Sam; 11/14/2006 20:16

Lehm_90

Mo; 08/23/2006; 23:44

«Он такой чистый, такой красивый, такой необычный.

Сегодня читал эту ужасную статью… Разве можно о его песнях так говорить? Мир перевернулся, всё стало с ног на голову. Так хочется громко закричать: «Послушайте, о чём он поёт! Посмотрите в его глаза, когда он это делает! В его глазах, в его улыбке всё это читается! Очнитесь!»

Don; 09/01/2006; 21.15

«Сегодня ему исполняется 20. А мне ещё и 16-ти нет. Он уже такой красивый. Ну почему я не девчонка? Я хочу быть с ним, но это… это так же невозможно, как достать луну. Билл. Я хочу его целовать, я хочу его обнимать, хочу любить. Но ему нравятся только девушки. Почему так? У него столько фанатов, он такой… и все на него смотрят. И я смотрю. Но я никогда, наверное, не смогу ему сказать, что…»

Прочитав это, Том усмехнулся сам себе, опускаясь головой прямо на клавиатуру. Он закрыл глаза и попытался себе представить это всё со стороны. Вот он – один из многотысячных фанатов, попал на автограф-сессию, потом на пати, и каким-то невероятным образом Билл Каулитц обратил внимание именно на него. Значит, ему не только девчонки нравятся? Но почему это именно с ним произошло? Однако, Том быстро ответил сам себе на этот вопрос: Каждый, с кем бы это ни случилось, спросит то же самое «Неужели я?», это как лотерейный билет – никогда не знаешь, кому он выпадет. Поэтому, не став особо париться на этот счёт, Том открыл и пробежался взглядом по следующей странице.

Sam; 11/14/2006 20:16

«Сегодня мне шестнадцать исполняется. Отец закатывает шикарную вечеринку в одном из самых крутых клубов, обещал, что будет классно. Но мне ничего не хочется… У него новая девушка. Уже все газеты и журналы этим пестрят, но всё бы ничего, если бы не фотка, на которой они… я не хочу об этом думать. Впрочем, о дне рождения тоже…»

Том грустно улыбнулся, вспоминая шестнадцатилетие. Это было ужасно. В то время как вся молодёжь ждёт этой даты, чтобы оторваться по полной, для него этот день стал чёрным. Он приехал в клуб, к нему сразу набежали друзья с поздравлениями, девчонки сразу повисли на нём, как платья на вешалке. Потом начались всякие викторины и игры, в которых он даже не стал участвовать, потом вручение подарков, а ближе к вечеру, чувствуя себя уже более раскрепощённо, ребята стали играть в «бутылочку», а там уже и в карты на желание.

На следующее утро Том проснулся в кровати с двумя одноклассницами и головной болью. Он ничего не помнил со вчерашнего дня, кроме того, что выйдя утром в сеть, прочитал свежие новости о Каулитце, и это убило ему настроение на весь день. Впрочем, сейчас оно было не лучше. Когда он попытался встать, девчонки замурлыкали что-то себе под нос, из чего он расслышал только: «Леманн, нах*ра было так надираться, чтобы вырубиться в самый ответственный момент? Хоть бы поспать теперь дал…» Настроение было испорчено вконец, и кое-как приведя себя в порядок, Том двинулся домой, с удивлением обнаружив, что вышел из дома одной из своих одноклассниц - Петры. Её родители уехали в отпуск ещё неделю назад. Это он помнил, но как он сюда попал вчера - он вспомнить уже не мог. Тогда он пришёл домой и поснимал со стен все постеры, сложил в коробку все диски Каулитца, поудалял с компа все фотографии. Но он смог так продержаться всего неделю. Ровно неделю он уговаривал себя, что может не слушать его песни, что может не смотреть на его фотографии, не думать о нём, и не представлять его в своих тайных мечтах. А потом всё резко вернулось на круги своя, правда, на стенки он больше не вешал плакатов - выбрал одну из своих самых любимых фоток и поставил в рамочке на столе. Так было когда-то.

Закрыв ноут, Том с мечтательным видом откинулся в кресле, представляя, как целует своего ненаглядного – теперь все его мысли были сосредоточенны на Билле. Перебравшись на кровать, он погрузился в свои воспоминания, которых, как ему казалось, было так много, и которые значили очень много. Том и сам не заметил, как уснул. Снился ему Билл, снилось ему, что тот взял его за руку и повёл за собой куда-то, где было очень темно и страшно. Потом они спустились в метро и пошли через тоннель. Том ни капельки не боялся – ведь рядом с ним Билл! Они долго шли, а потом Каулитц резко развернулся к Тому, впиваясь в его рот страстным поцелуем и прижимая к стене, где переплетались электрокабели – Тома мгновенно пробило страшным разрядом. Он проснулся от собственного крика и сел на кровати. Спать уже не хотелось, поэтому, подойдя к окну, он забрался с ногами на подоконник и уставился на панораму ночного города. Фонари освещали золотистую и багряную листву осенних деревьев, и эти краски, утопающие в ночи, напоминали ему о любимых глазах, в которых точно так же сочетались коньячный и шоколадный. Сон снова принёс какое-то странное чувство. Том всё гадал, от чего это было – от тока или неожиданности поцелуя?

Когда стало светать, Том вяло слез с нагретого места, и прополз к фортепьяно, которое стояло в его комнате. Последнее время он прорабатывал одну мелодию, на которую также имел и слова. Вернее, половину - там было много недоработок, но он не знал, чем заполнить пробелы. Сейчас же пальцы тянулись к клавишам с непреодолимой силой, и Тому показалось, что недостающая, но главная часть рефрена наконец-то родилась. Он долго играл, периодически ставя отметки в тетради, переигрывал, менял аккорды. В уме сам по себе возник образ Билла, который стоял, облокотившись на рояль, с листами, на которых были слова песни.

«Он ведь хотел услышать, что я пишу…» - пронеслось в голове Тома, когда он, всё-таки, закрыл глаза в полдевятого утра. Но поспать ему не дали – родители постучались около одиннадцати, придя поздравлять его.

В доме была сделана звукоизоляция, поэтому они и не догадывались, что сын не спал всю ночь, и не слышали его игру.

Герр и фрау Леманн затискали сонного Тома, который только вяло улыбался, чуть не падая от этих качаний. Он безумно любил своих родителей, и видя, как они счастливы, тоже чувствовал себя очень счастливым.

- А теперь, сынок, главный подарок! – пробасил герр Леманн, потянувшись в карман брюк.

- Да ну что ты, пап! Я уже получил свой подарок, - Том немного растерялся.

- Прекрати, Том, - вмешалась Симона, - концерт не в счёт, неужели это всё, что мы можем подарить сыну на совершеннолетие?

- Поздравляю тебя, мой мальчик! Очень надеюсь, что тебе понравится, - торжественно прозвучал отец, протягивая сыну брелок с ключами Audi.

Том бросился на шею отцу с бесконечными благодарностями, а Симона со счастливой улыбкой наблюдала за этой прекрасной, почти что идеальной картиной семейного счастья. От её глаз не скрылись красноватые пятнышки на шее сына, и она усмехнулась, подумав, что её красавчик даже за три дня, проведенные в Берлине, умудрился кого-то охмурить. Том не хотел нервировать родителей вопросами своей абсолютно современной ориентации, но как любая мать, которая внимательна к своему ребёнку, она давно замечала, что его интересуют не только девушки, и его устойчивый интерес к Биллу Каулитцу подтверждал то же самое. Нельзя сказать, что Симона была этим очень довольна, но ей было важно, чтобы сын чувствовал себя комфортно, и если для этого ему нужны парни, она была вовсе не против. Расцеловав маму, Том отпросился в ванную, где, сейчас и стоял, думая о том, где бы отметить свой день рождения. Они с ребятами давно договорились, что встретятся около пяти вечера. В привычные места не хотелось, и вообще, не хотелось всего церемониала и устроенного праздника, поэтому они решили сделать всё, как в обычный день – просто встретиться возле универа и путём мирного спора решить, куда отправиться.

После завтрака Том решил сесть за ноут, пролистнуть новости. На официальном сайте Monsun.de было несколько новых статей о концерте, автограф сессии и afterparty. Несколько видеозаписей и пару сотен фоток, в которые Том буквально впился взглядом, заполнили собой всю ленту новостей. Также в нескольких популярных изданиях были статьи о концерте известной группы в Берлине, также с фотографиями. Потом он заглянул на сайт к Алексу, где тоже было много снимков и парочка видео, а также запись интервью, которое Алекс брал при Томе. Начитавшись позитивных отзывов и голодных комментариев фанатов, Тома посетило неизвестное ему ранее чувство. Он определённо не считал себя лучше, он вообще никогда так не считал, но сейчас внутри шевельнулось что-то похожее на это чувство. Том сам удивился тому, что торжествовал, глядя на фанатские комментарии. Они, безусловно, были весьма глупы, и состояли в основном из восклицаний “sexy boy”, „I want him madly!“, “Bill, ich liebe dich!”, “awww! Er ist so heiß!” и так далее в разных комбинациях. Но это было где-то очень глубоко внутри, на самом деле он не считал себя лучше других, хотя… может и считал. Но сейчас он точно об этом не думал, и решил снова открыть дневник, чтобы сделать следующую запись.