Творчество

Некоторые исследователи считают (эта точка зрения разделяется не всеми учеными), что литературным дебютом Радищева был опубликованный в новиковском журнале "Живописец" фрагмент под названием "Отрывок из путешествия в *** И*** Т***".

Одним из первых литературных трудов Радищева был перевод (1773) "Размышлений о греческой истории" Мабли. Перевод был выполнен им вскоре после возвращения из Лейпцига и снабжен примечаниями, в которых, Радищев, например, обосновал просветительское учение о свободном договоре монарха со своими подданными. О.Б. Лебедева отмечала, что Радищев усугублял силу воздействия политической мысли крайне эмоциональной формой ее изложения: это - характерная черта поэтики всей его прозы, в результате чего мысль становится переживанием, переживание представляет "осердеченную идею", и все вместе в равной мере адресуется и к уму, и к сердцу читателя.

"Письмо к другу, жительствующему в Тобольске"

В "Письме к другу, жительствующему в Тобольске" (1782) Радищев рассказывает об открытии в Петербурге памятника Петру I на Сенатской площади. Друг, жительствующий в Тобольске, - Сергей Николаевич Янов, с которым Радищев учился в Пажеском корпусе, а затем и в Лейпциге.Специфика жанра заключается в том, что Радищев делится с другом не сердечными тайнами и не подробностями своей частной жизни. "Письмо…" начинается с описания торжественного открытия монумента и его внешнего вида, а далее Радищев дает серьезную и глубокую оценку личности и деятельности Петра I и как преобразователя России, и как жестокого самодержца. Полемизируя с Руссо, который в своем трактате "Общественный договор" отказал Петру в праве называться великим государем на основании того, что его реформы имели подражательный характер, Радищев признает право Петра, в отличие от многих других, незаслуженно прославленных монархов, "великим называться" ибо он "дал первый стремление столь обширной громаде, которая яко первенственное вещество была без действия".

В произведении вокруг Петра выстраивается огромный исторический контекст: Радищев вспоминает различных правителей, наименование которых великими не зависело от того, были ли они созидателями или разрушителями. Значит, что монарх может быть велик и как разрушитель, и как созидатель, а тогда Петр I заслуживает этого эпитета вдвойне. Петр для Радищева велик "различными учреждениями, к народной пользе относящимися", победой над шведским королем Карлом XII, тем импульсом, который он дал стране. Но Петр для Радищева велик и тем, что был "властным самодержцем, который истребил последние признаки дикой вольности своего отечества".

"Житие Федора Васильевича Ушакова"

В 1788 г. Радищев пишет "Житие Федора Васильевича Ушакова", где прославляет друга своей молодости, соученика по Лейпцигскому университету, борца за "твердость мысли и вольное оных изречение", с юных лет воодушевленного "негодованием на неправду". Это повесть о молодом человеке, вставшем на путь исканий смысла жизни, отличающаяся точностью и вниманием к передаче оттенков психологии героев.

Герой Радищева - обыкновенный русский юноша, умерший в очень ранней молодости от венерической болезни, - вроде бы явно не укладывается в традиционные житийные рамки. Но Радищев подчеркивает, что дружба с Ушаковым определила его жизненную позицию и образ мыслей, поэтому частная жизнь обыкновенного человека приобретает смысл универсально значимого примера и урока и биография уподобляется житию. Более того: воссоздание образа умершего друга юности послужило Радищеву своеобразным инструментом самоанализа. Рассказывая о лейпцигском конфликте русских студентов с их куратором гофмейстером Бокумом, Радищев проводит аналогию между частной жизнью и общественной ситуацией: в конфликте между начальником и подчиненными действуют те же закономерности, что и в государстве между властителем и подданными, а ситуация вызревания идеи бунта сравнивается с зарождением государственного заговора.

Вторая часть "Жития…" состоит из собственно ушаковских сочинений. Желая сохранить память о талантливом и рано умершем философе, Радищев из переданных ему Ушаковым бумаг выбрал и напечатал три самостоятельные работы: "О праве наказания и о смертной казни", "О любви" и "Письма, касающиеся до первой книги Гельвециева сочинения "О разуме""(первое и третье сочинение переведены с французского, второе - с немецкого).

Поэзия

Радищев внес свой вклад и в поэзию, а также в теорию стиха. Многие поэтические опыты Радищева имели новаторский для русской поэзии XVIII в. характер. Таковы написанные стихом без рифмы поэма "Песнь историческая", стихотворения "Идиллия" и "Журавли"; незаконченные "песнословие" "Творение мира" и поэма "Бова"; подражания античным размерам и строфам в элегии "Осьмнадцатое столетие" и др.

"Творение мира" первоначально должно было входить (или входило) в состав главы "Тверь" "Путешествия из Петербурга в Москву", но впоследствии автор отказался от включения его в печатный текст, т.к. поместил в тексте этой главы оду "Вольность".

Из 12 намеченных песней шуточной (а может быть, пародийной) поэмы "Бова" было написано, по свидетельству сыновей писателя, 11, но сохранились лишь вступление и первая песнь. "Богатырская повесть" повествует о тех "преславных" временах, "где кулак тяжеловесный / Степень был ко громкой славе / А нередко - ко престолу". Исследователи отмечают, что под злодейкой матерью Бовы, которая хотела его жизнь "чуть расцветшую прервать", можно подразумевать Екатерину с ее открытой неприязнью к своему сыну - наследнику престола Павлу Петровичу.

"Песнь историческая", в которой, как писал Пушкин, проявилась радищевская "молодость седин", завершает историю тираноборческой темы в русской литературе XVIII в. В ней представлена ужасающе внушительная галерея тиранов: персидский царь Кир, Филипп Македонский и его сын Александр, Сулла, Октавиан, Тиберий, Калигула, Нерон и другие.

Столь же развернутое эпическое полотно было задумано Радищевым в "Песнях, петых на состязаниях в честь древним славянским божествам" - отклике Радищева на только что появившееся в печати "Слово о полку Игореве", откуда взят эпиграф. Авторский замысел включал 10 песен певцов, соревновавшихся в своем искусстве во время праздников, однако была написана только одна - песня Всегласа, которая содержит призыв к объединению славянского войска против врагов, гимн человеческому разуму и размышления о национальном характере и будущей судьбе русского народа.

Пушкин высоко ценил элегию "Осьмнадцатое столетие", созданную Радищевым незадолго до гибели, - замечательный поэтический памятник прошедшему бурному веку.

Радищев сделал одну из первых в русской литературе XVIII в. попытку углубить, драматизировать любовную лирику. Его лирические стихотворения насыщены большой динамикой чувств: в "Песне" передается бурный поток сменяющихся чувств, мгновенные переходы от одного настроения к другому, от надежды к отчаянию, от отчаяния вновь к надежде. В "Сафических строфах" поэт изображает нежное чувство к любимой на фоне неисчерпаемой по своей красоте природы. Глубоко лична и лирична "Эпитафия", посвященное памяти умершей жены.

"Путешествие из Петербурга в Москву"

Главным произведением Радищева стало его знаменитое "Путешествие из Петербурга в Москву" (1790). Известно впечатление, оказанное книгой на Екатерину II, увидевшую в авторе "бунтовщика хуже Пугачева", а также то, что весь тираж издания был уничтожен, а автор предан суду и приговорен к смертной казни, которая была заменена ему ссылкой в Сибирь.

Имеет смысл рассмотреть "Путешествие из Петербурга в Москву" как сентименталистский роман, сопоставив два романа-путешествия эпохи сентиментализма - произведения Карамзина и Радищева.

Прежде всего, общим является сам по себе жанр путешествия. Как и герой Карамзина, так и герой Радищева путешествует, воспитывая в себе личность. Как и Карамзин, Радищев воспитывает литературным путешествием личность своего читателя. И в этом смысле можно сказать, что взгляд на задачи своего литературного предприятия у двух писателей был одинаковым - просветительским.

Если герой Карамзина путешествует по Европе, поверяя книжное знание личным опытом общения, герой Радищева путешествует по России, поверяя свое мнение о действительности действительностью. Обратим внимание на цель, с которой Радищев зовет читателя в литературное путешествие: "Я взглянул окрест меня - душа моя страданиями человечества уязвлена стала". Т.е. я усовершенствовал свою душу опытом путешествия, и она стала способна воспринимать, сочувствовать, сопереживать страданиям человечества. Усовершенствование души неизбежно находит выход: "Я человеку нашел утешителя в нем самом", а значит, "я почувствовал, что возможно всякому соучастником быть во благодействии себе подобных. Се мысль, побудившая меня начертать, что читать будешь..." Как и Карамзин, Радищев обращается со своим текстом к другу - видя в адресате обобщенный образ читателя сочувствующего, сопереживающего. Недаром выше Радищев оговаривается, что он понимает под словом "друг": "Хотя мнения мои о многих вещах различествуют с твоими, но сердце твое бьет моему согласно - и ты мой друг".

Посвящение романа адресовано Алексею Михайловичу Кутузову, ближайшему другу молодости Радищева, с которым вместе служили в Пажеском корпусе, вместе ездили в Лейпциг, по возвращении вместе были назначены протоколистами в Сенат, а позднее - опять же вместе - перешли на службу в армию. Интересно, что к моменту написания "Путешествия из Петербурга в Москву" Радищев и Кутузов довольно сильно расходились во взглядах в связи с увлечением последнего масонскими (розенкрейцерскими) идеями. Поэтому фраза о различии во мнениях - не просто удачное определение, но и конкретный факт дружеских взаимоотношений с Кутузовым. Об этом же писал и сам Кутузов: "Мы спорили, но тем более друг друга любили, ибо оба видели ясно, что разность находилась в наших головах, а не в сердце".

Итак, цель путешествия - и реального, и литературного - просветительско-сентименталистская: завершить образование души, научить ее сочувствию, сопереживанию, соучастию в жизни другого.

Герой "Путешествия из Петербурга в Москву" - несомненно, человек прежде всего чувствительный. Уже в его обращении к другу-читателю настойчиво повторяются все "атрибуты" такого героя: "сердце", "сочувствие", "чувствительность", "сострадание", "соучастие". Начало же самого "Путешествия" сюжетно аналогично началу "Писем русского путешественника" и тоже характерно для сентиментального героя: он чувствительно переживает разлуку с друзьями. Другие персонажи неоднократно обращаются к нему "чувствительный путешественник".

Известно, что композиционно "Путешествие из Петербурга в Москву" организовано как ряд глав, названных по названиям почтовых станций на пути из Петербурга в Москву. При этом поражает практически полное отсутствие какой бы то ни было конкретно-географической привязки происходящих событий. Исключений немного и, пожалуй, наиболее очевидным из них является глава "Новгород", в начале которой очень много говорится и о внешнем виде города, каким он открывается подъезжающему путешественнику, и о новгородской истории, что понятно, поскольку новгородская вольность для Радищева - некая идеальная форма народного самоуправления.

По большей части не окружающая обстановка, не пейзажные зарисовки и не архитектурные подробности привлекают повествователя. И это тоже характерная черта именно сентименталистского романа-путешествия, в пределе воспроизведенная Стерном в его "Сентиментальном путешествии". Причина этого в том, что писателя-сентименталиста интересовали прежде всего люди и человеческие отношения.

Разумеется, для Радищева не существовало, да и не могло существовать снятия различий между социальными и культурными слоями общества, которое оказывалось возможным для Карамзина, объединявшего своих чувствительных героев в некий надсоциальный и надкультурный тип. Но важно отметить, что Радищев делит своих героев не только по социальному, а и по признаку чувствительного сердца тоже. Им принимается как бы двойное деление или наложение двух делений.

Прежде сего чувствительность оказывается необходимой для дворян, т.к. от них зависит жизнь и состояние других людей. Начальник Г., спавший, когда его к его помощи прибегали тонущие люди ("Чудово"), упрекается автором именно в "жестокосердии". Более того, в этом эпизоде чувствительные переживания спасающего друзей героя, который ради этого подвергает свою жизнь опасности и терпит оскорбления противопоставлены бездушию начальника, от которого зависит это спасение. Герой Ч. - первый из "сочувственников" самого путешественника, очень близок к нему и по складу темперамента. Несправедливость вызывает в нем сильные эмоции и по прошествии времени Ч. не может равнодушно рассказывать об этом происшествии.

В патетический момент торга крестьянами в Медном герой вопиет, обращаясь к бесчувственности в целом: "Окаменелые сердца! почто бесплодное соболезнование?" Напротив, о положительном персонаже, своем приятеле господине Крестьянкине, в качестве главной характеристики герой сообщает: "Душу он имел очень чувствительную и сердце человеколюбивое". Далее сам Крестьянкин скажет о себе: "Несоразмерность наказания преступлению часто извлекала у меня слезы". Чувствителен крестицкий дворянин, наставляющий своих детей перед тем, как они отправятся в службу, а он надолго с ними расстанется. Отец хочет, чтобы волнение расстающихся с ним детей, его советы и образ сохранились в глубине души сыновей и оберегали их от зла и печали. Указывая на трудность исполнения "правил общежития", отец советует молодым людям поступать так, как велит сердце.

Крестьяне также делятся на чувствительных и нечувствительных. Заметим, что Радищев далеко не всегда идеализирует крестьян (как это может показаться при пристрастном идеологическом подходе к произведению): о крестьянке в "Зайцово" говорится: "Но крестьянка верна пребывала в данном жениху ее обещании, что хотя редко в крестьянстве случается, но возможно".

Чувствителен, например, слепой певец в Клину, "неискусный напев" которого "проницал в сердца его слушателей" тем легче, что он сам рыдает, повествуя о разлуке своего героя. Чувствительность матери и невесты рекрута ("Городня") подчеркивается при помощи использования фольклорного жанра плача-причитания. Чувствительны едровская крестьянка Анюта и ее мать, отказывающиеся взять сто рублей, необходимые для скорейшей свадьбы. Заметим, что вся глава "Едрово" построена на противопоставлении крестьянских женщин дворянкам и читатель имел все основания задуматься над тем, как повели бы себя многие дворянские матушки в аналогичных ситуациях.

Образ Анюты чрезвычайно важен в связи с сопоставлением карамзинской и радищевской традиции в литературе того времени. Анюта - не поэтическая поселянка. Каждая ее черта, каждый ее поступок мотивирован. Пораженная нетипичным уважительным обращением к ней барина, "девка… смотрела на меня, выпяля глаза с удивлением". Понятны и недоверчивость Анюты и ее резкость: "Часто мы видим таких щелкунов… проходи своею дорогою". Анюта и трудится вдохновенно ("Как пойдет в поле жать - заглядение"), и отдыхает самозабвенно ("Какая мастерица плясать! всех за пояс заткнет").

Встреча с Анютой - прекрасной во всех отношениях девушкой - заставляет путешественника пересмотреть свою жизнь, заглянуть в тайники своей души, признаться в сокровенных поступках. И потому так убежденно звучит его призыв именно к Анюте вернуть на путь добродетели тех, чьи сердца не заскорузли окончательно. А в результате измененным оказывается и сердце самого путешественника: "Прости, любезная моя Анютушка, поучения твои вечно пребудут в сердце моем впечатлены и сыны сынов моих наследят в них".

Исполнен чувствительности рекрут - крепостной интеллигент, рассказывающий путешественнику свою историю в главе "Городня". Комментаторы отмечали, что образованный рекрут - единственный в книге крестьянин, с которым путешественник находит общий язык. И в начале, и в середине, и в конце путешествия героя-дворянина не принимают ни крепостные, ни свободные крестьяне. Путешественник не может найти общего языка ни с пахарем в Любанях, ни с семьей Анюты в Едрове, ни с крепостной крестьянкой в Пешках.

А бесчувственность крестьян может быть двоякого типа. Это любо бесчувственность бесчеловечности, ассоциирующаяся у Радищева со зверством. Таков детина 25 лет с ножом в кармане (глава "Медное", эпизод торга крестьянами). И такому бесчувствию нет и не может быть сочувствия. Исследователи отмечали, что этот дворовый, "раб духом, как и состоянием", не только примирившийся со своей участью, но и помогающий господину во всех его мерзостях, - первый в русской литературе предшественник некрасовских "холопов примерных". А может быть бесчувствие от творимого произвола: таким бесчувствием ненависти полны новобрачные крестьяне, против воли влекомые к алтарю в главе "Черная Грязь".

Представляется, что именно чувствительного дворянина хотел воспитать Радищев своим литературным путешествием. А такой взгляд на проблему чувствительности заставляет несколько по-иному подойти к проблеме революции, возникающем, обычно, прежде всего в связи с главой "Зайцово", где рассказывается о том, как друг повествователя господин Крестьянкин пытался оправдать убийство крестьянами четверых господ, пытавшихся завладеть невестой в день свадьбы. А ведь даже здесь говорится о сердце: "соболезнуя об участи молодого крестьянина и имея сердце озлобленное против своих господ", крестьяне решаются на вооруженное противостояние и убийство.

Одной из наиболее важных для понимания замысла "Путешествия" является эпизод в главе "Спасская Полесть", когда повествователю снится сон, будто он - великий государь, облеченный бесконечной властью, который вдруг узнает от странницы Прямовзоры, что на его глазах были бельма, не позволявшие ему видеть истинное положение вещей. Снятие бельм освобождает зрение - стало быть, чувства - правителя: "Все вещи представятся днесь в естественном их виде взорам твоим. Ты проникнешь во внутренность сердец". Стало быть, перед нами все та же сентименталистская идея о том, что только освобождение чувств способность к сопереживанию и состраданию, сердцеведение делает человека истинным правителем.

В "Путешествии" большое внимание уделяется быту. Часто изображается произвол станционных смотрителей, которые берут с путешественника незаконные поборы, отказываются выдавать лошадей, хотя лошади находятся в конюшнях. В большинстве таких случаев автор обращает внимание на то, во сколько обошелся путешественнику очередной прогон или сколько лошадей он нашел в якобы пустых конюшнях (глава "София"). В "Пешках" крестьянская женщина показывает ему состав хлеба, и путешественник записывает: "Он состоял из трех четвертей мякины и одной части несеяной муки". Сердце путешественника наполнилось грустью и он "обозрел в первый раз внимательно всю утварь крестьянской избы". Исследователи отмечали, что данное им описание настолько точное и реалистичное, что советские музеи быта по нему изготавливали макеты "черной" избы XVIII в. Подробное описание этой утвари заставляет его воззвать к состраданию чувствительного сердца и опять-таки обратиться к "жестосердию" помещика.

Тенденция к бытовому нравоописательству сказывается в знаменитой истории о монахе, переплывавшем Валдайское озеро еженощно, спеша на свидание к валдайской красавице. Рассказ о трагической гибели монаха близок к многочисленным новеллам о несчастной любви "Писем русского путешественника". И однако финал этой истории принципиально другой: "Если бы я писал поэму на сие, то бы читателю моему представил любовницу его в отчаянии. Но сие было бы здесь излишнее... Не ведаю и того, бросилась ли сия новая Геро в озеро или же в следующую ночь паки топила баню для путешественника. Любовная летопись гласит, что валдайские красавицы от любви не умирали... разве в больнице".