Конфликт. Вокруг поля одни, всех нас имеет поле

Вокруг поля одни, всех нас имеет поле.

Есть поле зренья, торсионные поля,

И поле брани - крови сборник для

Всей нечисти, гуляющей на воле.

В материи, средь ночи, бела дня,

О нашей сетуем, скандальной доле,

В четвертой части с Богом бранные друзья.

Стрелой сердца готовые пронзить, как тут не лги,

Смотрели пристально два друга,

Друг в друга луки натянув упруго.

Вчера как братья, завтра как враги,

Бьют гордецы узлы мечом, смиренный пашет плугом.

Марал бумагу летописец, Боже помоги!

Плетущий рубящим пусть остается другом.

Кровь не прольется, если козни не плести,

Ведь ложь бессильна, коль в нее не верят.

Что стоят козни, если люди не звереют?

В неверье зла возможно ль счастье обрести?

Когда и Ангелы и Боги сатанеют,

В падениях сбиваются с пути?!

Зато детишки с таких сказочек балдеют.

Как поле брани не перепаши,

Там здравый смысл поедают черти,

Его в материи не сыщите, поверьте,

Лишь логика проявит суть души.

Словно в фотографическом портрете,

Ключ к ДНК своей ищи.

А скважины замков легко находятся на свете.

Духовной тьмы, невежества не допусти.

Вы за долги друзей своих не бейте,

Пусть за ошибки заслужили они смерти.

Кому ж решать их жизни и пути?

Прощаем мало, должники ж по сути – дети,

Сперва не плохо бы свои грехи найти.

Хоть и не страшен суд, в своем земном запрете.

Тот справедливым будет приговор,

Когда весь мир - по совести присяжных,

Свои пороки вскроют орды душ отважных,

И объективно разрешат извечный спор,

Без бюрократии и стопок дел бумажных,

Кому прощенье, кому с проволки забор,

Кому моральных наставлений важных.

Так тяжело свое признание ошибок.

Невыносим грех как зловоний смердь,

Бывает человеку легче смерть,

Чем тот позор сжигающих улыбок,

Дающий новую концепций твердь.

Известно, этот путь тернист и зыбок,

Другой - прямой, но там легко вас съесть.

Еще едят откормленных баранов,

Что должным образом растили и стригли.

Скот смертью возвращает все долги

Тому, кто крышевал его от волчьих кланов.

Ты - человек иль волк? Себе не лги!

И избежишь ли человеческих капканов,

Что бесы ставят впереди.

У Пифагора вектор в жизни точный,

Стрела в расчетной траектории летит.

Тут смерть чревоугоднику грозит.

Тот, кто ослаблен наслаждением - порочный,

Кто наслаждается в работе - устоит.

Ведь с детских лет в России знают точно:

Не знавший дела - слабый паразит.

Ни сразу слабостью был паразит наказан,

В подсчетах долга демон знавший толк,

Как оборотень, был расчетлив волк.

О слабостях людских он славился рассказом,

Молчал, когда «слабак» наказывал порок,

Та слабость тела возмещалась сильным нравом,

Волков концепция сбивала с ног.

Как часто обвиняем беса.

С себя вину снять рады завсегда,

Но ведь и нам свобода выбора дана!

Не породили ль беса те повеса,

Законы растоптавши как стада?

И опосля живя без интереса…

В эгрегоре родился сатана.

Меняя рифму: Бог, порок,

Пытаюсь я представить Господа и беса,

Помочь заблудшим выбраться из колдовского леса.

Тогда в Стране и дома будет толк,

Когда семья детей полюбит, а не чресла.

Пусть дьявол станет человечеству – урок.

Майя рождает Будду - жизнь воскресла!

Кто в силах скинуть кандалы трех гунн?

Понятно, что не индивидуальный лгун.

Конфликт у Кришны с Майей объясним,

С рожденья индивидуум волей наделим.

Кто в бедах обвиняет ближних и Богов,

Воистину к себе суров.

Не тот Бог, кто в мучениях страдает,

А тот, кто смерть свою в распятии не замечает,

Не тот Всевышний, что детей замучил как садист,

Но кто накажет равно зло, будь суеверен грешник али атеист.

Кто без ошибок поощрял идеализм в людях,

И адским пламенем карает душу в падших судьях.

Кто в испытании свободой награждает,

И о раскаянье заблудших наперед все знает.

Кто обладает силой, несравненно с нами большей,

Кто лечит силою остатков мощей,

Чье слово изгоняет бесов,

И превращает в гениев балбесов.

Тот, чье присутствие мы ощущаем в митре,

А имя мы читаем только в титре.

Тот, кто присутствует в любой легенде,

Кого нам часто не хватает в президенте.

Кто знает тайны управленья, мирозданья

И откровения нам шлет в виде признанья.

Кто возглавляет иерархию Богов,

При том - един, великодушен и суров.

Тот, кто меняет время страны и народы,

Не обирая после, дав софизм в замен свободы.

Кто любит так невинно, словно дети,

Причем один всех нас до самой смерти.

Кто виртуозно управляет страхом,

Чье бытие не обернется крахом,

Кто бесконечностью просторы измеряет

И нас всех помнит, регулярно посещает.

Кто меру, красоту родив в гармонии,

Завоевал противников без крови, и,

Одновременно во славу небесам,

Своим противником, как будто бы был сам.

Вообще Бог неземной, Он сразу ходит и сидит,

Он мал как муравей, велик как рыба кит,

Поэтому за мудрыми еще раз повторим,

Что с нашей точки зрения Господь непостижим.

Не сотвори себе кумира, кроме Бога,

Еще Господни лики в людях разгляди.

На грешный мир браниться погоди.

Двоякая у человечества дорога,

Большую личность по делам боготвори.

Тот, у кого благих деяний много,

Всегда с отрывом будет впереди.

Тот не стирается из памяти народа,

На крыльях Ангельских кто поражает цель,

Греховную штурмует Цитадель,

А у него ни армии, ни флота,

Волшебным ключиком лишь открывает дверь

В логичный мир из лживого болота,

В котором пребываем мы до сель.

Тот ключ в миры иные служит кодом,

Во времени он открывает парадокс,

Отмычкою ломал любой Форт-Нокс,

Кто представлял сей ключ лишь жирным бутербродом

До управленья миром не дорос.

Он путает народ с козлиным сбродом.

А смысл жизни - риторический вопрос.

Концептуальный паразит учил талмуды и иврит.

Он просит мало, много льстит,

Средь шквала жалоб и обид.

На то, на чем весь мир стоит.

Зачем в молитве бесу вторит жид?

Его душа давно ничто не стоит,

Она и так ему принадлежит.

Не подобреет дьявол с лестных слов,

Молитвы беса оскорбляют, не дают престиж,

Что захотел мерзавец! Ишь-ты! Ишь!

Жестоко покарал раба греха и был таков.

Платить за то, что ты и так имеешь,

Удел лишь Ангелов и дураков!

Вот так теряют люди с Богом связь

Без диалога и ответа,

Без различения тьмы духовной либо света,

Не верит в идеалы мразь.

Так в отражении чертовского балета

Материальная идея родилась.

Зачал её, сей лживый мира князь.

Но видим и совсем другое дело,

Кто в жизни стержень - истину имел,

Пред Богом словно добрый плод поспел.

Пусть бытие как лето пролетело,

Он сделал много добрых дел,

Пустым трудом не беспокоя тело,

Бесценный ключик счастья поимел.

На мир меняют годы взгляды,

Но если в общих представленьях размазня,

То расстаются старые друзья,

С приятелей вмиг вырастают гады.

С калейдоскопом ясность им пришла,

Слепцы такому повороту даже рады.

А завтра? Снова будет чехарда?

Сложнее с курса сбить того, кто жил по карте,

Его вели по жизни компас и звезда.

Коль высшей целью уготована судьба,

Мираж рассеется на финише и старте,

Он сам построит города,

Откроет и закроет много партий,

Ведь быть живым - его характер! Спасенье - «мертвая вода».

Его не злят дружки без интересов,

Лишь делу цельно отдавался он.

Людей беседы - чаще пустозвон,

И даже видя в них порою бесов

С катящеюся жизнью под уклон,

Прощал, спасал, как молодых повесов,

Поскольку делом был Божественный Закон.

Он, должников своих не помня,

Как впрочем и своих грехов,

Ведь мир воистину таков,

В прощенье, словно Богу ровня,

Любил и близких и врагов.

Притом, как все, день ото дня,

То ласков был, то был суров.

Желания - его кручина.

Прощая, карму очищал,

Врагов любовью убивал,

И в жертву дать родного сына

С собою вместе допускал.

Лишь будь на то одна причина -

Врата в Божественный портал.

Поверхностные то картины,

Они складаются из дел,

И песен, что раб в СМИ напел,

Затем преобразуются в былины,

Определяя веры человеческой предел,

Ведь все мы люди, не машины.

Страдать в ошибках наш удел.

Нас больно ложью можно ранить,

Машина сменит бит любой,

Скот подивится ложью расписной,

А человека трудно век дурманить,

Он бредни назовет - отстой.

Душевная у человека память,

Его не купишь сказочкой простой.

Но, чтобы разбираться в сложных сказках,

Должны складать мы образы простых.

Вот почему я привожу вам стих

Тот, что различие ловил в стереотипных масках

Героев наших схожих, озорных.

Здесь представляю мир я в черно-белых красках.

Я исторически вскрываю дуализм в тех двоих.

Здесь представлю я субъективизм чистый,

Когда в обидах друг, он словно враг,

Таких друзей, не разберем никак,

Тот более из них капризный,

В товарище кто видит только мрак,

Себя рисуя нам защитником Отчизны,

Примерно так описывал чудак:

Тот, с кем я связь прервал на днях,

По жизни, расслабляется в несчастье.

В насилье диком возбуждая страсти,

Давно не кается в своих грехах.

Безумных наслаждений был во власти,

Ту душу возбуждала боль и страх,

И не было альтернативы той напасти.

Напасти свойственны для всех,

У каждого из нас есть страсти,

И зная вред по этой части,

Любить напасти – это грех,

У тех друзей они в контрасте

Менялись в череде земных утех,

Вне принадлежности их к власти или касте.

Я, возвращаясь, говорю о тех друзьях,

Долги которых связь имели.

Взрослели, дни летели и недели.

И можно написать здесь альманах

С интимным откровением постели,

Где каждый открывается в деньгах,

Долгах и череде приоритетных целей.

Словно два друга, Пифагор и Эпикур,

В различной степени детерминизма,

По-разному зрят сущность онанизма,

Что вызывает смех у кур,

Как, впрочем, и явленье аскетизма.

Философ отличается от дураков и дур

Своею школой рая, или коммунизма.

Не постоянны люди как сосуд,

В котором, заполняя дно,

Имеем воду иль вино,

Христа рождение или Иуд.

Но есть и очищение одно,

Быть праведным не тяжкий труд,

Спасение послано для всех, не каждому дошло.

Все было б просто, коли люди не менялись.

Один святой, другой злодей,

Этот талантлив, в этом похоть без идей,

Но нужен здесь совсем иной анализ,

Без очернений с идеальностью вождей.

Не против я, чтобы заслуги украшались,

Но в чашу доброты не нужно подсыпать гвоздей.

Щас никаких гвоздей, слез и венцов терновых.

Мы объективно другов разберем,

Пороки в каждом выявив при нем.

Но без агрессии, по адресам друзей хреновых,

Мы после, образы - одежды их вернем.

Добавим идеальных ориентиров - украшений новых.

Интимно, как врачи анализ проведем.

А в заключение докажем в нашей цели:

Вперед себя нам, не друзей менять,

Друзей достойных стоит подыскать.

От выводов еще не обалдели?

Долги, как и врагов, прощать!

Ближних не жрать, жить во Христовом теле,

Тогда не будем плотью с духом голодать!

У тех друзей разнились отношенья

Во взглядах на финансы и долги.

Кто должен зад лизать? Кто лижет сапоги?

Кому обязаны все те преподношенья,

Прописанные в правилах игры?

Кто, попросту сказать, свинья?

Опасна грязь какой дыры?

Как отличить добро от зла?!

Отсеять нужно провокации цинизм

От Че Гевары битвы за социализм,

Без его ложного - звериного лица.

Бывает очень разным терроризм,

Как день одиннадцатый сентября,

Совсем иначе предстает нам эгоизм.

Как Эпикур, узрев опасность наслажденья

В рожденье матрицы кармических долгов,

Настолько в аскетизме стал суров,

Что истязал себя до умопомраченья.

Затем, почувствовав оргазм, решил, что он здоров,

Не понимая суть и цель того леченья.

За что он проливает кровь?

Кто в духе испытал блаженство и восторг,

Того эрекцией не купишь,

Пусть сотни раз ты жизнь раззопупишь,

За правду бесполезен торг.

Кто видит суть, покажет кукиш,

А по слепому плачет морг.

В какой капкан, ты - жизни бередишь, наступишь?

Конфликт рождается внутри,

Лишь выявляется снаружи:

Когда прольются слезы в лужи,

И кровь льют дружбе вопреки.

Конфликт в концепции досужий,

Он с целью жизни шёл в штыки.

Но, столкновений нет не нужней.

Чем в жизни дело отличать?

От удовольствий субъективных,

Что купят толпы душ наивных

В кредит, но не готовы отвечать

По сделке отчуждений дивных.

Нет сути гаже, нежли совесть продавать.

То как детей продажа в нравах дефективных.