Авторитеты от искусства 15 page

⇐ ПредыдущаяСтр 19 из 21Следующая ⇒

Оставив казаков в фойе, я с телохранителями из Москвы вошел в игровой зал. Мое появление вызвало всеобщее внимание, многие стали подходить и здороваться. Римера в зале не было, зато я увидел Аркадия и второго милиционера (по описанию Зенина и Федяковой), которые ему помогали. Как и днем, они были в штатском. Увидев меня, оба побледнели. Я подошел к ним и, чтобы слышали все, спросил у Аркадия: “Почему хочешь упрятать меня в тюрьму?”. Он покраснел и готов был провалиться сквозь землю. Все находившиеся в зале смотрели на него. Убедившись, что мне все известно, он признался, что сделал это по просьбе Римера. После публичного признания Аркадия я пошел искать Римера и нашел его в фойе. Он разговаривал с казаками из моей охраны Митеревым Юрой и Габресюком Игорем, которых хорошо знал. Как потом выяснилось, он убеждал их в том, что мои дни сочтены, и переманивал к себе на выгодных условиях, а также предлагал большие деньги за мое убийство. Помимо десятка моих телохранителей в фойе находились несколько человек из охраны казино (поставленные Римером и Плотниковым вместо моих казаков и спортсменов). Увидев Римера, я спросил у него так, чтобы слышали все, находившиеся в фойе, с каких пор он стал милиционером? Тот покраснел и, подскочив ко мне со словами: “Ну, ударь меня, ударь”, стал провоцировать. Но я не тронул его, понимая, что это дорога в тюрьму, и сказал: “Зачем марать об тебя руки, если и так скоро сдохнешь”. После этого пошел в игровой зал. Главное было сделано, мне удалось изобличить его публично, что он борется со мной при помощи милиции. На следующий день я подъехал к месту сбора криминальных авторитетов, чтобы рассказать о случившемся. Во избежание конфликта взял с собой только телохранителей из Москвы. К моменту моего приезда там находились человек двадцать. Многие были рады встрече со мной. Завязался разговор, в процессе которого я рассказал о поступках Римера и о том, как он пытался подкупить мою охрану, чтобы меня убить. Я знал, что подъедут Беляй и Кисель, и решил их подождать. Первым подъехал Кисель. Увидев меня, он не стал выходить из машины, надеясь, что я уеду. Тогда я подошел к его машине сам и, открыв дверцу, попросил выйти для разговора. Когда он нехотя вышел, я спросил: “Витя, как понять мусорские методы Римера? Ведь он действует от вашего имени. Если это личная инициатива, накажите его публично, чтобы всем стало ясно, что вы к этому непричастны. В противном случае вина за его поступки ляжет на вас”. Кисель, не ожидавший такого разговора, растерялся и сказал, что он ничего об этом не знает и будет лучше, если я поговорю на эту тему с Беляем. В этот момент как раз подъехал Беляй. Я подошел к нему и так, чтобы слышали все находившиеся рядом, поинтересовался: “Вадик, как вы могли допустить, что человек, действующий от имени воров, привозит людей в милицию и заставляет писать заявление?”. Беляй заявил, что я на Римера наговариваю. Я не стал спорить и только спросил: “Как сможете опровергнуть то, чему много свидетелей?”. Затем отвернулся и пошел к своей машине. Все сложилось удачно. Я хотел, чтобы люди узнали, какие методы используются в борьбе со мной, и у меня это получилось. После этого у Джема осталось только два выхода: либо отказаться от Римера, либо признать свою причастность к его деятельности. Порвать отношения с ним он не мог, так как тот играл важную роль в подрыве моей экономики, и Ишаев с Баланевым ему этого не разрешили бы, поэтому через два дня после этих событий хабаровским авторитетам передали его слова: “Пудель пошел против воров и за это должен быть наказан. Для борьбы с ним хороши все средства”. Это было что-то новое. Никогда ранее воры не прибегали к помощи милиции в борьбе с противниками. Более того, это считалось проступком, который не подлежал прощению. Джем решил изменить воровские законы и сделать их более современными. Однако в его реформах нет ничего нового. В 40–50-х годах “воров”, подобных ему, называли “польскими” или, точнее, “суками”, и “честные воры” обязаны были их уничтожать. Более подробно я рассказывал об этом в главе “Воры в законе”, поэтому повторяться не буду и вернусь к прерванной теме. После слов Джема, что “для борьбы со мной хороши все средства”, совместные провокации со стороны официальных властей и криминального мира посыпались на меня и мое окружение с еще большей силой. Нас провоцировали на каждом шагу с целью упрятать в тюрьму. Но благодаря помощи Свыше все обходилось благополучно. Углубляться в эту тему не буду, ибо это отнимет много времени, но об одном случае, к которому причастен Ример, расскажу. Произошло это в апреле 1995 года. Однажды я случайно поднял в своем кабинете трубку аппарата, который был запараллелен с телефоном в приемной, и услышал разговор своей секретарши Маргариты Бояркиной с Римером, в процессе которого она ему докладывала о том, что происходит моем в офисе. Этим телефоном я пользовался редко, а тут как будто что-то подтолкнуло. Когда Рита спохватилась, было уже поздно, несколько фраз из их разговора мне уловить удалось. Я вызвал Бояркину в кабинет и потребовал объяснений. Она стала уверять, что разговор был случайным. Но услышанное мной говорило об обратном. Рита попросила ее не увольнять, но я, не желая рисковать, решил расстаться. Однако разрешил ей доработать до конца месяца с условием, что она не будет общаться с Римером. После этого дал указание своей службе безопасности взять ее под контроль и, как оказалось, не зря. Вечером того же дня мне доложили, что Бояркина после работы задержалась в кабинете бухгалтера одной из еще действующих моих фирм, где они выпили, а когда та вышла в туалет, говорила по телефону с Римером. Телефон был запараллелен с соседним кабинетом, и разговор удалось прослушать. Она пожаловалась Римеру, что я ее увольняю. Тот стал успокаивать и сказал, что скоро он будет хозяином в офисе. Затем дал понять, что эти события можно ускорить. Если инсценировать изнасилование, то я окажусь в тюрьме, офис перейдет к нему, Рита останется на своем месте и получит материальное вознаграждение. Бояркина заинтересовалась, и они договорились встретиться, чтобы на эту тему поговорить. До чего они договорились, я не знаю, но ситуация была серьезной. В кабинете я нередко оставался один. Охрана находилась в приемной, и лишь в случаях, когда посетители не вызывали доверия, при разговоре присутствовали один или два вооруженных охранника. Рита могла зайти ко мне в кабинет в любое время, и возможность оказаться в тюрьме за попытку изнасилования была реальной. В общих чертах план мог быть таким: она входит в мой кабинет, когда я там один, рвет на себе платье и плавки, выбегает с криком в приемную, где всегда много народу, затем на улицу, где якобы случайно окажутся сотрудники милиции, и через несколько минут я буду находиться в милицейской машине на пути в местную КПЗ. В прошлом у меня имелись любовницы (свой грех не отрицаю), но в 1994 году, когда конфликт с Ишаевым и Баланевым зашел далеко, я понял, что уязвим, и дал обет Богу не иметь близости с женщинами, за исключением законной жены. И этот обет исполнял. Многие из моего окружения об этом знали, но в случае обвинения в изнасиловании это меня бы не спасло, ибо суды, прокуратура и милиция находились под контролем моих врагов. Тем более, что я уже имел судимость за изнасилование. О разговоре Римера и Риты предупредили всех, кого положено, и было решено не оставлять меня одного. На следующий день по приезду в офис я вызвал Риту и в присутствии свидетелей разоблачил. Затем сказал ей, чтобы срочно сдала дела, получила зарплату и покинула офис. Казалось бы, вопрос закрылся, но произошло то, чего никто не ожидал. Минут через двадцать после моего разговора с Ритой, в тот момент, когда она подготавливала документы к сдаче, в офис приехала моя жена Ирина, которая, зная обо всем, не выдержала и сказала Бояркиной то, что о ней думала. Та огрызнулась. Ира не осталась в долгу, но так как в приемной находились люди, они вышли для продолжения разговора на улицу, где в процессе словесной перепалки Ира взяла Бояркину за грудки. Когда я об этом узнал, то сильно расстроился, но Ира заверила, что кроме того, что брала за грудки, ничего другого не было, и этому много свидетелей. Однако я знал, на что способны мои враги, и опасения мои подтвердились. Бояркина подала заявление в суд, что моя жена ее избила. Более того, она предоставила медицинскую справку о нанесенных ей якобы побоях, после чего возникло уголовное дело. Рите это не нужно было, но Ример посулил ей разные блага, и она сделала все, что он попросил. Не сумев зацепить меня, враги нанесли удар по семье, давая этим понять, что находиться рядом со мной опасно. Однако вскоре выяснилось, что Бояркину никто не бил, а справка о побоях липовая. В результате, Рита была изобличена в обмане, врач, написавший липовую справку, имел неприятности, а дело против Ирины закрыли. Таким образом, справедливость восторжествовала. Что касается главных героев этого повествования, то произошло именно то, о чем я предупреждал. Плотников умер от сердечного приступа в августе 1995 г., Ример погиб летом 1998 г. Если бы прислушались к моим словам и не перешли за рамки допустимого, то могли бы еще жить. Я сожалею о том, что они не выдержали это испытание, но изменить ничего не могу. Однако надеюсь, что произошедшее с ними послужит уроком для других, и все запомнят истину – НЕ ПРЕДАВАЙ!

ГЛАВА 54 БЕСПРЕДЕЛ Как я уже упоминал, наибольшй вред в Хабаровске мне нанесли Плотников, Ример, Беляй и Кисель, которые, с одной стороны, направлялись Ишаевым и Баланевым, с другой – Джемом. О первых двоих я рассказывал в предыдущей главе, на двоих последних, а также связях криминального мира с коррумпированной властью заострю внимание в этой. Киселев Виктор по кличке Кисель появился в Хабаровске в 1993 году после нескольких лет заключения. Какое-то время на обстановку в городе он не влиял: спортсмены с ним не считались, а за криминальным миром смотрели мои ставленники. Однако к середине лета 1994 г. Джему удалось, пользуясь тем, что я мало находился в Хабаровске, поставить его ответственным за криминальный мир. По жизни Кисель был тщеславен и властолюбив и, будучи физически развитым, привык решать вопросы с позиции силы. И именно по этой причине Джем остановил свой выбор на нем. После этого к нему стали подтягиваться те, для кого личное благо стояло на первом месте, и таких понятий, как честность, порядочность и справедливость, не существовало. Кандидатуру Киселя одобрило и руководство краевого УВД, под контролем которого находился и он сам, и большинство из его окружения. Однако, несмотря на столь серьезную поддержку, он даже и после того, как стал ответственным за криминальный мир Хабаровска, на обстановку в городе влиял мало, и я как и прежде держал ситуацию под контролем. Казаки и спортсмены признавали только меня, а уличные авторитеты без моего ведома не предпринимали ни одного серьезного шага. Обычно, если за время моего отсутствия в городе происходили трения между группировками, то не к Джему и его ставленникам обращались, а ждали моего приезда. И это вошло в традицию. По возвращении в Хабаровск я объявлял общегородской сбор, где обсуждались все накопившиеся вопросы. Это Джему не нравилось, и он давил на Киселя, чтобы тот изменил положение. В результате возникали интриги и провокации, которые мне удавалось легко нейтрализовать, но иногда складывались ситуации достаточно серьезные, и ниже расскажу об одной из них. Понимая, что я ему не по зубам, Джем искал повод, чтобы столкнуть меня с криминальным миром. Для этой цели как нельзя лучше подходил московский вор в законе Тойор, часто приезжавший в Хабаровск по своим делам. И вот что в результате получилось. В начале лета 1994 г. в Хабаровск приехали представители сильной спортивно-криминальной группировки из Новосибирска, которым местный коммерсант Юрий Гаврилюк должен был, в переводе на американские доллары, порядка двухсот тысяч. Прежде чем встретиться с должником, посланцы пришли ко мне и, передав привет от влиятельных людей в Новосибирске, рассказали о цели своего приезда. Они сказали: “Мы слышали, что в вашем городе нет беспредела и все решается по справедливости. Это радует. Но если не решим свой вопрос миром, вместо нас приедут другие люди и решат его с позиции силы, вплоть до уничтожения коммерсанта”. Я сказал им, чтобы ничего не предпринимали, и вызвал к себе коммерсанта-должника. В процессе разговора выяснилось, что он, действительно, получил деньги в качестве предоплаты за поставку (в то время дефицитного) сахара, но свои обязательства не выполнил. Более того, он получал деньги под сахар и из других мест, не собираясь выполнять свои обязательства, то есть занимался аферой. Когда покупатели стали наседать на Гаврилюка, требуя сахар или деньги, он обратился за поддержкой к московскому вору Тойору, заплатив 20 тысяч долларов и пообещав в дальнейшем еще. Некоторое время ему удавалось прикрыться Тойором, но с деньгами из Новосибирска не повезло: за ними оказались влиятельные люди, которые собирались его выкрасть и пытать до тех пор, пока не рассчитается. Могли из принципа и убить. Узнав о том, что его ждет, Гаврилюк испугался и стал просить о помощи. Я посоветовал рассчитаться, но он сказал, что денег нет: часть потратил на себя, часть ушла на покупку металла, взамен которого хотел получить сахар. А когда я предложил довести сделку до конца и рассчитаться с людьми сахаром, выяснилось, что сахар находится в Китае, металл просят вперед, а китайские партнеры доверия не внушали. Помимо этого, он задолжал большие деньги за хранение металла, и чтобы его со склада получить, необходимо долг погасить. Я пригласил Римера и коммерческого директора Мишу Тимофеева и, познакомив с Гаврилюком, поставил задачу разобраться и доложить. На следующий день, после просмотра документов, встреч с нужными людьми и телефонных звонков, все трое пришли ко мне и сказали, что вариант есть. Тимофеев нашел человека, который работал с Китаем и имел там надежных партнеров. Последние готовы купить металл за наличные американские доллары. Вопрос со складом решили через взятку, договорившись, что погасим не весь долг, а лишь за ту часть металла, которая нам потребуется для расчета с новосибирцами и покрытия издержек. Однако у Гаврилюка не оказалось денег даже на это. Пришлось взять на себя все расходы по металлу, взяткам и по поездке в Китай нашего представителя, с условием, что по завершению сделки мы свои затраты возместим. После этого я пригласил к себе новосибирцев и сказал в присутствии Римера, Тимофеева и должника, что возьму это дело под свой контроль с одним условием: они получат свои деньги через месяц, но без учета инфляции и штрафных санкций. На том и разошлись. Через несколько дней у меня состоялся разговор с Тойором. Он согласился с нашим планом, но дал понять, что хочет поиметь тоже. Я вызвал Римера и Тимофеева. Просчитав варианты, решили выкупить металла столько, чтобы после его продажи и погашения расходов получилось 20 тысяч долларов для Тойора. И последний был этим доволен. Через месяц получили деньги за первую партию металла. Остальное обещали чуть позже. Я в тот момент находился в Москве и распорядился по телефону рассчитаться вначале с новосибирцами, а по получении остальных денег погасить наши затраты и отдать причитавшееся Тойору. Но когда последний узнал, что с ним рассчитались не с первым, то затаил злобу. Этим воспользовался Кисель, узнавший от него об этой сделке, и подсказал ему с подачи Джема мысль, что можно получить больше. Ход мысли был таким: “Тойор вор в законе (то есть представитель элиты криминального мира), а новосибирцы лишь спортсмены. Коммерсант обманывал людей под прикрытием Тойора, значит все, что зарабатывалось таким путем, принадлежало ему. Что касается угроз новосибирцев по поводу расправы над Гаврилюком, то это его не волновало, для него деньги важнее”. Вот такая философия: “Человек – ничто, деньги – все”. По жизни Тойор был наркоманом и ради наркотиков и денег мог пойти на все. Я не уважал его, и он это чувствовал. С Киселем у него сложились иные отношения. Тот нуждался в поддержке московского вора, поэтому лицемерил перед ним и заискивал. И Тойору это нравилось. Он знал, что Джем хочет выбить у меня из-под ног почву, после чего первым человеком в Хабаровске станет Кисель. Это его устраивало, поэтому, когда Кисель предложил от имени Джема план, благодаря которому он мог получить большие деньги и помочь в борьбе со мной, он его поддержал. План заключался в том, что все деньги, вырученные за металл, включая ушедшие к новосибирцам, Тойор объявил своими. Иначе говоря, он решил получить не 20 тысяч долларов, как договорено, а более 200. С такими претензиями они пришли с Киселем к Римеру и Тимофееву. Последние сказали, что ответственности за сделку не несут, так как выполняли мои указания. Это и нужно было Джему, Киселю и Тойору, так как все претензии по деньгам теперь ложились на меня, и появился повод для конфликта. Самое интересное заключалось в том, что личной выгоды для меня в этой сделке почти не намечалось. Я помогал людям вернуть их деньги, а должника спасал от неприятностей. При этом Тойор мои действия одобрил, но увидев, что можно получить больше, забыл о совести и чести. Узнав о случившемся по телефону, я сильно расстроился, ибо понимал, откуда дует ветер, и был уверен, что разойтись по-хорошему не удастся. Тойор при такой поддержке мог ради денег пойти на все. В результате я оказался перед выбором: либо признаю его претензии и отдаю все, что он просит, либо иду на конфликт, к которому подключатся Джем и многие другие криминальные авторитеты. Иных вариантов не было. С претензиями Тойора я согласиться не мог ввиду их несправедливости. Да и не было у меня таких денег. Почти все мои средства уходили на цели и задачи, изложенные в программе “Единства”. Банковских счетов я никогда не имел, деньги на черный день не откладывал тоже, чем больше у меня их появлялось, тем больше помогал людям. Возникшая ситуация усложнялась тем, что Тойор принадлежал к элите преступного мира, и с ним не то что конфликтовать, но и спорить было опасно. В этом вопросе воры проявляли солидарность и рьяно оберегали свои привилегии. Между собой враждовали сколько угодно, но никому со стороны поднять руку на вора не позволяли. Это считалось непростительным проступком, и зачастую этим злоупотребляли. Сценарий мог быть таким: по моему приезду в Хабаровск Тойор предложит встретиться без свидетелей, но сам окажется не один. Отказаться от встречи нельзя, ибо это расценится как неуважение к ворам. Идти на встречу глупо, так как я не собирался признавать его претензии. В результате возникла бы драка, переросшая в конфликт не только с Джемом и его людьми, но и со многими московскими ворами. А это было нежелательно потому, что большую часть времени я проводил тогда в Москве. Я прокручивал в голове варианты, однако выхода не находил. Мне нужно было возвращаться в Хабаровск, где ждали семья, сотрудники и много дел, и в то же время не мог этого сделать, понимая, что попаду в ситуацию, после которой придется воевать не только с Тойором и Джемом, но и со многими другими авторитетами. У меня пропал аппетит, я постоянно думал о случившемся и с каждым днем убеждался все больше, что войны с криминальным миром не избежать. В тот момент это было равносильно самоубийству, но и уступить беспределу не мог. Где-то в подсознании теплилась надежда, что выход есть, но в то же время я его не видел. Через неделю после начала этой истории мне позвонили из Хабаровска и сказали: “Тойор убит…”. И вот как это случилось. Через три дня после заявления Таера, что он хочет получить не 20 тысяч долларов, а 200, у него вдруг неожиданно возникли проблемы, связанные с Кавказом (откуда он родом), для решения которых он срочно вылетел из Хабаровска в Москву, и через два-три дня погиб. Об этом сразу же известили Киселя, а от него информация распространилась дальше. Произошедшее меня озадачило. Я привык к тому, что у всех, желающих мне зла, возникали рано или поздно проблемы, но происходило это обычно так: меня хотели унизить и загнать в неприемлемые для меня рамки, но получалось обратное, после чего желали смерти, – и получали в ответ смерть. В случае с Тойором произошло иначе. Он не желал мне смерти, так как хотел за счет меня разбогатеть, более того, – не успел даже оскорбить, ибо до встречи, где между нами намечался конфликт, не дожил. После анализа ситуации я понял, почему это произошло. Согласно плану Высших Сил я должен был пройти через всевозможные испытания, чтобы закалиться и подготовиться к выполнению предначертанной мне миссии. Исходя из этого, в моей жизни не было случайностей. Высшие Силы сознательно кидали меня в разные экстремальные ситуации, давая полную свободу действий и вмешиваясь лишь в самых крайних случаях. Случай с Тойором относился к их числу. Его беда была в том, что он загнал меня в угол и не оставил места для маневра. Если бы у меня остался хоть какой-то шанс на продолжение борьбы, он прожил бы чуть больше. Конфликт был неизбежен, и последствия могли оказаться необратимыми. Поэтому Силы Света, ведущие меня по жизни и помогающие в борьбе с пособниками тьмы, решили вмешаться несколько раньше. Через несколько дней после смерти Тойора пришли из Китая остальные деньги. После погашения затрат у нас осталось около 40 тысяч долларов. 20 из них предназначались Тойору, но он погиб. С нашей стороны в сделке участвовало пять человек, и на каждого получилось по 8 тысяч долларов. Однако я сказал: “Несмотря на то, что Тойор поступил подло, мы не будем уподобляться ему и отдадим 20 тысяч долларов его родным”. Через несколько дней по моей просьбе в Хабаровск прилетел родной брат Тойора, и я отдал ему эти деньги лично в руки. После смерти Тойора, которая в очередной раз подтвердила, что на моем пути лучше не становиться, Джем испугался и стал передо мной заискивать, тем более, что начались неприятности у Ишаева и Баланева из-за “милицейских коттеджей” и “генеральской квартиры”. Именно после этого он в момент празднования своего дня рождения посадил меня за столом рядом с собой и оказал при всех повышенное внимание. Кисель временно затаится, но после событий, описанных мной в главе “Война с Джемом”, разовьет активную деятельность и будет преследовать моих сторонников. Об этом я уже упоминал, поэтому повторяться не буду и расскажу коротко о Беляе. Родом Беляев Вадим из периферийного городка Николаевска, где он от имени Джема отвечал за криминальный мир. В Хабаровске появился весной 1994 года из-за якобы заведенного против него уголовного дела. Он рассказывал всем, что находится в бегах, но это не увязывалось с его поведением. Вместо того, чтобы прятаться от милиции, которая якобы за ним охотилась, он чуть ли не ежедневно посещал рестораны и разные другие места, где собирались хабаровские авторитеты. Поведение Беляя меня насторожило. А несколько позже – подозрения подтвердились. Как выяснилось, в Хабаровске он оказался вместе со своим окружением по поручению Джема. А для личной заинтересованности Джем пообещал его сделать вором в законе. Уголовное дело на него, действительно, заводили, но (так же, как Джема и Римера) его поставили через Плотникова перед выбором: либо идет в тюрьму, либо помогает в борьбе со мной и “Единством”. Ранее Джем неоднократно пытался закрепиться в Хабаровске через своих ставленников (Бича, Чайника, Шута, Алыма, Швала и т. д.), но все они терпели поражение после того, как входили в противоречия с моими принципами, основанными на справедливости для всех, а не для кучки избранных. Когда желающих воевать со мной в Хабаровске не осталось, Джем решил сделать ставку на авторитета из другого города. Однако, несмотря на то, что Беляй перетащил из Николаевска в Хабаровск почти все свое окружение, а также на поддержку Джема и официальных властей, ему не удавалось очень долго добиться желаемых результатов. В подтверждение расскажу о случае, который произошел с ним в тот момент, когда он находился в Хабаровске уже около пяти месяцев. Однажды, гуляя с друзьями в ресторане, что происходило достаточно часто, Беляй придрался к парню, сидевшему с девушкой за соседним столиком. Дело дошло до драки, и они кинулись толпой на одного. Однако парень не струсил и плюс ко всему знал приемы каратэ. В результате, у Беляя оказалась сломанной рука, после чего он долго ходил в гипсе. Парень этот (имя не помню, но вроде его называли Магой) был родом с Кавказа, учился в хабаровском институте и занимался у Сергея Конкина в секции каратэ. Напомню, что Конкин был в свое время начальником службы безопасности при “Свободе”. Но и после того, как я “Свободу” прикрыл, а службу безопасности создал из казаков, он оставался одним из наиболее приближенных ко мне людей. После того как Мага проучил Беляя и его людей, последние хотели натравить на него хабаровских авторитетов, мотивируя тем, что спортсмены обнаглели и не ставят криминальный мир ни во что: сегодня сломали руку Беляю, завтра подобное может произойти с любым другим. Но Конкин поднял на ноги своих спортсменов и заявил, что если хоть один волос упадет с головы Маги, он за последствия не отвечает. Меня в Хабаровске не было, и ситуация сложилась критическая. Беляй желал мести; Джем требовал от местных авторитетов наказания тех, кто осмелился поднять руку на его человека; Конкин подключил к конфликту других спортивных лидеров. Намечалась серьезная война. Узнав о случившемся, я срочно прилетел в Хабаровск и тут же собрал у себя в кабинете всех участников этих событий, включая Беляя и Магу. Когда все высказались, стало очевидно, что конфликт произошел по вине Беляя и его людей, после чего я предложил этот вопрос закрыть. Джем, Беляй и люди из их окружения были недовольны моим решением, считая, что нельзя ставить на одну ступеньку спортсменов и уголовных авторитетов, но спорить не стали, понимая, что словами ничего изменить не смогут, а для решения этого вопроса силовым путем у них нет в Хабаровске ни сил, ни возможностей. Поэтому на время затаились. 10 ноября 1994 г. Джем объявит Беляя вором в законе и через несколько дней начнет войну со мной. Беляй возглавит оппозицию против меня в Хабаровске, а Кисель будет выполнять роль силовой поддержки. При этом Джем, Беляй и Кисель будут находиться под контролем Ишаева и Баланева, с одной стороны, через Плотникова, связанного со всеми напрямую, с другой – через спецслужбы и милицию. Для подтверждения последнего расскажу случай. Когда я понял после разговора с Римером и Плотниковым, что меня хотят лишить доли в игровом бизнесе, то срочно встретился со своим старым знакомым Юрой Масловым, который являлся подставным учредителем со стороны Вити Белокурова в фирме, на которой числились оба казино и все игровое оборудование. Рассказав о кознях Плотникова и Римера, я попросил его нигде не расписываться. Просьбу мою он выполнил, но это не помогло. Ример с Плотниковым подделали его подписи в учредительных документах и на основании этого перекинули игровое оборудовании в фирму Плотникова “Экспралес”. О том, как это произошло, я упоминал ранее, поэтому повторяться не буду и продолжу свой рассказ. В процессе общения с Масловым я узнал, что он и его мать Таисия Ивановна сидят без работы. Оба были профессионалы, каждый в своей отрасли, и я взял их к себе на работу на выгодных для них условиях. В тот момент от меня все разбегались, а они не побоялись трудностей. Юру я поставил начальником общего отдела, а его мать – главным бухгалтером, вместо Майи Иосифовны, которую уволил за связь с Римером. Мои враги, узнав, что я пытаюсь опротестовать через суд незаконное перекидывание игрового оборудования на основании поддельных подписей и документов, стали давить на Маслова. Но он их не слушал. Однажды после очередной беседы с Римером, которая не закончилась ничем, Маслова привезли силой к Беляю. Рядом с последним находились человек двадцать. Но самое интересное заключалось в том, что в окружении вора в законе Маслов увидел двоих знакомых ему людей: один являлся сотрудником МВД (милиции), другой ФСК (по старому КГБ), причем оба имели чины – не ниже майора, но в тот момент были в штатском. Когда-то за несколько лет до этих событий, еще до перестроечных времен, Маслов работал директором центрального городского рынка. То было время дефицита, и эти офицеры нередко обращались к нему за дефицитными продуктами для себя и своего начальства. После того как Маслов ушел с рынка в частный бизнес (открыл видеосалон), их встречи прекратились. И вот сейчас он их увидел с Беляем. Более того, последний к ним прислушивался. О том, что Маслова привезут, они не знали, поэтому слегка растерялись, но быстро взяли себя в руки, и даже заступились за него, когда Беляй стал “наезжать”, сказав, что знают Маслова лично и считают, что он сделает все, что нужно, без давления. На следующий день Маслов на работу не вышел. Его мать сказала, что он заболел. Почувствовав неладное, я приехал к нему вечером домой и понял, что дело не в болезни. Он был напуган, но причину скрывал. Постепенно я его разговорил, и он поведал обо всем, что с ним случилось. Более того, он признался, что тот, который из ФСК (фамилию не помню, но Маслов ее называл), уже был у него дома и предупредил, чтобы он молчал, мотивируя тем, что рядом с Беляем они находятся по спецзаданию, в основе которого лежит борьба с организованной преступностью. Маслов попросил, чтобы я никому об этом не рассказывал, и я ему это обещал. По поводу работы у меня он сказал, что еще подумает, но в конфликт по возврату игорного оборудования ввязываться не будет. И я не стал его переубеждать, понимая, что не имею на это права. Да и надежды на благополучный исход не было, ибо суды, прокуратуры и милиция находились под контролем моих врагов. Что касается сотрудников спецслужб, о которых рассказывал Маслов, то, судя по дальнейшим событиям, они находились рядом с Беляем не для борьбы с преступностью, а для борьбы со мной и “Единством”. Под руководством Беляя творился беспредел: меня грабили на глазах у всех, запугивали моих сотрудников, делали налеты на мои фирмы, избивали людей из моего окружения и провоцировали на ответные действия. Все делалось открыто, криминал был налицо, но никого за это не наказывали.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 181920 21 Следующая ⇒

Date: 2015-07-24; view: 246; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...

mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию