Золотого светильника

Это снова Христос, возлюбленные, Которого мы имеем пред собою в этом прообразе. Он стоит здесь в таком образе, и мы видим Его с такой стороны, как еще до сих пор Его не видали, именно, как " свет миру ". Первое, что мы замечаем, при взгляде на этот светильник, это, что в нем не видно ничего из известного нам дерева ситтим; он сделан весь, целиком, из одного металла, золота, означающего, как мы знаем, божественную природу Христа. Таким образом, светильник научает нас искать источник всякого света только в Боге одном. Вне его нет ничего, кроме мрака и ночи. И так как Господь Иисус - истинный Бог и жизнь вечная, то Он и истинный свет и носитель Его. Он был, как говорит нам Иоанн в начале своего славного Евангелия, "светом человеков" еще раньше, чем стал человеком, "Он светил во тьме, и тьма не объяла Его". Он "был в мире, и мир чрез Него начал быть", продолжает апостол дальше и, затем, сетуя, прибавляет: "И мир Его не познал" (Иоан.1:4,5,10). Из приведенных здесь слов апостола ясно вытекает, что Господь наш сделался светом миру не только со дня Своего воплощения на земле, но, что, будучи всегда Богом, Он всегда был и светом, соответствуя вполне этому ветхозаветному прообразу, сделанному из чистого золота. Он сделался человеком, чтобы принести нам именно этот самый, а не какой-либо другой свет, чтобы мы, бывшие тьмою, могли бы постичь Его и приблизиться к Нему. Но ни один луч этого чудного света, ни одна искра божественного познания и ни одно слово из всех удивительных откровений, которые Он принес нам, не были из человеческого источника или даже из Его человеческой природы, в которой Ему Самому приходилось "преуспевать в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков" (Лук.2:52); все в Нем было, в этом отношении, божественно, без малейшей человеческой примеси; только эти блаженные откровения, этот божественный свет пришли к нам в наших человеческих, нам понятных словах в наши человеческие опыты, которые Он пережил пред глазами нашими, и они светили нам чрез завесу плоти Его, или, в лице Его, были перенесены в ежедневную земную жизнь, и, в таком уже виде, нам предложены. Именно поэтому Он, "сияние славы и образ ипостаси" Бога, Обитавший в неприступном свете, сделался для нас таким привлекательным светом; светом, к которому, как бы испорчены и достойны осуждения мы ни были, мы все же можем приблизиться и имели и имеем право смотреть на Него, не боясь и не будучи ослеплены и осуждены им; светом, настолько нежным и приятным, что сидящие во тьме и тени смертной не только могут выносить его, но и радостно приветствовать его. Затем, как он прост и чист! Он открывается детям и младенцам, и они в состоянии вместить его; как утешительно, что те которые в страхе взывают из глубины нужды, встречают его, как зарю лучшей надежды. И, наконец, как совершен он! Подобно этому семилампадному светильнику, который, своими семью огнями, олицетворяет совершенное освещение и озаряет своим сиянием святые символы святилища, равно как и совершающееся здесь богослужение, так озаряет и Христос Своим светом вечный, Им Самим исполненный, совет Божий, в который желают проникнуть Ангелы. О, если б и мы стремились вперед! Чем более познается свет Его, тем сильнее жаждешь Его Самого, так что, наконец, стремишься только к тому дню, когда мы познаем Его, подобно как мы познаны.

Но пойдемте, возлюбленные, дальше. Не один Христос, но Христос и Церковь Его показаны нам здесь. Золотой светильник со своими семью ветвями показывает нам Его не только, как Источник света; но и представляет нам Его в Его развитии на земле в течение веков. Он, единственный в роде Своем, корень, родословное дерево нового поколения, пустил от Себя много сучьев и ветвей, составляющих с Ним одно, которые Он носит, и которые делают Его совершенным как эти семь ветвей, выходившие из одного стебля и образовавшие один светильник. Апостол Иоанн, показывающий нам Христа в Его Откровении, или развитии в течении веков, в первом своем видении видит опять этот семичленный золотой светильник, несомненно похожий на светильник скинии, и значение этого светильника было истолковано Иоанну Сыном Божиим так: "Семь светильников, которые ты видел, суть семь Церквей". Под "семью Церквами", где число семь опять обозначает полноту и совершенство, мы подразумеваем всю воинствующую церковь Божию всех времен и всех стран на земле. В ней Он развивается, в ней является миру еще и в наши дни.

Но какая чудная картина: Христос и Христовы в продолжение тысячи и тысячи лет пребывающие во святилище! Христос и искупленные Его так тесно соединены между собою, что они, вообще, составляют одно с Ним, а также и одно друг с другом, потому что, хотя здесь выступают семь ветвей, они все же составляют не семь отдельных предметов, но один. И далее: Христос и Его искупленные причастны одного и того же естества, именно естества Божеского (2Пет.1:4); так что здесь наглядно то, что апостол Павел говорит Евреем, выставляя нам эту истину: "Ибо и Освящающий и освящаемые все от Единого" (2:11).

Подходя ближе к этому золотому светильнику, мы даже в том, как он произошел, увидим Христа и Церковь Его. Благородный металл, чистое, высшего сорта золото, употребленное на него, только под многими тяжелыми ударами молотов, обратилось в чудо искусства, красовавшееся во святилище. Те семь ветвей должны были быть буквально выбиты из ствола, и чашечки, на подобие миндального цветка, яблоки и цветы, так чудно украшавшие его, обязаны своим происхождением тем же ударам, на него падавшим.

Глядя на Христа, мы видим то же самое; совершенно подобным же образом совершалось на наших глазах и Его развитие здесь на земле, как самой личности Его, так и Его членов. Разве мы не читаем о Нем, что Он был "изъязвлен и мучим"? Не сказано ли: "Господу было угодно поразить Его"? Какова же должна была быть сила ударов, нанесенных Ему, чистому золоту, простертой над Ним рукой Божией! И какова была цель всего этого? Слушайте, дорогие мои, и внимайте: чтобы - позвольте мне выразиться картинно, сообразуясь с нашим символом, - чтобы семь золотых ветвей вышли от Него. Потому что мы читаем о Нем далее: "Когда душа Его (под ударами этими) принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его". (Ис.53:10). Да, народ Господень есть потомство, семя Его, рожденное Его страданиями; без этих страданий, без Его смерти, Он, по собственным Своим словам, остался бы один (См. Иоан.12:24). Но Он сделался истинной лозой виноградной со многими ветвями, стволом, от которого исходят дети Его, как побеги, истинным небесным светильником с ветвями, Его украшающими и, как мы уже говорили, дополняющими совершенство Его; потому что о Церкви Его сказано, что она есть полнота Наполняющего все во всем.

Но как окончательный вид светильника образовался под ударами молотов, так и ветви его, и каждая из них в отдельности, нуждались в подобных же ударах, чтобы развиться во всей своей миловидности и красоте. Другими словами, как Христос Сам страданиями достиг совершенства (Евр.2:10), так надлежит и искупленным Его "многими скорбями" войти в Царствие Божие. Если они золото, подобно Ему, то они, как и Он, пойдут под молот, как Он, войдут в горнило и, подобно Ему, в огонь; но они ничего не потеряют от этого, только сделаются испытанными и драгоценными.

При внимательном рассматривании золотого светильника с его ветвями, вероятно можно было видеть на нем следы его изготовившего орудия, так как на предметах, вычеканенных из золота, всегда можно различить почти каждый отдельный удар. Так и мы "всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса", но только единственно с той целью, "чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертном теле нашем" (2Кор.4:10). В какой мере действует в нас смерть Его, в такой же мере изображается в нас и образ Его и всякий удар, поражающий нас, обращается, действием Божием, в средство сделать нас подобными нашему возвышенному образцу. Посмотрите внимательно на эти цветочные венчики и цветы, на эти яблоки и чашечки на стебле светильника: они произошли от ударов, направленных искусной рукой, так что вышли чудным украшением; но и на ветвях стебля вы находите совершенно подобные же украшения, и они произошли совершенно таким же путем; итак, одинаковая краса и одинаковая слава на обоих, потому что они были подвержены одинаковой обработке. И потому нам не следовало бы удивляться или чуждаться огненного искушения, для испытания нам посылаемого, но мы должны бы знать, раз навсегда, что "любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу; ибо, кого Он предузнал (заметьте хорошенько, что здесь указывается причина, почему все содействует ко благу), тем и предопределил быть подобным образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями" (Рим.8:28,29). Поэтому непоколебимо верно то, что "наше кратковременное легкое страдание производит в безмерном преизбытке вечную славу" (2Кор.4:17).

Мы рассмотрели происхождение золотого светильника и развитие его великолепия, и видели в нем Христа и искупленных Его; обратим же теперь внимание на его назначение. Другого назначения, как светить, он, конечно, иметь не мог, Он существовал не только для того, чтобы являть свой собственный блеск, но, прежде всего, чтобы распространять свет во мраке и озарять им предметы, высокое достоинство которых не могло бы быть видимо без света. Там, во святилище, находились славные богатства, которые в окутывавшем их мраке были бы совершенно бесполезны, так как никто не мог бы пользоваться их благословениями без того ясного света семи лампад золотого светильника. Там, как мы уже видели, стоял золотой, жертвенник благоговейного поклонения Богу, накрытый стол с хлебами предложения, драгоценная трапеза священников Божиих; там находилось искусно вытканное покрывало с изображением херувимов, являвшее славу Божию; затем завеса у входа во Святое-святых и весь блеск во всем святилище - все предметы, не имевшие цены без света золотого светильника, с ним же - предметы, составляющее наше блаженство.

Да, лишь во Христе Одном и чрез Него, Который воистину есть наш золотой светильник, получаем мы божественный свет, отверстые очи, познание, которое есть жизнь вечная, возможность вкушать Его благость и искупление, нам уготованные; только во свете Его мы видим свет. Хотя все тени будущих благ существовали и до явления Христа на землю, но какую пользу могли они принести? Могли ли они нас приблизить к Богу, напитать голодную душу или открыть истинный вход в вечную скинию? Нет, без Него они были бы совершенно бессильны, мы не могли бы даже понять смысла их; полный мрак лежал на них, и мы сами были тоже во мраке. Но Он, Восток свыше, Он, Солнце правды, не только принес с Собой свет и озарил этот мрак, но принес еще и действительное исцеление в лучах Своих.

И что Он делал Сам, то заповедал делать и Церкви Своей: она должна, подобно Ему, нести свет во тьму, точно так, как те ветви светильника имели ту же цель, которую выполнял стебель его. "Потому что Бог, повелевший (в первый день сотворения мира) из тьмы воссиять свету, озарил (это каждый член народа Божия может засвидетельствовать как лично о себе, так и о братьях своих) наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа" (2Кор.4:6). Мы подобны фонарям; внутри сердца горит яркий свет, но он должен изливаться наружу и озарять окружающих нас. Иисус сказал некогда ученикам Своим простую, нам всем хорошо известную, но тем не менее очень важную истину: "Никто, зажегши свечу, не покрывает ее сосудом, или не ставит под кровать а ставит на подсвечник, чтобы входящие видели свет" (Лук.8:16), и Он сказал это о тех, которые подобны семени, упавшему на добрую землю; они были, следовательно, все зажженными свечами и все поставлены на подсвечнике, могу ли я прибавить, на золотом? Конечно на Нем, на золотом светильнике; потому что если, как Он говорит, никто, зажегши свечу, не покрывает ее сосудом или не ставит под кровать, покроет ли Он зажженные Им Самим светочи и не поставит ли скорее их на светильник, чтобы светили? О, дети Божии, знайте, что ваше место на Нем, золотом светильнике, и ваша цель одинакова с целью Его: светить. Он, Кто о Себе сказал: "Я - свет миру". сказал то же самое слово о вас. Он теперь вошел к Отцу, не оставил этого мира во тьме; он оставил здесь Своих искупленных, чтобы "среди строптивого и развращенного рода они сияли как светила в мире" (Фил.2:15). Сами некогда бывшие тьмою, они сделались "теперь светом в Господе" (Еф.5:8). В Господе - это я желал бы особенно подчеркнуть, потому что без Него и вне Его даже самое лучшее из детей Божиих, несмотря на всю свою мудрость, свое познание и благочестие, не что иное, как дымящаяся головня.

И что же нам раньше всего приходится освещать? Он, Сын Божий, отражал здесь, на земле, Отца: видевший, Его, видел Отца; нам же, возлюбленные, следует отражать Христа; Он должен быть виден в нас, и чрез нас мир должен Его познать. Подобно тому, как тот семичленный светильник освещал своими огнями тени будущих благ, так народом Божиим должна быть освещена истинным светом самая сущность благ пред всем миром. О нем можно справедливо сказать то, что некогда Господь сказал Самарянке, что он не знает, "чему кланяется", но мы должны осветить ему путь к золотому жертвеннику и показать ему, что значит поклоняться Богу в Духе и истине. Он погибает от душевного голода; нам же надлежит подвести его к столу с хлебами предложения, дающему хлеб жизни и составляющему великую трапезу Агнца. Бедный мир не знает пути мира; он не знает, как проникнуть из стана во двор, а затем во святилище и во Святое-святых; мы же должны направлять наши лучи света на этот путь, чтобы он вошел настоящей дверью к Богу и к благодати, в которой стоим мы. К сожалению, в течение многих прошлых веков лишь тусклый, едва мерцавший и временами как бы замиравший свет исходил от Церкви Божией, и потому целые сотни миллионов язычников и других народов ходили во тьме своего сердца и в помрачении своего разума. Только к вечеру, т.е. в это последнее время, начинает делаться немного светлее.

Но вопрос, как светил и светит еще народ Божий вообще, для нас, братия мои, не главный вопрос. Гораздо существеннее вопрос: как свечу я, как светишь ты, как светим все мы теперь, в наши дни? Видит ли мир в нас действительно Христа? Привлекателен и, в то же время, обличителен ли свет наш? Влечет ли он с неудержимой силой к Нему? Распространяется ли нами познание о славе Божией в лице Иисуса Христа на всяком месте? И если бы каждый из нас мог ответить на все эти вопросы непринужденным, радостным "да", тогда мы были бы украшением золотого светильника, как бы мы ни были, вообще, мало видны во всех других отношениях; тогда мы принадлежали бы к тем, которые обратили многих к правде!

Но возвратимся еще раз к золотому светильнику и посмотрим, какими заботами он был окружен. С повелением, сделать его, Господь заповедал приготовить также всевозможные сосуды, необходимые для ухода за ним. Мы читаем о кружках, щипцах, лотках, а в другом месте и о золотой чаше для елея. Эта последняя, постоянно наполненная чистым елеем, только ожидала руки первосвященника, который один выполнял здесь славное служение, снова доливать выгоревший елей, чтобы огонь имел необходимую пищу и чтобы свет мог сиять во всей своей силе. Каждое утро и каждый вечер мы видим первосвященника, приходящего сюда, чтобы предотвратить всякий недостаток от лампад.

Неправда ли, братия мои, мы знаем, как наш великий Первосвященник был помазан елеем радости Духа Святого более соучастников Своих, и как безмерно обширно было это помазание; но, хвала и поклониние Ему, чрез Него и мы сделались участниками того же самого Духа Святого, и чем больше изливаются от нас лучи Его, тем более будем мы наполнены Им. В этом случае расход не оскудение, но средство к расширению места для большей полноты. Он Сам, великий Первосвященник, ходит опоясанный между Своими золотыми светильниками; таким образом, Он готов заботиться о них. О, если бы мы были так готовы принимать, как Его рука готова наделять!

Если, с одной стороны, первосвященник ревностно старался постоянно доставлять пищу огню, то, с другой стороны, он старался устранять и уничтожать все препятствия, чтобы пламя давало ясный свет. Приходилось ему, в свое время, прибегать и к помощи щипцов, и чистить надлежащим образом светильню, и это последнее было одинаково нужно, как и первое.

Мы, вероятно, тоже все знаем о веществе, которое всегда способно угасить горящее в нас пламя; мы знаем, что огорчает в нас Его, благого Духа Святого, и не приходится ли подчас и нам внутренне содрогаться пред щипцами, которые наш великий Первосвященник должен иногда применять к нам. О, эти щипцы скорби и страданий, этот нож виноградаря, как часто они заставляют нас содрогаться, и все же, пока Его рука управляет ими, они не могут повредить нам, но только очищают, чтобы огонь мог сильнее разгореться. А потому не сетуй, дорогая душа, если тебе приходится теперь именно испытывать действие Его острых щипцов; они то и доказывают, что Он около тебя и в разгаре работы над тобой! И благодарение Ему, Он не утомляется от Своего служения, но подобно тому, как Аарон там, во святилище, совершал каждый день то же самое, так и Он доведет Свое драгоценное дело до того великого дня, когда народ Его явится с Ним во славе и будет сиять, как солнце, во всей силе своей.

И заметим при этом еще, как Господь заботился о том, чтобы свет этого светильника беспрерывно горел во все времена. В Исх. 27:21, где речь идет об уходе за светильником, о наполнении утром и вечером лампад его елеем, Господь торжественно прибавляет: "Это устав вечный для поколений их от сынов Израилевых". Всегда наполненный, он всегда должен был гореть. Поэтому то мы и читаем о щипцах и лотках, об очищении и уходе за ним, но нигде нет ни слова об его угашении, потому что он именно никогда не должен был быть погашен. Свет светильника горел, были ли тут священники Божии, пользовавшиеся его приятным сиянием, или нет; он горел, был ли вне скинии ясный день или покоилась темная ночь над всем станом Израильским; он горел летом и зимой, днем и ночью, семью неослабевшими, никогда не угасавшими огнями.

Так и Христос, Господь наш. С неослабевающею силою непрестанно сияет Он светом жизни, близки ли мы к Нему и пользуемся ли светом Его, или же ходим в пламени своего собственного огня, принимает ли это к сердцу мир, сидящий в тени смертной или гибнет он, продолжая идти путем мрака и ужаса. О, этого совсем не было бы нужно, только бы он позволил открыть себе глаза, лишь бы взглянул на Него, приблизился к Нему, перестал бы любить тьму более, нежели свет. Но как бы он ни относился к этому свету, ему никак не удастся заставить Господа отнять от него Свое яркое сияние; потому что, как солнце неизбежно должно светить и согревать, так и Он будет всегда изливать свет Свой, пока самый последний грешник в мире не озарится Им и не найдет пути к Нему в отчизну, где Он, Агнец, сделается, самым совершенным образом, его вечным светом.

Но как светит Он, так непрестанно светить должен и народ Его, Его Церковь. Радостно ли приветствует мир свет этот, или ненавидит его, молчит ли диавол при этом или посылает на него свои потоки вод - все равно. Господь желает, чтобы ты светил, народ Господень, потому Он и ходит посреди тебя, как среди Своих золотых светильников, потому Он и восполняет все нужды твои и заранее предотвращает всякий недостаток. И заметил ли ты когда-либо, "чтобы Он приходил к тебе с целью потушить свет твой? Нет, как бы ничтожен временами ни был свет этот, как бы слабо он ни мерцал, Господь всегда оправдывал Свое обетование: "Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит" (Мат. 12:20); потому что, как бы мало ни являл Его этот свет, он все же свет Его.

Итак иди, свети, брать мой, иди, свети, сестра моя в Господе, и сегодня и завтра, изо дня в день, все светлее и ярче, куда Господь тебя ни поставить и доколе Он Сам не придет. "Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи; и вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего" (Лук. 12:35,36), чтоб, когда бы Он ни пришел, вы могли выйти навстречу Ему с наполненными, украшенными светильниками и войти с Ним в радость Его. "Бог же всякой благости, призвавший вас в вечную славу Свою во Христе Иисусе, да совершит, да утвердит, да укрепит, да соделает непоколебимыми" (1Пет.5:10). Аминь.