Глава IV. Воробушек вывалил липкий сверток с сотами на разложенный на полу пещеры широкий лист ревеня

Воробушек вывалил липкий сверток с сотами на разложенный на полу пещеры широкий лист ревеня. Соты были завернуты в несколько слоев листьев щавеля, но мед все равно вытекал, и Листвичка опасалась, как бы он не перепачкал хранившиеся в кладовой травы. Она разыскала лист ревеня и велела Воробушку как следует завернуть драгоценную находку.

Воробушек закатал соты в ревень, и начал обматывать получившийся кулек полосками коры.

Тоненький писк заставил Воробушка похолодеть. Он насторожил уши и узнал мяуканье Попрыгуши. Воробушек развернулся и кубарем выкатился из пещеры, едва не столкнувшись с торопившейся ему навстречу Ромашкой. От ее шерсти исходил острый запах страха, королева спотыкалась и тяжело дышала, таща за шкирку хнычущего котенка.

– Положи его возле лужицы с водой, – велел Воробушек.

– Он гонялся за пчелой и угодил прямо в крапиву, – пропыхтела Ромашка.

– Противная, глупая, гадкая пчела! – хныкал малыш.

Воробушек качнулся от облегчения. «Стоило поднимать такой переполох из‑за обычной крапивы! Я‑то подумал, Попрыгушу лиса укусила!»

– Я скажу Огнезвезду, пусть прикажет вырвать всю крапиву с корнем, – причитала Ромашка. – Чуяло мое сердце, быть беде!

– От крапивы не умирают, – буркнул Воробушек. Он наклонился над пищащим котенком и тут же получил маленькой когтистой лапкой по носу. Попрыгуша извивался, как уж, пытаясь зализать обожженные места, и яростно тер лапкой свой любопытный нос. – Сиди смирно!

– Больно же! – мяукнул Попрыгуша.

Тоненькая шерстка не смогла защитить котенка от жгучих крапивных листьев, поэтому нос и уши Попрыгуши распухали на глазах.

С полной пастью снадобья Воробушек вернулся к больному и выплюнув разжеванную из листьев щавеля кашицу в лапу, приготовился нанести ее на ушки котенка.

Но это оказалось не так просто. Попрыгуша подскочил, как ужаленный, и ударом маленькой лапы выбил мазь из лапы Воробушка.

– Не прикасайся ко мне!

Раздался тихий плеск, и Воробушек понял, что Щавель упал в воду. «Отлично!» С раздраженным шипением он побрел за новой порцией листьев.

– Чем быстрее я намажу твои раны, тем быстрее перестанет жечь.

* * *

По дороге Воробушек снова столкнулся с Ромашкой, кружившей вокруг больного. «Да что же это такое?!»

– Вон отсюда! – рявкнул он на обезумевшую кошку. – Посмотри, как там Шиповничек! Вдруг она тоже угодит в крапиву? Иди, иди, а я позабочусь о Попрыгуше. – Он сердито взмахнул хвостом и процедил: – Если, конечно, он будет сидеть спокойно.

– Но ты уверен, что он поправится? – простонала Ромашка.

Воробушек сцепил зубы и тихо зашипел. «Ты должен всегда сохранять спокойствие, – раздался в его ушах ровный голос Листвички. – Так будет лучше и для тебя, и для больного».

– Никто еще не умирал от крапивных укусов, – сдерживаясь из последних сил, пробормотал он вслух.

– Постарайся вести себя хорошо, деточка, – умоляюще попросила Ромашка и выбежала из пещеры. – Мама только взглянет, как там Шиповничек, и вернется к своему больному малышу!

– Не торопись! – процедил ей вслед Воробушек. Он разжевал новую порцию щавеля, потом вернулся к Попрыгуше и принялся втирать кашицу ему в уши. Малыш снова попытался увернуться, но Воробушек решительно прижал его лапами к земле.

– Лежи смирно! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. Попрыгуша отчаянно взвыл, но Воробушек продолжал делать свое дело, пока не закончился щавель. – Я знаю, тебе больно, – вздохнул он, выпуская пищащего котенка. – Зато скоро будет легче. Подожди немного, сейчас я принесу еще щавеля, и мы помажем тебе нос.

Он повернулся и тут же почувствовал вспышку гнева, полыхнувшую в маленьком мозгу Попрыгуши. Потом послышался шорох по каменному полу пещеры. Попрыгуша собирался вцепиться ему в хвост!

Воробушек стремительно развернулся и грозно оскалил зубы:

– На место! Это еще что такое?

Попрыгуша взвизгнул от неожиданности и плюхнулся на пол. Маленький разбойник успел подобраться так близко, что Воробушек почти касался усами его усов.

– К‑как ты узнал, что я делаю? – дрожащим голоском спросил Попрыгуша, немного придя в себя от испуга.

– Я не такой слепой, как ты думаешь, – многозначительно ответил Воробушек.

– Извини, – потупился Попрыгуша.

– Ты будешь сидеть спокойно или нет?

– Буду, – покорно отозвался малыш.

Воробушек тут же устыдился своего гнева. Зря он так напугал беднягу, ему ведь и так больно и страшно! Воробушек приготовил еще одну порцию лекарства, но на этот раз не стал ничего делать сам, а просто выплюнул целебную кашицу на пол перед Попрыгушей.

– Возьми на лапу и вотри себе в нос, – велел он.

Попрыгуша осторожно набрал в лапу клейкую массу и запыхтел. Вскоре Воробушек почувствовал, что малышу заметно полегчало. Щавель делал свое дело, и боль быстро стихала.

Воробушек с облегчением вздохнул и помог Попрыгуше нанести остатки снадобья на больные места.

«Когда Ромашка вернется, я, пожалуй, дам ей маковых семян. Пусть накормит ими Попрыгушу перед сном, чтобы жжение не мешало ему спать».

Заслышав шорох в ежевике, Воробушек привычно поднял нос и принюхался. Ага, Листвичка вернулась из леса со свежим запасом кошачьей мяты!

– Ромашка мне все рассказала, – пропыхтела целительница, бросая на пол свою ношу. Воробушек услышал, как она деловито обнюхивает Попрыгушу. – Ты все сделал правильно, Воробушек. Нанес на воспаленные места как раз столько щавеля, сколько нужно.

Воробушек хотел пожаловаться ей на поведение Попрыгуши, но почему‑то передумал.

– Дай ему одно маковое зернышко, – продолжала Листвичка. – Просто для того, чтобы боль не беспокоила его ночью, и он мог хорошенько выспаться.

«Спасибо за совет!» – мгновенно разозлился Воробушек. Он знал, что должен привыкать выслушивать бесполезные советы, ведь в отличие от Львинолапа и Остролапки, его ученичество продлится еще очень долго. Он сможет стать целителем только после смерти Листвички, а до этого ему придется выполнять указания и во всем ее слушаться.

– Спасибо, Воробушек, – неожиданно пропищал Попрыгуша. – Прости, что я вел себя так глупо. Я не нарочно.

Воробушек мгновенно растаял и растроганно посмотрел на малыша.

– Ты ни в чем не виноват. Тебе было больно, и ты испугался.

– А теперь у меня все прошло, – объявил Попрыгуша, направляясь к выходу.

– Разве ты не хочешь дождаться Ромашку? – крикнул ему вслед Воробушек.

– Вообще‑то, я могу сам найти дорогу в детскую! – гордо заявил котенок.

«Славный малыш!» – с непонятной гордостью подумал Воробушек. Попрыгуша заставил его потрудиться, но ему все же удалось заслужить уважение этого маленького паршивца!

* * *

Когда заросли ежевики сомкнулись за спиной котенка, Воробушек принялся убирать с пола оставшуюся зеленую кашицу.

– Я занесу ему мак перед сном, – пообещал он Листвичке, чтобы не дать ей повода для напоминания.

Но Листвичка, казалось, была занята своими мыслями. Воробушек насторожился и поставил ушки торчком.

«Ага, а ведь она чем‑то очень встревожена!» – Листвичка никогда не пускала его в свои мысли, но сейчас Воробушек чувствовал исходящие от нее волны смятения.

Мысли Листвички искрили и потрескивали, как молнии во время грозы. Она побрела к тому месту, где Воробушек оставил сверток с медом, и шаги ее были тяжелыми, словно каменными.

«С чего бы она так устала?» – Воробушек смел остатки щавеля в угол пещеры и бросился к наставнице.

– Прости, я не успел убрать мед! – Он прижал к полу сверток с сотами и держал его, пока наставница деловито обматывала листья полосками коры.

Листвичка крепко затянула последний узел и устало вздохнула:

– Ты же ухаживал за Попрыгушей.

– Я проверю запасы, – быстро сказал Воробушек, слизывая с лап остатки щавеля. – Ты говорила, нужно набрать побольше трав до наступления Листопада. – Он подошел к трещине в стене и протиснулся внутрь.

Они с Листвичкой совсем недавно обнаружили эту исключительно полезную расщелину в каменном своде пещеры. Случилось это так. В один прекрасный день Листвичка решила оборвать плющ, стремившийся запустить жадные корни в бесценные запасы дождевой воды, скапливавшейся на каменном полу пещеры, как вдруг наткнулась на узкую трещину в стене. В тесный вход едва мог протиснуться один кот, зато дальше отверстие расширялось в довольно просторную нишу, в которой можно было даже лечь. Лучшего места для хранения запасов и придумать было нельзя!

Воробушек уселся на полу и принялся обнюхивать кучки трав, ягод и корешков.

– Вытащи все сюда, – крикнула снаружи Листвичка. – Давай все как следует осмотрим.

Кучка за кучкой, Воробушек выволок содержимое кладовки в пещеру. Когда он выбрался наружу, Листвичка уже разложила все припасы на полу. Чувствительный нос Воробушка мгновенно доложил ему, что травы лежат в таком порядке: окопник, чабрец, мальва, кошачья мята, маковые семена в плотно свернутом кульке коры и многое‑многое другое.

– Мальвы маловато, – бормотала Листвичка. – И кошачьей мяты тоже не мешало бы набрать побольше. – Листья зашуршали под ее лапами. – Сегодня я нарвала столько, сколько смогла унести, но там осталось еще много, так что нам с тобой лучше сходить за мятой вдвоем, да поскорее, пока листики свежие. Как раз успеем хорошенько их просушить перед Листопадом.

Воробушек уже знал, что целебные травы лучше всего сушить на солнце, потому что в закрытом помещении листья быстро плесневеют и гниют.

Он ощупал лапкой колючую охапку тимьяна. От травы пахло затхлостью.

– Как давно он у нас хранится?

Листвичка наклонилась и повела носом.

– Наверное, собирали в прошлый сезон Зеленых Листьев. Значит, целебных свойств в нем почти не осталось. Придется набрать свежего.

– А как насчет смерть‑ягод? – спросил Воробушек, вдруг вспомнив последний разговор с Перышком. Эти смертельные ягоды использовались лишь в самом крайнем случае, их давали безнадежно больным котам, чтобы избавить их от лишних страданий. Куст смерть‑ягод рос на территории племени Теней, и Перышко недавно предложил поделиться своими запасами с Грозовым племенем. Листвичка тогда отказалась, да и сейчас при одном упоминании этих ягод заметно напряглась.

– Я не использую смерть‑ягоды, – прошептала целительница, перебирая кучку мать‑и‑мачехи. – Их собирают и хранят целители племени Теней. И своих учеников они учат использовать это смертельное снадобье, – голос ее зазвучал резко, словно при воспоминании о чем‑то нехорошем. – Но я не стану учить тебя такому.

«Почему?» – едва не сорвалось у Воробушка с языка. Его взволновала мысль получить в свои лапы власть над жизнью и смертью.

Но Листвичка, похоже, была настроена решительно.

– Мы должны всеми силами помогать своим товарищам, и не нам выбирать час их смерти. Жизнь и смерть всех котов в лапах Звездного племени. – Листвичка пододвинула Воробушку кучку сухих листьев, и тот привычно повел носом.

«Окопник, причем старый».

– Перебери вот это и выброси листья, которые уже потеряли запах.

Воробушек стал послушно переворачивать и обнюхивать листья, отбрасывая в сторону негодные. Листвичка, устроившись рядом, деловито обрывала листики мать‑и‑мачехи и скатывала их.

– Я так и не успела расспросить тебя о путешествии, – сказала она вдруг. – Расскажешь?

– Все прошло хорошо, – скупо ответил Воробушек и почему‑то вспомнил жуткий провал на узкой горной тропинке. Тогда ему пришлось прыгнуть вслепую, не видя, куда приземляется, и какая глубина простирается под его лапами. Воробушек невольно поежился.

– Ну, и как тебе горные коты? Что ты думаешь о клане? – неожиданно спросила Листвичка.

– Они странные, – быстро ответил Воробушек и замолчал, пытаясь объяснить самому себе, что больше всего поразило его в жизни и характере горных котов. – Понимаешь, жизнь в горах очень суровая. Я ожидал, что живущие там коты будут свирепыми и сильными, но они оказались совсем другими. Они просто не знали, как бороться с чужаками… – Воробушек задумался, подбирая слова. «Как будто в горах они не жили, а скрывались от кого‑то… Или от чего‑то».

Воробушку было жаль горных котов, робко прятавшихся в своей темной пещере за водопадом. Он хорошо помнил их затравленные и взволнованные голоса. Казалось, они привычно ждали какой‑то опасности. Даже предки у них были несчастные и запуганные.

– Кстати, я встречался с Кланом Бесконечной Охоты, – небрежно бросил он.

Листвичка продолжала работать. Но Воробушек вдруг почувствовал, что мать‑и‑мачеха запахла гораздо сильнее, словно целительница начала нервно рвать и крутить ее в лапах.

– И… какой же он? – пробормотала, она наконец.

– Похож на Звездное племя, – уклончиво ответил Воробушек. «Кстати, они знали, что я приду, и ждали меня. И о пророчестве им тоже было известно». – Предки горных котов даже не пытались спасти своих потомков от чужаков.

– Порой даже предки бессильны помочь нам, – еле слышно вздохнула Листвичка.

– Нет, я говорю о другом, – возразил Воробушек. – Мне показалось, что предки горных котов просто сдались.

Он никак не мог отделаться от мысли о том, что Клан Падающей Воды не всегда жил в горах, а пришел туда из какого‑то другого места. Скорее всего, предки этих бедняг когда‑то жили вдалеке от безжалостных ветров и острых вершин, среди котов, которые первыми узнали о пророчестве О Трех Котах.

Листвичка оторвалась от своего дела, и Воробушек почувствовал на себе ее заинтересованный взгляд.

– И еще мне показалось странным, что у них Камнесказ и целитель, и предводитель, – быстро сказал он, предупреждая дальнейшие расспросы.

– Да, я тоже об этом думала, – покачала головой Листвичка. – Слишком большая ответственность для одного кота. – Она снова принялась скатывать листики мать‑и‑мачехи в свертки. – Слишком большие познания делают кота одиноким.

У Воробушка екнуло сердце. «Неужели она пронюхала про пророчество? Нет, этого не может быть! Она бы непременно проговорилась или дала бы ему понять, что все знает…»

Нет, ему просто показалось! Воробушек попытался пробраться в мысли Листвички, чтобы поискать там какую‑нибудь подсказку, но уже знакомый плотный туман преградил ему путь. Что и говорить, Листвичка умела хранить свои тайны. Тем не менее, Воробушек смог уловить горький запах тоски и сожаления, колыхавшийся вокруг ее сердца. Пусть она ничего не знала о пророчестве, но ее что‑то очень тревожило, хотя Воробушек не мог понять, что именно. Почему она так часто кажется ему несчастной? Пусть повеселеет хоть немного!

– Хочешь, принесу тебе свежатинки? – предложил он.

– Нет, – покачала головой Листвичка, и Воробушку показалось, что она пытается отогнать невеселые мысли. – Лучше перенеси мать‑и‑мачеху в кладовку.

Воробушек послушно подхватил зубами первый сверток и посеменил к трещине в стене, когда раздавшийся со стороны входа голос заставил его остановиться.

– Листвичка? Ты здесь?

Воробушек узнал голос Белохвоста.

– Вот ты где! – с заметным облегчением воскликнул воин и почти бегом бросился к целительнице.

Воробушек замер, а потом бесшумно шагнул к самому краю трещины. Он решил постоять тут и подслушать их разговор.

– У тебя что‑то болит? – быстро спросила Листвичка.

– Нет, – нервно переступил с лапы на лапу Белохвост. – Меня беспокоит Пепелинка.

Воробушек насторожил уши. До сих пор только они с Листвичкой знали о том, что Пепелинка раньше была Пепелицей, целительницей Грозового племени, погибшей во время нападения барсуков. Звездное племя дало ей возможность прожить еще одну жизнь и исполнить свою мечту стать воительницей. Сама Пепелинка ни о чем таком не догадывалась, но порой у нее бывали странные озарения, которые подсказывала ей память о прошлой жизни. Например, она могла начать рассказывать о старом лесе, да так горячо и точно, будто видела его собственными глазами. Неужели Белохвост заметил это и догадался о странной судьбе своей ученицы?

– Она заболела? – встревожено вскрикнула Листвичка.

Воробушек вытянул голову и насторожил уши.

– Думаешь, она готова к своему последнему испытанию? – выпалил Белохвост. – Понимаешь, Маковинка и Медвянка уже готовы, так что можно проводить испытание, но я хотел убедиться, что Пепелинка полностью поправилась.

Листвичка медлила с ответом.

«Почему она молчит?» – встревожился Воробушек и снова забрался в мысли своей наставницы. На этот раз он был готов порвать туман в клочья, но доискаться до правды. И тут у него перехватило дыхание. В мозгу Листвички вспыхнуло воспоминание, да такое яркое, что она не сумела его скрыть.

* * *

Овраг, окруженный высокими скалами. Воробушек сразу узнал старый лесной лагерь, который уже видел во сне Пепелинки. Кусты и палатки были занесены толстым слоем снега, а на расчищенной середине поляны сидела серая кошка с посеребренными инеем усами. Она была такая тощая, что ее ребра выпирали сквозь шкуру, как ветки зимнего дерева. Пронзительный ветер закручивал вихри поземки, гонял мелкий белый песок по поляне. Воробушек невольно поежился от холода. Воспоминание Листвички затянуло его, как омут.

А вот и Листвичка! Его наставница шла к серой кошке, и снег сверкал на ее светлой шерсти. Она была совсем молодая, с круглой детской мордочкой и редкой шерсткой, стоящей дыбом от холода.

– Пепелица, позволь я принесу тебе поесть, – умоляюще пропищала Листвичка. – Охотники только что вернулись из леса и принесли дрозда!

Надежда сверкнула в потухших глазах Пепелицы.

– Дрозда? – переспросила она. – Какое счастье! Я уже забыла, когда мы в последний раз видели еду.

– Я принесу тебе кусочек! – воскликнула Листвичка.

При этих словах глаза Пепелицы мгновенно похолодели, превратившись в голубые осколки льда.

– Даже не думай! – рявкнула она. – Сначала должны поесть старейшины и королевы. Затем – воины и оруженосцы. Им нужны силы, чтобы охотиться и защищать нас всех.

– Но тебе тоже нужны силы! – всхлипнула Листвичка. – Ты ухаживала за больными, когда к нам пришел Белый Кашель. Что с тобой будет, если появится Зеленый? Ты нужна племени, понимаешь?

Пепелица упрямо опустила голову и тихо ответила:

– Искалеченная лапа не позволяет мне далеко ходить. А в холода она так болит, что просто сил нет ею шевелить! Я почти не двигаюсь, так зачем мне еда?

Голос Пепелицы был полон такой глубокой тоски, что Воробушек сразу понял, о чем она думает. «Если бы не сломанная лапа, она бы сейчас вместе с другими воителями добывала еду для своего племени…»

* * *

– Она в порядке, – вывел его из задумчивости решительный голос Листвички. – Ничто не мешает ей стать воительницей.

– Но я заметил, что больная лапа не позволяет ей выполнять некоторые упражнения, – поделился своей тревогой Белохвост. – Ее лапа по‑прежнему плохо гнется, и я боюсь, что Пепелинка просто скрывает боль.

– Не беспокойся. Возможно, у нее ничего не болит, – покачала головой Листвичка.

– Может быть, ты посмотришь на нее во время нашей следующей тренировки? – не отставал от целительницы Белохвост. – Я просто хочу убедиться.

– В этом нет никакой необходимости! – отмахнулась Листвичка. – Из нее получится прекрасная воительница, вот увидишь. Ты будешь ею гордиться!

– Я и так горжусь ею, – заверил Белохвост. – Просто я не хочу торопить события. Если Пепелинке нужно время, чтобы полностью поправиться, мы подождем. Куда спешить?

– Ты никого и ничего не торопишь, – замотала головой Листвичка. – Пепелинка совсем здорова и готова стать воительницей.

Воробушек почувствовал, как последние сомнения покинули Белохвоста.

– Побегу, обрадую ее! – воскликнул он, бросаясь к выходу.

– Поторопись!

– Ты поесть не хочешь? – обернулся с порога Белохвост. – Охотники только что принесли свежую дичь. Все еще теплое!

* * *

Воробушек дождался, пока они оба покинут пещеру, и осторожно выбрался из своего укрытия.

Горькая печаль Пепелицы, словно рана, ныла в его сердце. Почему Листвичка так легко отмахнулась от чувств своей бывшей наставницы? Она не могла не заметить эту горечь, ведь это было ее воспоминание! Почему же она так радостно говорила с Белохвостом?

«Просто неестественно радостно! – заключил Воробушек. – Так, будто хотела скрыть какую‑то глубокую тревогу». Он подобрал с пола еще один сверток и задумчиво побрел в кладовую. Хорошо бы Листвичка оказалась права насчет Пепелинки… Только бы все обошлось!