Ножки-крошки устали,

а дом далеко-далёко.

Фрёкен Снорк вздохнула.

— Ну вот я и загрустила, — сказала она. — Эта песенка про нас. Это мы бредем, бредем одиноко, а дом далеко-далёко! И наши ножки-крошки устали.

— Твои ножки устали от танцев, — засмеялся Снорк и осушил свой кубок.

— И вовсе не так уж далеко наш дом! — крикнул Муми-тролль. — Мы придем домой, а у мамы обед готов. Она похвалит нас: «Молодцы, что нашли дорогу домой», а мы скажем ей: «Ты не знаешь, что с нами приключилось!»

— И у меня будет жемчужный браслет на ногу, — прошептала фрёкен Снорк. — А из одной жемчужины мы сделаем тебе булавку для галстука.

— Хорошо, — согласился Муми-тролль, — хотя я ношу галстук довольно редко.

— А одну жемчужину я повешу на шею своей тайне, — заявил Снифф. — у меня есть тайна. Она начинается на К и оканчивается на А. Она все время скучала обо мне, пока я путешествовал.

— Может, она кончается на КА? — спросил Снорк.

— А вот и не скажу! — крикнул Снифф. — И не смей отгадывать!

Снусмумрик играл одну песню за другой, сонные сумеречные песни, прощальные песни. Малявки и болотные привидения подались назад в лес. Древесные духи исчезли, а фрёкен Снорк уснула с зеркальцем в лапке.

Наконец песни умолкли, и на лужайке стало тихо. Светлячки погасли. Медленно-медленно наступило утро.

* * * Пятого августа птицы уже не пели. Солнце светило так слабо, что его было почти не видно. Но над лесом стояла комета, большая, как колесо, а вокруг нее горело огненное кольцо.

Снусмумрику не хотелось играть. Он шел поодаль, погруженный в раздумья. Остальные тоже молчали. Один Снифф то и дело хныкал, что у него болит голова. Было ужасно жарко.

Но вот лес кончился. Перед ними открылись длинные песчаные дюны. Бесконечные мягкие песчаные холмы, кое-где поросшие диким овсом. Муми-тролль остановился и понюхал.

— Я не чувствую запаха моря, — сказал он. — Здесь плохо пахнет…

— Это просто пустыня, — мрачно заметил Снифф. — Пустыня, где наши кости побелеют, и никто их даже никогда не найдет. У меня голова болит!