Понятие прецедентного текста

По сфере бытования прецедентные феномены можно разделить на:

1. Социумно-прецедентные - феномены, известные любому среднему представителю того или иного социума. В журналистских текстах не используются.

2. Национально-прецедентные - феномены, известные любому среднему представителю того или иного национально-лингво-культурного сообщества.

3. Универсально-прецедентые - феномены, которые известны среднему современному человеку и, следовательно, входят в «универсальное» когнитивное пространство. Прецедентные феномены последних двух групп активно используются в публицистике.

Использование прецедентных текстов должно отвечать следующим условиям:

- осознанность адресантом факта отсылки к определенному тексту;

- знакомство адресата с исходным текстом и его способность распознать отсылку к этому тексту;

- наличие у адресанта прагматической пресуппозиции знания адресатом данного текста.

Некоторые исследователи считают, что можно говорить и о текстах, прецедентных для узкого круга людей. Так, достаточно ограниченный круг людей использует в своей речи библеизмы; можно говорить и о «семейных» прецедентных феноменах. При этом коммуникативная перспектива заглавий, основанных на текстах, являющихся прецедентными лишь для небольшого круга читателей, несомненно, будет более узкой. Более того, если текст не является прецедентным, то есть хорошо известным, то возникает «минус-эффект коммуникации».

Употребление в заголовке стереотипного, понятного для собеседника изречения является сигналом принадлежности к данному социуму, связи с его культурой и традициями. Газетный заголовок выполняет функции условного рефлекса, намека, от которого явление социально-психологического характера или событие общественно-политического, исторического значения оживает, активизируется в сознании читателя. Прецедентные феномены выполняют не столько номинативно-информативную, сколько рекламно-экспрессивную и эмоционально-оценочную функцию.

Источниками прецедентных текстов могут стать:

1. Лозунги советской эпохи: «Болтун - находка для шпиона».

2. Литературные цитаты: «Ветеран - это звучит гордо», «А воз и ныне там», «Великий и могучий», «Вся наша жизнь - бюджет», «Все флаги в гости».

3. Художественные фильмы, песни (названия или цитаты из них): «Не думай о «Газелях» свысока», «Важней всего погода в доме», «Собака бывает кусачей», «Первый шаг - он трудный самый», «Зачем вы, девушки, парней ругаете?», «Вот тебе и здрасьте. ЖКХ бастует», «Ну, за ВВП», «Девушки предпочитают колючки».

4. Латинские выражения: «Закон - dura».

5. Пословицы, поговорки, фольклор: «Комар носа не подточит», «Не спи, а то зарежут», «В полку КВН прибыло», «Стоит статуя в лучах заката», «Естественно, но безобразно».

Для газетных заголовков характерны два способа применения прецедентных текстов:

- дословное воспроизведение, при этом само включение чужеродной единицы выступает как средство экспрессии.

- трансформация формы устойчивого выражения или слова, что служит рождению новых смыслов (иногда целого «пучка» смыслов).

В современных газетных заголовках чаще встречаются трансформированные цитаты: так стандартные речевые формулы становятся более экспрессивными. Такие единицы делают текст диалогичным, кроме того, выражают оценку - эксплицитно или имплицитно. Приемы изменения исходного текста весьма многообразны. Можно выделить следующие способы трансформации заголовков-цитат:

1) замена компонентов;

2) усечение компонентов;

3) добавление компонентов.

Замена компонентов (лексическая субституция) - один из самых распространенных способов модификации прецедентных текстов: «Скажите, власти, ведь недаром...» - заголовок отсылает нас к начальной строке стихотворения М.Ю.Лермонтова «Бородино»: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром...». Чтобы вызвать у адресата доверительные чувства, иногда достаточно только опоры на структуру пословицы, крылатого выражения, так как формальное сходство вызывает необходимые ассоциации, подсказывает воспринимающему исходный вариант прецедентного текста. В этом случае прецедентный текст повышает выразительность заголовка, наполняет его новыми смысловыми оттенками. Исходное и производное выражения могут находиться в разных отношениях друг с другом - синонимических, паронимических, но чаще антонимических: «Все течет, ничего не изменяется» (о протекающих крышах) - ср. слова, сказанные Гераклитом Эфесским: «Все течет, все меняется». Отметим и такую разновидность замены компонентов, как их перестановка в пределах одного текста: «Нет добра без худа». Следующий способ преобразования прецедентного текста - усечение компонентов, например: «Добро пожаловать, или...». Открытость, незавершенность такого заголовка призвана заинтриговать читателя. Могут одновременно реализовываться сразу несколько способов преобразования исходного текста, например, замена компонента и усечение части высказывания: «Седина в бороду - импаза в...» - исходный текст: «Седина в бороду - бес в ребро». Добавление компонента принадлежит к, несомненно, более редким способам преобразования прецедентных текстов: «Береги честь смолоду. И к старости не теряй» (в статье с таким заголовком речь идет о том, как «молодые» пенсионерки не уступили место в троллейбусе более пожилой); «Сто лет назад в лесу родилась елочка» - в статье рассказывается история создания известной новогодней песенки. Примеры актуализации «дальнего предела»: «На берегу очень чистой реки» - текст дан без изменений, в статье речь идет о строительстве коттеджей на берегу реки в одном из самых экологически чистых районов; «Броня крепка, и танки наши быстры» - о праздновании Дня танкиста. В связи с употреблением заголовков-цитат возникает проблема их адекватного восприятия. Если адресату доступно только буквальное восприятие текста, содержащего прецедентное высказывание, то можно говорить о неадекватной интерпретации им текста, поскольку суть прецедентного высказывания заключена в ассоциациях, которые оно должно вызвать, и отнюдь не является простой суммой значений употребленных в заголовке слов. Немотивированное употребление в заголовке прецедентного текста, т.е. без связи с последующим изложением, создает коммуникативный дискомфорт при восприятии сообщения. Обычно это обнаруживается при случайном «попадании» цитаты в заголовок: «Мой ласковый и нежный витамин». Кроме того, немотивированное употребление текстового фрагмента указывает на неспособность пишущего распорядиться его выразительным потенциалом.

Таким образом, прецедентные тексты помогают сделать заголовок легким для восприятия, информативным, в то же время интригующим и привлекающим внимание читателей. Источником прецедентных текстов может быть как фразеологические единицы, так и крылатые выражения, афоризмы, цитаты, названия книг, фильмов, песен и т.д. Использование в речи прецедентных текстов является показателем уровня языкового развития личности.

Термин «прецедентный текст» был введен в научный обиход Ю.Н. Карауловым. Прецедентные тексты определены им как тексты, «(1) значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях, (2) имеющие сверхличностый характер, то есть хорошо известные широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, и, наконец, такие, (3) обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [Караулов, 2007, с. 216].

В научную практику,термин «прецедентный текст» был введем Карауловым в статье «Роль прецедентных текстов в структуре и функционировании языковой личности» на VI Международном конгресе преподавателей русского языка. В 1986 году. Термин активно используется многими исследователями (Аптулаева,Вепрева 1996; Баженова 1998; Гудков 2000; Дмитриева 1998; Евтюгина 1995; Захаренко 1999; Костомаров, Бурвикова 1994; Красных и др. 1997; Куприна 1995; Макаров 2001; Постанова 2001; Ростова 1993; Слышкин 2000; Шестак 1996 и др) Речь о работах которых будет упомянута в данной курсовой работе.

Прецедентные тексты Ю.Н. Караулов характеризовал через понятие «хрестоматийность», которое распространяется не только на художественные тексты известных классиков литературы, включенных в общеобразовательный курс литературы. Для представителей русской культуры такими хрестоматийными текстами, вне сомнения, являются произведения А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя и др. В круг прецедентных текстов также входят тексты, существовавшие до художественной литературы «в виде мифов, преданий, устно-поэтических произведений», а также «библейские тексты и виды устной народной словесности (притча, анекдот, сказка и т.п.), публицистические произведения историко-философского и политического звучания». В число хрестоматийных текстов, таким образом, не обязательно входят тексты, включенные в программу общеобразовательной школы, а тексты, о которых «говорящие так или иначе знают» [Там же]. Следствием хрестоматийности и общеизвестности прецедентных текстов является их «реинтерпретируемость», в результате которой прецедентные тексты «перешагивают рамки словесного творчества, где исконно возникли, воплощаются в других видах искусств (драматическом спектакле, поэзии, опере, балете, живописи, скульптуре)» [Там же, с. 217]. Таким образом, к определяющим характеристикам прецедентных текстов Ю.Н. Караулов относит: хрестоматийность и общеизвестность; эмоциональную и познавательную ценность; реинтерпретируемость, проявляющуюся в их многократной интерпретации (воспроизводимости) в различного рода текстах и дискурсах, это в итоге ведет к тому, что такие тексты становятся «фактом культуры» [Там же].

Ю.Н.Караулов называет прецедентными тексты, “значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях, имеющие сверхличностный характер, т.е. хорошо известные и широкому окружению данной личности, включая её предшественников и современников, и, наконец, такие, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности” [Караулов 1987:216]. Развивая точку зрения Караулова, А.А.Евтюгина пишет, что прецедентный текст является минимальным культурным знаком, выполняющим специализированную прагматическую функцию, регулирующую отношения данного письменного текста к отсутствующему тексту, культурную память о котором хранит прецедент, попавший в новую текстовую среду [Евтюгина 1995: 7]. Г.Г.Слышкин понимает прецедентные тексты шире, сняв некоторые ограничения, выделенные Ю.Н.Карауловым. Речь идёт о количестве носителей прецедентных текстов. Во-первых, по мнению Г.Г.Слышкина, можно говорить о текстах прецедентных для узкого круга людей – для малых социальных групп (семейный прецедентный текст, прецедентный текст студенческой группы и т.д.). Во- вторых, существуют тексты, которые становятся прецедентными на относительно короткий срок и не только неизвестны предшественникам данной языковой личности, но и выходят из употребления раньше, чем сменится поколение носителей языка (например, рекламный ролик, анекдот). Тем не менее, в период своей прецедентности эти тексты обладают ценностной значимостью, а основанные на них реминисценции часто используются в дискурсе данного отрезка времени [Слышкин 2000:28]. Е.А.Земская считает, что прецедентными могут быть тексты, включенные в текст в неизменном виде (цитация) и в трансформированном, переиначенном (квазицитация), поскольку они хорошо известны широкому кругу лиц, обладают свойством повторяемости в разных текстах [Земская 1996:157]. Н.Д.Бурвикова и В.Г.Костомаров говорят о том, что прецедентные высказывания, являясь в структуре исходного текста заголовком (названием), инициальным предложением фрагмента, абзаца, текста, конечным предложением текста, аккумулируют его прецедентность, свёртываясь до соответствующей сильной позиции: до заголовка, до этапного предложения, до конечного предложения. Этот процесс свёртывания авторы называют текстовой редукцией [Костомаров, Бурвикова:1994:74]. Многозначность возможных интерпретаций, заложенная в термине “текст”, приводит к потенциальной многозначности термина “прецедентный текст”. Постановка в ряд прецедентных текстов разнопорядковых явлений (прецедентное имя, название, фразеологизм, цитата, хрестоматийный текст целиком) обусловливает появление других терминов, описывающих данное явление: “прецедентный феномен”, “логоэпистема”. Так, говоря о прецедентных феноменах, московские исследователи Д.Б.Гудков, В.В.Красных, И.В.Захаренко, Д.В.Багаева снимают многозначность термина “текст”, подчёркивая, что прецедентный текст в их понимании – “законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности; (поли)предикативная единица”, обращение к которому “многократно возобновляется в процессе коммуникации через связанные с этим текстом прецедентные высказывания или символы”, которые являются прецедентными феноменами [Гудков и др. 1997: 107]. В работах названных исследователей отмечается, что прецедентные феномены могут быть как вербальными, так и невербальными: “к первым относятся разнообразные вербальные единицы, тексты как продукты речевой деятельности, ко вторым – произведения живописи, архитектуры, музыкальные произведения” [Красных 2002: 46]. Термином “логоэпистема” обозначаются разноуровневые лингвострановедчески ценностные единицы (слова-понятия; крылатые слова, фразеологизмы, прецедентные тексты, “говорящие” имена и названия), представляющие аккумулированное знание фактов культуры [Костомаров, Бурвикова 2001: 37]. Рассматриваемый как компонент языкового сознания социума, прецедентный текст представляет собой единицу “осмысления человеческих жизненных ценностей сквозь призму языка с помощью культурной памяти [Костомаров, Бурвикова 1994:73].

. Термин «прецедентный текст» оказался весьма плодотворным в плане создания множества производных терминов, среди которых «прецедентное имя» [Вацковская, 2008; Гудков, 1999; Красных, 1998; Прохоров, 2004; Сергеева, 2003], «прецедентные онимы» [Фомин, 2003], «прецедентный топоним» [Березович, 2002]; «прецедентное высказывание» [Гудков, 1999; Красных, 1998; Прохоров, 2004], «прецедентная ситуация» [Гудков, 1999; Красных, 1998;Прохоров, 2004], «прецедентные феномены» [Гудков, 1999; Красных, 1998; Прохоров, 2004;Смирнова, 2008], «прецедентный жанр» [Проскурина, 2004], «прецедентный мир» [Балашова, 2008; Красных, 1998; Слышкин, 2000], «прецедентный образ» [Чумак-Жунь, 2005] и некоторые другие.

Термин «прецедентный феномен» получил родовое значение по отношению к терминам «прецедентный текст», «прецедентное высказывание», «прецедентная ситуация» и «прецедентное имя» (Д.Б. Гудков, В.В. Красных; Ю.Е. Прохоров). Далее приведем дефиниции данных терминов по Ю.Е. Прохорову, при этом заметим, что его трактовки перекликаются с определениями Д.Б. Гудкова и В.В. Красных. Под прецедентным текстом понимается «законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности, (поли)предикативная единица; сложный знак», знакомый «любому среднему члену лингвокультурного сообщества»; «обращение к нему многократно возобновляется в процессе коммуникации через связанные с этим текстом высказывания и символы» [Прохоров, 2004. с. 150–152]. Прецедентное высказывание – это «репродуцируемый продукт речемыслительной деятельности, законченная и самодостаточная единица, которая может быть и не быть предикативной» [Там же]. Типичным прецедентным высказыванием является цитата. Прецедентная ситуация – это «некая “эталонная”, “идеальная” ситуация с определенными коннотациями». Примером прецедентной ситуации может служить ситуация предательства Иудой Христа, которая понимается как эталон предательства вообще. Прецедентное имя – это «индивидуальное имя, связанное или 1) с широко известным текстом, относящемся, как правило, к числу прецедентных (например, Обломов, Тарас Бульба), или 2) с ситуацией, широко известной носителям языка и выступающей как прецедентная (например, Иван Сусанин, Колумб)» [Там же, с. 150–152].

По мнению Е.А.Баженовой, автора статьи об интертекстуальности, прецедентный текст – это потенциально автономный смысловой блок речевого произведения, актуализирующий значимую для автора фоновую информацию и апеллирующий к «культурной памяти» читателя; прецедентный текст – это результат «смысловой компрессии исходного текста» и форма «его метонимической замены»; прецедентный текст «характеризуется признаками автосемантичности, дейктичности и реинтерпретируемости, то есть многократной повторяемости в интертекстуальном ряду»; прецедентный текст может быть извлечен из текста-источника «без потери познавательно-эстетической ценности и использован как самостоятельное утверждение в виде отдельного мини-текста или в других текстах» [Баженова, 2006, с. 107]. Исследовательница не случайно дает определение прецедентного текста в статье, посвященной интертекстуальности, поскольку и сам термин «прецедентный текст», а также «прецедентность» и многочисленные производные, включающие определение прецедентный, достаточно прочно вошли в терминологический аппарат теории интертекстуальности. Здесь можно привести определение Г.Г. Слышкина и М.А. Ефремовой, которые под прецедентностью понимают «наличие в тексте элементов предшествующих текстов» [Слышкин, Ефремова, 2004, с. 7].В принципе, данное определение сближается с понятием интертекстуальности. Для сравнения приведем определение интертекстуальности В.А. Лукина: интертекстуальность – это «наличие в тексте элементов (частей) других текстов» [Лукин, 2005, с. 78].

Если исходить из разных толкований понятия «текст», то определение прецедентного текста Е.А. Баженовой следует отнести к узкой трактовке, ограниченной исключительно вербальными текстами. Однако наряду с узкой трактовкой термина «текст» в настоящее время принято и его широкое толкование. В семиотике говорят о текстах «типа живописного полотна, рисунка, скульптурной композиции, архитектурного здания, фильма (в особенности с использованием минимума короткого монтажа и непрерывной точки зрения камеры), музыкального сочинения», поскольку все они «функционируют как непрерывные единства» [Иванов, 2004, с. 123].

Впоследствии, термин «прецедентный феномен» стал восстребованным и приобрел множество «терминов-собратьев», включающих в свой состав определенние «прецедентный»(прецедентный топоним,прецедентный омоним,прецедентный мир,и т.д.). В результате чего,понятие расширило свое изначальное терминологическое значение за счет уточнения понятийных составляющих термина.