Замечания о способах ведения войны Юлия Цезаря. О многих полководцах рассказывают, что у них были свои настольныекниги; так, например, у Александра Великого — Гомер

О многих полководцах рассказывают, что у них были свои настольныекниги; так, например, у Александра Великого — Гомер, у Сципиона Африканского — Ксенофонт, у Марка Брута — Полибий, у Карла V — Филипп де Коммин; говорят,что в наше время таким же успехом пользуется у многих Маккиавелли. Однаконесомненно наилучший выбор в этом отношении сделал покойный маршал Строцци [2310], избравший «Записки» Юлия Цезаря, ибо это сочинение, являясь подлинным ивысшим образцом военного искусства, поистине должно быть молитвенникомвсякого воина. К тому же Цезарь сумел облечь свой богатейший сюжет в стольизящную и прекрасную литературную форму и довести ее до такой ясности исовершенства, что, на мой взгляд, нет сочинения, которое могло бы с ним вэтом отношении сравниться.

Я хочу отметить здесь некоторые примечательные особенности Цезаря вделе ведения войны, которые врезались мне в память.

Когда на солдат Цезаря напал страх из-за распространившихся в еговойске слухов об огромной армии, которую Юба ведет против Цезаря, последний,вместо того чтобы опровергнуть составившееся у его солдат представление ипреуменьшить силы врага, собрал их на сходку с целью ободрить их и придатьим мужества. Но он выбрал для этого совсем другой способ, противоположныйобычно применяемому, а именно: он посоветовал солдатам прекратить расспросыо численности направляющихся против них неприятельских войск, ибо он имеетна этот счет весьма точные сведения, и тут он назвал им цифру, намногопревосходившую ту, о которой шли слухи среди его солдат. Цезарь последовал вданном случае совету, который у Ксенофонта дает Кир; ибо обман не такстрашен, когда враг оказывается на деле более слабым, чем ожидали, нежелитогда, когда враг оказывается более сильным, чем по слухам предполагали [2311].

Цезарь прежде всего приучал своих солдат к беспрекословномуповиновению, требуя, чтобы они не интересовались планами своего полководца ине обсуждали их; для этого он сообщал им свои планы лишь в момент ихвыполнения. Ему доставляло удовольствие в тех случаях, когда солдатыугадывали его планы, сразу же менять их с целью обмануть солдат; он нередкотак и делал: например, наметив стоянку в определенном месте он, достигнувее, продолжал идти вперед, удлиняя переход; такие вещи он особенно любилпроделывать в ненастную погоду [2312].

Когда гельветы, в самом начале его похода в Галлию, отправили к Цезарюпослов, прося у него разрешения пройти через римские владения, то, хотя он ирешил им помешать в этом силой, однако притворился сговорчивым и попросил уних несколько дней якобы для размышлений, в действительности же чтобывыиграть время и собрать свою армию [2313]. Несчастные гельветы и неподозревали, как искусно он умел использовать время. Цезарь неоднократноповторял, что умение вовремя воспользоваться случаем — одно из важнейшихкачеств полководца; быстрота, характерная для его военных действий, поистиненеслыханна и невероятна.

Беззастенчиво используя преимущество, которое он получал над врагом,заключая с ним временное соглашение, Цезарь был беззастенчив и в томотношении, что от своих солдат не требовал никаких других качеств, кромедоблести, и налагал наказания только за неповиновение и бунт [2314]. Нередкопосле одержанной победы он давал солдатам полную волю, предоставляя имделать что угодно и освобождая их на некоторое время от правил воинскойдисциплины; при этом он говорил, что солдаты его так хорошо вышколены, что,даже надушенные и напомаженные, они яростно кидаются в бой [2315]. Цезарьдействительно любил, чтобы солдаты его имели богатое вооружение; он давал импозолоченные, посеребренные и разукрашенные латы, считая, что боязньпотерять в сражении свои роскошные доспехи заставит их биться с еще большиможесточением. Обращаясь к солдатам, он называл их «друзья мои», как этоделаем мы еще до сих пор; однако преемник Цезаря Август, отменил этотобычай, считая, что Цезарь ввел его лишь по необходимости, находясь втрудном положении, чтобы польстить солдатам, которые шли за ним пособственной доброй воле;

Rheni mihi Caesar in undis

Dux erat, hic socius: facinus quos inquinat, aequat. [2316]

Считая, что это несовместимо с достоинством императора и вождя армии,Август восстановил прежний обычай называть их просто воинами [2317].

Однако наряду с этим вниманием к солдатам Цезарь проявлял большуюсуровость при наказании их. Взбунтовавшийся у Плаценции девятый легионЦезарь без всякого колебания распустил с позором, несмотря на то что Помпейеще не был побежден, и принял этих солдат обратно лишь после их долгих иусиленных просьб [2318]. Он приводил их к повиновению не мягкостью, а скореесвоим авторитетом и храбростью.

Говоря о его решении переправиться через Рейн в Германию, Цезарьзаявляет [2319], что считал несовместимым с достоинством римского народа,чтобы переправа его армии происходила на судах, и потому приказал построитьмост, по которому должны были пройти его войска. Именно при такихобстоятельствах был воздвигнут этот великолепный мост, устройство которогоон столь подробно рисует; нигде при изложении своих предприятий Цезарь необнаруживает такой словоохотливости, как при описании своих изобретательныхвыдумок, осуществление которых требовало умелого применения рук.

Я обратил также внимание на то, что Цезарь придавал большое значениесвоим речам к солдатам перед боем, ибо в тех случаях, когда он хочетпоказать, что спешил или был застигнут врасплох, он всегда указывает на то,что не имел даже возможности обратиться со словами ободрения к своимсолдатам. Так было, например, перед крупным сражением с жителями Турне.Отдав необходимые распоряжения, сообщает Цезарь [2320], он поспешил со словамиободрения к солдатам, там, где их заставал; попав к десятому легиону, онуспел только кратко сказать воинам, чтобы они твердо помнили о своей прежнейдоблести, не падали духом и смело отражали натиск неприятельской армии. Таккак враги подошли уже на расстояние полета стрелы, Цезарь дал сигнал к бою.Быстро направившись в другое место для осмотра других отрядов, он засталсолдат уже в самом разгаре сражения. Вот все, что сам Цезарь рассказывает обэтом в приводимом месте. И надо признать, что во многих случаях эти речиЦезаря оказали ему огромные услуги. Речи Цезаря перед солдатами даже в еговремя пользовались такой популярностью, что многие его соратники собирали ихранили их; благодаря этому составились целые тома его речей, надолго егопережившие. Он говорил всегда так своеобразно, что близко знавшие его люди —и в том числе Август, — слушая чтение тех речей, которые были собраны, моглиотличить в них отдельные фразы и даже слова, ему явно не принадлежавшие [2321].

Когда Цезарь впервые отправился из Рима с государственным поручением,он за неделю достиг реки Роны, причем рядом с ним в повозке находились одинили два непрерывно записывавших за ним писца, а сзади воин, который держалего меч [2322]. И правда, мало кто, даже непрерывно двигаясь, мог бысоперничать с Цезарем в быстроте. Благодаря ей он, всегда победоносный,оставив Галлию и преследуя Помпея, направился в Бриндизи; за девятнадцатьдней он покорил Италию и вернулся из Бриндизи в Рим. Из Рима он отправился всамые отдаленные области Испании, где преодолел величайшие трудности в войнепротив Афрания и Петрея [2323]и во время долгой осады Марселя. Отсюда ондвинулся в Македонию, разбил римскую армию при Фарсале, а затем, преследуяПомпея, переправился в Египет и покорил его. Из Египта он прибыл в Сирию иПонтийское царство, где нанес поражение Фарнаку [2324]. После этого онотправился в Африку, где разбил Сципиона и Юбу, и, вернувшись через Италию вИспанию, одержал победу над сыновьями Помпея [2325].

Ocior et caeli flammis et tigride foeta. [2326]

Ac veluti montis saxum de vertice praeceps

Cum ruit avuisum vento, seu turbidus imber

Proluit, aut annis solvit sublapsa vetustas,

Fertur in abruptum magno mons improbus actu,

Exultatque solo, silvas armenta virosque

Involvens secum. [2327]

Говоря об осаде Аварика, Цезарь сообщает [2328], что он, по своемуобыкновению, день и ночь находился при работавших солдатах. Во всех важныхвоенных операциях он всегда производил разведку сам и никогда не направлялсвоей армии в такое место, которое не было бы предварительно обследовано.Если верить Светонию, то Цезарь, решив переправиться в Британию, сначала самобследовал, где и как лучше высадиться [2329].

Он неоднократно повторял, что победу, одержанную с помощью ума, онпредпочитает победе, одержанной мечом. Во время войны против Петрея иАфрания Цезарь не пожелал воспользоваться одним явно благоприятным для негообстоятельством, заявив, что надеется доконать своих врагов с несколькобольшей затратой времени, но зато с меньшим риском [2330].

Во время той же операции Цезарь придумал замечательную штуку, приказаввсему своему войску без всякой к тому необходимости переправиться вплавьчерез реку:

rapuitque ruens in proelia miles,

Quod fugiens timuisset, iter; mox uda receptis

Membra fovent armis, gelidosque a gurgite, cursu

Restituunt artus. [2331]

Я нахожу, что Цезарь при проведении своих предприятий был более сдержани рассудителен, чем Александр Македонский; тот как бы искал опасностей ибежал им навстречу, подобно бурному потоку, который без разбора крушит исметает все на своем пути:

Sic tauriformis volvitur Aufidus,

Qui regna Dauni perfluit Appuli,

Dum saevit, horrendamque cultis

Diluviem meditatur agris. [2332]

Дело в том, что Александр начал свое поприще еще будучи очень молод,находясь в самом пылком возрасте, между тем как Цезарь вступил в игру ужебудучи зрелым и опытным человеком. Кроме того, Александр обладал болеегорячим, вспыльчивым и необузданным характером, а пристрастие к вину ещеусугубило его буйный нрав, Цезарь же был необычайно воздержан в употреблениивина. Однако в случае необходимости, если того требовали обстоятельства, небыло человека, который щадил бы себя меньше, чем Цезарь.

Что касается меня, то во многих его подвигах я усматриваю готовностьлучше погибнуть, чем снести позор поражения. Во время упомянутой битвыпротив обитателей Турне Цезарь, видя, что весь головной отряд его армиидрогнул, спешно пробрался в первые ряды своих солдат, представ перед врагом,как был, без щита [2333]; и такое случалось с ним не раз. Услышав, что солдатыего осаждены, он, переодетый, пробрался через передовые посты неприятельскойармии, чтобы ободрить их своим присутствием [2334]. Переправившись в Диррахийс очень незначительным войском и видя, что остальная часть его армии,которую он поручил привести Антонию, замешкалась, он решил переплыть обратнои еще раз пересечь море, несмотря на неистовую бурю; он тайно направился вобратный путь с целью привести самому застрявшие войска, не считаясь с тем,что все тамошние порты и все участки моря контролировались флотом Помпея [2335].

Что же касается подвигов Цезаря, совершенных с оружием в руках, томногие из них по своей дерзости превосходят все, что предписывается военнойнаукой: например, с какими ничтожными силами он двинулся, чтобы покоритьЕгипет, а вслед за тем напал на армии Сципиона и Юбы, в десять разпревышавшие численность его войск. Такие люди, как Цезарь, должны былиобладать какой-то сверхчеловеческой верой в свою судьбу.

Говорил же он, что великие дела надо совершать, а не обдумыватьбесконечно.

После битвы при Фарсале, отправив свои войска вперед в Азию ипереправляясь на единственном судне через Геллеспонт, он встретил ЛуцияКассия с десятью большими военными кораблями. У Цезаря хватило духу нетолько не отступить перед ним, но пойти прямо на врага и потребовать у негосдачи; и Цезарь добился своего [2336]. Предприняв пресловутую жестокую осадуАлесии, где сосредоточено было 80000 защитников, Цезарь фактически имелпротив себя всю Галлию, ибо галлы, все как один, поднялись против него,решив заставить его снять осаду и выставив армию из 18000 человек конницы и240000 человек пехоты [2337]. Какой же надо было обладать беззаветнойхрабростью и безрассудной верой в себя, чтобы не отказаться от своегозамысла и решиться идти на преодоление двух таких гигантских трудностейодновременно. И все же он справился с обеими этими задачами: выиграв сначалакрупнейшее сражение и сокрушив врага, находившегося вне Алесии, он вслед затем заставил сдаться и осажденных. Так же поступил и Лукулл при осадеТигранокерты в войне с Тиграном; разница, однако, заключалась в том, чтоЛукуллу пришлось иметь дело с неприятелем, гораздо менее мужественным [2338].

Говоря об осаде Алесии, я хотел бы отметить две поразительныеособенности, связанные с этим делом. Первая состояла в том, что галлы,собрав все, что они могли, против Цезаря, и произведя смотр своих сил, насвоем совете решили не вводить в бой часть этой массы людей, опасаясь, какбы при таком множестве воинов не произошло замешательства в их рядах. Этотстрах перед чересчур многочисленным войском был явлением совершенно новым.Оценивая его по существу, следует признать правильным, что основной костякармии должен быть не слишком велик: надо, чтобы он был ограниченсравнительно умеренными пределами, как принимая во внимание трудностьорганизации снабжения такого огромного войска, так и учитывая сложностьруководства им и поддержания порядка. Во всяком случае нетрудно доказать напримерах, что такие гигантские армии не совершали ничего значительного.

Надо признать правильным изречение Кира, приводимое у Ксенофонта [2339],что перевес в сражении дает не общее число бойцов, а количество смелыхвоинов, — все же остальные — скорее помеха, чем подспорье.

Баязид, решив, вопреки мнению всех своих военачальников, дать сражениеТамерлану, построил весь свой расчет на том, что надеялся на замешательствов чересчур многочисленной неприятельской армии [2340]. Весьма опытный воин изнаток своего дела Скандербег любил повторять, что десяти-двенадцати тысячпреданных воинов достаточно, чтобы обеспечить полководцу славу во всякомвоенном деле [2341].

Вторая особенность, которая противоречила принятому обычаю и способуведения войны, состояла в том, что Верцингеториг, стоявший во главеобъединенных сил всех частей восставшей Галлии, решил направиться к Алесии иподвергнуться там осаде [2342]. Ведь вождь целой страны никогда не долженставить себя в безвыходное положение, разве что в крайнем случае, когда речьидет о его последней крепости и единственной оставшейся надежде, — защищатьее до конца; во всех остальных случаях он должен быть свободен и иметьвозможность приходить на помощь всем частям своей армии.

Возвращаясь к Цезарю, следует отметить, что, как сообщает близкийЦезарю человек — Оппий, с годами он стал более осмотрителен и не стольпоспешен в своих действиях, полагая, что не должен рисковать славой, которуюпринесли ему его многочисленные победы, ибо достаточно одного поражения,чтобы погубить ее [2343].

Именно эту сторону дела имеют в виду итальянцы, когда, порицаябезрассудную смелость, нередко наблюдаемую у молодых людей, называют их«жаждущими славы» (bisognosi d’onore) и полагают, что они правы, если,страстно желая прославиться, добиваются этого любой ценой, но что так недолжны поступать те, кто уже прославлен в достаточной мере. В стремлении кславе, как и во многом другом, должна соблюдаться какая-то мера, равно как ив утолении жажды; немало людей именно так себя и ведет.

Цезарю было очень далеко до щепетильности тех древних римлян, которыестремились достичь военной победы лишь своей простой и безыскусственнойдоблестью; но и он руководствовался в этом деле более возвышеннымипредставлениями, чем это делается в наше время, и не все средства были длянего хороши, лишь бы одержать победу. Во время войны с Ариовистом [2344], втот момент, когда Цезарь вел переговоры с ним, произошло столкновение междуобеими армиями по вине всадников Ариовиста. Эта стычка была весьма на рукуЦезарю, но он не пожелал ею воспользоваться из опасения, как бы его не сталиупрекать в вероломстве.

Он имел обыкновение одеваться во время сражения в богатое платье яркогоцвета, чтобы быть заметным.

Он был требователен по отношению к солдатам, но проявлял особуюстрогость к ним пред лицом врага.

Когда древние греки хотели изобличить кого-нибудь в полнойбесталанности, они, по принятому изречению, говорили о таком человеке, чтоон не умеет ни читать, ни плавать. Цезарь тоже считал, что умение плаватьвесьма важно в военном деле, и извлекал из этого умения много преимуществ.Если ему нужно было спешить, он обычно переправлялся через встречавшиеся емуна пути реки вплавь; в походе же любил шествовать пешком, как АлександрВеликий. Во время войны в Египте Цезарь принужден был, чтобы спастись,прыгнуть в небольшую лодку, но, когда он увидел, что в нее же устремилисьмногие его солдаты и лодка рискует пойти ко дну, он предпочел броситься вморе и вплавь достиг своего флота, переплыв расстояние в двести с лишнимфутов, держа в поднятой над водой левой руке таблички, а в зубах своевоинское снаряжение, чтобы оно не досталось врагу; и все это Цезарьпроделал, будучи отнюдь не юношей [2345].

Ни один полководец не мог похвалиться большей преданностью своихСолдат. В начале гражданской войны центурионы всех легионов предложили емувыставить каждый по одному всаднику за свой счет, а все пехотинцы предложилислужить ему бесплатно, причем солдаты побогаче брали на себя содержаниеменее достаточных [2346]. Покойный адмирал Шатийон [2347]явил нам подобный жепример во время наших гражданских войн: французские солдаты из его армииоплачивали из своих средств находившихся в их рядах иностранных наемников;подобных примеров горячей преданности и самоотверженности нельзя быловстретить в лагере католической партии, среди сторонников старой веры.

Чувство диктует нам более повелительно, чем разум.

Во время войны с Ганнибалом солдаты и военачальники, следуя примерущедрости римского народа, отказались от жалованья, так что в лагере Марцелла [2348]тех, кто не отказывался от жалованья, называли наемниками.

Когда солдаты Цезаря в битве под Диррахием понесли поражение, они самипотребовали для себя наказания, и Цезарю пришлось скорее утешать их, чемнаказывать [2349]. Одна-единственная его когорта в течение четырех часоввыдерживала натиск четырех легионов Помпея и почти до последнего человекабыла истреблена неприятельскими лучниками, так что под конец во рву былонайдено 130000 стрел [2350]. Один из его воинов, Сцева, защищавший воротаукрепления, держался неколебимо, несмотря на то, что у него был выбит глаз,а бедро и одно плечо пронзены насквозь и щит пробит ста двадцатью ударами [2351]. Многие его солдаты, попав в плен, предпочитали умереть, чемсогласиться перейти на сторону врага. Граний Петроний [2352]был захвачен вАфрике Сципионом; тот приговорил к смерти всех находившихся с Петронием, аему самому обещал помилование, ввиду того что он человек знатный и квестор.В ответ на это Петроний заявил, что воины Цезаря привыкли давать пощаду, ноне получать ее от других, и с этими словами тут же покончил с собой.

Можно привести бесчисленное количество примеров преданности, выказаннойЦезарю его солдатами. Нельзя забыть поведение тех, кто были осаждены вСалонах [2353](городе, стоявшем на стороне Цезаря против Помпея), ввидуисключительности происшедшего здесь случая. Марк Октавий подверг Салоныблокаде; осажденные терпели нужду во всем до такой степени, что для того,чтобы пополнить недостаток в людях — ибо большинство их было либо перебито,либо ранено, — они отпустили на свободу всех своих рабов и, обрезав волосы увсех женщин, свили из них веревки для своих метательных орудий. Кроме всегоэтого, они терпели ужасные муки из-за полного отсутствия продовольствия, нотем не менее были полны решимости ни в коем случае не сдаваться. Затянувтаким образом осаду надолго и добившись того, что Октавий стал болеенебрежен и менее внимателен, осажденные однажды в полдень улучили удобныймомент. Они расставили на стенах своих укреплений жен и детей, чтобы отвлечьвнимание неприятеля, а сами с такой яростью набросились на осаждавших, чтозахватили один за другим первые четыре их лагеря, а потом и остальные,вытеснив их полностью из укреплений и заставив бежать на корабли. СамОктавий спасся бегством в Диррахий, где находился Помпеи. Я не могуприпомнить другого подобного примера, чтобы осажденные наголову разбилиосаждающих и взяли инициативу в свои руки; не помню я также случая, чтобыпростая вылазка привела к столь полной и решительной победе.