Неведение иногда очень полезная вещь. 3 page

Глава 39

Легкий шаг в неизвестность.

Свечи тихо вросли в канделябры,

Уступив вязкой сумрачной тьме,

И мечта – разноцветный кораблик -

Устремляется снова к тебе.

По реке полуночных сомнений,

Не боясь хлестких волн и камней,

Мое сердце – мой маленький гений -

Мчится вскачь за улыбкой твоей.

Я не в силах его образумить,

Я устал мыслей сдерживать бег.

Пусть покажется это безумьем,

Но я тоже порой человек.

Как и все, совершаю ошибки,

Письма жгу в полуночной тиши,

Чтобы вновь за твоею улыбкой

Выходить из потемок души.

Счастье в неведении.

Лично Гарри Поттер поспорил бы с этим утверждением. Он сидел на диване в гостиной и пристально разглядывал пуговицу, ненавистную пуговицу, о которой никак не мог перестать думать. Было в ней что-то неправильное. Во-первых, само ее появление в кармане джинсов, которые он надел в своей комнате в доме Дурслей. Джинсы он не снимал нигде. Это факт. Кто-то подсунул? Вряд ли. Как можно что-то незаметно подсунуть в брюки? Это же не куртка – он бы почувствовал. Да и кому это нужно? Шутка? Странный шутник, который разбрасывается серебряными вещицами. А во-вторых… Гарри устало коснулся виска. Каждый раз, когда он пытался размышлять об этом, начиналась жуткая головная боль. Вот как сейчас.

– Привет, у меня уже занятия закончились, – Кэти робко коснулась его плеча и, покраснев, присела рядом.

Юноша спрятал пуговицу в карман. Незачем ей видеть. Хотя… может, он и неправ. Вдруг Кэти подсказала бы что-то дельное? Вот только рассказывать ей отчего-то не хотелось. А кому еще? У Рона, как назло, очередное свидание. Но есть… Гермиона. Поговорить с ней?

А вот и она сама спускается по лестнице. Правда, лицо у нее то ли грустное, то ли уставшее. Остановилась, нерешительно взглянула на парочку (Гарри выругался про себя) и все же направилась к ним. Юноша вздохнул, стараясь выбросить из головы мысли о своем дурацком поведении с ней. Как порой хотелось обратить время вспять! Что-то из сказанного не сказать, из совершенного не сделать.

А Гермиона? Сама она решила спуститься в гостиную с твердым намерением исполнить «милую» просьбу Малфоя. Но чем дальше отходила от порога собственной комнаты, тем менее решительным становился ее шаг. Боевой задор и злорадство прошли, а в душу закралось сомнение: как уговорить Гарри? Послушает ли он ее теперь, с их-то отношениями… А, собственно говоря, что с их отношениями? Ведь они ссорились и раньше. Причем гораздо серьезнее. В чем же разница? А разница в том, что они впервые поссорились из-за него.

Гермиона медленно спускалась по лестнице, скользя рукой по перилам. Один шаг, другой. Внезапно в голову пришла мысль, что это – момент ее выбора: он или Гарри. Стало очень неуютно и тоскливо. Красные тона гостиной вместо обычной теплой радости вдруг показались цветами опасности и зыбкости бытия. А ведь она впервые это заметила. Просто раньше она смотрела на окружающие предметы через призму первого впечатления. Все эти годы каждый уголок Хогвартса воспринимался так же, как и в самый первый раз. Так, например, кабинет трансфигурации был для нее коричневым: строгим и сдержанным; чар – бирюзовым: легким и вдохновляющим; зельеварения – темно-серым: неприветливым и несправедливым.

Впервые сегодня утром главный ал вместо золотистого цвета доброжелательности и радости пробрел оттенок грусти и обиды.

Гермиона вздохнула. Сами по себе вещи измениться не могли. Значит, признаем очевидное: менялось что-то внутри нее. Неуловимо и, главное, необратимо.

Гарри сидел один, что-то разглядывая. Такая привычная картина: до боли знакомая поза, поворот головы, то, как он хмурится, пытаясь что-то понять. Мальчик, который стал частью ее шесть лет назад. Мальчик, о котором все эти годы были ее мысли и тревоги. Мальчик… Да нет. Уже не мальчик. Он вырос… очень вырос. Причем, прежде всего, внутренне. Смерть Сириуса словно вырвала из его жизни большой кусок. Гарри будто перескочил целый этап взросления, сразу став старше на несколько лет.

«Господи! Что я делаю?» – с ужасом подумала Гермиона, стараясь спрятаться от этого выбора, скрыться. Может, отложить все на потом? Может… Но нельзя. Она взрослый человек. Не может же она всю жизнь прятаться. Гарри! Она выбирает Гарри. Никто никогда не сможет занять его места в ее жизни. Девушка решительно развернулась и поднялась на одну ступень.

…Отблески пламени прыгают по лицу и обнаженным плечам светловолосого юноши…

– … Поверь мне…

Гермиона зажмурилась. Пора взрослеть. Пора решаться. Если жизнь выбрала ее для этой роли… Что ж, так тому и быть.

Девушка вновь спустилась с лестницы и замерла на минуту, глядя на Гарри. Что же сказать? Как начать разговор? Сказали бы ей несколько недель назад, что она будет волноваться перед разговором с Гарри Поттером… Смешно.

Тут еще, как назло, к Гарри подсела Кэти. «Вот уж кого меньше всего ждали!» – сердито подумала Гермиона. Но деваться было некуда. Тем более Гарри поднял голову и заметил ее – пришлось предпринимать решительные действия.

Гермиона приблизилась к дивану. Гарри чуть улыбнулся ей, а ладонь Кэти тут же скользнула в его руку. Он автоматически сжал пальцы девушки. От Гермионы не укрылся этот жест. Кэти очень старательно хотела показать, кто здесь действительно нежеланный гость. Но Гермионе было наплевать. Где-то в глубине души появилось ощущение того, что, пожелай она – Кэти была бы сейчас где угодно, но только не рядом с этим юношей. Напряженный взгляд Гарри только подтверждал догадку. Он вопросительно приподнял бровь.

– Я хотела поговорить, – уверенно произнесла Гермиона.

– Конечно, – с готовностью отозвался Гарри, чуть пододвигаясь на диване.

Гермиона взглянула на пятикурсницу и негромко произнесла:

– Наедине…

Кэти возмущенно вздохнула и повернулась к Гарри. Юноша какое-то время внимательно смотрел в глаза Гермионы, а потом проговорил:

– Кэт, прости. Мы недолго.

Девочка с ненавистью взглянула на свою старосту и вскочила с места, рванув свою ладошку из рук Гарри.

– Кэти, – решила исправиться Гермиона: больно уж жалко выглядела пятнадцатилетняя девчушка в своем гневе, которой грозил перерасти в слезы, – этот разговор касается Рона, и в нем не будет ничего личного. Просто это наш секрет.

Девушка резко обернулась и несколько секунд недоверчиво смотрела:

– Правда? – наконец выговорила она.

– Я когда-нибудь тебя обманывала? – улыбнулась Гермиона.

Кэти чуть нахмурилась. Гермиона, порой строгая и педантичная, вызывала у нее искреннее восхищение своим умом, умением ладить со всеми студентами. Младшие курсы ее любили, несмотря ни на что. Но рядом с симпатией и восхищением всегда жила ревность.

– Эй! – Гарри вновь поймал руку девушки и, когда она посмотрела на него, подмигнул.

– Ладно, – кивнула Кэти. – Извини.

– Это ты извини, – снова улыбнулась Гермиона.

Кэти ушла. Гермиона присела на ее место и посмотрела на Гарри.

– Прости, что испортила тебе вечер.

Гарри сел в пол-оборота, опершись локтем о спинку дивана.

– Ничего. Я тоже хотел извиниться за сегодняшнее. Я это… В общем…

– Забудь. Все в порядке.

– Знаешь, ты, наверное, единственный человек, который умеет прощать. На твоем месте я бы уже давно прибил меня или Рона.

Эти слова заставили девушку улыбнуться. Знал бы он, как часто у нее возникало подобное желание.

– Ты же… Мне иногда кажется, что дай тебе волю – ты простишь кого угодно.

– Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар.

– Что?

– Ничего. Просто вспомнилась фраза Архимеда. Смешно. Человеку всегда чего-то не хватает. Кажется, можешь сделать все, но все время не хватает какой-то малости.

– Да уж. Малости…

Наступила неловкая пауза. Гарри, чуть поморщившись, потер висок.

– Что с тобой?

– Ничего.

– Врешь! – уверенно заявила Гермиона. – Я всегда вижу, когда ты врешь.

– Просто голова болит, всевидящая ты наша, – улыбнулся Гарри.

– Шрам? – испуганно прошептала Гермиона.

– Нет, – усталая улыбка. – У меня бывают, знаешь ли, и обычные симптомы, как у нормальных людей.

– Гарри, – рассердилась девушка, – я не пытаюсь сказать, что ты необычный. Я волнуюсь.

– Все в порядке. Хотя…

– Что? – Гермиона тут же забыла о праведном гневе и вновь насторожилась.

– Я хотел кое-что тебе показать, – юноша оглядел многолюдную гостиную. – Только не здесь.

– Можно подняться ко мне, – тут же предложила Гермиона и хлопнула себя ладонью по лбу, увидев улыбку Гарри. О Кэти она как-то не подумала.

– Ладно. В другой раз. Давай говори, что там с Роном.

– Ничего, – честно ответила Гермиона и на недоуменный взгляд юноши пояснила. – Я подло соврала Кэти.

Гарри расхохотался. На них стали оборачиваться.

– Что тебя так веселит?

– Гермиона, я тебя не узнаю. Не хочу сказать, что ты никогда не врешь и все такое, но соврать, сказав «я тебя когда-нибудь обманывала?»… Это на тебя непохоже. Это… Это...

Гермиона потянулась к диванной подушке. Плевать на его головную боль. Сейчас получит. Гарри поднял руки, сдаваясь.

– Ладно. Молчу. Просто ты меня не перестаешь удивлять. Так что там у тебя?

В считанные секунды все изменилось. Уверенность Гермионы пропала на глазах. Девушка нервно заправила за ухо прядь волос, зачем-то разгладила джинсы на коленях, поправила часы на руке. Гарри почувствовал, что головная боль становится сильнее. Это так непохоже на нее.

– Слушай, давай выкладывай, что случилось.

– Гарри, я… Понимаешь, нам… – Гермиона и сама осознавала, как нелепо звучит ее лепетание.

Гарри удивленно на нее посмотрел:

– Что случилось? – повторил он.

– Не то чтобы что-то случилось… Это касается просьбы Дамблдора о примирении факультетов. Взгляд Гарри из просто настороженного стал очень настороженным.

– И… – негромко протянул он.

– В общем, я хотела попросить тебя вести спецкурс по полетам на метле для первокурсников, – на одном дыхании выпалила Гермиона и замерла в ожидании его реакции.

Гарри молчал долго. Как Гермионе показалось, очень долго. Напряженный взгляд зеленых глаз заставлял ее нервничать. Странно, непривычно и неправильно. Ей ли бояться этого взгляда? Сколько раз за эти шесть с лишним лет она выводила его из себя. Громко ссорились, весело мирились. Все меняется…

Наконец Гарри заговорил. Голос звучал глухо.

– Почему именно я? Я же не староста…

Логичный вопрос. И что это он таким умным стал?

– Ты лучше всех летаешь. К тому же ты – самый молодой ловец столетия. Сам же все понимаешь. Да и дети с удовольствием у тебя учиться будут.

Ну, это она, пожалуй, загнула. Гарри мало кто искренне любил. Большинство людей его просто боялись. Юноша вновь посмотрел на неё – что за нелепая идея? Выставлять себя на посмешище перед стайкой первокурсников. Некстати вспомнилось первое собрание легендарной «Армии Дамблдора». В тот день он хотел придушить Гермиону за проявленную инициативу. И вот история повторяется. Но он не позволит себя в это втянуть. Снова наступить на те же грабли? Гарри вздохнул, явно собираясь отказать. Посмотрел в карие глаза. Вспомнилось его недостойное поведение, глупые слова, а еще вспомнилась ее одинокая фигурка, поднимающаяся по каменной лестнице. Они уходили веселиться в Хогсмит, а она оставалась. Оставалась одна. И это тоже его вина. Гарри снова вздохнул. Он твердо знал, что пожалеет об этом. Непременно пожалеет.

– Когда занятия? – хмуро поинтересовался он.

Гермиона облегченно вздохнула и благодарно накрыла его руку своей.

– Спасибо. Я сообщу, когда занятие. Нужно еще как-то выкроить время в расписании. К тому же так, чтобы были свободны все первокурсники. И еще… Может, у тебя пожелания будут? – спохватилась она.

Гарри только с улыбкой покачал головой. Какой же деятельной занудой она порой бывала. Самой замечательной занудой на свете.

– Мне главное, чтобы это с тренировками не совпадало, – с улыбкой проговорил он.

– Я составлю расписание, а ты его потом откорректируешь. И… шел бы ты спать. У тебя глаза красные.

– Да уж. Как у Волдеморта, – пошутил Гарри.

Гермиона привычно вздрогнула от его слов:

– Не говори так, слышишь! Никогда не смей так говорить.

– Извини.

– Не смей даже сравнивать себя с этим…

Гарри с теплотой посмотрел на нее. Она, пожалуй, единственный человек, который так сильно верит в хорошую сторону каждого. Дай ей волю – она бы и для Волдеморта оправдание нашла. Стоит только хорошо постараться.

– Гермиона, вы еще не закончили? – появившаяся рядом Джинни с интересом рассматривала их компанию.

– А что? – удивленно спросил Гарри.

– Да вот волнуюсь за нашу старосту. Похоже, еще пара минут – и Кэти бросит сюда что-нибудь взрывающееся.

Джинни весело подмигнула Гермионе. Та в ответ слегка улыбнулась.

– Брось, Джин. Кэти милая, – негромко проговорил Гарри.

– Да кто же с этим спорит? Мне просто самой Гермиона нужна.

– Ну, раз так… Отдыхай, ладно? – Гермиона вновь осторожно коснулась его руки. – И… Спасибо.

Он чуть улыбнулся.

– Спокойной ночи, – проговорил он.

– И тебе, – в один голос откликнулись девушки.

Они направились к лестнице мимо компании пятикурсниц. Кэти проводила Гермиону недовольным взглядом.

– Зачем ты это сделала? – негромко спросила Гермиона у Джинни.

– Затем, что Кэти уже сидит и плетет золотые нити мести.

– Ну и что?

– Гермиона, у вас было достаточно времени поговорить. Не нужно усложнять ему жизнь. Пойми правильно: ты поболтала с ним пару минут, а Кэти теперь ему весь остаток вечера испортит. Ладно. Мне пора. А то я нагло Дина бросила. Спокойной ночи.

– И тебе, – автоматически проговорила Гермиона, глядя вслед Джинни.

Кто из них был неправ в этот момент? Джинни, в которой говорила ревность? Хотя… Может, это была не ревность, а здравый смысл? Или все же права Гермиона, которая… Да что греха таить! Гермионе было приятно, что Гарри спровадил Кэти. Глупо? Да, глупо. Просто она не хотела, чтобы кто-то занимал ее место в его жизни. Так же, как никто не сможет занять его место в ее. Пусть Гарри будет с Кэти. Пусть с кем угодно. Важно, что, если она попросит, он окажется рядом с ней. Эгоизм? Возможно. Но она слишком привыкла к тому, что кроме Гарри и Рона в ее жизни никого нет. И она не собиралась просто так их отдавать. Джинни неправа: она не портит Гарри жизнь. Кэти простит, ведь она влюблена. Гермиону не тронула эта мысль. А почему ее должны трогать чувства малознакомой девочки, если на кону стоит ее собственная жизнь?

«Боже! Я рассуждаю, как слизеринка! Неужели это заразно?!»

И только вечером в своей постели она поняла, что сделала свой выбор.

* * *

Что ж. Как бы нелепо это ни звучало, но Гермиона Грейнджер выполнила просьбу Драко Малфоя. Да еще так причудливо оформленную.

Теперь дело за малым – довести сей факт до его сведения. Гермиона решила выждать время и сказать ему об этом в спокойной обстановке. Не на перемене же в окружении толпы однокурсников с ним разговаривать! Гермиона бросила взгляд на слизеринца поверх плеча Рона. Малфой стоял, прислонившись к стене, и листал учебник. Почувствовав ее внимание, он вскинул голову, скользнул по девушке равнодушным взглядом и вновь уткнулся в учебник. Гермиона вздохнула. Как же ей надоела эта игра!

Вечером она с замиранием сердца открывала дверь в кабинет трансфигурации. Она знала, что Брэнд еще в гостиной, Уоррен тоже не проявлял желания приходить раньше. Был шанс морально подготовиться к разговору, да еще существовала вероятность того, что он придет чуть раньше. Ох! Ну не настолько же… Слизеринец был там: стоял спиной к двери и выглядывал что-то в темноте за окном.

На звук юноша оглянулся, бросил на нее мимолетный взгляд и вновь отвернулся к окну. Как-то день не задался.

Гермиона подошла к парте, за которой они с Томом обычно занимались, и положила на нее свою сумку. Бросила взгляд на неподвижного юношу – никакой реакции. Девушка вынула из сумки учебник, положила на парту, вновь бросила взгляд на спину юноши. Реакции ноль.

– Малфой, – наконец не выдержала она. – Гарри согласен проводить занятия по полетам.

– Я и не сомневался, – откликнулся слизеринец.

– В чем не сомневался? – начала закипать Гермиона.

Он все-таки соизволил оглянуться.

– В том, что он тебе не откажет, – убийственно спокойным голосом проговорил он.

– Соответственно, ты считал, что я исполню твою просьбу? – разозлилась Гермиона.

Он просто пожал плечами. Девушка со злостью хлопнула о парту большим справочником по превращениям простейших предметов.

– Слушай, почему ты не мог просто сказать «спасибо»? И все. Одно простое слово. Твою просьбу выполнили. Ты же вместо благодарности ведешь себя, как… как…

Девушка даже не смогла подобрать слов. Он снова чуть пожал плечами.

– Спасибо, – равнодушно проговорил он. – Если тебе от этого легче станет.

– Не станет! – рявкнула Гермиона.

– Что и следовало доказать.

* * *

И почему погода выдалась такой непонятной в эту субботу? Драко Малфой поднял воротник куртки и скользнул взглядом по стадиону. Поттер стоял, окруженный толпой первокурсников, и что-то там вещал. Драко не было слышно, что именно: всеобщий любимец говорил тихо. Но слушать слизеринцу и не нужно. Основная его задача сегодня – наблюдать. Брэнд стоит чуть правее Поттера и жадно внимает каждому слову, что-то переспрашивает, что-то уточняет. Гриффиндорцы держатся эдакими «приближенными к телу», поглядывают на остальных снисходительно. Остальные робеют перед мировой знаменитостью, краснеют, если хотят что-то спросить. Правда… Есть светлое исключение. Томас Уоррен что-то резко сказал Поттеру, и тот – вот это новость! – оглянулся на Драко Малфоя. То ли за поддержкой, то ли…

Драко чуть улыбнулся и демонстративно уткнулся в книжку. Пусть сам выкручивается. Не одному же ему тратить свои нервы на непредсказуемых деток.

* * *

Гарри Поттер стоял посреди первокурсников и… еле сдерживал желание прибить Гермиону, втянувшую его в эту затею. Почему он согласился? О чем он думал в тот момент? «О ней», – услужливо подсказал внутренний голос.

Гарри бросил взгляд в ту сторону, где сидели Рон и Гермиона. Рон чуть морщил лоб, о чем-то размышляя, Гермиона же нервно крутила часики на руке. Его подарок, между прочим. Значит, тоже переживает. От этого стало чуть легче.

Гарри посмотрел на первокурсников и усмехнулся про себя. Как давно он видит все это. Изо дня в день, из года в год. На некоторых лицах благоговение и трепет: они считают его незаурядной личностью, чем-то светлым и необыкновенным. Джинни как-то призналась, что на день рождения Гарри Поттера миссис Уизли всегда пекла праздничный пирог. Как он устал от этого! Как он ненавидел это. Но были и другие проявления. Часть ребят смотрела недоверчиво, а кто-то с открытой враждебностью, как этот черненький мальчишка из Слизерина. Гарри не помнил его имени.