положил на камни. Потом он принялся разворачивать свёрток с удочками.

Я ничего не понимал. Ловить рыбу здесь явно было негде. Я недоумённо посмотрел на дона Хуана. Он кивнул мне, словно давая понять, что всё в порядке.

Дон Хенаро развернул удочки и на две из них, как раз те, что остались нетронутыми его переделкой, укрепил катушки с леской, которые он достал из сумки дона Хуана.

Потом, из этой же сумки, он добыл свёрток из мешковины, в котором оказались те странные вещи, что он мастерил, когда мы с доном Хуаном вернулись из Дуранго.

Дон Хенаро прикрепил одну из своих поделок к удочке и передал эту удочку дону Хуану.

- Ну, ты знаешь, что делать, - произнёс вдруг дон Хенаро тихо и как-то расслабленно.

Дон Хуан кивнул. А я вздрогнул.

Дон Хенаро протянул мне другую удочку, и я с интересом стал разглядывать то, что на ней было прикреплено в качестве наживки. Эта, с позволения сказать, наживка, представляла собой некий гибрид небольшого воздушного змея и рыболовной блесны. Размером это было, где-то четыре на семь дюймов, если не считать какого-то подобия хвоста. Хвост был сделан из трёх узких полосок резины. Центральная полоска была почти втрое длиннее двух боковых.

Сама «наживка» была сделана из плотной кальки с приклеенными к ней прутиками. А в центре, типа головы, была прикреплена небольшая округлая деревяшка.

Закончив осмотр, я недоумённо посмотрел на дона Хуана. Он, похоже, ждал, пока я удовлетворю своё любопытство.

- Хенаро, - лучший мастер по изготовлению наживок, - проговорил дон Хуан тихим голосом и в той же спокойной тональности, как и дон Хенаро.

- Но где же здесь рыба? – изумился я шёпотом и повёл рукой перед собой.

- Что ты так озабочен этой рыбой? – спросил дон Хуан прежним тоном. – Разве тебе нечем питаться?

Это, по всей видимости, должно было быть шуткой. Но не воспринималось таковой из-за той тональности, в которой разговаривал дон Хуан. Он не шептал слова, а проговаривал их тихим голосом, медленно и как-то без выражения.

- Это место, - находка Хенаро, - продолжал дон Хуан. – Когда-то сила привела его сюда и сделала великим рыбаком. В благодарность за это, Хенаро дал обет никогда больше не ловить в этом месте…

Я не понимал, шутит он или говорит серьёзно.

- Но что же мы будем здесь ловить? – спросил я, стараясь подражать той тональности, в которой говорили дон Хуан и дон Хенаро.

- Духов, разумеется, - ответил дон Хуан, словно речь шла о чём-то совершенно обыденном. – Хенаро обнаружил, что по этому ущелью проходит мощная миграция кочевых духов, которые направляются на поиски новых мест из Аризоны в Бразилию… И обратно, конечно…

И снова, в силу отсутствия интонаций в его голосе, я не мог понять, говорит ли он всё это серьёзно. Однако по его лукавому прищуру, я догадался, что он дурачится, пародируя мои рассуждения о миграции кочевых племён доколумбовой Америки. Я улыбнулся.

- Теперь смотри внимательно, и повторяй всё, что буду делать я, - сказал дон Хуан.

Дон Хенаро, по всей видимости, действительно не собирался принимать участия в нашей рыбалке. Он устроился где-то за нашими спинами так, что я его даже не видел.

Дон Хуан вытянул с катушки около трёх футов лески, положил наживку на камни слева и чуть впереди от себя, а потом ловким движением взмахнул удилищем над своим левым плечом и отправил наживку в воздух. Она, отлетев несколько футов назад, ринулась затем вперёд, в направлении ущелья, сматывая леску с катушки.

Я ожидал, что она тут же рухнет вниз, но, к моему удивлению, наживка, сработанная доном Хенаро, парила в воздухе, удаляясь в ущелье.

Я недоумённо посмотрел на свою наживку. Насколько я успел заметить, у дона Хуана было что-то аналогичное. Но я в детстве смастерил немало воздушных змеев и, по моим прикидкам, подобные штуки никак не могли летать! Разве что дело здесь снова было в проделках дона Хенаро. Как в случае, когда он своей шляпой, используемой им в качестве воздушного змея, указал мне место, на котором стоял мой автомобиль.

Я обернулся. Дон Хенаро сидел, прислонясь спиной к отвесной стене, и безучастно наблюдал за нами.

- Давай же! – услышал я голос дона Хуана.

Он держал свою удочку в вытянутой правой руке, иногда поводя ею вверх-вниз и, через плечо, наблюдал за мной.

Я принялся повторять его движения. Но дон Хуан сразу поправил меня, указав, что я должен делать заброс справа от себя. Тогда я сообразил, что его левый заброс не являлся частью какого-то обязательного ритуала, а был выполнен таким образом из соображений удобства, - мы слишком близко друг к другу сидели.

Я выполнил правый заброс, но моя наживка никуда не улетела, а неуклюже шлёпнулась на самом краю обрыва. Дон Хуан закрепил свой спиннинг в камнях и подошёл ко мне. Он показал, что перед забросом я должен откинуть фиксатор с катушки, а после того, как фиксатор откинут, прижимать леску пальцем к удилищу и отпустить её только в тот момент, когда наживка будет в воздухе.

После этого он вернулся на своё место, но удочку брать не стал, а просто сидел и наблюдал за моими действиями.

Я сделал заброс. На этот раз моя наживка пролетела за край обрыва, но не взмыла вверх, как наживка дона Хуана, а рухнула вниз. С катушки быстро разматывалась леска.

Дон Хуан подскочил ко мне и откинул фиксатор на катушке вверх, чтобы прекратить разматывание лески. Он покачал головой. Потом подмотал леску.

- Спокойнее. И уверенней, - проговорил он и ушёл на своё место.

Я выполнил ещё несколько забросов, но все они были неудачными. Чёртова наживка и не собиралась летать. Я уже начал подозревать, что дело здесь не в мастерстве забросов, а в каком-то колдовстве, которое известно дону Хуану и которое недоступно мне, как вдруг моя наживка полетела!

Это было незабываемое ощущение. В чём-то оно было похоже на то, которое возникает при запуске обычного воздушного змея, но в то же время значительно отличалось. Возможно, дело было в наличие удилища, вибрации которого передавались в руку. Я не стал рассуждать об этом. Я просто наслаждался.

Дон Хуан привлёк моё внимание к своей катушке. Я увидел, что его фиксатор был откинут вверх, чтобы остановить разматывание лески, и откинул свой. Моя наживка перестала удаляться и застыла на одном расстоянии. Она успела отлететь значительно дальше, чем наживка дона Хуана.

Ощущения изменились. Я пробовал управлять своей наживкой, двигая рукой вверх-вниз и вправо-влево. Разумеется, это было весьма относительное управление. Но, поупражнявшись, можно было, в известных пределах, менять траекторию полёта.

Дон Хуан проделывал то же самое со своей наживкой. Мы забавлялись, как дети.

- Я ведь говорил, что в рыбалке важна безмятежность и хорошее настроение, - сказал дон Хуан и сделал вид, будто он откинулся в удобном кресле и закурил сигару.

Я улыбнулся и пошутил:

- А как узнать, когда клюёт?

Мне не удалось удержать голос в нужной тональности, и это действительно прозвучало, как шутка.

- На это ты ничего не поймаешь, - кивнул дон Хуан на наши наживки. – Подожди, пока Хенаро зарядит нам настоящие…

Я оглянулся на дона Хенаро. Тот сидел в прежней позе и с тем же безучастным выражением лица.

Какое-то время мы ещё забавлялись со своими летающими наживками, а потом дон Хуан начал сматывать леску и сделал мне знак делать то же самое.

Когда мы смотали леску, дон Хенаро оказался уже возле мешковины с наживками.

Он, по очереди, сменил наши наживки. Моя новая была похожа на прежнюю, только на бумаге было меньше наклеено прутиков. Зато на ней оказался нарисованным странный знак. Это была дуга с тремя чёрточками и двумя точками. Мне захотелось посмотреть, нарисовано ли что-нибудь и на наживке дона Хуана, но толком я разглядеть ничего не успел. Дон Хуан сделал заброс, и я лишь мельком заметил, что знак у него был, и был он какой-то другой.

Я тоже забросил. Наши наживки качались в воздухе почти на одной высоте.

Через какое-то время я хотел повторить свой вопрос по поводу того, как узнать, когда клюнет, но дон Хуан предупредил меня, приложив к губам палец. Потом он кивнул вперёд, словно предлагая мне смотреть и ждать.

Ждать пришлось недолго. Внезапно наживка дона Хуана дёрнулась, резко взвилась вверх, а потом стремительно понеслась влево и скрылась за уступом скалы, словно её увлекла туда какая-то неведомая сила.

Я выпучил глаза и едва не выронил свой спиннинг, - настолько всё происходящее казалось невозможным.

Дон Хуан быстро сматывал леску. В какой-то момент угол натяжения лески изменился, и я начал опасаться, что она перетрётся о камни, к которым теперь касалась. Но дон Хуан сделал подсекающее движение в сторону, и его наживка показалась из-за скалы.

Я с удивлением отметил, что, судя по тому усилию, с которым дон Хуан сматывает леску, можно решить, будто наживка оказывает довольно сильное сопротивление. Несколько раз дон Хуан даже прекращал вращать катушку и отпускал немного лески, будто опасался, что от излишнего напряжения она порвётся.

Я пристально смотрел на его наживку, невольно ожидая, что обнаружу что-нибудь прицепившееся к ней. Но там ничего не было.

Наконец дон Хуан подтянул наживку достаточно близко и ухватил её рукой. Я ждал, что он будет делать дальше. Но ничего особенного не произошло. Дон Хуан просто положил наживку у своих ног и сел, выпрямив спину и прикрыв глаза. У меня создалось впечатление, будто он слушает что-то. Словно какую-то музыку, которая не слышна мне.

Боясь потревожить его вопросом, я перевёл взгляд на свою наживку, о которой почти забыл на это время. Она продолжала безмятежно парить.

Я посмотрел на дона Хуана. Он сделал глубокий вдох и выдох и открыл глаза. Повернувшись ко мне, он улыбнулся.

- Вот это поклёвка! – проговорил он, и на этот раз в его голосе почти проявились эмоции.

- Что ты поймал? – спросил я совершенно дурацким тоном.

- Это мой улов, - ответил дон Хуан. – Для тебя он не имеет значения. Ты должен ждать своего.

Он снова забросил удочку и больше не смотрел на меня.

Я уныло глазел на свою наживку. Я был уверен, что у меня ничего не выйдет. Даже на обычной рыбалке у меня почти никогда не клевало. То ли потому, что я редко рыбачил и не имел страсти к этому делу, то ли просто такое оно, - моё рыбацкое счастье.

Моя наживка висела практически на одном месте. И лишь иногда совершала какие-то странные движения вправо-влево. Эти её перемещения отдавались в руке ощутимыми рывками, но, конечно, не шли ни в какое сравнение с тем рывком, который захватил наживку дона Хуана.

- Чего ты ждёшь? – услышал я вдруг его голос.

Я удивлённо посмотрел на него. Дон Хуан кивнул в сторону моей наживки и жестом показал мне, что надо подсекать. Я не понял зачем, - ведь у меня ничего не «клевало». Но послушно взмахнул удилищем вверх, словно на самом деле собирался подсечь рыбу.

И тут моя наживка ожила. Я вдруг ощутил её сопротивление. А когда она начала совершать рывки в разные стороны, пусть и не настолько мощные, как у дона Хуана, я пришёл в крайнее возбуждение.

Дон Хуан издал тихий свист, и когда я обернулся к нему, он, жестом, показал, чтобы я сматывал леску.

Я не имел понятия, что я такое делаю, чего мне ждать, и что случится, когда я притяну к себе наживку. Но какой-то непонятный азарт охватил меня.

Моя борьба с наживкой закончилась гораздо быстрее, чем у дона Хуана. Я подхватил наживку в руку и положил у ног. Не зная, что делать дальше, я посмотрел на дона Хуана. Улыбнувшись, он выпрямил спину, закрыл глаза и приподнял подбородок. А потом провёл ладонью по телу, словно давая понять, что что-то должно войти в тело.

Я повторил его движения, ожидая каких-то ощущений в теле. Но их не было. Однако меня вдруг охватило какое-то неясное настроение. И на какой-то миг перед глазами пронеслась картинка. Будто я из комнаты смотрю на чёрного кота, который сидит в этой же комнате у большого, от потолка до пола окна, и напряжённо наблюдает за воронами, что возятся на дереве за окном.

Эта картинка была словно иллюстрацией к настроению, которое меня захватило. Хотя прямо она ничего и не иллюстрировала, - она являлась только чем-то типа символа этого настроения. Настроения какого-то охотничьего азарта и ожидания. И ещё чего-то трудно выразимого, но странным образом живого и настоящего.

Это было чем-то сродни явлению déjà vécu. И одновременно я готов был поклясться, что никогда ранее не испытывал ничего подобного. Словно это было не моё настроение. Или настроение не свойственное мне, не из моего инвентарного списка настроений.

Всё это нахлынуло некой волной и ушло, оставив где-то внутри меня свой след. Автоматически я глубоко вдохнул и выдохнул, чем словно бы закрепил этот след. Я открыл глаза и посмотрел на дона Хуана. Он улыбался. Потом сделал мне знак снова забросить удочку. Я охотно это выполнил.

Не знаю, сколько времени мы удили. Время словно перестало существовать. У дона Хуана было ещё две поклёвки, - такие же мощные. А у меня, - целых шесть. Особенно меня поразили четвёртая и последняя. В чётвёртый раз я поймал странное и таинственное настроение, которое сопровождала картинка, в которой была женщина в патио и необычный сад с какими-то невиданными деревьями. Всё это сопровождалось таким явным запахом жасмина, что я подумал, что его должен был бы ощущать даже дон Хуан.

А последний клёв был памятный тем, что он был такой же силы, как поклёвки дона Хуана. Моя наживка унеслась влево так же стремительно, как и его. И боролся я с нею довольно долго. А когда вытащил, то на меня нахлынуло такое неземное настроение, для описания которого нет ни слов, ни аналогий. Оно не имело никакого визуального сопровождения, но всё моё тело охватила странная вибрация, а вместе с нею пришло некое загадочное ощущение-знание, касающееся природы самой реальности. Но, к моему разочарованию, когда через какое-то мгновение всё закончилось, у меня не осталось никакого знания, которое я мог бы выразить словами. Осталось лишь воспоминание…

После этого клёва дон Хуан дал понять, что нам пора заканчивать. Он начал буднично сматывать свою леску и спросил:

- И что ты поймал?

Голос его на этот раз был обычный.

- Я ловил… настроения! – воскликнул я, сам поражённый своей догадкой.

- Это были не настроения, – усмехнулся дон Хуан. – Это духи! Я ведь тебе говорил, что Хенаро наткнулся на маршрут их миграции.

Я не стал приставать к нему с вопросами, поскольку всё ещё находился под впечатлением всего происходящего. И мне не хотелось поиском объяснений лишать себя очарования момента. Я знал одно: я действительно вытаскивал нечто из этого чёртова ущелья при помощи этой чёртовой наживки! И сейчас для меня не имело значения, что именно это было, для чего оно нужно, и как именно всё так получается.

- Однако то, чем мы с тобой занимались, - это пустяки! – заявил вдруг дон Хуан. – Мы ловили только духов, а Хенаро способен поймать всю бесконечность! Правда, Хенаро?

Дон Хуан обернулся к дону Хенаро, словно запрашивая подтверждения.

Дон Хенаро сидел в прежней позе на прежнем месте. Он просто кивнул в ответ на вопрос дона Хуана.

- Ты нам покажешь, как это делается? – опять спросил дон Хуан.

Дон Хенаро снова кивнул, а потом поднялся на ноги и принялся собирать вещи. Он тщательно упаковал обратно в мешковину наши наживки, а удочки завернул в циновку.

Когда всё было готово, мы выпили воды, снова взяли жевать по куску мяса, и дон Хенаро куда-то повёл нас.

Мы спустились с площадки в том же месте, где поднимались. Потом обогнули гору по её склону и, перебравшись через небольшое и неглубокое ущелье, взобрались на вершину другой горы. К моему удивлению, я не чувствовал никакой усталости, хотя двигались мы в хорошем темпе.

Вершина горы оказалась плоской, словно её нарочно срезали. Мы остановились ближе к восточному краю вершины, и дон Хенаро принялся разворачивать свёрток с удочками.

Я вдруг забеспокоился. Прикинув весь наш путь, я понял, что вскоре должны будут опускаться сумерки, а значит, мы не успеем вернуться засветло к хижине дона Хуана. Стало быть, либо мы будем спускаться с гор в полной темноте, что мне совсем не нравилось, либо заночуем где-то по пути. Второй вариант меня устроил бы больше. Но меня волновало то, что у нас с собой не было ни одеял, ни каких либо накидок, чтобы согреться сонорской ночью.

Впрочем, очень быстро эти мысли ушли, и я с интересом наблюдал за действиями дона Хенаро.

Он достал из свёртка с удочками ту, которую смастерил из прутика сам, и положил её рядом с нами. Остальные он завернул в циновку и отнёс в сторону. Туда же он отнёс сумку дона Хуана, наши фляги и сапоги. Потом он вернулся к нам, присел и привязал к леске своей удочки небольшую высушенную тыкву-горлянку, которую снял со своего поясного ремня. Тыква была выдолблена изнутри, а вокруг её горлышка укреплён кожаный поясок с привязанными к нему короткими ленточками разных цветов. Я обратил внимание, что на катушку удочки дона Хенаро была намотана не леска, а что-то напоминающее плетёный шнур из волоса или чего-то подобного.

Дон Хенаро поднялся на ноги. Дон Хуан тоже встал и сказал, что нам нужно отойти в сторону. Мы отошли вправо примерно на восемь ярдов и сели. Я сел лицом к стоящему дону Хенаро, но дон Хуан велел мне развернуться лицом к обрыву, который находился ярдах в пятнадцати от нас. Я сделал вывод, что основное «зрелище» будет происходить именно в той стороне.

Дон Хуан сел справа от меня. Я тихо спросил, могу ли я смотреть и на дона Хенаро. Дон Хуан кивнул.

Какое-то время дон Хенаро стоял, глядя прямо перед собой. Потом откинул фиксатор катушки на своей удочке и стянул пару ярдов шнура прямо перед собой. После этого, придерживая шнур левой рукой и оттягивая его немного в сторону, он замахнулся правой и послал тыкву-горлянку вперёд по воздуху.

Когда летящая тыква вытянула за собой почти весь шнур, лежавший у ног дона Хенаро и готова была упасть, он сделал взмах удочкой и отправил тыкву в обратном направлении. Когда она, позади дона Хенаро, тоже, казалось, готова была упасть, он, взмахнув удилищем, направил её снова вперёд. Потом, - опять назад…

Дон Хенаро, мастерски взмахивая удочкой, не давал горлянке упасть и, освобождая левой рукой всё новые порции шнура с катушки, удлинял траекторию её полёта.

В принципе, в движениях, которые проделывал дон Хенаро, для меня не было ничего нового. Мой приятель, заядлый рыболов, как-то пригласил меня на кастинг нахлыстовиков, и там я видел нечто подобное. Но всё равно было интересно и неожиданно наблюдать всё это в горах, в исполнении дона Хенаро. Да ещё и с тыквой-горлянкой в качестве мухи.

Горлянка, при полёте, издавала специфический звук, который словно гипнотизировал меня. Моё тело, казалось, постепенно цепенело. И я уже не мог оторвать взгляд от дона Хенаро.

Видимо, дон Хенаро решил, что добился нужной длины траектории полёта горлянки. Он выпустил шнур из левой руки, и теперь поднял эту руку примерно на уровень солнечного сплетения и чуть впереди себя. Оставляя спину прямой, он согнул расставленные ноги в коленях и начал покачиваться на них в каком-то равномерном ритме. Точнее, в движениях дона Хенаро присутствовало два ритма. Один, более частый, был ритмом покачиваний на ногах, а другой, медленный, - ритмом взмахов руки. Я даже ощутил их своим оцепеневшим телом, и в первый момент растерялся, поскольку не мог настроить их между собой, - мне хотелось делать взмахи рукой так же часто, как раскачиваться на ногах. Но вскоре моё тело поймало некий общий ритм, и я испытал прилив необычных ощущений, от которых, казалось, закружилась голова.

На какой-то миг мне показалось, что я потеряю сознание, но вместо этого я с изумлением обнаружил, что стою на ногах и выполняю те же движения, что и дон Хенаро. Взгляд мой был направлен прямо передо мной, в пустоту, но каким-то образом я знал, что выполняю эти движения синхронно с доном Хенаро. Краем глаза я заметил, что дон Хуан стоит рядом справа и тоже исполняет этот непонятный танец.

У меня возникло ощущение, что мы трое словно несёмся вскачь по необъятному пространству. Вытянутая вперёд левая рука будто придерживала или даже поглаживала ТО, на чём мы несёмся, а правой рукой, делая взмахи, мы как будто снимали некие пласты с пространства впереди, расчищая себе путь. Во всяком случае, как-то так я ощущал то, что происходит.

Воздух под моей левой рукой постепенно уплотнялся. И вскоре уплотнился до такой степени, что я реально ощущал, будто под рукой находится что-то тёплое и живое. В глазах начало темнеть. Возникло ощущение, что моё тело растягивается вперёд и назад, как если бы оно было почти бесконечной пружиной. Вот пружина вытянулась в прямую нить и, казалось, готова была порваться. Но вместо этого нить превратилась снова в пружину, только с более мелкими и частыми витками. Эта пружина тоже начала растягиваться. Наконец я вообще потерял ощущение тела и себя самого. И в этот момент я почувствовал давление рук на свои плечи.

Я рухнул вниз и тяжело задышал. Всё тело ныло. Казалось, что меня, на полном скаку, сбросило с лошади.

Дон Хуан помог мне сесть и выпрямил мою спину. Моментально стало легче. Мне хотелось что-нибудь спросить у дона Хуана, но я забыл, как надо разговаривать! В других условиях меня это должно было бы испугать, но сейчас испуга не было. Я находился в каком-то трансе. Возможно, причиной этого транса служил тот звук, который производила при полёте тыква дона Хенаро.

Я посмотрел на дона Хенаро. Он продолжал свой танец с удочкой.

Дон Хуан мягко обхватил мою голову ладонями и повернул её в сторону обрыва. Я решил было, что он хочет, чтобы я не смотрел на дона Хенаро, но дон Хуан, как только голова моя оказалась лицом к обрыву, начал разворачивать её в обратном направлении. В поле моего зрения опять оказался скачущий дон Хенаро, однако дон Хуан не прекратил поворачивать мою голову. Он, придерживая локтем мои плечи, чтобы они не разворачивались вслед за головой, отвернул её максимально назад, так, что я увидел пространство позади дона Хенаро.

Когда голова оказалась максимально развёрнутой назад, дон Хуан начал поворачивать её вперёд.

Он проделал это несколько раз. Я не мог понять, чего он добивается. И вдруг, в какой-то момент, у меня возникла странная оптическая иллюзия. Мне показалось, что дон Хенаро размножился. То есть, перед моими глазами на миг возникла целая цепочка из силуэтов дона Хенаро, которые, почти наслаиваясь друг на друга, уходили вперёд и вдаль.

Когда дон Хуан развернул мою голову в обратном направлении, я обнаружил, что такая же цепочка силуэтов возникла и позади дона Хенаро.

Дон Хуан продолжал вертеть моей головой, и силуэты эти всё яснее вырисовывались, пока я не начал воспринимать бесконечный ряд донов Хенаро, уходящий вперёд и назад. Эти силуэты были призрачными, но не одинаковой интенсивности. Чем ближе силуэт находился к настоящему дону Хенаро, тем он был менее призрачным, словно уплотнялся. А чем дальше от дона Хенаро находился силуэт, тем призрачнее он был. При этом возникала ещё одна странная оптическая иллюзия. Эти силуэты словно не подчинялись закону перспективы. То есть, их размер не уменьшался с расстоянием. И над всеми ними, по траектории бесконечно вытянутого эллипса, бешено носилась тыква-горлянка, издающая свист.

Дон Хуан остановил мою голову лицом к обрыву. Но к моему удивлению, силуэты эти никуда не исчезли.

Дон Хуан тихо сказал, что я не должен смотреть на дона Хенаро прямо, а лишь улавливать его боковым зрением. После этого он отпустил мою голову. От неожиданности я покачнулся, и по силуэтам дона Хенаро пробежала извилистая волна.

Восстановив равновесие, я старался сидеть прямо, наблюдая за происходящим боковым зрением.

Ритм движений дона Хенаро изменился. Теперь он прогибал колени только в тот момент, когда правая рука делала взмах назад, заставляя горлянку возвращаться. Это сразу отразилось и на том, что я видел.

Силуэты донов Хенаро, которые уходили вперёд от настоящего дона Хенаро, начали складываться, словно меха бесконечной гармошки. Складываясь, они одновременно уплотнялись, то есть, - теряли свою призрачность. При этом, прозрачность эта терялась тем быстрее, чем ближе силуэт находился к дону Хенаро.

Мне стало интересно, происходит ли то же самое с силуэтами позади дона Хенаро, но я не хотел оглядываться, опасаясь сбить фокус своего видения.

По мере того, как дон Хенаро подтягивал к себе силуэты, вокруг нас образовывалась как будто стена плотного и тёмного тумана. Возникла оптическая иллюзия, что вершина горы была освещена вечерним, но ещё не опустившимся низко к горизонту, солнцем. А весь остальной мир, отделяемый стеной тумана, был погружён в глубокие непроглядные сумерки.

Вскоре все силуэты слились с доном Хенаро, и в этот миг нечто произошло. Возникло ощущение, что в момент, когда силуэты исчезли, изменился и сам дон Хенаро. Мне трудно объяснить это вразумительно. Если бы вместо дона Хенаро был его дубль, как я подозревал утром, то можно было бы сказать, что в этот момент исчез дубль, а появился сам дон Хенаро. Но поскольку никакого дубля не было, то мне оставалось заключить, что вместо одного дона Хенаро просто появился… другой дон Хенаро.

Так который же из них настоящий? – пронеслась у меня мысль. Но мне не удалось на ней сосредоточиться.

- Карлитос! – прокричал вдруг дон Хенаро, не глядя на меня. – Не хочешь поймать самого большого духа?

Я вздрогнул. Голос дона Хенаро был обычным, с привычными дурашливыми интонациями.

Дон Хуан подтолкнул меня в бок:

- Чего ты ждёшь? Хочешь, чтобы он тебе письменное приглашение прислал?

- Но что я должен делать?

Я на самом деле не понимал, о чём говорит дон Хенаро, и чего от меня хочет дон Хуан.

- Иди к нему! – снова подтолкнул меня дон Хуан.

Я поднялся и, на занемевших от сидения ногах, какой-то неловкой трусцой подбежал к дону Хенаро. Он, казалось, уже полностью вышел из ритма, и сейчас стоял и взмахивал удочкой лишь для того, чтобы просто не дать упасть горлянке.

Дон Хенаро, по прежнему не глядя на меня, велел мне зайти слева и стать рядом с ним. Когда я сделал это, он, не прекращая взмахов, ловко перехватил удочку своей левой рукой.

- Бери удочку, Карлос! – сказал дон Хенаро. – Только не хватайся за неё, как за рычаг стоп крана!

- Как я должен её взять, дон Хенаро? – не мог понять я.

- Трепетно! – улыбнулся он. - Возьмись за рукоятку, ниже моей руки.

Я неуверенно дотронулся до рукоятки удочки. Дон Хенаро, на миг, отпустил удочку, но тут же снова крепко ухватился за неё поверх моей руки. Управляя моей кистью, он пояснил.

- Ты должен делать замах назад в тот момент, когда тыква почти достигнет крайней точки впереди. И делать взмах вперёд, когда она почти достигнет крайней точки сзади…

- Но я не вижу тыкву, когда она влетает в этот туман! – завопил я, опасаясь, что он теперь отпустит мою руку. Я был уверен, что, без его помощи, я моментально всё испорчу.

Дон Хенаро стал топтаться на месте. В первый момент я растерялся, поскольку не мог понять, должен ли я повторять и эти его движения. Но потом я каким-то образом узнал, что просто дона Хенаро рассмешили мои слова, однако он не решается смеяться, чтобы не отпустить мою руку.

Нам на выручку пришёл дон Хуан. Я не заметил, когда именно он оказался рядом с нами, но теперь вдруг почувствовал, что он ухватил меня за предплечье, направляя движения моей руки.

Дон Хенаро тут же отпустил меня и отскочил в сторону.

- Грасиас! – кивнул он головой дону Хуану. – Представляешь, он тут какой-то туман нашёл!

Дон Хуан хмыкнул что-то неопределённое.

- А мне и смеяться перехотелось! – огорчённо сообщил дон Хенаро после небольшой паузы. – Пойду поссать с горя!

И он на самом деле отошёл в сторону и отвернулся к нам спиной.

Я вдруг осознал, насколько нереальным было то, что проделывал с удочкой дон Хенаро. Моя правая рука уже начинала уставать, а ведь дон Хенаро отмахал удочкой весьма продолжительное время.

- Не расслабляйся! – приказал мне дон Хуан. – Я сейчас отпущу твою руку, и ты должен будешь двигаться так, как двигался Хенаро. – Вспомни, как он работал ногами!

И чтобы напомнить мне это, дон Хуан прижался к моей спине и, подгибая свои колени, подталкивал ими мои в нужный момент.

Я понял, что мне надо двигаться в том самом сдвоенном ритме, в котором двигались недавно мы трое. То есть, ритм подгибания колен не должен совпадать с взмахами рукой.

- Из-за этого тумана я не вижу, когда нужно делать взмахи! – пожаловался я.

- Нет никакого тумана! – почти свирепо возразил дон Хуан. – И тебе не надо ничего видеть. Просто чувствуй!

И он сильно поддал мне коленями.

Мы выполнили ещё несколько приседаний.

- Однако ж, как вы замечательно смотритесь! – услышал я голос дона Хенаро. – И как подходите друг другу… Вы случайно не родственники? Или…

Дон Хенаро не закончил фразы, а я вдруг осознал, как двусмысленно мы с доном Хуаном выглядим со своими приседаниями. Я едва не расхохотался, но тут дон Хуан отпустил мою руку и отошёл в сторону. Мне пришлось забыть о смехе, чтобы сконцентрироваться на ритме.

Я довольно быстро вошёл в него. Оказалось, что для того, чтобы правильно выполнять движения, мне нужно было вспомнить те ощущения, которые я испытывал, когда мы все трое исполняли этот странный танец.

Дон Хуан оказался прав, - мне совсем не нужно было наблюдать за полётом горлянки. Едва я поймал ритм и перестал беспокоиться, всё происходило само собой. Даже исчезла усталость руки и напряжение в коленях. Единственное, меня беспокоил звук, издаваемый горлянкой. Она летала в воздухе правее меня, и звук воздействовал на моё правое ухо сильнее, чем на левое. Это создавало какой-то дискомфорт.

Я вспомнил, что дон Хенаро запускал горлянку по траектории вытянутого эллипса, в центре которого находился он сам, и мне захотелось сделать то же самое. Я принялся, при замахе рукой назад, отводить кисть с предплечьем немного влево. И теперь, возвращаясь назад, тыква пролетала слева от меня. Издаваемый ею звук приобрёл стереоскопичность.

- Смотри-ка! – донёсся голос дона Хенаро. – А Карлитос у нас находчивый сукин сын!

В его тоне звучала явная похвала. Мне стало приятно, и я в тот же момент выскочил из ритма. Пытаясь снова в него войти, я сильнее и резче сделал замах назад, и чуть было не выронил удочку. Шнур натянулся, словно струна и дёрнул удочку вперёд. Я машинально рванул её назад, но шнур оставался натянутым, будто горлянка зацепилась за что-то.

- Не рви! Не рви! – закричал дон Хуан и, подскочив ко мне, крепко захватил мою руку.

Он опустил удочку в горизонтальное положение и велел мне наматывать шнур на катушку. К моему изумлению, шнур оставался натянутым и двигался из стороны в сторону, словно на другом его конце действительно было что-то живое, что сопротивлялось моим попыткам подтащить его. У меня даже мелькнула сумасшедшая мысль, а не зацепил ли я ненароком какую-нибудь птицу. А потом возникла иллюзия, будто я стою на мосту над рекой и, глядя вниз с моста, ловлю рыбу. Тёмный туман в этой иллюзии выглядел, как поверхность воды…

- Я должен это увидеть первым! – воскликнул дон Хенаро и, трусцой, побежал вперёд.

Дон Хуан остался рядом со мной. Мне тоже не терпелось увидеть, что же там, - на другом конце шнура.

Дон Хенаро остановился у стены тумана и принял смешную позу, словно готовился вцепиться в то, что появится. Он согнул ноги в коленях, изогнул дугой спину и выставил вперёд полусогнутые руки с расставленными наподобие когтей пальцами.

Я каким-то образом почувствовал, что горлянка вот-вот появится из стены тумана. И в это время дон Хуан схватил мою руку и помог мне сделать подсекающее движение. Шнур вылетел из стены тумана, словно то, что его держало, не имело за этой стеной никакой силы.

Что-то шлёпнулось на камни, быстро пролетев мимо дона Хенаро. Шнур повис. Дон Хенаро моментально повернулся, одним прыжком покрыл отделяющее его от конца шнура расстояние и, словно большой кот, прыгнул на то, что было на конце шнура. Мне оно показалось белым и плоским.

- Я поймал! – объявил дон Хенаро.

- Что мне теперь делать? – посмотрел я на дона Хуана.

- Пойдем, посмотрим что там, - пожал он плечами.

Я положил удочку на камни и пошёл следом за доном Хуаном. Дон Хенаро сидел на корточках и, держа перед собой то, что теперь мне виделось, как кусок белой глазурованной плитки, разглядывал его.

Я с удивлением обнаружил, что туман исчез. И солнце освещало теперь не только вершину горы, но и окружающий ландшафт. По моим прикидкам было около пяти часов вечера.

Мы подошли к дону Хенаро. Он протянул мне свою добычу. Это оказался обыкновенный лист бумаги. Я посмотрел на него и вдруг обнаружил, что это мой рисунок лошади. Тот самый, который я нарисовал по просьбе дона Хуана в последний свой приезд.

- Странно… - произнёс дон Хуан, заглядывая через моё плечо.

Голос его звучал вполне серьёзно. Дон Хенаро тоже не проявлял своей обычной дурашливости. Оба они пристально смотрели на меня.

- Но что всё это значит? – спросил я.

- Ты поймал духа, - ответил дон Хенаро таким тоном, словно его слова сразу всё объясняли.

- Это ты его прицепил? – подозрительно спросил я.

- Я? – дон Хенаро казался искренне удивлённым. – Да я даже кактус не смогу нарисовать! А тут, - лошадь. Да ещё написано…

- Это его рисунок, - сказал ему дон Хуан, кивая на меня.

- Так это ты сам его прицепил? – как-то разочарованно уставился на меня дон Хенаро.

- Это, наверное, он, - неуверенно кивнул я на дона Хуана.

Хотя это было невозможно. Ведь дон Хуан подошёл к дону Хенаро вместе со мной.

- Прекрати эту разумную чепуху! – приказал дон Хуан. – Ни я, ни Хенаро ничего не цепляли. И так же, как и ты, мы понятия не имеем, каким образом здесь оказался твой рисунок и почему именно он.

- Но как это всё получилось?

- Боюсь, этого я не смогу тебе объяснить. А если бы и смог, то ты, наверняка, не понял бы.

- Но объяснение всё-таки существует? – не унимался я.

- Существует, - где? – взглянул на меня дон Хуан.

- Что значит, - где? – не понял я.

- Где существует это объяснение?

- Вообще! – повёл я руками в воздухе. – Вообще, существует объяснение тому, что произошло?

- Ты это серьёзно? – уставился на меня дон Хуан, как мне показалось, удивлённо.

- Вполне! – подтвердил я.

- Но объяснения не существуют сами по себе! – воскликнул дон Хуан. – Объяснения существуют где-то, например, - в книгах. Или у кого-то. Например, - у Хенаро.

Я взглянул на дона Хенаро, а он посмотрел на меня и состроил гримасу, которая должна была означать, что если объяснения у кого-то существуют, то только не у него.

- И нет никаких объяснений, - вообще! – закончил дон Хуан, пародируя мой жест руками. – Это о мире ещё можно было бы сказать, что он существует вообще. А объяснения всегда принадлежат кому-то конкретному.

Я уже собрался что-то возразить, но меня опередил дон Хенаро.

- Карлитос! – сказал он. – Вместо того чтобы спорить с ним, ты лучше подумай о том, как тебе отблагодарить это место!

- Действительно! – подхватил дон Хуан. – Маг не должен быть неблагодарной свиньёй!

Мне вовсе не хотелось быть неблагодарным. Но я даже не представлял, как мне отблагодарить это место. Я спросил у них об этом.

- Ну, поскольку тащить сюда какой-нибудь крестик было бы накладно, и поскольку у нас нет с собой барашка, чтобы принести его в жертву, то нужно выполнить какой-нибудь магический ритуал! – заявил дон Хенаро. И, обращаясь к дону Хуану, спросил:

- У тебя есть на примете какой-нибудь подходящий случаю магический ритуал?

- У меня – нет, - ответил тот. – А у тебя?

- Тоже нет, - мотнул головой дон Хенаро. А потом, явно пародируя мою манеру задавать вопросы, спросил:

- А не было ли у магов древности какого-нибудь подходящего случаю магического ритуала?

Оба они рассмеялись. Я уже готов был присоединиться к их веселью, как вдруг дон Хенаро воскликнул:

- Стоп! А куда подевалась моя тыква?!

Действительно, тыквы-горлянки дона Хенаро не было на шнуре. Я посмотрел на свой рисунок. Лист был таким, каким я вырвал его из блокнота, - никаких лишних дырок или загибов. Было непонятно, каким образом он вообще удерживался на шнуре.

Дон Хенаро хмуро объявил, что он считает исчезновение горлянки невосполнимой утратой, и никуда не уйдёт отсюда, пока мы её не отыщем.

В поисках исчезнувшей тыквы мы осмотрели всё пространство от того места, где я стоял, до обрыва. Потом, на всякий случай, осмотрели пространство и позади. Тыквы нигде не было. Я высказал предположение, что она, скорее всего, упала на дно ущелья, поскольку загадочная смена тыквы на мой рисунок произошла где-то над обрывом, за стеной тумана.

- Вот чёрт! – воскликнул дон Хуан. – Да не было никакого тумана!

- Конечно, был! – возмутился я, - Даже дон Хенаро, когда готовился поймать рисунок, остановился у самой границы тумана, а не пошёл дальше!

Дон Хенаро промычал что-то неопределённое.

- Хенаро, ты видел туман? – спросил его дон Хуан.

- Никак нет! – вытянувшись по-военному, отрапортовал дон Хенаро, - Я не видел никакого тумана!

- Но тогда почему ты остановился у самой его границы? – спросил я. – Почему не пошёл дальше?

- Потому, что дальше идти было некуда! - преувеличенно угрюмо ответил дон Хенаро и посмотрел мне прямо в глаза.

- Что ты хочешь этим сказать? – растерялся я и отвёл взгляд. Потом посмотрел на дона Хуана:

- Что дон Хенаро имеет в виду, говоря, что дальше некуда было идти?

- А что ты меня спрашиваешь? – скучным голосом сказал дон Хуан. – Спроси об этом Хенаро!

- Что ты имеешь в виду? – спросил я дона Хенаро.

- То, что и сказал, - пожал плечами дон Хенаро. – Дальше ничего не было.

- Ты точно уверен, что видел туман? – спросил меня дон Хуан.

Я ответил, что я уверен в этом так же, как в том, что сейчас его перед собой не вижу.

Они рассмеялись. Видимо моё сравнение показалось им забавным. Потом дон Хуан сказал:

- Хенаро не мог идти дальше потому, что дальше не было этого мира.

- Но что же тогда там было? – изумился я.

- Так ведь Хенаро тебе уже ответил! – воскликнул дон Хуан. – Там ничего не было! Или можно так сказать: там было, – ничего.

- То есть, как? – совсем запутался я. – Что-то ведь должно было быть?

- Именно поэтому ты и видел туман! – заявил дон Хуан. – Ты просто даже представить себе не можешь, как это может быть, чтобы ничего не было. И тогда твой тональ создал из этого ничего хотя бы что-то, - туман.

Я, кажется, начинал что-то если не понимать, то ощущать. Но не мог не задавать вопросов.

- Ну, хорошо, дон Хуан, - проговорил я. – Пусть я видел туман на месте этого ничего. А что видел ты?

- Я видел ничего, - медленно и настойчиво повторил дон Хуан.

- Ладно, - вздохнул я. – Но в виде чего, какой формы было это ничего?

- Карлос, ты спятил? – возмутился дон Хуан. – Какая ещё форма может быть у ничего?

- Ты видел пустоту? – уточнил я.

- Нет, чёрт возьми! Если бы я видел пустоту, то я бы так и сказал.

- Но как можно видеть ничего?! – я начинал приходить в отчаяние от этого разговора.

- Я знаю! – воскликнул вдруг дон Хенаро.

До сих пор он сидел с каким-то отсутствующим выражением лица, как будто что-то обдумывал своё и совсем не слушал нас с доном Хуаном.

Мы с доном Хуаном выжидающе уставились на дона Хенаро. Я ждал, что он объяснит мне, что же именно видели они с доном Хуаном там, где я видел туман.

Дон Хенаро какое-то время молчал, словно подбирая слова. Потом сказал:

- Мою тыкву забрали духи! В качестве вознаграждения за то, что они сделали для Карлоса. Так что, ему теперь незачем совершать здесь благодарственный ритуал. Он им ничего не должен!

Дон Хенаро сделал небольшую паузу и закончил:

- Зато теперь он должен мне! За мою тыковку…

При этом он состроил такую уморительную гримасу, что я не выдержал и рассмеялся.

Дон Хуан тоже засмеялся, а потом сказал дону Хенаро:

- Теперь Карлос должен будет и тебе нарисовать лошадь!

- Нет! – возразил дон Хенаро. – Не хочу лошадь! Меня устроил бы ослик. Только чтобы было точно видно, что это ослик, а не какая-нибудь ослица!

Мы все вместе посмеялись, а потом дон Хуан сказал, что нам пора возвращаться. Вдвоём с доном Хенаро они быстро собрали наши вещи, я взвалил на плечо сапоги, и мы пустились в обратный путь.

То ли мы возвращались не тем маршрутом, которым пришли сюда, то ли просто потому, что мы не поднимались в горы, а спускались с них, обратный путь показался мне быстрее. И когда совсем стемнело, мы остановились на вершине того самого холма неподалеку от хижины дона Хуана, на котором дон Хуан когда-то объяснял мне разницу между пониманием и знанием.

- Ты везунчик, Карлитос! Сегодня у тебя просто экскурсия по местам силы! – не преминул пошутить дон Хенаро.

Дон Хуан предложил отдохнуть у подножия холма. И хотя до хижины оставалось совсем немного, я обрадовался его предложению. С того места чуть ниже вершины холма, где мы присели отдохнуть, открывался прекрасный вид на пустыню и хижину дона Хуана, которые были залиты фосфоресцирующим лунным сиропом.

Мы удобно расположились в небольшой ложбине на склоне холма. Фактически, это углубление в холме позволило нам принять весьма комфортную полулежащую позу. А я ещё и пристроил сапоги себе под шею, что создало дополнительное удобство.

Я закрыл глаза и почувствовал, как уже и раньше случалось, что земля несётся вокруг солнца. Каждой своей частью я ощущал это её движение. Мне было спокойно и хорошо. А всё, что произошло за этот странный день, я оставил для обдумывания на потом. Сейчас меня не волновало ничто. Даже то ничего, которое видели дон Хуан с доном Хенаро на месте тумана…

- Кого это принесло, интересно? – услышал я голос дона Хуана и открыл глаза.

Я сидел крайним слева. Дон Хуан был справа от меня. Я посмотрел на него. Дон Хуан пристально смотрел вперёд. Я перевёл взгляд в том же направлении и увидел, что в хижине дона Хуана светятся все окна.

- Может, это Висенте приехал? – предположил дон Хенаро.

- Висенте никогда не является без предупреждения! - возразил дон Хуан. – Скорее всего, это эти мужеподобные бабы. Вот уж кого мне сейчас меньше всего хотелось бы видеть.

Я догадался, о ком говорит дон Хуан, и ухмыльнулся. Некоторые из женщин его отряда, на самом деле, были пугающе мужеподобными.

- Карлос, - обратился ко мне дон Хуан. – Можешь сходить посмотреть, кто там? И если это они, скажи им, что я ушёл в горы на всю неделю. Пусть убираются.

- А если там кто-то другой? – спросил я, поднимаясь на ноги.

- Да кто ж там ещё может быть! Наверняка, - они! – поддержал дона Хуана дон Хенаро.

Внутри я тоже почему-то был уверен, что в хижине сейчас женщины из когорты дона Хуана. Только не знал, кто именно из них. Я начал спускаться вниз.

- И скажи им, пусть выключат свет! – крикнул мне вслед дон Хуан. – Жгут электричество, а платить мне приходится…

Я, лёгким бегом, быстро преодолел расстояние до хижины и остановился у самой веранды.

Первым делом я обошёл хижину вокруг, пытаясь заглянуть в окна. Но все окна были плотно зашторены. Изнутри не доносилось ни звука.

Я, стараясь не создавать шума, зашёл в дом и, миновав прихожую, оказался в гостиной. Здесь никого не было. Всё было так, как мы и оставили перед уходом. Скатерть со стола была не убрана. Посуда, оставшаяся после нашего завтрака была сгружена в рукомойник. Моя походная сумка висела на вешалке у зеркала.

Я открыл дверь на мужскую половину. Здесь тоже горел свет, но никого не было. Впрочем, у меня возникло какое-то нервирующее ощущение, что я здесь не один. Чтобы прогнать его, я подошёл к своему небольшому письменному столу, который привёз как-то из Лос-Анджелеса, чтобы не возвращаться туда всякий раз, когда у меня возникало желание записать очередную главу для книги или отредактировать уже написанное.

Над столом висел мой рисунок лошади в широкой, но изящной раме. Я сам выбирал раму, стараясь, чтобы она не была слишком тяжёлой для моего скромного рисунка. И в то же время мне хотелось как-то отметить рисунок, - слишком большую и важную роль он сыграл в моей жизни. Именно поэтому я оставил его здесь, где и происходили связанные с ним события. Мне казалось, что в Лос-Анджелесе он утратит некую свою сакральность.

Из задумчивости меня вывел взгляд, брошенный на мою пишущую машинку. С неё был снят кожаный чехол, защищающий её от пыли. Я разозлился. Теперь я знал, кто был или до сих пор находится в доме. Все, кто бывал здесь, знали, что мою пишущую машинку трогать запрещено. Для всех это было словно табу. И только Зулейка позволяла себе забавляться с нею, печатая одним пальцем какие-то нелепые стихи на бумаге, которую у меня же и таскала из ящика.

Я перевёл взгляд на ящик, где хранил бумагу для машинки. Так и есть! Ящик был прикрыт не плотно. Я никогда его так не оставлял.

Миновав гостиную, я решительно прошёл на женскую половину дома. Но там тоже никого не было. Тогда я вышел в кухню. Там, у стола, сидели Зулейка с Зойлой и играли в карты.

Я принялся отчитывать их за то, что они оставили зажжённым свет во всех комнатах и за то, что пользовались моей машинкой. Я пылал праведным гневом, но они не обращали на меня никакого внимания. Это меня начинало бесить. Мне хотелось оттаскать их за волосы, но я сдерживался. Хотя дон Хуан, в качестве специальной практики, и приказал всем членам своей партии слушаться меня так, как будто я являюсь их новым нагвалем, я старался держаться на расстоянии от женщин. Особенно от этих двух, которые, по моему мнению, были совсем безумны. С мужчинами было значительно легче. Они добросовестно играли свои роли, а я никогда не злоупотреблял своим положением.

Зулейка сердито швырнула карты на стол и вышла из кухни. Я догадался, что она отправилась выключать свет в других комнатах.

Сообщив Зойле, что дон Хуан с доном Хенаро будут отсутствовать всю неделю, я велел им в течение часа убраться из дома, поскольку их присутствие является помехой моим занятиям сновидением. После этого я вышел из дома через чёрный ход.

Я был уверен, что женщины послушаются моего указания. Как бы они не относились ко мне лично, но они соблюдали требование дона Хуана подчиняться мне, как нагвалю.

Я, так же легко, пробежал расстояние до холма.

Дон Хуан и дон Хенаро дремали. Я рассказал им, кто находится в доме, и сказал, что мы сможем вернуться через час.

Устроившись на своём месте, я закрыл глаза.

И тут же буквально распахнул их и, вскочив на ноги, начал выполнять бег на месте, чтобы придти в себя.

Меня охватило жуткое возбуждение. Я не мог понять, что только что произошло.

Бежать на месте на пологом склоне холма было крайне неудобно, и я очень скоро остановился.

- Если тебя ужалила змея, то надо бежать к доктору, а не на одном месте! – услышал я голос дона Хуана.

Он и дон Хенаро сидели и с интересом наблюдали за мной. Я тоже сел.

- Где я только что был? – произнёс я растеряно, не обращаясь ни к кому конкретно.

- Только что ты исполнял танец посвящения в мужчины нанайских мальчиков, - авторитетным тоном объявил дон Хенаро.

- Если под «только что» ты имеешь в виду минуту назад, - отозвался дон Хуан, - то могу сказать, что ты лежал. А потом подскочил, словно тебя кто укусил.

- А до этого? Что я делал до этого? – возбуждённо спросил я и даже ухватил дона Хуана за рукав.

- Да что с тобой? – удивился он и мягко освободил свою руку. – Мы сели здесь. Ты пристроил себе под голову сапоги, полежал так минут пять, а потом вскочил, будто сумасшедший. Что стряслось? Тебе кошмар приснился?

Я задумался. То, что со мной произошло, не было похоже ни на сон, ни на сновидение. Эти состояния я мог отличить от реальности. Даже когда сновидел наяву. То, что я пережил, было абсолютно, совершенно реально!

Дон Хенаро пересел так, чтобы видеть меня. Они с доном Хуаном явно ждали, что я расскажу, что со мной произошло.

Больше всего меня самого поразило то, что я в течении этого происшествия, - чем бы оно там ни было, - никак не среагировал на те несоответствия реальности, которых было более, чем достаточно.

Во-первых, никакого электричества в хижине дона Хуана никогда не было. Во-вторых, хижина в этом «видении» была больше похожа на дом. Она была гораздо просторнее и благоустроеннее. Более того, в хижине дона Хуана на самом деле не было никакой мужской или женской половины, никакого стола со скатертью, никакого рукомойника, зеркала и уж тем более моего письменного стола с пишущей машинкой. Рисунок… В этом месте своего пересказа я сунул руку в карман. Рисунок лежал там. Я даже вынул его, чтобы в лунном свете убедиться, что это тот самый рисунок.

Дальше. В хижине дона Хуана, кроме дона Хенаро, никогда никто не бывал из членов его партии. Ни мужчины, ни женщины. Во всяком случае, я лично никогда их там не видел. Никогда дон Хуан не устраивал этой нелепой игры со мной в роли главного нагваля. И никогда дон Хуан не называл женщин своего отряда бабами.

- Что это было, дон Хуан? – спросил я, закончив рассказывать. – Это могло быть каким-то необычным сновидением?

- Хенаро, могло это быть каким-то необычным сновидением? – переадресовал мой вопрос дон Хуан.

- Я не знаю, - пожал плечами дон Хенаро. – Может быть, и могло. Но я бы не стал это так называть.

- И я бы не стал, - поддержал его дон Хуан, глядя на меня. – Но ведь ты и сам не очень уверен, что это было сновидение, правда?

- Я просто не знаю, что и думать! - признался я.

- А ты не думай! – посоветовал дон Хуан. – Ты попробуй вспомнить.

- Вспомнить? – удивился я. – Что я должен вспомнить?

- Вспомни то, что тебя больше всего поразило.

- Но в том и дело, что в тот момент меня ничто не поражало! – возразил я возбуждённо. – Всё было очень естественно. Поэтому я и думаю, что это было какое-то необычно мощное сновидение.

- Ну-ну! Спокойнее! – осадил меня дон Хуан. – Давай-ка, вспоминай опять. Всё было естественно?

- Более чем! – уверенно ответил я.

- Всё выглядело реально?

- Всё было очень реально! – горячо подтвердил я, делая акцент на слове очень.

- А ты? – спросил дон Хуан.

- Что, - я?

- Каким был ты?

Вопрос дона Хуана застал меня врасплох. Я не знал, что сказать. И вдруг ответ вылетел из моих губ, словно помимо моей воли:

- Меня там не было! – воскликнул я.

- Карлитос рехнулся! – констатировал дон Хенаро и, «застрелив» себя пальцем в висок, покатился вниз по холму.

Я думал, что мы начнём смеяться, но дон Хуан совершенно серьёзно смотрел мне прямо в глаза.

- Дальше! – каким-то шипящим голосом потребовал он.

Я уже хотел было признаться, что сам не знаю, почему так сказал, как вдруг меня пронзило осознание, что вылетевшие из меня слова были правдой. Меня не было там. Там был какой-то другой я. Я, для которого понятным и естественным было всё то, что для меня казалось несуразностью. Там был я, который на самом деле привёз письменный стол и машинку в хижину дона Хуана. Я, который зачем-то вставил в рамку свой рисунок и, главное, он знал, почему он это сделал, а я, - не знал. Там был я, который являлся нагвалем в непонятной игре дона Хуана с членами его отряда. Но это не был я!

- Там был мой дубль? – хрипло спросил я у дона Хуана.

Дон Хенаро, который уже почти вскарабкался по склону холма, покатился обратно, завывая от хохота. А дон Хуан, тоже посмеиваясь, провёл ладонью по моей голове от макушки до лба, словно хотел натянуть мне на глаза козырёк воображаемой кепки.

- Ты просто гений в деле одурачивания себя! – сказал он, покачивая головой. – Сначала туман, теперь, – дубль…

- Но кто же тогда это был? – спросил я.

- Это был ты, кто же ещё?! – воскликнул дон Хуан.

- Я? Но это был не я!

И тут вдруг меня осенило:

- Это был другой я? Да, дон Хуан? Это был я из будущего?

- Прекрати молоть чепуху! – строго остановил меня дон Хуан. – Нет никакого будущего! Но если тебя утешит и на время успокоит твой разум, можешь считать, что это действительно был другой ты. Только имей в виду, что таких «других ты», - много.

- Как много? – спросил я.

Дон Хуан приставил свой лоб к моему лбу и прошептал:

- Бесконечно много…

По моему телу пробежали мурашки. И я вдруг почувствовал бесконечную усталость. Этот день, похоже, всё-таки измотал меня. Я представлял себя айсбергом, подводная, скрытая часть которого была огромной по сравнению с верхушкой. И эта подводная часть, тот невыразимый опыт, который я получил сегодня и ещё не успел осознать, давил меня. Верхушка айсберга просто хотела спать…

Я прилёг, устроив голову на сапогах. Дон Хенаро вскарабкался наконец-то на холм и сел рядом с доном Хуаном. Я воспринимал окружающее в какой-то сладостной полудрёме. Дон Хуан говорил:

- Я ведь уже предупреждал тебя, что следующая твоя книга будет ни о чём ином, а о реальности. И, возможно, это будет жизненно важно для тебя. Сегодня весь день ты сталкивался напрямую с эффектами, фокусами или проделками этой самой реальности, - называй, как хочешь. Ты мало что понял, да тут и невозможно что-либо понять. И если ты станешь пытаться что-то объяснить, примешься рассуждать о «другом я» и о бесконечном множестве этих я, если ты будешь рисовать какие-то схемы и выстраивать разумные гипотезы, чтобы прийти, как ты любишь говорить, к определённым выводам, то эта глава твоей книги выйдет никуда не годной. И когда всё это прочитают твои умные сограждане, то начнутся бесконечные разговоры о том, что реальность многомерна или многомирна…

- И ещё, что она эта… ну, как оно? – вставил дон Хенаро. – Что реальность, типа…

Он щёлкал пальцами в воздухе, пытаясь вспомнить нужное слово.

- Фрактальна, - вяло подсказал я.

Я понятия не имел, ни откуда я знал это слово, ни о том, что оно означает. Но я знал, что дон Хенаро хотел произнести именно его.

- Точно! – подтвердил дон Хенаро.

- Но самое паршивое и, одновременно, самое загадочное то, - продолжал дон Хуан, и голос его звучал, как колыбельная для меня, – Что действительность этих разговоров и споров про реальность, как обычно, перевесит таинственность и непостижимость самой реальности. И даже ты сам, что весьма вероятно, будешь захвачен этой действительностью. Она истощит тебя, вынуждая поддерживать её всеми силами. И в итоге у тебя не будет не только ответов. В итоге, у тебя не останется силы даже для вопросов. Как сейчас. С единственной разницей, что теперь у тебя остаётся энергия, хотя и нет никаких вопросов.

- Есть… - вяло возразил я, почти засыпая. – Один есть… Ты не знаешь, на кой чёрт я целый день таскал за собой эти дурацкие сапоги?