Эгоцентрическая речь

Нет оснований считать, что познавательный эгоцентризм, определенный как неосознанное предпочтительное сосредоточение или как недостаток дифференцировки точек зрения, не имеет отношения к области межличностных отношений, в особенности тех, которые выражены в языке. Возьмем пример из жизни взрослых. Каждый начинающий преподаватель обнаруживает раньше или позже, что его лекции вначале были непонятны студентам, так как он говорил для себя, только со своей собственной точки зрения. Лишь постепенно и с трудом он начинает понимать, как нелегко встать на точку зрения студентов, которые еще не знают того, что он знает о предмете своего курса. Другой пример мы можем взять из искусства спора, которое принципиально состоит в знании того, как встать

на точку зрения партнера, чтобы доказывать ему что-то с его собственных позиций. Без этой способности спор бесполезен, как в действительности часто случается даже среди психологов.

По этой причине, стараясь изучить отношения между языком и мыш­лением с точки зрения существования познавательных смещений центри­рования, я пытался понять, существует или не существует специальная эгоцентрическая речь, которую можно было бы отличить от кооператив­ной речи. В своей первой работе о речи и мышлении детей я посвятил этой проблеме три главы (потом я пожалел о том, что эта книга была опубликована первой, так как я был бы лучше понят, если бы начал с «Детской концепции мира», которая тогда создавалась). Во второй из этих глав я изучал разговоры и особенно споры между детьми, чтобы по­казать трудности, которые они испытывают, отходя от своих собственных точек зрения. В третьей главе излагались результаты небольшого экспе­римента относительно взаимного понимания между детьми при попытках причинного объяснения, который я провел, чтобы разнообразить мои на­блюдения. Для того чтобы объяснить эти факты, которые мне казались очень важными, в первой главе я представил подробное описание спон­танной детской речи, стараясь отличать монологи и «коллективные моно­логи» от адаптивных коммуникаций и надеясь найти на этом пути способ измерения вербального эгоцентризма.

Поразительный результат, которого я не мог предвидеть, состоял в том, что все противники понятия эгоцентризма (а их легион!) выбрали для своих атак первую главу, не придавая значения двум другим, и поэто­му, как я считаю, не понимая реального смысла концепции. Один кри­тик зашел так далеко, что принял за меру эгоцентрической речи количе­ство предложений, в которых ребенок говорит о себе, как будто бы он не может говорить о себе способом, который не является эгоцентричес­ким. А в прекрасном очерке о языке (см. «Учебник детской психоло­гии» Л.Кармайкла) Маккарти пришел к выводу, что долгие споры по этому поводу бесполезны, поскольку они не дают какого-либо объясне­ния реального значения и сферы применения понятия вербального эго­центризма.

Прежде чем вернуться к Выготскому, я хотел бы изложить то, что мне кажется имеющим значение в качестве позитивного и негативного дока­зательства, полученного несколькими моими последователями и многими моими оппонентами.

1. Измерение эгоцентрической речи показало, что существуют очень большие вариации коэффициента в зависимости от ситуации и окружения, поэтому в противоположность моим первоначальным надеждам этот коэффициент не является действительной мерой интеллектуального эго­центризма или даже вербального эгоцентризма.

2. Сам феномен, относительную частоту которого на различных уровнях развития мы хотели определить, а также его уменьшение с возрастом, никогда не обсуждался, потому что редко бывал понят. Будучи рассмот­рен терминах ошибочного центрирования на собственном действии индивида и последующего децентрирования, этот феномен оказался гораздо шее значительным в области самих действий и их интериоризации во внутренние операции, чем в области языка. Однако, возможно, что более систематическое изучение детских дискуссий и особенно поведения, направленного на проверку и доказательство (сопровождаемого речью), может дать разумные метрические показатели.

Это длинное вступление было необходимо, чтобы показать, как сильно я уважаю позиции Выготского по вопросу о путях развития эгоцентрической речи, несмотря на то, что не могу согласиться с ним по всем вопросам. Во-первых, Выготский действительно проанализировал реальную проблему, а не просто вопросы статистики. Во-вторых, он проверил факты, вместо отрицания их через уловки измерения; его наблюдения об усилении эгоцентрической речи у детей, когда их деятельность затрудняется, и об уменьшении такой речи в период, когда начинает формироваться внутренняя речь, представляют очень большой интерес. В-третьих, он предложил новые гипотезы: эгоцентрическая речь является точкой отправления для развития внутренней речи, которая обнаружена на более поздней стадии развития и может служить для аутистических заключений логического мышления. Я полностью согласен с этими гипотезами.

С другой стороны, я думаю, что Выготский не смог вполне оценить эгоцентризм как главное препятствие для координации точек зрения и для кооперации. Выготский правильно упрекает меня за недостаточное подчеркивание исходного функционального аспекта этих вопросов. Но я сделал это позднее. В «Моральных суждениях ребенка» я на основе изучения групповых игр детей (игра в шарики и т.п.) отметил, что до семи лет дети не знают, как координировать правила во время игры, поэтому каждый играет для себя, и все выигрывают, не понимая момента соревнования. Р.Ф.Нильсон, которая изучала совместную деятельность детей (стройку вместе и т.п.), обнаружила в области самих действий все характеристики, которые я подчеркивал по отношению к речи. Таким образом, существует общий феномен, который, как мне кажется, Выготский отрицал.

Короче, когда Выготский заключает, что ранняя функция языка должна быть функцией глобальной коммуникации и что позднее речь дифференцируется на эгоцентрическую и коммуникативную, я согласен с ним. Но когда он утверждает, что две эти лингвистические формы равно социализированы и отличаются только по функциям, я не могу согласиться с ним, потому что слово «социализация» становится двусмысленным в

этом контексте: если индивид А ошибочно считает, что индивид В думает также, как и А, и если он не пытается понять различие между двумя точ­ками зрения, то это будет социальное поведение в том смысле, что здесь существует контакт между двумя индивидами, но я могу назвать такое по­ведение неадаптированным с точки зрения интеллектуальной коопера­ции. Эта точка зрения является единственным аспектом проблемы, кото­рый интересовал меня, но который не интересовал Выготского.

В прекрасной работе о близнецах Р.Заззо ясно формулирует проблему. Согласно ему; трудности в понимании эгоцентрической речи возника­ют из-за путаницы двух значений, которые, по его мнению, я не разделял: а) речь, не приводящая к разумной взаимности, и б) речь, которая «не имеет в виду других». Но факт таков, что с точки зрения интеллектуаль­ной кооперации, которая только и интересовала меня, эти два пункта сво­дятся к одному и тому же. Насколько я знаю, я никогда не говорил о речи, которая «не имеет в виду других»; это было бы заблуждением. Поэтому я всегда признавал, что ребенок думает и говорит для других и хочет, чтобы его поняли. Моя точка зрения на эгоцентрическую речь ребенка состоит в том, что ребенок говорит для себя в том смысле, в котором лектор может говорить «для себя», даже когда он обращает свои слова к аудитории. Заззо, цитируя отрывок из моей работы, который совершенно ясен, серь­езно отвечает мне, что ребенок не говорит «для себя», но говорит «соот­ветственно себе». Давайте заменим выражение «для себя» выражением «соответственно себе» во всех моих работах! Я думаю, что это ничего не изменит в единственно разумном значении эгоцентризма: недостаток децентрации, неумение изменять умственную перспективу как в социаль­ных отношениях, так и в других. Однако я думаю, что существует коопе­рация с другими (в познавательном плане), которая учит нас говорить «соответственно другим», а не просто с нашей собственной точки зрения.

ЕЩЕ РАЗ ОБ ЭГОЦЕНТРИЗМЕ [23] [1981]