Глава 7. Прошло несколько часов. Тристам и Том лежали на жестких нарах в темной камере без окон, непрестанно ворочаясь с боку на бок

Прошло несколько часов. Тристам и Том лежали на жестких нарах в темной камере без окон, непрестанно ворочаясь с боку на бок. Лишь только напев флейты смолк, старик сразу задремал, что‑то неразборчиво бормоча во сне.

Тома снова начало знобить; Тристама же разбирал гнев против женщины‑мэра. Даже если бы за те три дня, что они провели в новом месте, они нашли бы Белый Городок, а в нем – Зельду Хизер, их миссию можно было считать проваленной. У них больше не было пакета, который дала мама. И теперь им придется выпутываться самим, без посторонней помощи.

– Вот гадина! – в который раз восклицал он, не понижая голоса. – Да никакой она не мэр – просто дура набитая!

Старик открыл глаза и приподнялся на нарах.

– Что он сказал? – спросил он у Тома, тоже привставшего.

– Нужно быть совсем чокнутой, чтобы вот так, ни в чем не разобравшись, засадить нас в тюрьму!

– Какой неугомонный мальчик! О ком ты говоришь? – повторил он свой вопрос, глядя на Тристама.

На этот раз старик не казался взволнованным. Но он словно силился вспомнить что‑то, что могло бы прояснить слова Тристама.

– О мэре этого чертова города!

Старик нахмурился.

– Как вы здесь оказались? – спросил он со странным блеском в глазах.

Но тотчас выставил ладони вперед, показывая, что друзья не обязаны ему отвечать. Потом, склонив голову набок, он уставился в потолок, как будто снова пытался что‑то расслышать. Аможет быть, он действительно был не в себе.

– Мунди еще играет? – спросил он.

Тристам и Том покачали головами.

– Близок день, когда я перестану его слышать.

– Почему? – робко поинтересовался Тристам.

– Мой слух слабеет. Да и на рассудок свой, боюсь, я не могу полагаться так, как раньше. Что же, лучшего я не заслуживаю. Да, я сам виноват в том, что оказался здесь.

– Правда? – спросил Тристам. – В чем ваша вина?

Том толкнул его локтем в бок, шепнув:

– Замолчи, идиот! Он опять распсихуется!

Но старик не обиделся: ему явно хотелось поговорить.

Плечи его поникли, воспаленные глаза слезились. Он с трудом шевелил губами:

– Я уже не отличаю собственных воспоминаний от того, что мне когда‑то рассказывали. По‑моему, я расстался с людьми очень давно.

Он поднял вверх ладони, сложенные ковшом.

– Когда плачешь, – продолжал он, – видны звезды, даже днем, даже здесь, в тюрьме. Они прекрасны – вы же не станете спорить? Да, звезды великолепны. И они вмещаются в мои ладони! Посмотрите, сколько их там! Как в небе над Белым Городком.

Том и Тристам вскочили с нар.

– Вы знаете Белый Городок? – воскликнули они хором.

Старик растерянно посмотрел на них. Мало того, что ему трудно следовать за ходом собственных мыслей, так эти двое еще и сбивают его. Если так, разговор едва ли заладится…

– Мы не здешние, – объяснил Тристам. – Мы ищем Белый Городок. Вы знаете, где он находится?

– А разве его больше нет? – спросил старик и сам спохватился, – ну да, верно! Его больше нет. А я и позабыл. Белого Городка не существует. С ним покончено.

Старик продолжал сквозь слезы. Он не сводил глаз со своих ладоней, словно и вправду держал в них звездное небо.

– Это было чудесное место. Да, чудесное. Тихий поселок на границе с королевством Срединных Облаков. А над ним – огромное небо и много, много звезд. Но этого места больше нет, его погубили, как и Землю.

Он потер лоб, словно припоминая что‑то важное.

– И виноват в этом тиран. Хотя началось‑то все с мятежей. Да, да, я помню… Но еще раньше король Севера проиграл битву. Ох, как же давно это было… Король – молодец, он тогда не сдался, решил действовать иначе – поднял восстание в королевстве тирана! Так‑то! Тиран чуть не лопнул от злости! Ну да поделом ему… Да вот беда: к нам в поселок из‑за этих беспорядков наехали тамошние толстосумы – сбежали из Срединного королевства. Испугались за своих близких. И за себя тоже, но больше всего – за свои богатства. Вот ведь какая история… Э, да что там… Тряслись за свое добро, трусы! Приехали, и – раз‑два‑три! захватили весь городок… Построили на его месте большой город для себя, для богатеев. Белый Городок исчез. Он стал Белой Столицей.

– Народ восставал против тирана? – прошептал Том. – Это правда?

Старик пристально посмотрел на мальчика.

– Еще какая! Послушайте, да откуда вы приехали? Вы думаете, король Северных Облаков мог смириться с поражением? Да ни за что! Правда, королевство у него маленькое, но сам‑то он не из тех, кто отступает. Даже в плену он сопротивлялся! После Великого поражения король продолжал борьбу. Настоящий герой! Но потом он куда‑то исчез, и тогда… тогда все кончилось!.. Никто больше не хотел сражаться с тираном, ни один человек. А тиран ополчился на Белую Столицу: он хотел вернуть богачей обратно. Он послал своих снегобоев, чтобы запугать мэра, не нынешнего – прежнего. Тиран требовал денег, огромных денег, и беспрекословного подчинения. Но мэр ответил отказом! Решительным отказом! Он не покорился деспоту, отважный человек!

– А что произошло потом? – с расширенными глазами спросил Тристам.

– Э, да вы совсем ничего не знаете! – удивился старик.

– Богачи, наверное, испугались? – неуверенно предположил Том.

– Ясное дело! Еще как испугались. Они были готовы отказаться от свободы, лишь бы ничем не рисковать! Дурачье… Принялись петь хвалы тирану. «Да здравствует король» – на все у них был один ответ. Да здравствует король… Они и не думали сражаться против летающих крепостей, против воздушных патрулей. Глаза‑то у них были, да видеть они ничего не видели, слепцы. Болваны… Все, все, от первого до последнего.

Старик встал с нар и распрямился: он снова пришел в крайнее возбуждение. Друзья на всякий случай отодвинулись подальше.

– Болваны… – повторил старик, ходя по камере кругами. – Они сместили мэра и упрятали его в тюрьму. Выгнали коренных жителей из их домов, поселили за горой и заставляют работать на себя на своих рисовых плантациях. Рабовладельцы, настоящие рабовладельцы!

– А что стало с бывшим мэром? – спросил Тристам.

– Он теперь никуда не годный старик. Его гложет тоска, ест поедом. Он ведь не смог защитить свой народ.

Старец на мгновение замолчал. Его лицо было печальным и мудрым – так светятся лица людей, посвятивших свою жизнь заботам о других.

– Если кто‑то управляет королевством, городом или войском, опираясь на страх, – добавил он, – это либо продажный человек, либо умалишенный. Иначе не бывает. Мэр это знал. Но ему не удалось избавить новых жителей от страха. Он потерпел неудачу. Значит, он заслуживает своей теперешней участи. У него почти не осталось радостей в жизни – только внук и его флейта. Он очень любит слушать в своей тюремной камере, как мальчик играет.

Том и Тристам переглянулись и вновь уставились на старика.

– Он сидит в этой тюрьме? – спросил Тристам.

– Это вы? – сказал Том. – Вы были раньше мэром этого города?

– Да, по‑моему, я. Но я здесь уже так долго… Я не совсем уверен в этом.

– Вы знакомы с Зельдой Хизер? – продолжил Том.

– С Зельдой?… Да, она хитрая: умеет надевать на себя маску… Ничего не поделаешь: приходится изображать покорность… Притворяться. Зато она разрешает моему Мунди играть! Это она теперь стала мэром города.

– Как? – воскликнули двое друзей. – Не может быть!

Старик снова улегся на нары и завернулся в ветхое одеяло. Тристам и Том больше не смогли добиться от него ни слова; бедняга совсем обессилел и вскоре заснул. Может быть, прежний мэр слышал во сне флейту своего внука.

– Ты думаешь, он правду говорит? – прошептал Тристам.

– А почему нет? Видно же было, что она неладит с этим снегобоем!

– Но зачем она посадила нас в тюрьму?

– Может быть, не было другого выхода, может быть, она хотела…

– Тише! – прервал его Тристам. – Ты слышишь?

В коридоре послышались глухие шаги. Лязгнули засовы, и дверь камеры отворилась. Вошли двое полицейских.

– Вставайте, – обращаясь к Тристаму и Тому, негромко приказал один из них.

– Мы свободны? – воскликнул Том.

– Могли бы отпустить нас и раньше! – добавил Тристам.

Полицейский приложил палец к губам.

– Вы пойдете с нами. Старайтесь не шуметь, – сказал другой, защелкивая наручники на их запястьях.

– Куда вы нас ведете? – спросил Тристам.

– Вас хочет видеть госпожа мэр.

Старик спал и не заметил, как его товарищи по несчастью покинули камеру.