Столкновение ценностей модернизации и традиционализма

Вспомните: какие общественные противоречия были характерны для России в начале XX в.? В каких странах мира противоречия этого ти­па оставались в данное время неразрешенными?

В начале XX в. практически все общество России было втянуто в процесс модернизации. Но из-за социокультурной инверсии этот процесс встретил сопротивление. В правитель­стве либеральные политики сталкивались с традиционалиста-

ми, стремившимися использовать достигнутые успехи прежде всего для усиления страны на международной арене. Часть капиталистов, особенно текстильные фабриканты, была заин­тересована в развитии внутреннего рынка, но основная их масса надеялась на правительственные заказы и субсидии. С ними была солидарна значительная часть дворянства, ви­девшая в государстве свою опору в эксплуатации крестьянст­ва и «придворном предпринимательстве». Так формировался блок сторонников государственного традиционализма.

С другой стороны, рабочие и крестьяне, потребности кото­рых росли под влиянием участия в рыночных отношениях, смотрели на процесс модернизации потребительски. Их требо­вания сводились к реализации принципа социальной справед­ливости при распределении доходов, полученных от промыш­ленного развития. Выступления рабочих и крестьян могли способствовать демократизации жизни страны. Но традицион­ные ценности, которые народ стремился сделать основой об­щественного развития, угрожали развитию процесса модерни­зации, говорили о наличии сил общественного традициона­лизма.

Из-за этого процесс модернизации в России был крайне противоречивым. Последовательно заинтересованы в нем бы­ли лишь небольшие группы либерального дворянства, буржу­азии и интеллигенция. Для социал-демократов были важны лишь его результаты, а не процесс модернизации сам по себе. Они были склонны приносить ценности модернизации в жерт­ву уравнительному идеалу социальной справедливости.

Россия и мировая цивилизация. Общим настроением в стране было недовольство создавшимся положением. В поли­тическом плане Россия перестала довольствоваться местом на «полупериферии» мирового рынка, стремилась стать частью авангарда мировой цивилизации. Предпосылкой этого были высокие темпы ее экономического развития, превышавшие темпы развития высокоразвитых капиталистических стран. Во время промышленного подъема на рубеже XIX и XX вв. протяженность железных дорог в России выросла в три раза (до 60 тыс. км), в пять раз увеличилась выплавка чугуна, в шесть раз — добыча угля в Донбассе. В стране был завершен промышленный переворот. Россия производила столько же машин, сколько ввозила. Страна стала главным экспортером зерна в мире. В результате финансовой реформы, проведенной С. Ю. Витте, к 1900 г. был погашен огромный внешний долг России, обуздана инфляция, введен золотой эквивалент рубля.

Однако положение страны на мировой арене, политиче­ский и социально-экономический строй, уровень жизни насе­ления все еще не соответствовали европейским стандартам. Либералы и демократы из дворянства и интеллигенции были

недовольны сохранением самодержавия и отсутствием демо­кратических свобод, народные массы — крайне низким жиз­ненным уровнем, который в России в 1894 г. был вдвое ниже, чем в Германии, и вчетверо ниже, чем в Англии. Крестьян­ство было доведено до отчаяния малоземельем. Во время голо­да 1891 г. погибло полмиллиона человек.

Противоречивый характер развития России имел объек­тивные причины. В своих стремлениях Россия была не одино­ка. Те же цели преследовали Германия и Япония. Но решение задачи перехода с периферии в авангард мировой цивилиза­ции было нелегким. Процесс развития «отставших» стран шел иначе, чем тех, которые опередили их.

Дело в том, что в «первом эшелоне» европейской цивили­зации, ставшем к этому времени авангардом мировой цивили­зации, буржуазные отношения и демократические порядки развивались органически и постепенно, «снизу». Носителем либеральных идеалов была буржуазия. Народ был воспитан на основе принципов протестантской трудовой этики, что об­легчало распространение в его среде стремления к предприни­мательству и усвоение жизненных идеалов буржуазии. Благо­даря активности буржуазии при поддержке народных масс феодальные государства разрушались в ходе буржуазных ре­волюций. На их месте появлялись правовые государства, слу­жившие основой высокого развития промышленного капита­лизма.

В странах с «догоняющим» типом развития эти тенден­ции были сильно деформированы. Большую роль в «насажде­нии» капитализма, проведении «защитной», форсированной модернизации играло полуфеодальное государство. Этот тип модернизации был ущербным, ибо промышленное развитие не сопровождалось социальным и политическим прогрессом. Буржуазные реформы были непоследовательны, а буржуаз­ные революции, если и происходили, оставались незавершен­ными, так как буржуазия была связана с государст­вом. Не играя роль революционной силы, буржуазия боялась активности народа, который в свою очередь отстранился от нее, видя в ней эксплуататора. Противоречия капитализма в этих странах усугублялись неразрешенными противоречия­ми традиционного, феодального общества и многоукладной экономики. В авангарде борьбы за демократические преобра­зования выступали народные массы, которые несли с собой утопические идеалы традиционной культуры, стремление к решению социально-экономических проблем не на основе модернизации, а на основе идеалов уравнительности или на­ционального единства. В результате попытки непосредствен­ного перехода из второго в первый эшелон развития капита­лизма, как правило, кончались тупиками социализма или фа­шизма.

Это была форма цивилизационного кризиса, ибо возрожде­ние традиционных идеалов до некоторой степени сближало стра­ны второго эшелона капиталистического развития, страны среднеразвитого капитализма, с колониальными и полуко­лониальными странами Африки и Азии, зависимое, навязан­ное извне, капиталистическое развитие которых консервиро­вало архаический характер общественных отношений и идеа­лов, приводило к устойчивому воспроизводству отсталости и зависимости.

Рост сил консерваторов. В начале XX в. в стране сложи­лась крайне напряженная обстановка. Создался сложный клу­бок противоречий между самодержавием и либеральной ин­теллигенцией, помещиками и крестьянами, фабрикантами и рабочими, центральной властью и национальными окраина­ми. Чтобы разрешить эти проблемы, не допуская революции, нужна была глубокая реформа, способная демократизиро­вать жизнь в стране и открыть путь развитию капитализ­ма в деревне. В этом плане Россия отставала даже от Японии, где в 1890 г. появился парламент, и от Германии, где получи­ли развитие крупные крестьянские хозяйства с наемным трудом.

Но царизм не шел на уступки прогрессивной части обще­ства, видя в русских либералах и националистах окраин сво­их злейших врагов. Вступив на престол, Николай II (1894— 1917) уже в 1895 г. отверг «бессмысленные мечтания» либера­лов о конституции. Правда, в правительстве продолжали борьбу либеральные и консервативные силы. Либеральные тенденции защищал министр финансов С. Ю. Витте, которому удалось в 1899 г. отстоять право иностранцев беспрепятствен­но, помимо государства, вкладывать деньги в российские бан­ки и предприятия. Это было одним из способов индустриали­зации страны.

Но главную роль при дворе играли консерваторы, такие, как К. П. Победоносцев, отстаивавший необходимость опоры на традиционалистские идеалы народа. Либеральное дворян­ство рассматривалось им как политический противник. Он считал, что «держава может положиться только на крестьян­ство, которое по традиции верно самодержавию». Лозунгом этих сил было: «Царь и народ».

Новым в деятельности реакционеров было то, что они по­лучили организованную поддержку части общества. В 1900 г. была создана легальная монархическая организация «Русское общество» под руководством Б. В. Никольского и В. М. Пу-ришкевича, занимавшаяся изучением русских традиций и стремившаяся к укреплению единства царя и народа. В 1903 г. в ней состояло 1500 человек.

Перевес либерального лагеря не смогло обеспечить даже бурное экономическое развитие страны и обогащение буржуа-

зии. В начале XX в. союз буржуазии и самодержавного госу­дарства даже усилился. Его укрепил процесс монополизации промышленного производства.

Появление монополий в России было связано с экономиче­ским кризисом 1900 —1903 гг. Казалось, что в России начина­ют проявляться общие закономерности развития капиталисти­ческой экономики. В развитых буржуазных странах кризисы являлись способом очистки рынка от неконкурентоспособных производителей, были важнейшей формой модернизации эко­номики.

Однако в России дело обстояло по-другому. Кризис был связан с ограничением государственного кредита частным предприятиям. Поэтому речь шла не столько о перестройке производства, сколько о новой фазе борьбы за государствен­ные привилегии и обеспечение монопольного положения на рынке.

В условиях низкой покупательной способности населения и высоких таможенных барьеров, мешавших поступлению то­варов из-за границы, монополией в России, по существу, об­ладали не только отдельные предприятия и организации, но и вся фабричная промышленность в целом. Это изначально препятствовало развитию свободной конкуренции. Большин­ство предприятий были не способны существовать без под­держки государства, субсидировавшего их и искусственно ограничивавшего конкуренцию. Синдикаты (организации, распределяющие заказы, закупавшие сырье и продававшие готовую продукцию), такие, как «Продамет» или «Про-дуголь», были настоящими монополиями, так как производи­ли до 95% продукции своей отрасли. Но фактически их дея­тельность мало чем отличалась от сговора небольшого числа полумонополистических предприятий, господствовавших на рынке. Их появление не означало нового уровня организации производства и роста политического самосознания буржуа­зии, как на Западе.

Монополии быстро сращивались с банками и государствен­ным капиталом. Уже в 1902 г. вольные торги на поставки металла казенным предприятиям сменились раздачей зака­зов привилегированным заводам по списку. Так Россия, не пройдя до конца стадии развития свободного капитализма, не успев обзавестись либерально настроенной буржуазией, вступила в стадию капитализма монополистического, еще более укрепляющего связи между буржуазией и государст­вом, что способствовало углублению консерватизма бур­жуазии.

Русский либерализм. Единственной прочной опорой рус­ского либерализма оставались просвещенное дворянство и ин­теллигенция. В 1899 г. П. Д. Долгоруковым был создан кру­жок «Беседа». Все шире для пропаганды либеральных, в том

числе конституционных, идей стали использоваться земские собрания, а также съезды разнообразных легальных обществ: естествоиспытателей и врачей, сельских хозяев, развития кустарных промыслов и т. п. Всероссийскую известность при­обрели либералы Д. Н. Шипов, Д. И. Шаховской, В. Г. Коро­ленко, П. Н. Милюков, П. А. Гейден и другие.

В 1902 г. в Москве был проведен нелегальный земский съезд, обсудивший актуальные вопросы земского либерализ­ма. В этом же году стал издаваться нелегальный журнал «Освобождение» под редакцией П. Б. Струве, целью которого было объединение умеренных земцев с более радикальными либералами. Своей целью журнал провозглашал борьбу за освобождение России «от полицейского гнета, за свободу русской личности и русского общества». При этом насильст­венные методы борьбы как со стороны правительства, так и со стороны народа осуждались. Большую роль в политической и культурной жизни России играли легальные журналы либе­ралов— «Вестник Европы» и «Русская мысль».

В 1904 г. либеральное движение поднялось на новый уро­вень развития. Была создана нелегальная организация «Союз освобождения», поставившая задачу ликвидации самодержа­вия и создания правового государства в форме ограниченной монархии с народным представительством. Целью либералов было осуществление в России политических свобод, судебная ответственность министров и крупных чиновников, а также социально-экономические преобразования в интересах народ­ных масс.

По сравнению со старым земским либерализмом новый, «освобожденческий», стал более радикальным. До 80% деяте­лей земского либерализма были крупными помещиками. «Со­юз освобождения» представлял более широкие общественные интересы. Новый либерализм привлек на свою сторону интел­лигентов и служащих, способствовал переходу на левые пози­ции старых земцев.

Первым свидетельством массовой поддержки либералов были прокатившиеся по стране в 1899—1902 гг. студенческие забастовки, в которых участвовало до 25 тыс. человек. Начав с лозунга «академической» свободы, студенты быстро пере­шли к требованиям политической свободы. В результате им было разрешено частичное самоуправление и создание легаль­ных обществ по интересам.

Однако встать во главе общенационального движения, как это было в Западной Европе, российским либералам не уда­лось. Это было связано с нежеланием правительства идти на серьезные уступки, а также с тем, что программа либералов, включавшая положение о принудительном отчуждении за вы­куп части помещичьих земель, не отвечала интересам кресть­янства, требовавшего полного уничтожения помещичьего зем-

\левладения. Отчасти в этом были виноваты сами либералы, боявшиеся народного бунта и стремившиеся любой ценой обойтись без насилия, действовать в рамках порядка и закон­ности. Конечно, это был наиболее безболезненный путь. Но ни правительство, ни крестьянство не желали идти этим путем. А рез решения аграрного вопроса свободное буржуазное раз-витке России было невозможно.

Развитие крестьянского и рабочего движения. Между тем положение крестьян в России становилось все более безвыход-ным\Рост населения в деревне приводил к сокращению наде­лов. Если в конце XIX в. средний крестьянский надел состав­лял 3^5 десятины, то к 1905 г.— уже 2,6 десятины. Из 85 млн крестьян 75 млн были безземельными или малоземельными. Рост арендных платежей разорял крестьянство, усиливал по­следствия неурожаев, приводя к голоду. Годовой доход кре­стьянина в черноземной Саратовской губернии в 1902 г. со­ставлял 8 р. 35 к. Вместе с тем общинное землевладение удер­живало крестьян в сельской местности, мешало уходу бедня­ков в города. В деревне образовалась огромная масса лишних рабочих рук, достигавшая 20% населения.

В целом условия для развития сельскохозяйственного про­изводства были благоприятными. Рост цен на сельскохозяйст­венную продукцию в 1900—1913 гг. обгонял общий рост цен в 1,5 раза. Но малоземелье, безденежье, отсутствие хозяйст­венной инициативы у большинства крестьян не позволяли им воспользоваться этими обстоятельствами, нанимать батраков и вести фермерское хозяйство. Особенно важной была послед­няя из причин. К 1913 г. половина русских крестьян обраба­тывала землю не плугом, а сохой. В Сибири, где малоземелья не было и скота было в избытке, наем постоянных работников не достигал и 1 человека на хозяйство. Потребность в земле отражала желание крестьян продолжать ведение традицион­ного, полунатурального хозяйства.

Движение крестьян за землю было реальной общественной силой. В 1902 г. прокатился ряд крестьянских бунтов на Украине, связанных со слухом, что «велено отбирать у господ землю и имущество и отдавать мужикам». Выступления носи­ли строго локальный характер. Бывало, крестьяне защищали «своих» помещиков от «чужих» грабителей, считая, что собст­венность их бывших хозяев принадлежит только им.

В связи с оживлением крестьянского движения в 1901 г. на основе народнической идеологии сформировалась партия со­циалистов-революционеров, стремившихся возглавить борьбу крестьянства за «социализацию всей земли», т. е. ликвида­цию помещичьего землевладения и раздачу земли общинам. Кроме этого, целью эсеров было свержение самодержавия и создание демократической республики. Свою опору они виде­ли не только в крестьянстве, но и в интеллигенции и «рабочем

классе», в который включали как крестьянство, так и рабо­чих. К 1907 г. партия насчитывала до 45 тыс. членов. Однако крестьяне вступали в нее неохотно. До 1905 г. сохранялись царистские иллюзии крестьянства и оно не поддерживало идею свержения царя.

К началу XX в. главной силой революционного движения становится пролетариат. Если в 1895—1900 гг. произошло 32 крестьянских выступления, то рабочих — более 1,3 тыся­чи. В 1900—1904 гг. соответственно 640 и 1000 выступлений. Число участников забастовок превысило 200 тыс. человек. К 1903 г. более половины стачек проходили с политическими требованиями. Это объяснялось растущим влиянием среди ра­бочих социал-демократов.

На II съезде РСДРП в 1903 г. одержало победу левое кры­ло социал-демократов. На этом съезде в программу партии кроме требований буржуазно-демократических свобод вошел пункт о диктатуре пролетариата, т. е. завоевании пролетариа­том государственной власти. Разногласия вызвали два проек­та устава — В. И. Ульянова (взявшего в 1901 г. псевдоним «Н. Ленин»), который настаивал на полном подчинении чле­нов партии партийным комитетам, введении в партии законов «действующей армии», и Ю. О. Мартова, который предпола­гал, что основная часть членов партии будет лишь сочувство­вать ее целям, по типу парламентских партий Запада. При­верженность той или иной точке зрения разделила социал-де­мократов на большевиков и меньшевиков.

Противоречия между этими фракциями были принци­пиальными. Меньшевики, как и «легальные марксисты», выступали за строгую последовательность развития рево­люционного движения, предписанную теорией марксизма. Они считали, что в условиях неразвитого капитализма рабочий класс не может выступать как самостоятельная си­ла, а способен быть лишь соратником либеральной буржу­азии. Это вытекало из опыта европейских революций, но было нереально для России, где буржуазия была крайне слаба.

Большевики меньше сверялись с марксистской традицией. Они считали возможным в революционной борьбе действовать одновременно и против самодержавия, и против буржуазии. При этом завоевание демократических свобод было лишь про­межуточной целью. Партия мыслилась как союз единомыш­ленников. В ней устанавливалась строгая дисциплина, дела­лась невозможной свобода мнений. Такая партия отрывалась от европейской политической традиции, основанной на демо­кратизме. В ней появлялся зародыш тоталитаризма, т. е. пол­ного контроля за поведением и настроениями члена партии. Программа партии в большей мере соответствовала общинно­му идеалу русских рабочих, четко делила мир на «своих» и

«кчужих», причем в «чужие» попадали все «господа», а не только царь и придворные.

\По численности меньшевистские организации к 1907 г. опережали большевистские. Меньшевиков насчитывалось 107 ^гысяч, а большевиков 46 тысяч. Это объяснялось менее строгими условиями приема в организации меньшевиков. Их поддерживали квалифицированные рабочие-печатники, ме­таллисты, железнодорожники (особенно в Петербурге и на юге страны), а большевиков — деревообделочники, портные, пищевики и др. Всего в организациях социал-демократов бы­ло до 60% рабочих.

Либеральная эволюция рабочего движения в России в на­чале XX в. была невозможна. Это подтверждали неудачные попытки правительства использовать либералов для «приру­чения» рабочих. Для этого в 1901—1905 гг. в стране проводи­лась политика «полицейского социализма» — создания рабо­чих организаций под опекой полиции. Ее инициатором был шеф московской охранки С. В. Зубатов. Он использовал для занятий с рабочими либеральную интеллигенцию. Кроме Москвы, организации «зубатовцев» были созданы в Петербур­ге, Одессе и Минске. Но скоро выяснилось, что рабочие не ис­пытывают стремления к постепенному улучшению своего по­ложения посредством образования и экономической борьбы. Деятельность «зубатовцев» в Одессе уже в 1903 г. привела к первой в России всеобщей стачке, в которой приняло участие 200 тыс. человек, а в Петербурге спровоцировала начало рево­люции 1905—1907 гг. Рабочие выбирали путь политической борьбы против самодержавия.

Завершающим этапом формирования политических партий в предреволюционный период были попытки сплочения всех оппозиционных сил, выработки ими совместной программы действий. Инициаторами этого в 1902 г. выступили эсеры. Од­нако процесс сплочения срывали споры либералов и револю­ционеров о путях борьбы. Первый съезд оппозиционных сил удалось провести лишь в самый канун революции, в ноябре 1904 г., в Париже. В нем участвовали партии эсеров, «Союз освобождения», польские и латышские социал-демократы, ре­волюционные партии из Грузии, Армении и Финляндии. Тем самым удалось объединить значительную часть либералов, революционеров и деятелей национально-освободительных движений. Программа, принятая на съезде, включала свер­жение самодержавия, установление демократического строя, национальное самоопределение. Но главная цель — создание координационного комитета оппозиционных сил — достигну­та не была.

Итогом процесса оформления политических движений в России в начале XX в. стало сложное переплетение в них тра­диционных идеалов и идеалов модернизации. При этом стрем-

ление к мирному развитию на основе модернизации подрыва­лось нежеланием самодержавия идти на какие-либо уступки либералам, а революционное движение — единственная реаль­ная сила, способная открыть дорогу модернизации,— находи­лось под влиянием идеалов традиционной народной кудьту-ры, по сути своей противостоявшей идеалам модернизации. До поры до времени это противоречие оставалось скрытым для самих революционеров, рассматривавших идеалы соци­альной справедливости в понятиях европейской демократиче­ской традиции, а не в общем контексте традиционной народ­ной культуры.

Так объективные противоречия модернизации, определив­шие социокультурные инверсии второй половины XIX в., были закреплены в политических программах общественных сил России.

Повторим пройденное: 1. Какие процессы в экономике России нача­ла XX в. открывали перед ней перспективу вхождения в авангард миро­вой цивилизации? 2. Какие общественные организации России начала XX в. вы знаете? 3. Какие причины крестьянской нищеты в России начала XX в. вам известны?

Подумайте и ответьте: 1. Означала ли приверженность русских социал-демократов идеалу промышленного развития их безуслов­ную принадлежность к силам модернизации российского общества? Бы­ла ли идея модернизации для них самоценной? В чем это проявилось? 2. Что, по-вашему, дало массовую базу социал-демократии: а) реаль­ный анализ социально-экономической ситуации и путей решения по­ставленных ею проблем; б) игра на традиционных формах сознания народа; в) то и другое? 3. Можно ли назвать большевиков традиционали­стами? В какой мере? 4. Могло ли российское либеральное движе­ние идейно и организационно противостоять марксизму? Почему? 5. Яв­ляется ли для вас лично привлекательным учение К. Маркса? По­чему?