Храм надписей, Паленке

Отчет Дюпэ и рисунки Кастаньеды также были опубликованы в Лондоне. Эдвард Кинг, лорд Кингсборо, включил их в шестой том «Мексиканских древностей». Этот роскошный и чрезвычайно дорогой девятитомник издавался между 1830 и 1848 годами, и в нем воспроизведены все мексиканские артефакты из европейских коллекций, включая «Дрезденский кодекс майя». Если воспроизведенные шедевры для науки бесценны, то мнение самого лорда Кингсборо примитивно и неинтересно: он решил, что предки американских индейцев – заблудившиеся племена Израиля. Эта версия в той или иной интерпретации «гуляла» среди исследователей со времен конкисты. И, как всегда, самые эксцентричные, самые нелепые теории рождались в головах тех кабинетных историков, кто городов майя и в глаза не видел.

В 1834 году труды Дюпэ и Кастаньеды появились в Париже, в двухтомнике, традиционно озаглавленном «Мексиканские древности». Добавим, что двухтомник этот вызвал во Франции огромный интерес. И на этот раз главной темой комментариев стала связь между древними американскими культурами и другими цивилизациями. В этой череде комментаторов хотелось бы отметить француза Александра Ленуара, воздержавшегося от очередной попытки установить связь культуры коренных народов Америки с заокеанскими «родственниками». На этот раз пытливый читатель попытался определить хронологию появления на свет древних артефактов, и вот что у него вышло:

1. Мексиканские древности. Если они принадлежат, как говорят, ацтекам… то их появление на свет восходит к XII веку. 2. Доацтекские древности возникли еще раньше и принадлежат тольтекам. 3. В Гватемале и на Юкатане найдены предметы, сходные с артефактами из Паленке, и их возраст уходит в такую тьму веков, что сказать что‑либо определенное об их происхождении невозможно.

Выводы и рассуждения француза ученым той поры показались наиболее правильными, как и вывод о том, что научные исследования нужно продолжать.

К концу 20‑х годов XIX столетия политическая обстановка в Центральной Америке кардинально изменилась: Мексика провозгласила свою независимость, а Гватемала и Гондурас стали частью новой центрально‑американской Конфедерации – нестабильного образования, которому, в конце концов, суждено было рассыпаться на созвездие государств, которые мы знаем и поныне. Испания уходила с насиженных земель, а новые страны заявляли о себе, открываясь внешнему миру. Так же, как и в Восточную Европу 1990‑х годов, в новорожденные государства хлынули потоки инвесторов, коммерсантов и предпринимателей в поисках удачи, с целью приложения капитала и получения большой прибыли. Как водится, для продвижения всех этих экономических интересов потребовались дипломаты, консультанты и прочий заинтересованный люд. Кроме того, мифология освоения диких земель влекла авантюристов всех мастей, искателей лучшей жизни, любопытствующих и просто романтиков. Среди них выделяются два персонажа, оказавшихся в нужное время в нужном месте. Без сомнения, самый выдающийся из этих персонажей – Жан‑Фредерик, «граф» Вальдек. Именно этот мастер создал прекрасные гравюры‑иллюстрации для английского издания 1822 года, что явилось огромным достижением не только для художника, но и всего мирового искусства книжной иллюстрации в целом. О «графе» Вальдеке рассказывали разное. Сам он утверждал, что родился в 1766 году не то в Париже, не то в Праге, не то в Вене. Он являлся, якобы, потомком какого‑то австрийского аристократа и даже хвастался множеством принадлежавших ему титулов, включая «барона» и «графа». Вальдек утверждал также, что в возрасте 14 лет он отправился в научную экспедицию на юг Африки, а затем вернулся в Париж, где учился ремеслу художника у таких мэтров, как великий представитель неоклассического стиля Жак‑Луи Давид, и даже у его учителя – Жозефа Вьена. Не забывал Вальдек упоминать и о том, что в 1794 году он находился бок о бок с самим Наполеоном при осаде Тулона, а затем сопровождал императора во всей итальянской компании и, конечно же, под жарким египетским солнцем. Затем Вальдека ждали другие, не менее интересные авантюры, в том числе участие в отряде лорда Кохрейна, в 1819 году освободившего Чили от испанского владычества.

Живость характера и столь блестящая и разносторонняя карьера позволяли новоиспеченному художнику свести дружбу со многими влиятельнейшими людьми той эпохи. В Англии, например, Вальдек приятельствовал с королем Георгом III, премьер‑министром Питтом, лидером вигов Фоксом и первым денди Бо Браммелем. Не остался в стороне даже лорд Байрон, с которым Вальдек встретился в одном из шотландских замков. По ту сторону Ла‑Манша Вальдеку удалось подружиться с Робеспьером и Марией‑Антуанеттой.