Пять особенностей американских звериных троп

(См. карты «Звериные тропы Северной Америки» и «Звериные тропы Южной Америки».)

Пожалуй, наиболее простой и четкой является система путей сообщения на американском континенте, для которой характерна изолированность от остального мира, симметричность и наличие единственной главной магистрали.

Во‑первых, американские пути с незапамятных времен были отделены от остального мира Беринговым проливом и представляли собой замкнутую систему, по которой перемещались животные, перебравшиеся из Евразии в Америку. Предки животных, обитающие ныне в Америке, переходили туда из Евразии по перешейку суши, в последующем такой путь проделывали лишь немногие звери, способные совершать значительные переходы по морскому льду.

В пользу того, что животные Евразии и Америки в прошлом постоянно переходили с континента на континент, говорит то обстоятельство, что, по словам зоогеографов, «при значительном богатстве фауна Северной Америки относительно мало своеобразна». Особенно велико Сходство с животным миром Евразии в Северной Америке. Фауна арктической подобласти Америки почти не отличается от фауны евразийской Арктики (лемминги, песец, заяц‑беляк, белый медведь, тундровая куропатка). Лишь овцебык является специфическим обитателем американской Арктики. В лесной или Канадской подобласти Северной Америке обитают олени, лоси, бурые медведи, рыси, росомахи, волки, лисы, горностаи, долгохвостые суслики и другие виды, идентичные с евразиатскими.

Во‑вторых, эта система симметрично разделяет природу Америки в районе Панамского перешейка на две почти равные части. Как заметил известный английский натуралист Дж. Даррелл, «северная и южная части Американского континента сужены посередине, точно песочные часы, Панамским перешейком. По этой узкой полосе земли тропические леса попадают из Бразилии в Эквадор, Гондурас и Мексику и по мере продвижения к северу, в более умеренные зоны США, постепенно исчезают».

Аналогичным образом через горловину американских «песочных часов» перемешаются и звери двух частей континента. Воспользовавшись сравнением Дж. Даррелла, можно сказать: если «американские часы» были повернуты северной «чашкой» вверх (то есть если преобладала миграция зверей с севера), то «песчинки» (звери) направлялись к Панамскому перешейку, проникая постепенно в южную «чашку». Но если «часы» перевертывались (то есть если звери двигались главным образом из Южной Америки в Северную), то через «перемычку» происходило перемещение в северную «чашку».

Правда, эти «чашки» не стандартной работы: сужение в Северной Америке к центру начинается постепенно, а в Южной – значительно резче. Вследствие этого южная часть Мексики и вся Центральная Америка вплоть до границ нынешней Колумбии представляет собой узкое и вытянутое горло, в котором могли скапливаться звери, «вытекавшие» из Северной Америке или «втекавшие» в нее. Можно также предположить, что количество эмигрантов из Южной Америки превышало количество североамериканских, поскольку в силу разного положения относительно экватора обе части Америки испокон веков получали неравные дозы солнечной радиации и по этой причине в Южной Америке имелась более обильная фауна.

Кроме того, поскольку южная часть Мексики расположена в Мне тропиков и там распространены присущие для этой зоны флора и фауна, то граница между животным миром Северной Америки и остальной частью проходит не по Панамскому перешейку, а к югу от реки Лермы в районе Мехико. К северу от этой Границы обитают животные Неоарктической области; к югу – начинается Неотропическая область.

В американской «горловине» сложился своеобразный животный мир Центральноамериканской подобласти, в котором были Представлены звери двух частей Америки. В междуречьях этой подобласти, например, на полуострове Юкатан, большие массы животных могли находить удобные места для обитания.

В‑третьих, симметричность этой системы усиливается тем обстоятельством, что в жаждой из частей континента существует своя «главная река»: Миссисипи на севере и Амазонка на юге. Течения этих рек и их притоков являются главными барьерами, разделяющими Северную и Южную Америки на отдельные части. К северу от бассейна Миссисипи располагается Канадская, или лесная, подобласть Северной Америки. Бассейн Миссисипи занимает большую часть Сонорской зоогеографической подобласти со своим специфическим животным миром. В Южной Америке бассейн Амазонки и примыкающие к нему территории составляют Бразильскую зоогеографическую подобласть, отделенную от остального континента течениями притоков Амазонки и Параны. К югу и западу от этих водных барьеров расположена Чилийско‑Патагонская подобласть.

В‑четвертых, в этой системе легко выделить главную сухопутную магистраль, которая проходит по основному водоразделу – Кордильерам, именуемым Скалистыми горами в пределах США и Канады и Андами в Южной Америке, и соединяющим их нагорья Мексики и Центральной Америки. Чтобы обойти все водные потоки в обеих частях Америки, зверям приходилось подниматься на горные тропы Кордильер. К цепи Кордильер выходят все Сухопутные звериные тропы регионального и местного значения. Горные тропы Кордильер, а также нагорьев Мексики и Центральной Америки входят в трансамериканскую магистраль, соединяющую крайний север Америки с ее крайним югом. Путь по горным цепям почти везде проходит вблизи тихоокеанского побережья и лишь на территории нынешних Соединенных Штатов смещается в глубь континента.

В‑пятых, имеющиеся в Америке внутренние бассейны и пустыни не нарушали единства трансамериканской магистрали. Великие американские озера и впадающие в них реки соединены рекой Святого Лаврентия с Атлантическим океаном и поэтому не образовали бассейна, окруженного сушей, оставшись частью общего водного лабиринта. Внутренний же Большой бассейн Северной Америки находился в стороне от трансамериканской магистрали. Пампа Южной Америки, расположенная между притоком Параны Рио‑Саладо и Рио‑Колорадо, примыкала к южному концу магистрали, не разрывая ее.

За начало трансамериканской магистрали можно принять берега Аляски, некогда бывшие землями русской цивилизации. Сухопутные тропы, ведущие из Арктической подобласти Америки от северо‑западной часта Аляски и Канадской подобласти от Южной Аляски, соединяются в верховьях Юкона и реки Лиард. Следуя к югу по этой трансамериканской сухопутной дороге, животные могли свернуть к различным междуречьям Канадской подобласти. Даже сейчас этот регион покрыт обильными лесами, которые, по словам А. Фидлера, «родственны нашим европейским деревьям, но… какие‑то более сильные, радостные, пышные». Не удивительно, что в этих мощных лесах до сих пор водится много различных животных, что заставило польского географа вспомнить свои путешествия по джунглям Амазонки.

Покинув лесную, Канадскую, подобласть, трансамериканская магистраль вступала в Сонорскую подобласть. На участке трансамериканской дороги в районе нынешнего Денвера (штаг Колорадо) соединялись пути, которые вели в различные междуречья притоков Миссисипи. Здесь в бескрайних прериях еще в недавнем прошлом паслись несметные стада бизонов и других животных Северной Америки. В своем романе «Прерия», который он создавал еще в ту пору, когда фауна Запада еще не была уничтожена людьми, Фенимор Купер так описал стада бизонов, обитавших в прериях: «Они неслись по гребню самого дальнего холма; за ними тянулась длинная вереница одиночных животных, а за теми темной массой катилось все огромное стадо. Оно заливало равнину, покуда она не сменила свою осеннюю желтизну на темно‑бурый тон их косматых шкур. По мере приближения стадо делалось шире и гуще и стало наконец похоже на бесчисленные птичьи стаи, которые, как из бездны, одна за другой выносятся из‑за горизонта, пока не охватят все небо, и кажется – птицам нет числа, как тем листьям в лесах, над которыми они машут крыльями в своем нескончаемом перелете».

Подобные стада бизонов и других зверей бродили тысячелетиями по тропам, выходившим из прерий на трансамериканскую дорогу. Сюда же могли выходить звери из обширного Большого бассейна. Экологическую цепь этого региона замыкали хищники – койоты. В Скалистых же горах травоядных животных, выходивших из прерий, подстерегали грозные хищники – медведи‑гризли. Для Сонорской подобласти больше, чем для Арктической и Канадской, характерны оригинальные виды животных. Кроме того, сюда постоянно проникали звери из Южной Америки (ягуары, оцелоты, пумы, скунсы, броненосцы, свиньи‑пекари и др.).

Далее трансамериканская дорога, минуя верховья Рио‑Гранде и Колорадо, устремлялась на юг через территорию современных штатов Аризона и Нью‑Мексико к Мексиканскому нагорью. Река Лерма, текущая к Тихому океану, и ряд рек, текущих к Мексиканскому заливу, служили естественной границей между Неоарктической и Неотропической областями. Вход в Неотропическую область был в районе современного Мехико, или древнего Теночтитлана. Взаимопроникновение флоры и фауны различных частей американского континента было отмечено Дж. Дарреллом и другими наблюдателями. Описывая Мексику «с высоты птичьего полета» в начале своего приключенческого романа «Гамбу‑Сино», Густав Эмар замечал: «В Мексике собрана флора всех стран, от самых жарких до самых холодных». То же можно было сказать и о фауне Мексики…

По мере того, как североамериканский континент сужается, теснимый водами Тихого океана, с одной стороны, Мексиканского залива и Карибского моря, – с другой, трансамериканский путь петляет между водных барьеров, порой проходя в непосредственной близости от океанского побережья, прежде чем достигает Южной Америки.

В отличие от северной половины Америки ее южная часть разделена реками более неравномерно. Наибольшая часть Южной Америки, на которой ныне находятся Парагвай, Уругвай, Боливия и почти вся Бразилия, отделена от остальной части континента с севера и запада Амазонкой и ее притоком Укаяли, а с юга притоком Параны – рекой Пилькомайо. Здесь расположена Бразильская зоогеографическая подобласть. Северная часть этой подобласти простирается в бассейне Амазонки.

Аркадий Филлер так описывал уникальный край Амазонки, буйная природа которого делает его почти неприступным для большинства людей: «Весь бассейн Амазонки… покрыт великолепным девственным лесом… Зеленая стена растительности так фантастична, что кажется необыкновенной декорацией, нарисованной сумасшедшим художником. Пальмы, лианы, бамбук, эпифиты, деревья, прямые и искривленные, деревья, стелющиеся по земле, кустарник более высокий, чем деревья, разнообразие форм и красок, листья белые как снег и красные как кровь… Тяжкий, влажный зной, царящий круглый год; паводки, заливающие огромные пространства леса на девять месяцев в году; тысячи неведомых болезней, таящихся в трясине; муравьи и термита, пожирающие все, что попадется им на пути; тучи москитов, отравляющих кровь; ядовитые змеи; пауки, чей укус смертелен; деревья, источающие запахи, которые дурманят, – поистине проклятое место эти дебри на Амазонке… Кто‑то сказал, что у человека, отправляющегося в этот лес, может быть только два радостных дня: первый, когда, ошеломленный сказочной пышностью и великолепием, человек считает, что попал в рай, и последний, когда, близкий к помешательству, он стремится поскорее выбраться из «зеленого ада».

Реки Южной Америки препятствовали входу в леса Амазонки в глубь континента и выходу зверей из него. Лишь в верховьях рек Каука и Жапура в районе нынешнего колумбийского города Па сто по узкому участку суши можно попасть на «средиземный» полуостров, огражденный реками Магдален, Жапура, притоком Амазонки, и Ориноко. Этот полуостров включает большую часть Колумбии, Венесуэлы и северо‑западный угол Бразилии. Часть северной части Южной Америки остается недоступной для сухопутных дорог, так как бифуркация Ориноко превратила северо‑восток Южной Америки (значительную часть северной Бразилии, Гайану, Суринам и французскую Гвиану) в «средиземный» остров, отрезанный со всех сторон водой. Фауна этой части Америки отличается исключительным своеобразием, и, видимо, по этой причине в этом краю А Конан‑Дойл разместил свой «Затерянный мир».

Лишь на юго‑востоке Перу путникам, передвигавшимся по горным тропам Анд на юг, открывался путь по суше к наибольшей части Южной Америки. Этот вход возможен лишь между верховьями Укаяли и реками, втекающими в и между верховьями Пилькомайо.

Другой водной преградой, мешающей попасть в глубь континента, является цепь из озер Титикака и Поопо и рек, втекающих в эти озера. Эти реки и озера представляют собой небольшой внутренний бассейн, сыгравший исключительно важную роль в развитии биосферы, а затем и человеческой истории. На берега его рек и озер, а также на прилегавшие к ним узкие участки к северу и югу От этого внутреннего бассейна могли выходить огромные стада животных, направлявшихся из бассейнов Амазонки и Параны или двигавшихся в эти бассейны с трансамериканской дороги. Поэтому земли в районе озер Титикака и Поопо могли быть заполнены животными Бразильской подобласти в периоды их массовых эмиграций из нее. В то же время на эти участки суши могли устремляться животные из Чилийско‑Патагонской подобласти.

В пределах этой области от трансамериканской магистрали отходят ответвления в аргентинскую пампу, обширную и удивительно ровную. Обилие подножного корма издавна привлекало в этот край стада животных. Когда знакомый Дж. Даррелла сказал, что «пампа – это одна сплошная трава… и кое‑где коровы», то зоогеограф заметил, что «для приближенного описания пампы сгодится и такая характеристика, с той разницей, что необозримые аргентинские степи населены не одними лишь коровами». Даррелл так описал этот край: ^,‘Станьте посреди пампы и медленно поворачивайтесь вокруг своей оси – в любую сторону до самого горизонта простирается ровный, как биллиардный стол, травяной покров, тут и там пропоротый кустами огромного чертополоха высотой около двух метров… Ландшафт под куполом жаркого голубого неба кажется мертвым, но под мерцающей травяной мантией и в сухих зарослях ломких стеблей кроются полчища всякой живности». Хотя пампа давно освоена людьми, она до сих пор обладает идеальными условиями для жизни животных, и не случайно итальянский Географ Антонио Арлегги называл пампу «зеленым степным морем, раем для коров и скотоводов».

Обойдя верховья Рио‑Колорадо, Рио‑Негро, Чубут и ряда других рек южной Аргентины, трансамериканский путь выходил из пампы и спускался через Патагонию к Магелланову проливу. О том, что некогда эти края изобиловали живностью, писал А. Ар‑лет!: «Недра Патагонии таят в себе два богатства: нефть и скелеты. Если вы ткнете пальцем и не забьет нефтяной фонтан, знайте, что путь к нефти преграждает скелет вымершего животного… Здесь нетрудно обнаружить, что вы забиваете колья палатки лодыжкой мегатерия или сидите на огромной лопатке не известного науке доисторического животного. Камень со странным углублением оказывается кариозным зубом глиптотерия… Скелеты вымерших животных встречаются в Патагонии буквально на каждом шагу, и единственной сложной проблемой остается их перевозка».

Б течение многих лет трансамериканская сухопутная дорога исправно служила зверям обеих Америк, позволяя им спасаться от стихийных бедствий и находить более благоприятные условия для своего существования.