Существовала ли древняя цивилизация на северном пути.

(См. карту «Очаги оседлой жизни в Северной Евразии».)

Можно предлагать различные объяснения, почему первые мировые цивилизации сложились там, где могли проходить главные маршруты древних зверей, но трудно усомниться в появлении первых очагов оседлости там, где они возникли. Между тем представлениям о ведущей роли центральной сухопутной дороги в развитии первых цивилизаций противоречат гипотезы о существовании древней культуры на берегах Северного Ледовитого океана, потомки которой, сохранив ее наследие, стали пионерами цивилизации. Ссылаясь на туманные места в иранских и индийских преданиях, авторы этих гипотез видят в описаниях мифической страны сходство с Арктикой. В этих гипотезах ссылаются на то, что некогда климат в Арктике был значительно теплее, а поэтому, утверждают их создатели, там могла сложиться развитая цивилизация. Кроме того, эти гипотезы обычно принижают роль экваториальных рас в создании первых цивилизаций.

Поддерживая эти гипотезы, Альфред Розенберг в своей книге «Миф XX века» указывал на соответствующие места из иранских мифов о Заратустре: «Если Ахурамазда говорит Заратустре: «Только один раз в году видно, как заходят и восходят звезды, луна и солнце, а жители считают год днем». Из этого идеолог нацизма делал вывод: «Это далекое воспоминание о северной родине персидского бога света, потому что только в полярной области день и ночь длятся по шесть месяцев, а здесь весь год длится всего сутки». Розенберг находил подтверждение «нордической» гипотезы и в отрывках из индийского эпоса, замечая: «Об индийском герое Арджуне Махабхарата может сообщить, что при его посещении горы Меру солнце и луна ежедневно совершали круговое движение слева направо, представление, которое никогда не могло возникнуть на тропическом юге, потому что только на крайнем Севере колесо солнца катится вдоль горизонта. К индийским адитам обращена просьба: «Да не опустится тьма на нас», а светлому Агни жалуются на то, что он долго пребывал в длительной тьме, и все это можно отнести к глубокой гиперборейской ночи».

В поддержку предположения о существовании древней цивилизации в Арктике Розенберг помешал легендарную Атлантиду на крайний север Атлантического океана, утверждая: «Совсем не исключено… что на том месте, где сейчас бушуют волны Атлантического океана и плавают айсберги, над волнами возвышался цветущий материк, где творческая раса создавала великую, широко распространяющуюся культуру и посылала своих детей в качестве мореходов и воинов в мир».

Эти гипотезы, популярные в начале XX века, сейчас снова возродились в самых разных вариантах, однако их популяризаторы стараются не вспоминать про их горячего сторонника Розенберга, который использовал эти предположения для обоснования идей о превосходстве «нордической расы». Разумеется, данные, имеющиеся ныне у исторической науки, могут быть недостаточными и в будущем человечество узнает много нового о своем прошлом, в том числе к об оседлой жизни в Арктике до начала ледниковых периодов. Возможно, что некоторые места в древнем эпосе иранских и индийских народов указывают на их северное Происхождение и косвенным образом подтверждают их движение на юг по мере наступления арктических льдов. Однако до сих Пор гипотеза о существовании некогда в Арктике развитой цивилизации пока не имеет никаких бесспорных материальных подтверждений. Нет никаких вещественных свидетельств и в пользу антарктической гипотезы Хэнкока.

Арии; вторгшиеся в Индостан, иранские племена, покорившие страны Передней Азии, были не носителями более развитой цивилизации, как утверждали авторы «нордической» расовой гипотезы, а находились на более низком уровне развития, чем население первых цивилизованных стран Евразии. Причины же, по которым эти «нордические» народы одолевали более развитые страны, были те же, которые способствовали победам народам иного этнического и расового происхождения над другими высокоразвитыми державами, и они будут внимательно рассмотрены в дальнейшем.

Не известно существовала ли некогда древняя цивилизация на Севере Евразии или нет, но из данных современной науки следует, что в течение нескольких тысячелетий за пределами цивилизованного пояса, сложившегося на оси центральной сухопутной магистрали, других цивилизованных государств в Евразии не существовало. В то же время можно предположить, что постепенно освобождавшийся от плена льдов и талых вод северный путь использовался сначала животными для передвижения по континенту. Затем по следам зверей двинулись охотники, и по северному пути или вдоль него стали проходить маршруты мигрирующих племён. По мере же создания очагов оседлой культуры Северный путь стал использоваться как путь обмена различными продуктами.

Как и в других местах на Земле, на Севере Евразии трансконтинентальная магистраль служила осью образования очагов оседлой жизни, земледелия и скотоводства и занятий, связанных с такой жизнью. В пользу этого свидетельствует то обстоятельство, что первыми в Северной Азии стали осваиваться области, расположенные там, где по сухопутным дорогам из крупных междуречий могли выходить на северный путь большие стада различных животных. Селения древних людей, занимавшихся отчасти охотой, а отчасти скотоводством, возникли в III тысячелетии до н. э. в междуречье Лена‑Ангара, у южного берега Байкала, в верховьях Иртыша, Оби и Енисея, в Минусинской котловине и на Алтае. Все они находились в непосредственной близости от тех мест, где звери могли выходить из междуречий рек Сибири или входить в них из степей Центральной Азии.

Характеризуя жизнь забайкальских племен в начале I тысячелетия н. э., Л. Гумилев подчеркивал, что в отличие от кочевых народов Центральной Азии они вели оседлый образ жизни: «Основными занятиями забайкальцев были оседлое скотоводство (бык, лошадь, баран), охота (косуля, заяц, птица), земледелие (просо) и рыболовство».

Схожий образ жизни был, вероятно, характерен и для так называемых андроновских племен, которые расселялись в широкой полосе по северной границе внутреннего континента, захватывающей входы в междуречья от Енисея до Волги. Уже в III тысячелетии до н. э. охотничье‑скотоводческие племена расселялись там, где северный путь шел по Уральским горам.

Значительно плотнее была заселена Европа, расположенная вне пределов внутреннего континента. Можно предположить, что в естественные ловушки Европы, которыми являлись ее полуострова и междуречья, могли попадать немалые стада животных, искавших спасения от стихийных бедствий, поразивших остальную Евразию и даже Африку. В этом случае здесь могла быть обильная охота. Однако значительная часть зверей могла сравнительно быстро покидать европейские «зоопарки» и устремляться прочь из Европы. Такие перепады в продовольственном обеспечении заставляли европейских охотников искать альтернативные источники питания. Вероятно, по этой причине уже в III–II тысячелетиях до н. э. подавляющее большинство племен, обитавших в этой части Европы, стали осваивать земледелие и скотоводство.

«Зоопарки» животных стали естественными нишами, в которых селились различные племена. Течения крупных рек Европы, которые служили барьерами для животных, являлись также рубежами между различными племенами и культурами. Так, течение Дуная отделяло земледельческие бутмирские племена от скотоводческих и земледельческих племен дунайского левобережья. Течение Гвадалквивира служило границей для поселений южно‑пиринейских земледельцев.

Северный же путь служил главной границей, разделявшей племена. К северу от этой дорога жили среднеевропейские племена, расселившиеся в междуречьях Везер‑Эльба, Эльба‑Одер и Одер‑Висла, к югу от нее между Дунаем и Прутом жили тисские, полгарские и ленгиельские племена. Течения Луары и Роны, являющиеся, по мнению французского историка Фернана Броделя, культурным водоразделом между севером и югом Франции, в основном совпадаете прохождением северного пути через Европу.

Зависим ость между линией северного пути и расселением племен в Европе во времена Древнего Рима косвенно подтверждают и сведения римских авторов (Цезарь, Плиний, Тацит). За пределами владений Рима многие племена расселялись по обе стороны северного пути. Племена же кельтов, «оседлавшие» северный путь в центре Европы, успешно вытесняли другие народы. Описывая на основе свидетельств античных авторов процесс заселения Италии, немецкий историк Теодор Моммзен подчеркивал, что в его основе было движение племен сухопутными маршрутами с севера со стороны Альп на юг вдоль Апеннинских гор, то есть по тому пути, по которому звери могли входить на Апеннинский полуостров.

Северный путь животных служил основным ориентиром для тех маршрутов, по которым перемешались племена в Северной Евразии. Судя по археологическим находкам, эта сухопутная трасса животных могла играть ту же связующую роль, что и центральная сухопутная магистраль. Находки на стоянках каменного века Северной Евразии позволяют предположить, что по северному пути перемешались изделия племен, живших на берегах Енисея, и предметы, сделанные обитателями долины Рейна.

Карта миграции племен, вещей и материалов в эпоху неолита и энеолита, приводимая в книге Амальрика и Монгайта, показывает, что большая часть этих передвижений совершалась вдоль северного пути и примыкавших к нему веток. Миграция монголоидов в Европу шла от Северных Увалов двумя путями: один вел на Скандинавию, а другой – на территорию нынешней Ленинградской области, к истокам Волги и оттуда в Прибалтику. Данные археологии позволили установить постепенное проникновение с востока на запад Европы племен, сооружавших так называемые катакомбные постройки. В ходе этого продвижения они заселяли территории Польши, Венгрии, Австрии, Словении.

Навстречу этому движению с крайнего запада Европы на восток по северному пути или вдоль него передвигались так называемые колоколовидные кубки. Из междуречья Десна‑Днепр передвигались с запада по северному пути в Волжско‑Окский бассейн среднеднепровские и фатьяновскне племена. Дунайские племена двигались от северного пути в глубь междуречий Висла‑Одер, Одер‑Эльба, Эльба‑Везер, Веэер‑Рейн.

Поскольку развитое земледелия и скотоводства и переход к оседлости на севере Евразии начались в III тысячелетии до н. э., можно было ожидать, что здесь, как и на юге Евразии, вскоре возникнут процветающие цивилизованные государства. Почему же эти перемены в хозяйственной деятельности людей и их образе жизни не увенчались в то время созданием образований, подобных тем, что сложились в Северной Африке и Южной Азии?

По‑видимому, для этого было несколько причин. Вероятно, земледелие в климатических условиях значительной части земель северного пути не могло служить достаточным подспорьем для питания, позволившим бы отказаться от охоты, рыболовства и собирательства. Многие из них продолжали пребывать на стадии собирательства, охоты и рыболовства, когда на протяжении центральной магистрали уже возникли первые цивилизации. Заметно, что чем ближе к северу и линии недавнего оледенения находились племена, тем позже они перешли к земледелию. В то время как на юге Скандинавии в IV тысячелетии до н. э. появлялись первые очаги земледелия, на севере этого полуострова от Согне‑фьорда до реки Туломы долгое время продолжали жить лишь охотники и рыболовы.

Там же, где в Европе стало развиваться землепашество, климат не позволял собирать столь богатые урожаи, как в Египте или Месопотамии, что сделало там труд скотоводов менее прибыльным. В Европе же наблюдалась противоположная картона: на определенном этапе скотоводство стало вытеснять земледелие как основное занятое людей. Как утверждается в «ВИ», примерно в III тысячелетии до н. э. по мере продвижения в Европу «племен катакомбных погребений» активизировался «процесс развития скотоводства, племена становились более подвижными; земледелие в их жизни играло меньшую роль. Потребности кочевого скотоводства вызывали переселения на больших пространствах… Скот был здесь первой формой богатства, позволившей накапливать значительные излишки». Это перемены повернули процесс перехода к земледелию и оседлости вспять, и кочевое скотоводство стало основным занятием многих европейских племен. Земледелие стало распространяться в Европе лишь по мере его развития в средиземноморских странах в конце I тысячелетия до н. э. (о чем пойдет речь позже).

Данные современной археологии не позволяют пока подтвердить (или опровергнуть) гипотезы о существовании древнейшей цивилизации на берегах Северного Ледовитого океана, но зато бесспорно доказывают, что на всем Протяжении северного пути и вблизи от него, начиная с III тысячелетия до н. э., складывались очаги скотоводства и земледелия. Это означает, что северный «биоэнергопровод» стал одновременно осью развития ноосферы в Северной Евразии. Интеллектуальный и духовный потенциал древних охотников находил на северном пути дополнительные источники энергии и возможности для созидания.

Может быть, археологи еще откроют те исчезнувшие очаги культуры Северной Евразии, которые приходили в упадок по мере того, как земледелие уступило скотоводству, и мы обнаружим зримые свидетельства древних развитых цивилизаций на берегах Байкала, в верховьях Иртыша, Оби и Енисея, в Минусинской котловине и на Алтае, в Уральских горах и на Валдае. Возможно, следы неизвестных культур будут открыты в Карпатах, Татрах, Альпах и Пиринеях.

Но вне зависимости от будущих находок, очевидно, что на всем протяжении северного пути пульсировала мощная энергия человеческого разума. При благоприятных условиях она могла привести к созданию сооружений не менее сложных, чем ирригационные системы Древнего Египта и Шумера, не менее величественных, чем пирамиды и зиккураты. Эта энергия могла найти выражение в эпических поэмах и утонченных художественных произведениях. Долгое время эта энергия оставалась не полностью востребованной, но она ждала своего часа, чтобы выйти на поверхность в тысячах изобретений и открытий, творений искусства и конструкторской мысли.