Тирада напоследок

В Фаслейне я уже бывал. Мы с Энн однажды заезжали туда по пути, чтобы повидать мою кузину Катрин, пребывающую там в должности директора пресс-службы и в звании лейтенанта-коммандера военно-морского флота. Когда я пишу эти строки, она, к счастью, только что вернулась целой и невредимой из Персидского залива (еще одна связь с производством виски: отец Катрин, мой дядя Питер, отслуживший в авиации ВМС, когда-то летал на частном самолете, принадлежавшем компании «Дистиллерс» (Distillers Company). Фаслейн – порт приписки гигантских подводных лодок, перевозящих американо-британские ракеты «Посейдон» (Poseidon) и блоки независимых боеголовок для головных частей (приятно, когда хоть что-нибудь оправданно именуется независимым).

На обширной территории базы много внушительных сооружений. Там есть громадный ангар, который может вместить целую мегасубмарину и даже поднять прямо из воды эту громаду весом тридцать тысяч тонн. Такая могучая штука, стоящая вровень с ракетой «Тандерберд» (Thunderbird), оценивается в десять миллиардов кровных денег налогоплательщиков. На базе также много отзывчивых людей; мы c трудом дотащились на «Драмбуйе 911» с колесом, спустившимся после излишне оптимистичной поездки по никудышным горным дорогам, и инженеры на базе помогли поменять колесо (на жуткую запаску, из-за которой на обратном пути в Файф пришлось тащиться со скоростью пятьдесят километров в час. Я почти засыпал за рулем).

Между тем ребята в офицерской столовой, как рассказала Энн, были все до одного вежливы, приятны и остроумны. Ей понравилось, как они обращались к Катрин: «мээм».

После замены колеса мы пообедали с командиром базы, тоже глубоко профессиональным и приятным в общении человеком, который поведал немало забавных и человечных историй из жизни базы, например, как правительство выделило ему больше денег на прокорм сторожевых собак, чем на питание личного состава, или как из Министерства обороны прислали комиссию, призванную проверить, соблюдают ли транспортные средства скоростной режим на территории базы, и эти ребята направили радар на человека, совершавшего пробежку: его-то и обвинили в нарушении скоростного режима (если я ничего не путаю, беднягу в итоге отпустили, а проверяющие получили выговор за то, что попусту отвлекали начальство).

После вкусного обеда в такой приятной компании мы малой скоростью двинулись к дому и за воротами базы увидели пикет сторонников мира, приехавших сюда в автофургонах. Помню, я подумал, что раз уж есть у нас оружие массового поражения, ракеты «Посейдон» с системами для их размещения, развертывания и запуска, то пусть за них отвечают люди ответственные, разумные, подготовленные, в высшей степени здравомыслящие и всесторонне развитые – такие, каких мы встретили на базе.

Но в принципе (кричу во весь голос) эти проклятые штуки вообще не должны существовать. Они – моральная непристойность, но получается, что толковые, одаренные люди отдают им свои бесспорные таланты, а иногда и целую карьеру, готовясь ко дню, который, как они надеются, никогда не наступит. К этим людям я отношусь с огромным уважением, но, если честно, когда слышу, что какие-то сумасшедшие феминистки сбросили оборудование c баржи ВМС или, проникнув на авиабазу, расколошматили молотком носовую часть истребителя-бомбардировщика, вот тогда я испытываю истинное восхищение.

Догадываюсь, что мой отец сказал бы по этому поводу, что они тоже плюют против ветра. Но это не главное.

Уродливое карликовое мак-ядерное государство быстро не объедешь. Вдоль залива Лох-Лонг выстроились причалы и топливные цистерны для заправки военных кораблей, не имеющих ядерного вооружения; темные входы на склады боеприпасов обезображивают долину Глин Куланак (Gleann Culanach). И только виды Лох-Лонга выступают скромным противовесом этому уродству.

Однажды я ехал по этой железнодорожной ветке незадолго до Нового года, лет двадцать назад. Мы с Джимом и компанией картежников отправились в гости к Лэсу отмечать сочельник. Несколько дней валил снег, но тот вечер выдался спокойным и ясным. Сквозь открытые окна мягко покачивавшегося поезда мы смотрели вниз на чернильно-черное озеро под куполом звездного неба, луна освещала бледно-голубые горы, темнели заснеженные деревья. На спуске к озеру шум старого паровоза почти умолк, слышался только стук колес. Мелькнули едва заметные точки навигационных огней, которые тут же затерялись в пустоте и тишине.

Потом, тоже зимой, но уже при всей млечной красе дневного света, поезд пересекал пустошь Раннох Мур по ушедшим наполовину в землю путям и вспугнул целое стадо оленей. Они прыгали по бумажно-белому снегу, и текучая, как ртуть, грация сотни темных тел наводила на мысль о фотонегативах.

Во время той поездки мы с Джимом, вдрызг пьяные, сидя за столом напротив друг друга, открыли стрельбу из водных пистолетов на чрезвычайно близкой дистанции.

Ну что тут говорить. Маленькие игрушки больших ребят.

Хотя все окна открыты, в поезде жарковато (кондиционеров на линии Уэст-Хайленд нет, зато в тех редких случаях, когда они все-таки есть, радость абсолютно безгранична). Но виды за окном искупают все.

Обан. Мы выбрали гостиницу «Каледониан» (Caledonian), поскольку она расположена недалеко от вокзала. Когда-то неказистый, сейчас этот город стал привлекательным и самобытным. Из окон номера открывается еще более живописный, чем в Керкуолле, вид на гавань; в центре туалетной комнаты – большая ванна, есть и отдельная душевая кабина, такая просторная, что можно наклониться и поднять мыло без риска напороться на торчащие краны. Обивка в полоску, яркие цвета. Помимо прочего, гостиница тематическая, оформлена в морском матросском стиле. Вокруг небольшие милые детали: наш номер на четвертом этаже украшен маленькой башенкой с эркером, шторы крепятся к карнизу не обычными кольцами, а корабельными скобами.

Вид и в самом деле великолепен: оживленный город распахнул свои объятия гавани, невдалеке от берега примостился островок Кéррера (Kerrera), поодаль – Ли́смор (Lismore), Мóрверн (Morvern) и Малл (Mull). Со стороны моря – длинные гряды тумана, сияющего белизной в августовском свете.

«Обан» – это самая правильная городская дистиллерия, даже лучше, чем в том же Тóбермори (Tobermory), однако стоит она слишком близко к морю или, по крайней мере, к гавани. Хороший инфоцентр, интересная экскурсия (с обзором уникального двойного спирального конденсатора, не жук начхал!) и обширный ассортимент в магазине, оформленном по осовремененным местным канонам: стены облицованы тонким зеленоватым стеклом, повсюду светлое дерево, умело декорированные железные столбы, много стальных опор. Везде как будто тесновато, вокруг – суетливый город, а позади – утес, но все же обстановка интересная. Здесь многолюдно, что вполне естественно для центра одной из главных туристических точек Запада, учитывая, что местный виски хорошо известен и входит в линейку классических сортов компаний UDV и «Диаджео».

Виски «Обан» демонстрирует интересное сочетание особенностей островного (как скотчи Айлы) и горного молта. Традиционный сорт имеет четырнадцатилетнюю выдержку, в нем ощущается щепотка торфа и легкий морской бриз. Много карамельной дымной сладости, привкус какой-то сочной густоты во рту и послевкусие с ноткой водорослей. Горшочек золота в конце чудесного путешествия по железной дороге.

Ждать обратный поезд – занятие не из веселых, хотя в этой последней задержке вины Scotrail нет. Поезд в тринадцать двадцать почти полностью забронирован, поэтому мы остаемся в Обане – гуляем, ходим по магазинам и сидим в баре, дожидаясь отправления поезда в восемнадцать десять. Но возникает одна проблема. На выезде из города произошла серьезная авария, из-за чего образовалась огромная пробка (и все маленькие дороги, которые я называю объездами Обана, встали на много часов). Машинист нашего поезда оказался не с той стороны пробки. Какое-то время ходит слух, что поезд отменили.

– Ну и ладно, – говорю я Энн, – плевать на все, переночуем здесь.

Нам известно, что гостиница «Каледониан» забита под завязку, поэтому я иду в инфоцентр, устроенный в приятной старой церкви, но только лишь узнаю, что в Обане сегодня заполнено все: ни в отелях, ни в мини-гостиницах мест нет. Возможно, на помощь застрявшим путникам придет – если еще есть такая возможность – кто-нибудь из местных жителей, обычно не сдающих койки туристам.

Блюз Редмана [84]