Кафски, совсем другой Кафски, продолжал говорить, смотреть в пол, объяснять. Я не слушал его. Я просто кивал

- И что, этот кто-то, - перебил я его, - уже здесь? - я сделал в сторону Генри тяжелый шаг и мой страх перешёл ему. Это была странная игра, будто перебрасываешь мяч, получить который никто не хочет, а уронить не может. Генри дал слабину, но я не мог воспользоваться этим шансом и давить его:

- Уже стоит здесь недалеко, и слышит нас? Знает, где мы находимся? Знает, что мы делаем? Наши имена, фамилии? Наш зов? Этот кто-то уже научился кричать совой? - Генри вжался в непрочные перила, попытался закрыть лицо руками, просто, защищаясь от слов. Я занёс над ним свою мысль для решающего удара, она была тихой, почти шёпотом, - Этот кто-то, Генрих Кафски младший… Он уже знает, чем ты болеешь? Он уже знает, чьё лёгкое станет твоим через неделю? Он уже знает...

-- Я не смогу взять твоё лёгкое уже, - мальчик опустил лицо в руки, - У кого угодно, только не у тебя, Мэтт, я не могу рисковать твоей жизнью…

Я понял, что всё это время сдерживаю себя, чтобы не перейти на крик. Нет ничего тупее, чем орать в тайном месте, в ночном лесу. Я собрался и закончил фразу, будто опустил руки на ринге и разрешил убить себя почти побеждённому противнику:

- Этот кто-то уже знает обо мне?

Генри так и стоял, вжав свой островатый нос в полоски шарфа, опёршись на перила. Он достал ещё две сигареты, и мы просто молча курили. Я уже знал, что пока мы курим, откуда-то из непроглядной тени нас разглядывает кто-то незнакомый, он сосредотачивает свои звериные глаза на нас, прислушивается к тому, что мы говорим, и мне прийдётся принять и полюбить его.

- Ладно, - прервал я молчание, - Кто бы это нибыл, зови его сюда.

Генри со смущённой улыбкой опустил глаза. Я решил разрядить обстановку.

- Надеюсь, он не чёрный? - кинул я реплику.

Генри отрицатетьно замотал головой и ещё раз крикнул совой. Из-за огромного дуба, из-под самых его корней зашелестели лёгкие шаги. Лёгкой поступью по мосту шла маленькая тень, в лунном свете блеснули длинные белёсые локоны, чуть выше измазаных в глине кедов начиналось серое кружево юбки.

- Боги, Генри, это же... - Генри посмотрел на меня загадочными глазами, а я невольно начал заикаться, - Генрих Кафски, это же... Девочка.