Глава 10. Еще задолго до того, как маленькая Миртиль начала что‑то понимать, жители городка изо дня в день говорили ей

Еще задолго до того, как маленькая Миртиль начала что‑то понимать, жители городка изо дня в день говорили ей, что она принцесса. Со временем, объясняли девочке, она станет королевой и будет управлять целой страной; тогда, хотя территория Северных Облаков и невелика, на нее ляжет громадная ответственность.

Потом Миртиль подросла и поняла, чего от нее ждут горожане: она должна была отомстить за них тирану. В ту пору ей было семь лет. С этого момента девочке навсегда расхотелось становиться королевой.

Сама мысль о том, что родную страну нужно будет когда‑нибудь отвоевать у врага, доставляла принцессе боль, и она терзалась при мысли, что придется причинять страдания людям, с которыми она не была даже знакома. Ей совсем не нравилось воевать; но она знала, что у нее нет другого выбора. Миртиль охотно объяснила бы жителям, что мечтает быть такой же, как остальные, но кому она могла бы это сказать? Весь этот городок был построен ради нее!

Все, кто в нем жил – облакостроители, пекари, земледельцы, архитекторы, учителя, – добровольно ушли в изгнание, чтобы защищать ее, Миртиль, чтобы дать ей образование; из‑за нее они поселились в глухом углу, вдали от всего мира. Она не могла сказать о своем желании даже полковнику, который ее воспитал и любил как родной отец: ведь на него была возложена обязанность оберегать принцессу и подготовить ее к роли королевы.

Одноклассницы видели в ней не подругу, а свою будущую повелительницу. Миртиль подозревала, что ей завидуют, – но как доказать другим, что тебя совсем не прельщает возможность взойти на трон?

Теперь все переменилось. Вскоре жители Миртильвиля узнают, что им не суждено вернуться в Северные Облака, что Миртиль вовеки не стать королевой. Но на сердце у принцессы все равно было тяжело. То, что она прочитала в письме отца, повергло ее в глубокое смятение.

Отец не написал о своем здоровье, не спрашивал, как живет его дочь; в письме вообще не было ласковых слов. Он сухо приказывал принцессе спасаться бегством и быть послушной девочкой.

«Если тиран тебя найдет, дочь моя, он убьет тебя на месте. Я хочу, чтобы ты попыталась скрыться, чего бы это ни стоило. Полковник Бриггс обо всем знает. Он тебе поможет. Слушайся его так же, как слушалась бы меня».

Сидя на скамейке, собственноручно покрашенной к празднику, Миртиль вспомнила о воздушном мотоцикле, который когда‑то, рухнув посреди городка, принес к ним мать Тристама. В свое время полковник показал ей эту машину, которую удалось починить и привести в рабочее состояние. Он спрятал мотоцикл на случай крайней необходимости, если наследницу престола потребуется срочно спасать, и научил Миртиль управлять им.

Она задумалась: а вдруг с помощью этого летательного аппарата ей удастся найти отца? Нет, в одиночку она не справится. Может быть, ее и воспитали как королеву, но для такого предприятия у нее слишком мало знаний – не больше, чем у любого другого ребенка из их городка.

Какие‑то горожане вышли прогуляться на площадь. Принцессе хотелось побыть одной: не отдавая себе отчета в том, что делает, она встала со скамейки и пошла прочь, направляясь к противоположной окраине Миртильвиля. У границы рисового поля Миртиль остановилась. С этого места ей был виден слабый свет, лившийся из домика Тристама. Как будто одна из звезд упала с неба и тихо теплилась среди рисовых метелок, посеребренных сиянием луны.

Принцесса обернулась, посмотрела на городок, еще мгновение поколебалась, а потом, словно увлекаемая какой‑то непонятной силой, смело пошла по вязкой тропинке. Страха она не чувствовала – оставаясь внутри защитного ограждения, провалиться сквозь облако было нельзя. Если что ее и тревожило, так это запрет приближаться к жилищу Дрейков.

Первый раз в жизни Миртиль сама приняла решение, сама сделала выбор, а не последовала совету взрослого – отца, полковника или кого‑то другого. И выбор этот заключался в том, чтобы увидеть собственными глазами дом, где жили Тристам и его мать, таинственная женщина, которую так недолюбливали жители Миртильвиля.

С тех пор как г‑жа Дрейк появилась на их облаке, ее навещал только полковник. Но полковник никогда и никому не рассказывал, о чем они разговаривали.

Шагая по узкой тропе, Миртиль перебирала в уме жуткие слухи о чужестранке, ходившие в городке. Она представляла себе мать Тристама ужасным существом, с которым в поздний час не отважится встретиться даже самый отчаянный храбрец, – говорили, что от одного взгляда этой женщины кровь стынет в жилах.

Где‑то на полпути Миртиль остановилась. Навстречу задул ветер; он гнал по серебристому полю волны, трогал ее волосы бесплотными пальцами. «А вдруг это правда? – подумала она. – И мать Тристама в самом деле колдунья?»

«Нет, просто люди болтают невесть что, – успокоила она себя. – Представляй она для меня хоть малейшую опасность, полковник никогда бы ей не позволил здесь остаться».

Она посмотрела на невзрачный домик Дрейков. Ветряк на крыше был такой маленький, что Миртиль подумала: как это им удается одновременно и обогревать, и освещать свое жилище… Несмотря на тревожные мысли об отце, она чувствовала себя на удивление хорошо. Вдали от посторонних взглядов как будто и дышалось легче.

Миртиль подошла к окну, чтобы посмотреть, дома ли Тристам.

Внезапно из поля донесся глухой стон, заставивший ее вздрогнуть. Она замерла, прислушалась. Потом осторожно, готовясь в любую минуту убежать, вошла в рисовые посадки. Луна светила так ярко, что принцесса различила в нескольких шагах от себя темную впадину. Она подошла ближе и увидела лежавшего на земле Тристама: тот дрожал всем телом и, корчась от боли, держался за левую руку.

Миртиль бросилась к нему.

– Тристам! Что ты тут делаешь? Где ты так вымок? И почему ты такой бледный? Что стряслось?

– Я зам‑зам‑м‑мерз. – лязгая зубами, ответил Тристам.

Миртиль помогла ему подняться на ноги.

– Пойдем, – сказала она, – я отведу тебя домой.